Подводное течение

ГЛАВА 4

Крупный мужчина даже не подумал представиться, словно был уверен, что все подростки в Кристал-Фоллз знают, кто представляет закон в городе. А если нет, золотая звезда на его груди четко передает это сообщение, а густые каштановые усы дополнительно подчеркивают это.

Плюхнувшись в одно из кресел, шериф удобно устроился, что в принципе казалось невозможным, так как пуговицы на его бежевой форменной рубашке натянулись на животе до предела.

Что не так с этими шерифами, а? У них всегда огромные животы и хилые цыплячьи ножки. Хотя один взгляд на его бицепсы и я понимаю, что этот парень, даже не вспотев, наденет на меня наручники и затолкает на заднее сиденье полицейской машины.

Хотя я ничего плохого не сделал, все равно вздрагиваю под простыней.

— Доброе утро, сынок, — наконец-то решает подать голос шериф. — Вижу, ты снова вернулся в мир живых.

— Ага, — отвечаю я.

— Ты определенно хорошенько напугал нас всех, — говорит он, неодобрительно качая головой.

Его замечание несколько раздражает меня. Все были напуганы? Что ж, тогда представьте, что чувствовал я, летя вниз головой с водопада. Но я не позволяю эмоциям отразиться у меня на лице. Мне итак уже понятно, что шериф считает, что я сделал нечто глупое или безответственное, и наверняка, он пришел сюда, чтобы выяснить это.

Шериф рассказывает, как сильно мне повезло, что какая-то женщина, прогуливалась у реки и заметила меня на скалах. Если бы не она, я бы, наверное, замерз на смерть, бодро вещает шериф. Ее зовут Оливия Паттерсон, добавляет он, очевидно намекая, что однажды мне нужно будет поблагодарить ее за это.

Никогда раньше не слышал это имя. Я должен послать ей подарок или что? Цветы? Конфеты? Полагаю, мне придется бесплатно косить ее лужайку до скончания веков.

— Итак, что повреждено? — спрашивает шериф, наклонившись, чтобы осмотреть меня. — Что говорит доктор?

— Я в порядке, — отвечаю. — Рана на затылке, синяки, царапины…

— Ладно, черт подери, если это не чудо, то я не знаю что это.

— Я тоже.

Шериф умолкает и пристально смотрит на меня. Затем усаживается поудобнее.

— Итак, на что это было похоже?

— Что на что было похоже?

Шериф смеется.

— Упасть с Кристал-Фоллз, — поясняет он. — Приземлиться в реку. Понимаешь, все это веселье.

— На самом деле я не помню, — отвечаю я, внезапно пожалев, что у меня нет истории получше, которую я мог бы рассказать ему. Потому что, предположительно, мне придется отвечать на вопросы всю оставшуюся жизнь.

— Очень жаль, — отвечает шериф и качает головой. — Так как из всех людей, которые когда-либо падали в водопад, ты первый, кому у меня есть возможность задать этот вопрос…

— Что?! Были и другие?

— Конечно. Странно, что для тебя это новость.

Да, так и есть. Хотя я думал, что это возможно, но никогда не слышал о том, чтобы подобное произошло на самом деле.

— И сколько еще было подобных мне? — полюбопытствовал я.

— Трое, — шериф заерзал на сиденье, начав похлопывать себя по карманам. Ему хочется курить, знаю — помню, как видел такие же точно вихляния у своего ныне покойного дядюшки Бада, который курил сигареты одну за одной. — По крайней за все время моей службы в отделении.

— Трое?

— Именно. Первый случай был спустя месяц, после того, как я вступил на должность помощника. Агнес Томпсон, милая молодая девушка, как я помню, и красивая. Нам поступило сообщение, что она пропала: не вернулась на работу после обеда и ее не было потом несколько дней.

Нам так и не удалось найти ее тело, но мы нашли следы ниже по реке. А спустя пару дней ее родители в ее почте нашли упоминание о самоубийстве.

Я снова вспомнил своего дядю Бада, который не только поджигал новую сигарету, не докурив предыдущую, но и в итоге вставил дуло пистолета себе в рот и застрелился. К счастью, я этого не видел. И дядя был не первым родственником, который так поступил, по крайней мере, по линии матери, где самоубийства, можно сказать, традиция среди мужчин в семье.

Внезапно у меня мелькает мысль, а уж не в курсе ли шериф случайно об этом.

— Ну да неважно, кто там следующий? — беззаботно продолжал вещать шериф. — Пацаненок. Франклин… не помню как его там по фамилии.

— Ребенок? — меня замутило. — Что произошло?

— Не знаю точно… он или специально спрыгнул, или случайно упал. К сожалению, и в его случае мы не нашли ни следов, ни записки. Только его обувь, и какие-то остатки одежды в реке. Скорее всего, он все же спрыгнул. Он был неуравновешенным, как оказалось. Его дразнили в школе и все такое…

Вот оно что, понимаю, что мне тут сейчас рассказывают. Ну, так вы, заблуждаетесь, шериф, потому что меня за всю жизнь ни разу мысли о суициде не посещали. К тому же, я чертовски боюсь высоты. Когда мы только переехали сюда, потребовалось все мое мужество, чтобы просто пройтись по навесным мосткам над водопадом, и то я согласился только из-за того, что первым пошел Коул.

— Если все так и было, то это ужасно, — говорит шериф. — Вот так вот покончить с жизнью. Конечно, дети могут быть жестоки, но обычно они ничего такого не имеют в виду. Просто порой такое случается. Я прав?

Шериф внимательно на меня посмотрел. Он ждет, что я сломаюсь? Начну плакаться о том, как Хантер поставил мне синяк под глазом? Да ладно. Сейчас меня никто не достает, не после того, что сделал Коул. И шериф должен про это знать, так как это он потащил моего брата в участок, после случившегося.

Хотя, если подумать, может все дело как раз в этом. Может шериф думает, что я такой же вспыльчивый, как и мой брат. Может он считает, что братья Харрис вечно сулят неприятности.

— Ну и третий парень, — продолжил свой рассказ шериф, — что ж, этот сам напросился, — шериф рассмеялся собственной штуке. — Знаешь, если подумать, он, возможно, мог бы выиграть премию Дарвина.

Видя пустое выражение моего лица, шериф поясняет:

— Это шуточная награда, черный юмор — когда человек делает что-то настолько глупое, что доказывает, насколько он или она не блистает умом, то ему вручают премию Дарвина. Соль в том, что весь человеческий род всякий раз извлекает выгоду, когда становится чуточку менее глупым.

Это точно черный юмор, правд, лично я, никакого юмора там и не вижу, особенно с учетом того, что недавно чуть не погиб и пока еще не восстановился после происшествия.

— Звучит и правда смешно, — реагирую я, но без улыбки.

— Да, — соглашается шериф. — Был такой парень, старый пропойца по имени Датч Картер, — начинает он рассказывать.

Погодите секунду, а это имя кажется мне знакомым. Я даже могу мысленно представить себе, как он выглядел: седой старик с красным лицом и белой щетиной. Когда шериф поясняет, что он работал в винокурне, я понимаю, что, должно быть, встречал его там.

— Датч и парочка его приятелей как обычно выпивали на берегу реки, неподалеку от водопада, — продолжает свой подробный рассказ шериф. — Они были пьяны в дрезину, большинство из них, когда одному из них пришла в голову мысль, что было бы забавно зашвырнуть сигареты Датча на камень, торчащий из воды.

— Чтобы не лишиться парочки баксов, Датч прыгнет на камень, чтобы забрать их. И он так и сделал — прыгнул на камень. А затем он попробовал прыгнуть обратно на берег. Но, полагаю, пачка «Лаки Страйк» добавила ему чутка лишнего весу, потому что, он не допрыгнул до берега буквально пару сантиметров и приземлился в воду. И бам: его понесло течением вниз по реке.

В животе поднялась волна тошноты, когда я представил себе неутомимый поток уносящий мужчину вдаль. Я лично прочувствовал это на своей шкуре.

— Датчу удалось ухватиться за ветку дерева, торчащую из воды. Он вцепился в нее не на жизнь, а на смерть, и стал звать на помощь своих дружков. Те побежали к нему, чтобы попытаться вытащить его. Но Датчу не повезло. Они еще только добежали до него, а силы покинули его и он выпустил ветку из рук.

— Вот так все и закончилось. Старого Датча унесло течением, и не сомневаюсь, что он орал во всю силу легких. А спасательная команда придурков примчалась в участок, все они неистовствовали и требовали, чтобы мы бежали спасать его или сделали что-то. Я серьезно. Только представь себе.

— Но, черт возьми, мы предприняли отчаянную попытку. Мы пропыли по всей реке, заглянули за скалы. Но не нашли ни единого признака Датча, как и двух его предшественников….

Но шериф, явно не закончил свой рассказ. И, уверен, что ему чертовски нравится именно эта часть, потому что он снова начинает хлопать по карманам в поисках сигарет. Судя по выражению его лица, он уже не раз рассказывал ее, и до блеска отточил все детали.

— Как бы то ни было, шли недели, — сказал он. — Все продолжили жить своей жизнью, включая стайку выпивох, которые по слухам, вылили с моста в реку бутылку виски, в память об их безмозглом друге.

— А затем, как-то вечером, парочка ребятишек отправились к тому участку реки, что возле смотровой площадки, намереваясь пошвырять камушки в водопад.

— И тут, как раз, когда они только подошли туда, выскочил он — старый Датч — прямо из воды, как пробка, весь фиолетовый и разбухший, как огромная старая виноградина.

От нарисованного образа меня чуть не стошнило. Я подумал о том, насколько близок был к тому, что закончить свою жизнь таким образом — распухшим искалеченным трупом.

Я сглотнул несколько раз, и попытался выбросить из головы этот образ. Я жив, и не о чем тут больше говорить. Но тут меня осенило: А почему я не слышал эту историю раньше? Человек, работающий на Холденов, погиб упав в водопад? Как минимум мой отец, должен был бы, упомянуть об этом.

— Когда это случилось? — уточнил я.

— Дай-ка подумать, — ответил шериф. Он поднял глаза к потолку, и покачал коренастым пальцем, покрытым пятнами. — Это случилось шесть лет назад, если считать с этого лета.

Значит за пару лет до того, как мы переехали в Кристал-Фоллз. Но меня все равно что-то мучает: почему я представил себе лицо этого человека так ясно? Я уверен, что мы с Коулом видели парня по имени Датч однажды, в винокурне, сразу после того, как мы приехали в город. Сколько Датчей может работать в одном месте?

— Шесть лет назад… вы уверены?

Но шериф не отвечает, уже забыв про это. Вместо ответа он наклоняется ко мне.

— Что делает тебя четвертым, — провозглашает он. — Правда, в отличие от предыдущих, ты каким-то образом сумел отделаться всего лишь парой царапин. Несколько сложно поверить…

— Знаю, — соглашаюсь я. Но шериф не выглядит счастливым за меня. — Думаю, у меня есть ангел-хранитель или что-то в этом духе, — добавляю я, и неловко ерзаю в кровати.

— На самом деле, это нечто даже большее, чем просто ангел-хранитель, — информирует он меня. — У тебя было кое-что, чего не было у других.

— Эм? — я понятия не имею, что он имеет в виду. — И что же это?

Шериф еще ближе наклоняется ко мне. И только тогда я замечаю, что он курит не сигареты, а сигары. В нос мне ударяет приторный запах, исходящий от него одежды, от чего меня начинает тошнить еще сильнее.

— На тебе, — говорит он, — был надет спасательный жилет.

— Что на мне было надето?

— Не заставляй меня повторяться, сынок, — сухо говорит шериф. — Ненавижу повторяться.

— Спасательный жилет? Простите. Я не помню.

И это правда: я не помню. Но я начинаю размышлять. Я точно знаю, что у нас хранятся четыре спасательных жилета: два оранжевых и два желтых детского размера, которые нам с братом уже давно малы. Они лежат в гараже, в каноэ, которое было поднято на стропила несколько лет тому назад. Чтобы достать жилет, мне бы пришлось воспользоваться стремянкой.

— Так что же случилось на самом деле? — настойчиво выпытывает шериф.

Я пожимаю плечами.

— Как я и сказал, я, правда, ничего не помню.

Мужчина кривится: он не верит мне, и не скрывает этого.

— Серьезно, — настаиваю я. — Я, правда, понятия не имею, почему на мне был жилет.

— А ты постарайся, подумай, — просит меня шериф, так и не отодвинувшись от меня и по-прежнему источая волны «ароматов». — Может быть, ты собирался поплавать? Или просто был осторожен и надел его на тот случай, если поскользнешься и упадешь?

Ума не приложу, к чему он клонит. Никто в здравом уме даже ноги не станет мочить в реке в конце сентября. Но этот ответ в случае с шерифом никуда не приведет меня. Поэтому я снова объясняю, что не помню ничего из того, что привело к моему падению.

Но теперь меня трясет. Я по-настоящему напуган. Шериф что-то скрывает, утаивает то, что, как он думает, я знаю. Вздохнув, он садится обратно в кресло. Он снова похлопывает по карманам, не сводя с меня взгляда, а затем снова говорит.

— Расскажи мне о Нейле Парсоне.

Это имя застает меня врасплох.

— Нейл Парсон? Из школы?

— Он самый.

— Что вы хотите узнать о нем?

Шериф пожимает плечами.

— Я неприхотлив. Что угодно сойдет.

Кажется, разговор проходит как-то странно, если так можно назвать нашу беседу. Как по мне, допрос более подходящее слово, что собственно и объясняет, почему я пытаюсь защититься.

— Нейл обычный парень, — отвечаю я. — Учится в моем классе.

— Да, я в курсе. Но какой он?

— В смысле, какой он?

— Можешь ты сказать, что он хороший парень? Он твой друг?

— Нет. Не знаю, — запинаюсь я. Я мало что знаю о Нейле Парсоне. Он спокойный, башковитый. Он живет на Орчад-стрит, и то, я знаю это только потому, что моя подруга Уиллоу живет напротив него. Это я и рассказываю шерифу.

— Значит, ты утверждаешь, что не знаешь Нейла? — задает в ответ вопрос шериф, удивленно вскинув голову.

— Не так, чтобы очень.

— И ты не общался с ним вне школы? Не проводил время вместе по какой-либо причине?

— Нет, — расстроенно отвечаю я.

— Ладно, — говорит шериф, и что-то записывает. — Если ты так говоришь.

— Вы не верите мне? — встревоженно спрашиваю я.

Шериф открывает рот, собираясь что-то сказать, но не успевает, так как открывается дверь и в палату входит медсестра. Я сразу же ощущаю аромат духов, напоминающих средство для чистки туалета. Увидев в комнате полицейского, она резко замирает и с ее лица сходят все краски, как будто кто-то щелкнул выключателем.

— Роза! — рявкает шериф. Табличка с именем приколота к ее униформе. — Ты что здесь делаешь?

Женщина выглядит, как загнанный зверь.

— Работаю, — запинаясь, бормочет она.

— Не думаю, что тебе следует приходить сюда.

— Никто мне не запрещал этого делать.

— Ну а я запрещаю. И удостоверюсь, чтобы все знали об этом запрете, прежде чем уйду отсюда. Ты меня поняла?

Медсестра разворачивается и злобно зыркает на меня.

— Ты поняла меня, Роза? — повторяет свой вопрос шериф.

— Да, — отвечает женщина, перед тем как выскользнуть из комнаты.

— Твою мать, — тихо ругается шериф себе под нос, когда дверь закрывается.

Ладно, с меня хватит всего этого — я итак напуган до чертиков.

— Эта медсестра… — начинаю я.

Шериф внезапно напряженно смотрит на меня.

— А что с ней…?

— Она кое-что сказала.

— Тебе? Когда? — требует он ответа.

— Когда все думали, что я лежу без сознания.

— И что она сказала?

Мне было сложно произнести это вслух; по коже мурашки пошли только от одного воспоминания, но я все же пересилил себя: — Она сказала, что надеется, что я никогда не приду в себя.

Шериф не выглядел удивленным ни на йоту.

— Она прикасалась к тебе или что-то делала? — поинтересовался он. — Она не сделала тебе больно?

Укол в руку не назовешь приятной щекоткой, но не думаю, что это считается.

— Нет, — говорю я ему. — Она просто выполняла свои обязанности медсестры.

— Хорошо, — с облегчением выдыхает он. — Все равно, я не хочу, чтобы она в будущем заходила к тебе. Если она появится, нажимай на кнопку вызова медперсонала. Я предупрежу заведующего.

— А что такое? — спрашиваю я. — Кто она такая?

— Она тетя Нейла Парсона, — отвечает шериф. — Его законная опекунша.

Все это совершенно не случайно, но мне ничего не объясняет.

— И? — уточняю я.

— Нейл Парсон пропал, — отвечает он. — А ты последний, кто его видел.