Подводное течение

ГЛАВА 14

В кемпинге пусто. Никаких признаков Крокодила — так я называю парня в куртке с эмблемой футбольной команды. Но так как он Крокодил, то наверняка где-то будут торчать его крошечные глазки-бусинки. Мне просто нужно хорошенько присмотреться.

Трейлеры выглядят отвратительно: черные от грязи, к обшивке прилипли мокрые листья. Даже представить себе не могу, какому отдыхающему может придти в голову остановиться в любом из них. Только окончательно выжившему из ума.

Я заглядываю в окна, занавески на которых слегка раздвинуты и вижу темные мрачные интерьеры, уродливую мебель и потрескавшиеся шкафы. Дергаю за ручки. Несколько первых заперты, но это не важно. Я проверю их все до единой. Возле каждой двери я прислушиваюсь, надеясь услышать шаги притаившегося Крокодила.

Затем я подхожу к группе трейлеров, которые выглядят чуть менее изношенными, как будто кто-то мыл их в прошлом году. В одном из них горит свет.

Вот это совсем другое дело. Прибежище Крокодила.

— Ко мне, Джесс, — шепотом зову я собаку, достаю из кармана поводок и привязываю Джесс к стволу юной березки. — Хорошая девочка. Я вернусь через пару минут.

Незаметно подкрадываюсь к трейлеру, надеясь застать Крокодила врасплох. К счастью на грязной тропинке нет листьев, поэтому у меня получается идти тихо. Подобравшись к двери, кладу руку на ручку. Делаю несколько глубоких вдохов. Пора!

Взлетаю по ступенькам и распахиваю дверь. Я предполагаю мгновенное нападение — так обычно поступал Коул, выпрыгивая из темноты подвала, чтобы отмутузить меня. На сей раз я подготовился — крепко сжатые кулаки готовы нанести удар.

Но в трейлере никого нет. Я нахожу источник света: это лампа в зоне отдыха. Абажура на ней нет, только голая лампочка.

И эта лампа освещает довольно неприглядную картину. По всему полу валяются пустые пакетики из-под чипсов, обертки от шоколадных батончиков, полупустые пластиковые бутылки с газировкой и окурки, которые тушили прямо об кухонный стол.

А еще тут воняет потом — но мой нос подсказывает мне, что этот запах мне знаком. Так пахнет от Коула. Или от меня после того, как я пробегу пару-тройку кругов на уроке физкультуры у Келлера.

Единственный предмет здесь, который вызывает интерес это фотоаппарат, лежащий на столе в обеденной зоне. Я иду туда и беру его в руки. Нажимаю кнопку «включить» и жду, пока загорится экран.

Спустя пару секунд на дисплее фотоаппарата появляется фотография. Я поражен, увидев на ней Росса. И миссис Холден. Оба они голые.

И тут затылок простреливает такая острая боль, что спустя мгновенье мир вокруг темнеет.

Когда я прихожу в себя, подбородок у меня прижат к груди. Затылок пульсирует и я уверен, что на мозгу у меня появился синяк. Я снова ощущаю запах пота, на сей еще более остро. Перед глазами все расплывается. Понимаю, что по-прежнему нахожусь в трейлере. Сижу на грязном заваленном мусором полу, и руки у меня крепко связаны за спиной.

И вот тут мне становится страшно. По-настоящему страшно.

Внезапно передо мной возникает абажур. Абажур с дырками для глаз. Если бы я не был насмерть перепуган, я бы даже посчитал это забавным. Но сейчас мне не смешно — хотя бы потому, что меня резко поднимают на ноги и через весь трейлер швыряют на диван в форме подковы.

— Осторожнее! — кричу я, к счастью не сломав себе руки. — Осторожнее!

Но Абажур и не думает осторожничать. Абажур в ярости, он хватает полупустую бутылку газировки с пола и швыряет ее в меня. Та совершает кульбит в воздухе и разбивается о мою голову. Боль усиливается, когда пластик лопается и я оказываюсь залит теплой колой. А потом из-за пояса Абажура появляется пистолет. Дуло ствола черное-пречерное, как крошечная Преисподняя, и мне кажется, что мое лицо словно засасывает в эту самую Преисподнюю.

Уверен, что сейчас меня застрелят — выстрелят прямо в мой Харрисовский нос — моя голова треснет, и я умру прямо на этом засаленном диване в этом грязном трейлере.

А я даже пикнуть не могу в качестве протеста.

Но внезапно Абажур опускает пистолет. Издав разочарованный стон, он матерится и начинает колошматить рукоятью пистолета по кухонным шкафчикам, пока дверцы не рассыпаются на куски.

Только сейчас я наконец-то замечаю, что на Абажуре надета куртка с эмблемой «Крокодилов». Что ж, наконец-то, я нашел его, думаю я. И кем бы он ни был, парень явный псих. Я вздрагиваю, пока он продолжает крушить карающей сталью все, что попадается ему под руку.

На улице заливается лаем Джесс. Я представляю, как она там дергается привязанная, пытаясь освободиться. Но неистовство собаки только еще сильнее злит Абажур. Он смотрит на пистолет и выглядит при этом так, словно решил выбежать на улицу и пустить ей пулю в голову. Мне снова хочется закричать в знак протеста, но, как и раньше, я не в состоянии произнести ни звука — я онемел от страха.

— Закрой пасть, сука! — орет ей Абажур через закрытое окно. И к счастью, этого окрика оказывается достаточно, чтобы Джесс замолчала. Мгновенно. А он стоит у окна, крепко вцепившись в раму, и его трясет от злости.

Я жду и гадаю. Может мне сказать что-то. Что-то умное. Плохая идея. Мне лучше притвориться, что меня здесь нет, что я вообще не существую, и надеяться, что он успокоится.

Вскоре выясняется, что этот мой план был разумен. Я вижу, как его дыхание медленно выравнивается, мышцы расслабляются, пока он в итоге не засовывает пистолет обратно за пояс. Меня накрывает теплой волной облегчения. Довольно глупое и бесполезное ощущение. Потому как все не в порядке, далеко не в порядке, напоминаю я себе, когда две прорези в абажуре разворачиваются в мою сторону, и я вижу сверкающую в них ненависть.

— Да что я сделал-то? — внезапно спрашиваю я, несмотря на все намерения молчать. Мой вопрос вызывает новую вспышку ярости, которая к счастью, довольно быстро стихает, а Абажур начинает рыться в мусоре на кухонном столе, пока не выуживает из него старый желтый блокнот.

Он хватает ручку и начинает что-то писать. Закончив, он вырывает листок и тычет им мне в лицо.

— Что? — такого я не ожидал. — Меня зовут Кэллум Харрис, — представляюсь я. — Я учусь в старшей школе Кристал-Фоллз…

Ответ Абажура не удовлетворяет. Нисколечко. Потому что он замахивается и снова бьет меня по голове. Больно так, что мне кажется, что еще один удар я просто не выдержу — череп просто расколется. Не сомневаюсь в этом.

— Чего ты от меня хочешь? — навзрыд спрашиваю я. — Чего тебе надо?

Абажур не отвечает. Он бежит к кухонному столу, снова что-то пишет, бегом возвращается обратно и трясет у меня перед лицом еще одним сообщением.

— Нейла? — неуверенно повторяю я и вздрагиваю, когда Абажур снова замахивается, собираясь ударить меня. Но в итоге он сдерживается. — Ты имеешь в виду Нейла Парсона? — уточняю я. — Нет, его не нашли.

Абажур встает, и несколько раз кивает сам себе, словно получил желаемый ответ. Он снова идет к столу и стоит там какое-то время. Затем царапает очередное сообщение и вырывает листок из блокнота. Подойдя ко мне, держит его так, чтобы я мог прочитать.

Я прекрасно вижу слова, написанные на листке бумаги, но поверить не могу, что читаю их.

— Что? Айви? Нет, послушай….

Но Абажур слушать не желает. Он снова выхватывает из-за пояса пистолет. Всепоглощающий ужас снова охватывает меня — моя фатальная ошибка, что я не дал ему желаемого ответа в кульминационный момент…

Впрочем, он не стреляет. Абажур бьет меня рукоятью пистолета. Если череп у меня и не раскололся надвое, то ощущаю я себя именно так, как если бы он таки треснул. Как минимум несколько секунд, а затем я не ощущаю ничего, так как отключаюсь.

В себя я прихожу от того, что в ухо мне тычется влажный нос. Джесс. Ее поводок по-прежнему привязан в березке, и она скулит. Она хочет знать, в порядке ли я. Судя по всему — я лежу в куче листьев на грязи — мы здесь одни.

Я пытаюсь сесть. Руки у меня больше не связаны. На бровях запеклась кровь, судя по неприятным покалываниям в глазах, ресницы тоже склеились. Голова болит так, как никогда в жизни не болела. Но времени жалеть себя нет — нужно выбираться отсюда.

Пошатываясь, я встаю, и мне удается отвязать Джесс. Отпустив собаку бежать впереди, я, спотыкаясь, плетусь сзади к выходу из кемпинга. Прохожу мимо трейлера мистера Гайза с темными окнами и пустого места, где обычно стоит его машина, иду вдоль ухабистой дороги, где меня несколько раз выворачивает наизнанку.

И, в конце концов, выбираюсь на шоссе, где понимаю, что, должно быть, выгляжу кошмарно, потому что водители сбрасывают скорость и внимательно разглядывают меня, чтобы затем принять решение на полной скорости помчаться дальше.

Спасибо за помощь, жители Кристал-Фоллз.

Спустя, как мне показалось, целую вечность, я наконец-то оказываюсь дома. Открыв входную дверь, я спускаю Джесс с поводка и с трудом поднимаюсь на второй этаж — к счастью мама занята чем-то в прачечной. Я сразу же иду в ванную, чтобы осмотреть раны.

Бросив взгляд в зеркало, убеждаюсь, что самый серьезные повреждения находятся выше линии волос, а значит мне, по крайней мере, легче будет их спрятать. Но я все равно выгляжу жутко. Запустив руку в слипшиеся от крови волосы, я нащупываю довольно глубокие раны.

Может нужно наложить швы? Не знаю. Но кровотечение вроде бы прекратилось. Поэтому решаю, что это не так уж важно.

Хотя раны нужно хорошенько продезенфицировать. И это будет очень-преочень больно.

Я включаю фен, надеясь, что его гул заглушит самые громкие мычания и стоны. Затем роюсь в шкафчике с лекарствами, в поисках чего-то, что помогло бы мне добиться желаемого результата.

Перекись водорода. Вот что мне нужно, и мне везет, потому что там обнаруживается приличный запас.

Отвинтив колпачок бутылки, я опускаюсь на колени на коврик и наклоняюсь над ванной. Делаю глубокий вдох, чтобы подготовиться, и начинаю поливать голову жидкостью.

Поначалу я ощущаю только прохладу, словно засунул голову в ледяную воду. Но когда пенящаяся шипящая жидкость попадает на каждую царапинку и рану, я начинаю ощущать настоящую боль — голова вспыхивает, как факел.

Жуть. Но дороги назад нет. Поэтому я продолжаю поливать голову перекисью.

Боль становится все сильнее и сильнее, и не кричать почти невозможно. Нужно соблюдать тишину, уговариваю я себя. Я должен вести себя тихо.

Кто-то стучится в дверь. Ну, началось…

— Кэл? — перекрикивая гул фена, зовет мама. — Это ты там?

— Да, ма, — отзываюсь я, а глаза печет от того, что в них попала перекись — Минуточку…

— Ты же обувь не снял! — возмущается мама.

— Прости, — извиняюсь я, и напряжение в моем голосе эхом отражается от стальных стенок ванной. Боль достигла непереносимого уровня: меня трясет, и я крепко сцепил зубы, пока меня накрывает одна за другой накрывают волны боли. — Мне очень сильно нужно было наверх, — объясняю я.

Мама говорит что-то еще, но мне не удается понять что — ее голос заглушается гудением фена и адской болью, которую я сейчас испытываю. К счастью для меня, она уходит.

К тому моменту, когда бутылочка пустеет, все дно ванной в крови. Подтолкнув красноватую воду к сливу, я включаю горячую воду и закрываю слив затычкой. Раздеваясь, я наблюдаю, как бутылочка снова наполняется водой, и опускается на дно.

Я залезаю в ванну и ложусь. Раны, оказавшиеся под водой, начинает жечь, но мне становится лучше. Я лежу в горячей воде, даже не потрудившись взять мыло, пока вода не остывает.

Лежа на кровати в полубессознательном состоянии, я пытаюсь разобраться в произошедшем. Лишний спасательный жилет и маньяк с абажуром на голове. Какая между ними может быть связь?

В какой-то момент я вдруг понимаю, что меня зовут ужинать. Бросив взгляд на часы, вижу, что уже начало восьмого. Встав, я разглядываю себя в зеркале шкафа.

Судя потому, что я вижу, перекись не осветлила мои волосы, к счастью для меня. Довольно быстро до меня доходит, что мои покрывшиеся корочкой раны очень даже хорошо видны. И это не только испортит семейный ужин, но и станет причиной разговора, который я сейчас совершенно не хочу начинать.

Поэтому я нахожу в шкафу бейсбольную кепку и, как можно аккуратнее, одеваю ее.

— Кэл! — снова зовет мама. — Ты меня, что, не слышишь? Пора ужинать.

— Иду! — кричу я в ответ.

Когда я спускаюсь, отец с матерью уже сидят за столом и едят.

— Мы уже начали, — с укором сообщает отец. — Все почти остыло.

— Ничего страшного.

— А кепка зачем? — возмущается папа, когда я сажусь.

— Простите. У меня голова жутко грязная.

— Но я думала, что ты принял душ, когда вернулся домой, — обращает внимание на мой промах мама. — Ты что, голову не помыл?

— Я принял ванну. А голову помыть забыл.

Забыл — мой главный козырь в любой ситуации. Родители меняют тему.

— Есть планы на вечер? — интересуется отец, пытаясь смягчить обстановку за столом. Но тут один из швов кепки впивается в мой несчастный череп, и все вопросы начинают меня раздражать.

— Планы? — повторяю я его вопрос. — Нет.

— Серьезно? Сегодня же пятница.

— И что?

— С каких это пор, у тебя нет планов на вечер пятницы?

— Не знаю даже. Мне никто ничего не предлагал.

— Я же просто спросил, — сказал отец.

— А я просто ответил. Нет.

За столом повисает тишина. Я сосредоточиваюсь на еде, которая действительно остыла. Пытаюсь есть, но кепка убивает меня, а в голове мелькают картины произошедшего в трейлере, и аппетит пропадает.

После ужина помогаю матери помыть посуду. Она кажется удивленной и раздраженной одновременно, когда я укладываю тарелки в посудомоечную машину и протираю стол. Закончив уборку, извиняюсь и возвращаюсь в свою комнату.

Планы. Кто будет что-то планировать со мной? Обычно я отправляюсь к Брайсу и мы играем ли или смотрим фильмы. А с недавних пор, компании Брайса я стал предпочитать проводить время с Уиллоу.

Что ж, сегодня вечером никто из них меня никуда не звал, да и вряд ли когда-либо позовет. Даже не взглянув на корешок книги, беру с полки одну из оставшейся там парочки книг. Открываю ее и внутри обнаруживаю надпись, сделанную моим собственным почерком:

У двери кто-то скребется. Джесс. Я открываю дверь, и она быстро забегает в комнату и запрыгивает на мою кровать. Так приятно ощущать ее теплое тело возле ноги. Я скучал по ней.

Несколько часов спустя возле нашего дома раздается рев мотора, и я спрыгиваю с кровати. Из моего окна не видно, кто приехал, но у меня есть предположения, судя по тому, как рычал мотор и визжали шины, когда водитель нажал на тормоза.

Через минуту раздается звонок в дверь.

Ой, да ладно. Нет. Не сейчас.

— Кэл, к тебе пришли! — зовет мама с первого этажа.

Вот черт, думаю я, глядя на себя в зеркало. Выгляжу я ужасно. Но с этим уже ничего не поделать. Спускаюсь вниз.

— Привет, Айви, — здороваюсь я с стоящей на пороге девушкой. Мама оставляет нас наедине и даже делает звук телевизора в гостиной погромче. — Что ты здесь делаешь?

— Приехала убедиться, что ты приедешь на вечеринку Бэкки, — отвечает она. — Господи, Кэл, ты ужасно выглядишь! Что случилось?

— Неудачный день.

— Это точно, — но на этом ее сочувствие и заканчивается. — Ладно, ничто не способно исправить плохой день лучше, чем отпадная вечеринка, — беззаботно заверяет меня она. — Так что собирайся и поехали.

— Слушай, не уверен, что я в настроении для вечеринки, — говорю я. — У меня голова болит, — я не упоминаю головокружение и звон в ушах.

— Кэл! Последнее время ты такой нытик. Серьезно. Выпей таблетку и садись в машину…

Я обдумываю ее предложение. Звучит заманчиво. Сегодня вечером Айви выглядит особенно восхитительно в очень коротеньких шортиках, прозрачных серых колготках и туфлях на высокой шпильке. Полагаю, если кто и сумеет отвлечь человека от сокрушительной боли, так это она.

— А как же Хантер? — спрашиваю ее я, надеясь понять, что же здесь все-таки происходит.

Айви закатывает глаза.

— Мать Хантера закатила какую-то роскошную вечеринку в честь дня рождения — большой семейный сбор. Меня тоже пригласили, но я отказалась. А Хантер застрял на ней дома, на всю ночь…

Айви прижимается ко мне, и я снова ощущаю аромат ее духов. Внезапно я замечаю ее поразительное сходство с девушкой на постере, который я сорвал со стены в своей комнате и с дверцы шкафчика в школе. За исключение того, что у нее нет ни капли силикона. Мое тело откликается на ее близость, и я готов сорваться и поехать с ней в ночь куда угодно.

— Ладно, — соглашаюсь я.

— Только избавься от этой дурацкой кепки, — просит она. — О, и не забудь товар, — уже шепотом добавляет она. — Где он, кстати говоря?

— Где что?

— Ящик с бухлом, — напоминает она уже раздраженно.

— А, он в шкафу в моей комнате. Родители туда никогда не заглядывают. Там вечный бардак.

Айви вздыхает.

— Ты совсем сдурел? Более идиотского места для тайника и не придумаешь, — она бросает взгляд в сторону гостиной, где на диване сидят мои родители. — И как ты собираешься вынести его и не попасться?

Вынести?

— Не знаю, — соглашаюсь я. Потому что до сих пор, вообще не задумывался о том, что его надо куда-то выносить.

— Серьезно, Кэл, — тихо, но теперь уже зло, говорит Айви. — Иди за ящиком, а я отвлеку твоих родителей. Договорились?

Я согласно киваю, как бессловесное животное, и иду к себе в комнату. Там я переодеваюсь в другую футболку — надеваю ту, которую терпеть не могу, но которая может понравиться Айви. Смотрю на себя в зеркало и вспоминаю ее замечание на счет кепки.

Но куда я пойду без нее? Проверяю крючки с внутренней стороны дверцы шкафа и нахожу там вязаную шапочку. Поморщившись, я снимаю кепку и натягиваю на голову шапочку с рисунком. Выгляжу так, будто натянул на голову колпак для чайника.

Как бы то ни было, эта шапка причиняет меньше боли, чем жесткая кепка.

Откопав ящик с виски, я поднимаю его на уровень груди. На сей раз он кажется мне нереально тяжелым. И вообще, он меня нервирует. Но думаю, я испытаю облегчение, как только вынесу его из дома.

Подойдя к лестнице, вижу, как Айви вскидывает руку. Она проходит в гостиную.

— Добрый вечер, мистер и миссис Харрис! — громко здоровается она с моими родителями, как будто им по восемьдесят лет и они напрочь глухие. — Как поживаете?

Это сигнал для меня. Я быстро спускаюсь вниз, с трудом удерживая ящик. Прижав его к косяку и подперев коленом, мне удается открыть дверь и выйти.

В окне гостиной вижу, как Айви забалтывает моих родителей, и быстро прячу ящик за машиной девушки.

Вернувшись в дом, слышу, как Айви рассказывает о своих успехах в школе и в спорте. И снова задаюсь вопросом: что она во мне нашла? Я привлекаю ее физически? Ага, щаз.

Но, судя по тому, что она, распрощавшись с моими родителями, по пути к машине нализывала мне ухо, то именно это ее во мне и привлекает. Приятно, но несколько странно, особенно после того, как мне приходится пальцем прочистить ухо, чтобы слышать, что она мне говорит.

— Забей на багажник, просто поставь ящик на заднее сиденье, — велит она мне. И как обычно, я подчиняюсь. Затем сажусь в машину рядом с ней, и мы срываемся с места, оставив мигающие голубоватым светом окна моего дома далеко позади.