Поход

Глава 15

Нужно отдать должное воле и авторитету аталийского военноначальника: прежде чем ночь окончательно опустилась на долину, ему каким-то образом удалось организовать еще одну попытку штурма наших позиций. Правда, я не знаю, на что именно он рассчитывал. Ведь почти все тяжеловооруженные всадники либо остались лежать на склоне, либо уже пали на вершине холма. К слову, у первой волны чуть было не получилось опрокинуть баталию «Отчаянных». Все благодаря четверке страйкеров, которые смогли добраться до центра формации. Если бы не Сигурд и «Дикие», которым я дал команду обезвредить вражеских магов, те бы успели натворить дел в когорте Лафора.

Когда я наблюдал за сражением, а также за атакой аталийских магов, в моей голове одна за другой возникали идеи, которые можно в будущем претворить в жизнь. Увы, но сейчас большинство из них осуществить невозможно. Слишком много понадобится магической энергии. Нужны круды и теневые материалы, желательно в огромных количествах.

Вторая атака аталийцев захлебнулась еще на склоне. Эти всадники были защищены на порядок хуже, а большинство из тех, что скакали в задних рядах, так и вовсе были без доспехов. Равно как и их лошади, которые, получая ранения, переставали подчиняться наездникам. Стрелки барона Риса собрали обильную жатву.

Остатки аталийского войска отступали в темноте. Несмотря на то, что все уже понимали: это победа, я приказал продолжать держать позиции, опасаясь возможного подвоха со стороны противника. Барон Рис расставил вдоль строя самых глазастых своих бойцов, которые хорошо видели в темноте, чтобы не пропустить новое наступление.

Возражать мне никто не стал, да и некому было. Единственный человек, который мог оспорить мой приказ, лежал сейчас на траве без сознания.

Виконт де Леваль, наблюдая за тем, как в баталию Самюэля Кронера врубилась конная лава, не смог более сдерживать себя и ринулся в бой. За ним следом рванули его вассалы и телохранители. Как по мне, у Кронера, в отличие от Лафора, ситуация была не такой критической. Но Пьер был человеком горячим и импульсивным, а еще не самым умным. Удержать я его не пытался, так как понимал, что у меня все равно ничего не получится. Я и так уже слишком долго сдерживал его горячий нрав. Пьеру не терпелось поучаствовать в рубке.

В итоге, вассалы притащили тело своего сюзерена уже в темноте. Судя по их мрачным физиономиям, они думали, что тот погиб. Хотя, думается мне, что они больше переживали не из-за «смерти» виконта, а из-за последствий оной. Граф де Леваль, да и собственные папаши вряд ли погладят их по головке за то, что они не смогли прикрыть своего предводителя.

Я немедля принялся за лечение, то и дело ловя на себе испытующие и полные надежды взгляды соратников виконта. Счет жизни Пьера шел на секунды. Кто-то чем-то очень тяжелым, пусть и по касательной, но весьма удачно приложил виконта по его горячей башке. Только наличие качественного шлема спасло нашего горе-главнокомандующего от тяжелой черепно-мозговой травмы не совместимой с жизнью.

Пришлось «фокусничать» с алыми колбами. Одновременно заливая их содержимое в рот Пьера, я активно совершал лечебные манипуляции своей аурой, останавливая распространение темного пятна по энергоструктуре виконта.

Обступившие меня «Дикие» следили за моими действиями с особенным вниманием. Трюки с флаконом их не обманули. Они явно понимали, что происходило на их глазах. Как понимала и представительница Янтарной гильдии Самира Клеман, которая во время битвы старалась держаться рядом со мной.

Я видел ее выразительный и растерянный взгляд. Ведь страйкеры не могут исцелять. Когда я закончил и объявил, что виконт будет жить, дворяне на радостях чуть было не начали качать меня на руках. Наши взгляды с Самирой Клеман встретились, и она невольно вздрогнула. Она, похоже, все правильно поняла. Теперь, даже если бы она захотела покинуть войско, у нее ничего бы не вышло. Я не собирался ее отпускать.

Когда притащили бесчувственное тело Пьера, Самюэль Кронер был мрачнее тучи, но после моих слов на его щеках появились слезы радости. Старый вояка, похоже, единственный, кто по-настоящему горевал о «гибели» сына своего господина, а потом искренне радовался его чудесному «воскрешению». Мы и так с ним хорошо ладили, но после этого случая в лице Кронера я, похоже, приобрел преданного соратника.

Ночь принесла с собой прохладу, которая была настоящим благословением после жара дневного сражения.

Со стороны поля боя время от времени доносились жуткие стоны раненых аталийцев, молящих о помощи или просящих воды. Голоса некоторых звучали особенно пронзительно.

У нас этих звуков было тоже хоть отбавляй. В обоз были посланы гонцы, и уже спустя некоторое время на тропе, ведущей к нашему вагенбургу, показалась колона повозок с факелами, во главе которой ехали верхом Лада и Кайлина Брин. Они довольно активно и грамотно организовали уход за раненными. Следующие несколько часов обозники занимались транспортировкой раненых и погибших.

В воздухе витал запах крови и остывающей земли. Он смешивался с ароматами леса и озерной воды. Время от времени легкий ветерок приносил запах дыма от костров, что горели в вагенбурге. Дабы не облегчать задачу аталийцам, разжигать костры на холме я запретил.

Темнота была густой, как назло, на небо набежали тучи. Может быть, к утру пойдет дождь. Гленны, стоявшие на страже, реагировали на каждый шорох, готовые в любой момент подать сигнал. Горячка боя отступала, но некое напряжение все еще присутствовало.

Прохаживаясь вдоль рядов солдат, я слышал их приглушенные разговоры. Бойцы делились своими мыслями и переживаниями после сражения. В основном все уже предвкушали завтрашний день и разбор трофеев. Никто не верил в то, что аталийцы решатся на атаку.

При моем приближении разговоры замолкали и меня провожали пристальными взглядами, в которых я замечал восхищение вперемешку со страхом и уважением.

Когда я оказался среди «Отчаянных», взгляд одного из бойцов заметно отличался. В нем не было страха. Я пригляделся. Лицо этого бойца показалось мне знакомым.

— Виконт, вы ли это? — спросил я, наконец, узнав в бойце Андре де Шатильона.

Тот коротко поклонился и ответил твердым голосом:

— Ваше сиятельство, у вас отличная память.

Разговоры вокруг нас тут же стихли.

— Почему вы здесь? — поинтересовался я.

Должен признать меня здорово удивило его присутствие в рядах «Отчаянных». Причем он явно был не на командирских ролях. Виконт стоял плечом к плечу с обычными пехотинцами, что, на мой взгляд, особенно в сложившейся ситуации, было непозволительной роскошью.

Да, я не питал к нему особой приязни, как, собственно, и он ко мне, его взгляд сейчас был более чем красноречив, но я прекрасно понимал, что на данный момент все это отошло на второй план. Передо мной стояла задача поважнее.

Андре де Шатильон прежде всего — великолепный мечник и наездник, которого с детства готовили к карьере военного. Профессионал такого уровня не должен находиться в строю с обычными пехотинцами. Его навыкам и опыту можно и нужно найти другое применение. Я уже даже начал прикидывать в уме варианты.

— Это долгая история, мессир, — усмехнулся он.

А еще я заметил, что виконт де Шатильон не сверлит меня ненавидящим взглядом, как когда-то во времена нашего противостояния. В его глазах я вообще не увидел неприязни, как, собственно, и восхищения, что читалось на лицах его боевых товарищей при виде меня. И виконт явно не боялся меня. Он вообще выглядел каким-то равнодушным и излишне спокойным.

— Полагаю, вы не откажете мне в удовольствии и расскажете свою историю за обедом, — учтиво произнес я и добавил, небрежно взмахнув ладонью: — Разумеется, когда это все закончится…

— Почту за честь, — ответил мне поклоном виконт.

На утро перед нашими глазами предстала ужасающая картина. Поле битвы было усеяно телами павших воинов и их лошадей. Их некогда яркие и разноцветные, можно сказать, праздничные одежды — а ведь каждый дворянин отправлялся на бой, словно на праздник, в самом лучшем своем одеянии — теперь были покрыты слоем грязи и крови. Повсюду валялось оружие, стрелы, изодранные флаги, обломки щитов и копий.

Птицы, привлеченные запахом смерти, кружась в небе, добавляли мрачности этому утру. Здесь и там тяжелораненые аталийцы сбивались с небольшие группки, правда, все они демонстративно отбрасывали свое оружие. Показывая тем самым, что готовы сдаться. Аталийского войска на противоположной стороне не наблюдалось.

Я следил, как сквозь остатки наших укреплений вниз по склону начали спускаться наши бойцы. Под их ногами чавкала темная грязь, пропитанная кровью. Сейчас начнется сбор и подсчет трофеев. Я приказал вести тщательный учет погибших.

Вдали, где когда-то собирались для атаки силы неприятеля, виднелся оставленный в спешке аталийский обоз. Его кое-как разворошили, собирая все, что можно увезти с собой, об этом свидетельствовали разбросанные вокруг телег вещи и отсутствие лошадей. В том направлении уже поскакали наши всадники. Уверен, много аталийцы забрать с собой не могли. И это очень хорошо.

Несмотря на триумф, атмосфера была тягостной. На вершине полуплоского холма в небольшой впадине по моему приказу уже начали рыть большую братскую могилу, в которой мы похороним павших бойцов. Скоро тем же займутся и аталийцы, те из них, кто способен передвигаться. Но только хоронить своих они будут у подножия холма.

Если дать приказ бросить трупы без погребения, меня никто не поймет. И моя репутация здорово просядет. Как бы мы не спешили, все нужно сделать правильно.

В середине дня у нас уже была примерная картина по потерям. Несмотря на удачный прорыв аталийских рыцарей, мы в общей сложности потеряли сто шестьдесят семь бойцов. Я, откровенно говоря, думал, что будет намного больше.

Львиная доля потерь пришлась на «Отчаянных». Стрелки барона Риса потерь не понесли, так как противник сосредоточился на легионерах. Раненых, как тяжелых, так и легких, было примерно в три раза больше. Из тяжелых, благодаря моему вмешательству, ни один не умер.

А вот со стороны аталийцев потери были более ощутимыми. И это мягко сказано. Подсчеты еще велись, но они уже перевалили за семь сотен убитыми. А ведь на поле было еще много раненых.

Многие из погибших были аристократами и военачальникам. Маркиз ди Спинола, которого узнали по гербу на доспехе и плащу, тоже был среди них. Получалось, что у атаковавшего нас вчера войска, по сути, не осталось командиров. Хотя, какое это уже войско? Разграбление собственного обоза говорит о многом.

— Итак, господа, как дальше жить будем? — спросил я, обведя взглядом всех присутствовавших командиров и дворян. — Хочу услышать ваши мысли и предложения о сложившейся ситуации.

Они собрались ближе к вечеру у меня в шатре по моему приглашению. Здесь были: Самюэль Кронер, барон Рис, Гастон Лафор, двое баронов из свиты виконта де Леваля, который сейчас лежал в лазарете без сознания, а также Самира Клеман. Последнюю можно было не приглашать, но мне нужны свидетели того, что сейчас произойдет.

Все присутствующие мрачно переглянулись. Дело в том, что нам удалось пообщаться с пленными аталийцами, как с простыми бойцами, так и с выжившими аристократами. И то, что они рассказали, повергло моих соратников в уныние. Первым слово взял Самюэль Кронер.

— Выходит, нет никакой кровавой лихорадки… — потирая лоб, произнес он. — Золотой лев заманил наши войска в ловушку…

— Мы должны выступить на подмогу маршалу де Клермону! — с жаром воскликнул рыжий барон де Ардан.

Его тут же поддержал его друг, барон де Саладен.

— Мы обязаны предупредить маршала о готовящейся ловушке! — воскликнул он. — Мы готовы отправиться в путь прямо сейчас! У нас еще есть шанс предотвратить катастрофу.

Все присутствовавшие посмотрели на этих двоих как на идиотов.

— Боюсь, если все обстоит именно так, как нам сообщили пленники, его светлость уже и сам знает об устроенной на него западне, — ответил Кронер и обратился к капитану «Отчаянных». — Лафор, вынужден признать, вы были правы: войско маркиза ди Спинолы было отправлено, чтобы отрезать наши легионы от снабжения.

Лафор широко усмехнулся и слегка склонил голову, принимая комплимент.

— Господа! — воскликнул барон де Ардан, вскакивая со своего места. — Я настаиваю на том, чтобы вернуться назад и выдвинуться на соединение с легионами герцога де Клермона! Нам надо спешить!

За ним тут же вскочил барон де Саладен и обвел всех нас взглядом полным вызова.

— Ваша милость, — произнес Кронер. — При всем уважении, как вы это себе представляете? Во-первых, у нас много раненых. Быстро двигаться мы не сможем. Я уже не говорю о том, что этот переход многих убьет. Во-вторых, наших запасов просто не хватит на это путешествие, даже с учетом взятого у аталийцев обоза. И в-третьих, мы просто не успеем соединиться с нашей армией. Нас встретят легионы Золотого Льва, которые наверняка уже замкнут кольцо. А к этой встрече мы не будем готовы.

— Мы должны продолжить путь в Гондервиль, как изначально и предполагалось, — произнес Лафор, и Кронер поддержал его кивком.

Молодые бароны переглянулись и Ардан произнес, гордо задрав подбородок:

— Что ж, тогда мы сделаем это сами! Мы обязаны сообщить нашему сюзерену о надвигающейся на наше войско беде!

Больше не произнеся ни слова, бароны спешно покинули мой шатер.

— Упрямые ослы… — с насмешкой негромко произнес себе под нос Лафор, но я его услышал. Но вида не подал. Тем более, что я с ним был полностью согласен.

— Все согласны двигаться в прежнем направлении? — спросил я.

Ответом мне было практически дружное «да». Правда, Самира промолчала, но ее согласия и не требовалось.

— У меня есть вопрос, — произнес Лафор, и его глаза лукаво блеснули. — Полагаю, ответ на него интересует не только меня, но и всех собравшихся. Виконт де Леваль ранен, а нам нужен предводитель… Думаю, в сложившейся ситуации, дабы избежать ненужных брожений в рядах наших легионеров, будет правильным попросить вас, ваше сиятельство, временно принять на себя официальное командование нашим войском.

Командир «Отчаянных» поднялся и изобразил поклон. За ним поднялись Кронер и барон Рис.

— Я тоже присоединяюсь к этой просьбе, ваше сиятельство, — произнес с поклоном капитан легионеров.

Илар Рис ничего не сказал. Он молча склонился в поклоне.

Мне ничего не оставалось, как ответить согласием.

Следующий час мы потратили на обсуждение наших будущих шагов. Заседание нашего небольшого совета было прервано звуками сигнальных рожков. Характерной мелодией дозорные сообщали о приближении неприятеля.

Спустя несколько мгновений в шатер заскочил Гуннар.

— Что там? — спросил я.

— Посыльный сообщает, что со стороны гор движется войско, — ответил Гуннар.

Мы переглянулись, и Лафор хохотнул:

— А вот и местные пожаловали.

— Думаешь? — спросил Кронер.

— Больше некому, — ответил капитан «Отчаянных». — Интересно, что им понадобилось? Неужели хотят поживиться нашими трофеями? Хех, пусть попробуют!

Мы вышли из шатра и поднялись на холм. В лагере наблюдалась привычная суматоха. Сержанты гнали своих подчиненных наверх.

— Ну, что я говорил! — громко воскликнул Лафор, вглядываясь в сторону дальних гор, откуда ровным строем в нашем направлении маршировал крупный отряд.

— Когорта, не меньше, — прищурившись, произнес Кронер.

Он оказался прав. Наблюдая за приближением отряда горцев, я насчитал примерно четыре сотни пехотинцев в темно-зеленых плащах, с копьями и алебардами в руках.

Горцы двигались уверенно и решительно. И неудивительно — это их земля.

Обогнув озеро, отряд приблизился к краю поля, и под крики командиров горцы начали строиться. А в следующее мгновение над их головами поднялся длинный флагшток, на конце которого был прикреплен белый флаг.

— Нам предлагают переговоры, — произнес я. — Что ж, давайте узнаем, что им понадобилось.