Первый визит Городецкий собирался сделать послу Австро-Венгрии в Стамбуле, маркграфу Иоганну фон Паллавичини (генеалогически маркизу Джованни Паллавичини). Но предварительно позвонил.
— Из телеграммы эрцгерцога я понял, что наша встреча должна быть конфиденциальной? — спросил посол. — Тогда прошу навестить меня приватно, дома, часов в семь вечера. Вы, надеюсь, ужинаете в это время? Вот и хорошо.
Макс позвонил на железнодорожную станцию и после долгих переговоров на нескольких языках выяснил, что товарный состав из Вены уже пришел и что он может забрать свое авто. «Вот это отличная новость, — порадовался он. — Умели в те времена работать четко по графику». Он поехал на станцию Истанбул-сортировочная и там малость побегал, прежде чем спустил свою «ласточку» по доскам с платформы. Заправиться, к счастью, удалось здесь же, хотя бензин пах как-то странно. Зато когда он, миновав Галатский мост, стал мощно взбираться по булыжной мостовой в район Пера, в сердце его поселился кусочек радости. Подкатив к отелю, он прошел к стойке портье с намерением позвонить Альберу в номер, но всеведущий консьерж отрицательно мотнул головой в знак того, что номер пуст.
Тогда он чуток подумал, откинул верх и поехал в исторический центр, где неспеша поднялся к ограде дворцового комплекса Топкапы, проследовал до омусульманенного храма святой Софии, постоял там немного, проникаясь византийским величием, и поехал к Голубой мечети, не менее грандиозной, но абсолютно мусульманской. Потом побывал на Ипподроме, добрался до Большого базара, но, убоявшись толп, пустился обратно, объехал его по боковым улицам и попал к медресе (будущему Стамбульскому университету), зажатому мечетями халифов Баязида и Сулеймана. Потом спустился к Золотому Рогу и обнаружил там Египетский базар специй. Поколебавшись, он накинул на автомобиль крышу, запер двери и сделал уже шаг в направлении базара (хотел поискать мумие), как одумался: по возвращении можно было остаться без дворников, фар, а то и без колес. «На фиг, на фиг мне такое счастье! Приеду сюда с Альбером как-нибудь, он посторожит».
Держа курс на Новую мечеть (которая, он помнил, возвышалась над южным концом моста), Макс переехал в Галату, но взял курс вправо, вдоль берега — где-то там (он помнил по спутниковой карте) стоял дворец Долмабахче, в котором были воспитаны многие нынешние персоналии: и сам султан Абдул Хамид, и его братья и сестры, и мятежный принц Сабахаддин. Вскоре, и правда, справа потянулось двухэтажное здание европейского типа (метров 10 в высоту), но с неуловимыми глазу (с расстояния в 100 м) арабесками. В его центральной части высота этажей возросла вдвое и к улице сбегало парадное крыльцо — вероятно, здесь был тронный зал. Напротив дворца был разбит сад, который и огибала улица. А напротив въездных ворот в этот сад, на другой стороне улицы располагалась кофейня — уютная, как большинство кофеен Стамбула. Макс решился, остановил машину возле кофейни и вошел в нее.
Посетителей в кофейне почитай, что не было: то ли час был послеобеденный, то ли их отпугивало соседство с султанским дворцом. Макс заказал чашечку кофе, к которому ему подали стакан холодной воды и предложили еще трубку с табаком. От трубки он отказался, сел на выходе (с целью видеть свою машину целиком) и принялся смаковать жутко крепкую и горькую жидкость. Вода оказалась очень кстати и в такой комбинации кофе ему понравилось. Главное, что откуда-то пришла бодрость и одновременно отстраненность от реальности. Захотелось вспоминать стихи и, глядя на клонящееся к западу солнце, он стал читать вполголоса:
— Айн фреляйн штанд ам мэерэ
Унд зойфтце ланг унд банг
Ес фрюрте зи зо зэере
Дер зонненунтерганг…
Вдруг перед въездом в сад затормозил открытый автомобиль с шофером, из которого выпрыгнула решительного вида девица с открытым лицом (!) и в шелковых желтых шальварах, наполовину прикрытыми желтым же платьем и направилась к автомобилю Максима. Никого через стекла внутри не увидев, она подняла голову, встретилась взглядом с Максом и опять-таки решительно пошла к нему. Взойдя на низкую террасу («Лет 17–18» — решил он), девушка спросила его в упор по-французски:
— Это Ваш автомобиль? Вы из французского посольства? Хотя я вроде бы всех там знаю…
— Вы не ошиблись и ошиблись, ханум, — уважительно-ласково сказал Макс на том же языке. — Вуатюр действительно мой, но к посольству Франции я отношения не имею. Я демонстрирую подобные машины с целью дальнейших продаж.
— Правда? — загорелось лицо у турчанки. — Я хотела бы иметь такое авто! Продайте его моему деду!
— Увы, ханум, это модель. Она не продается.
— Смотрите, мсье, дед может рассердиться.
— А кто у нас дед? — спросил Городецкий, уже догадываясь.
— Великий халиф и султан нашей империи Абдул Хамид!
— Ого, — сказал попаданец. — Боюсь, боюсь, боюсь.
— Как-то Вы небоязливо это говорите, мсье…
— Мне кажется, Ваш дед очень разумный человек и согласится чуточку подождать, пока я сделаю заказ в свою кампанию и получу по железной дороге новое авто — значительно новее этого.
— Но мне хочется покататься на нем как можно скорее!
— Нет ничего проще, ханум. Садитесь рядом или сзади, я могу откинуть верх, и мы поедем, куда Вы пожелаете. Только не более часа, так как у меня назначена на вечер встреча.
— С дамой?
— Вы удивительно прозорливы, пти-фил. Боюсь только, что с этой дамой рядом будет ее муж. Но прошу Вас, принцесса, сядьте напротив. Или мне придется встать.
— Да сидите, сидите, — махнула рукой девушка, села на краешек стула и продолжила расспросы:
— А если бы рядом не было мужа, что бы Вы предприняли?
— Я мог бы призадуматься: почему его нет рядом? А вдруг он не вовремя вернется? Так ли уж нравится мне эта женщина?
— Фи! Какой Вы скучный мужчина! Или Вы надо мной подшучиваете?
— Над внучкой султана? Упаси бог! Вот вместе с Вами я бы с удовольствием посмеялся…
— Над чем?
— Да вот был будто бы такой случай: султан зашел к визирю и видит, что тот играет в шахматы с собакой.
— Какая умная у тебя собака! — удивился султан.
— Да не очень. Счет-то 3:2 в мою пользу…
Наградой Максу за эту детскую байку стал искренний, раскатистый смех девушки. Отсмеявшись, она спросила: — А еще смешные случаи Вы знаете?
— Есть случай из европейской жизни. Жена давно требовала от мужа купить новый шкаф в спальню. В один из рабочих дней его доставили, но в разобранном виде. Она покрутилась вокруг этих досок и решилась обратиться за помощью к соседу, профессору университета лет сорока. Тот явился, довольно быстро собрал шкаф, но тут мимо проехал трамвай и шкаф рассыпался. Сосед снова его собрал, но история при проезде трамвая повторилась. Ругнувшись про себя, он в третий раз собрал шкаф и залез внутрь, чтобы понять, что в нем не так. Тут, конечно, вернулся муж с работы, увидел собранный шкаф, удивился, тотчас его открыл и обнаружил соседа.
— Что Вы здесь делаете, профессор? — грозно спросил он.
— Вы не поверите: трамвай жду…
— А-ха-ха-ха-ха! — залилась вновь смехом турчанка. — Ждет трамвай! Профессор! И рядом чужая жена в пеньюаре! Ох, я давно так не смеялась! Но вообще мне немного им завидно: вот она, свободная жизнь! Позвала чужого мужчину, тот ей бескорыстно помог и ничего за это не попросил: в голову не пришло. О Аллах! Будем ли мы когда-нибудь жить так же!
— Несомненно, — авторитетно заявил Макс. — Лет через 30–40, наверно. Вы будете ходить в брючном костюме, водить машину и, может быть, аэроплан, а Ваши дети будут учиться в университете на врачей, инженеров и учителей. В том числе и девушки, на равных основаниях.
— В брючном костюме? Я, конечно, мечтаю об этом, но платья мне все же нравятся больше.
— Будут и платья, самые разнообразные: от макси (то есть в пол) до мини (выше колен).
— Выше колен? Аллах милосердный! Не может быть!
— Может и будет, — продолжал настаивать странный иноземец. — Это будет всеобщая европейская мода. Еще в моду войдут массовые спортивные состязания, загар на свежем воздухе, прилюдные купания и похвальба друг перед другом не нарядами, а подтянутыми, изящными обнаженными телами — особенно у женщин.
— Да откуда Вы это знаете?
— Читаю прогнозы футурологов и верю им. Некоторые прогнозы осуществляю сам: например, полеты в небе.
— На аэропланах?!
— На парусах, мадмуазель. Если Вам интересно, я могу такой полет продемонстрировать. В любое удобное для Вас время.
— Машаллах! Я не верю своим ушам! Но я верю своим глазам: а они твердят, что Вы говорите искренно. Благодарю судьбу, что она привела меня сегодня в Долмабахче и подарила встречу с Вами. Как Ваше имя, мсье?
— Максим Городецкий, гражданин Австро-Венгрии.
— Вы поляк? Мне говорили, что поляки крайне заносчивы…
— Мы бываем заносчивы с мужчинами, с женщинами только галантны. Но могу ли я узнать Ваше имя, принцесса?
— Я — Фатьма Нуреддин ханум султан, дочь Зекие-султан, первой дочери халифа Абдул Хамида.