Свежий воздух слегка помог мне, но тошнота все равно не прошла. Я неуклюже взобрался на бампер грузовика и запрыгнул в кузов, оцарапав ногу обо что-то острое. Несмотря на свет, льющийся из окна трейлера, в кузове было темно, и я ничегошеньки не видел. Каждый предмет, который мне удавалось найти, оказывался в итоге каким-нибудь инструментом с лезвием, которым я и оцарапался.
Что я делаю? Я должен бежать. Я выбрался из трейлера. Свободен. Я просто могу убежать и все. Но я слишком боюсь. Боюсь этого человека, который выглядит как моя точная копия и говорит точно так же как я. Он уничтожит меня, в этом я не сомневаюсь.
Я могу спрятаться. Но тут мне в голову приходит, что тогда он все равно займет мое место. С горячим душем и сменой белья, и никто не заметит разницы. Потому что в этом мире между нами нет никакой разницы.
Он — Кэл, которого все знают. Кэл, которого все боятся.
Страх единственная причина, по которой я ощупываю темное дно кузова грузовика, пытаясь найти среди кучи хлама тележку. Когда мне удается найти ее, та оказывается на удивление тяжелой. Я с трудом приподнимаю ее до уровня борта кузова и сбрасываю вниз. Главное, что у меня получилось. Стальная конструкция, громко звякнув, падает на землю, а я спрыгиваю следом.
На колесах тележку передвигать гораздо легче, поэтому я довольно быстро поднимаю ее по лестнице трейлера, таща по ступенькам за собой. К моему приходу, другой я уже успевает завернуть тело в полиэтиленовый мешок и теперь закрепляет его с помощью клейкой ленты.
— Чем не рождественский сочельник? — спрашивает он с улыбкой. — Интересно, что бы сказал ребенок, обнаружь он такой подарочек под елочкой рано утром…
Черный юмор, который кода-то давно нравился нам с Брайсом теперь кажется мне совершенно идиотским. Ощущая, что на меня накатывает новый прилив тошноты, я наблюдаю, как другой я заканчивает свою работу, зубами перекусив край клейкой ленты.
Он велит мне подтащить тачку к телу, и я подчиняюсь. Затем он хочет, чтобы я помог ему поднять на нее труп. Я в полной мере осознаю, что означают слова «мертвый груз», только когда мы пытаемся приподнять тушу Росса с пола. Мы стараемся затянуть его на тележку, но она переворачивается и валится на пол, утягивая следом и нас.
Несуразная ситуация, но в итоге нам все же кое-как удается взвалить тело на тележку.
— Да помоги же подтянуть его повыше! — рявкает на меня другой я. — Ноги, ноги, идиот! Затаскивай их на платформу. Вот, вот так. Теперь давай закрепим его тут хорошенько.
С горем пополам мне удается выполнить свою часть работы, правда, я постоянно вынужден повторять себе, что все это не взаправду, что в этом пластиковом мешке не может быть тела человека. Я убеждаю себя, что там просто большой кусок говядины, который необходимо поместить в холодильник до того, как он испортится. Но тут в желудке снова поднимается буря, и я понимаю, что как бы эта картина не сделала хуже.
Как только тело надежно закреплено на тележке, мы наклоняем ее под углом в шестьдесят градусов.
— А теперь с дороги! — кричит другой я, схватившись за ручки. Я не мешаю ему толкать тележку к двери. — Точнее иди на улицу и помоги спустить ее с лестницы. Будет проще спустить его, если он будет как на носилках, чем скатывать его по ступенькам.
И хотя так может и проще, на деле все вовсе не проще. Принимая во внимание вес тяжелой тележки, все вместе весит не меньше ста килограмм, и лично мне кажется, что большую часть веса несу именно я. Да я в жизни с такой задачей не справлюсь.
Ступени протяжно скрипят, когда я роняю свой конец ноши. К счастью, покатившийся вниз по ступеням труп, не сшибает меня с ног.
Боже, спасибо тебе за силу притяжения — дело сделано! Наш жуткий груз наконец-то вне трейлера и лежит себе спокойненько на земле.
— Идиотина! — кричит другой я с лестницы. — Какого беса ты бросил его?
— Я не бросал. Просто тело слишком тяжелое.
— Ясно, значит ты не только идиот, но еще и хлюпик. Ладно, давай двигаться. Показывай дорогу.
— Куда?
— К водопаду, тупица. Я же тебе все рассказал!
Моя копия оказался достаточно умен, чтобы запастись фонариком, который он и вручил мне. Я включаю его и ищу тропинку. Вскоре я обнаруживаю покрытую грязью тропку. Правда, я не знаю в какую сторону по ней идти.
— Налево, гений, — подсказывает другой я. — Ты что ни разу не ходил этой дорогой к водопадам?
Полагаю, что не ходил. Я всегда робел, проходя мимо гостей кемпинга к южному краю водопадов, где пешеходный мост соединяется с северной частью города. Пару раз я пытался срезать путь, возвращаясь из другой части города. Но мне их хватило с головой. Мост мне никогда не нравился. Я хожу по нему только когда меня заставляют другие, вынуждая подавить страх. Мне он всегда казался небезопасным. Впрочем, он такой и есть, и Нейл доказал это на личном опыте. Я не раз говорил, что щель под нижним брусом перил слишком широкая, но Коул только смеялся надо мной.
— Если прилагать усилия, чтобы вывалиться отсюда, то падение будет заслуженным, — частенько говорил он.
Но Нейл вовсе не заслужил столь ужасную смерть. Это был несчастный случай.
Голос моей копии звучит так, словно ему совсем нелегко катить тележку с Россом по ухабистой, заросшей тропке к водопаду. Он кряхтит и обливается потом, но помочь не просит. Просто продолжает орать, чтобы я держал фонарик повыше, и он мог видеть куда ступает. Так странно слышать собственный голос — мрачный и пугающий, словно плеть, бьющий меня по спине. Поэтому, когда мы добираемся до водопадов, я уже вымотан. Обернувшись, я вижу, что другой я выглядит еще более вымотанным. Он весь пропотел, и теперь от него воняет, как от скунса.
Как ему удается выносить собственную вонь? Ведь у него наверняка такой же отменный нюх, как у меня, если уж на то пошло.
— Да не свети мне в лицо! — орет он на меня. — Господи, как же ж тяжко-то было. Дай мне минутку.
Я выключаю фонарик и жду. Стоя возле ступеней, ведущих к мосткам, я пытаюсь отключиться от ужасающего рева водопада, но у меня не выходит. Я ничего мощнее и громче в жизни не слышал. Ничто в мире не способно заглушить этот грохот, ну кроме разве что землетрясения или ледникового периода.
— Короче, я почти без сил. Придется тебе помочь мне затащить его наверх по ступенькам.
И вот плечом к плечу, я стою с ним — своим близнецом, дублером, точной копией — и втаскиваю вверх по ступенькам тележку с трупом.
— Не останавливайся, — велит мне он, когда мы добираемся до мостков.
— Идем к центру, — и мы продолжаем тащить тело Росса. Из-за тяжелой ноши мостки раскачиваются сильнее обычного и это просто невыносимо. — Все, тормозим тут.
Мы останавливаем тележку прямо напротив перил. В осеннем небе ярко светит луна и в ее свете завернутое в полиэтилен тело здорово смахивает на мумию. Я вижу свет фар проезжающей по мосту машины. Могут ли нас увидеть с такого расстояния? Понятия не имею.
Мой двойник вытаскивает из кармана пушку и без единого слова швыряет ее в водопад.
— Так, если мы развяжем веревку, думаю, тело само перевалится через перила и улетит вниз, — излагает вслух свои мысли другой я. — Но, если что будь готов подтолкнуть его слегка. Как бы не пошло дело, не дай ему сползти на мостки; Будет совершенно лишним потом его поднимать к перилам и переваливать через край. Не знаю, как ты, а у меня сил совсем не осталось.
Мне не улыбаются оба варианта. Но я просто не в силах сопротивляться приказам моего чокнутого двойника. Поэтому я начинаю развязывать нижний ряд веревок, а он трудится над верхним. И уже очень скоро пластиковый кокон с безжизненным телом Росса начинает наклоняться вперед.
— Давай же! — кричит другой я. — Толкай! Толкай! Толкай!
Но я ничего не предпринимаю. Просто стою и наблюдаю, как он все делает сам. Много усилий и не требуется. Тело падает на перила и зависает там практически перпендикулярно мосткам, что довольно забавно. А затем под весом собственной тяжести, оно наклоняется вперед и падает в водопад. Спустя секунду до нас доносится громкий всплеск — гораздо более громкий, чем от самого крупного брошенного вниз камня.
— Твою мать! — взвизгивает другой я, и в его голосе слышится восторг. — Ты это видел?
Но я как раз ничего не видел. Потому что был очень занят. Очень занят попыткой дотянуться до пистолета, рукоять которого торчала из штанов другого я. Он разворачивается, когда я снимают пистолет с предохранителя и целюсь ему в голову.
— О, да ладно, Кэл, ты чо, серьезно?
— Меня зовут Кэллум, говнюк.
— Да ты что? — смеется он. — Да мне насрать, даже если тебя зовут Дейв или Донни, или Дикси, потому что я знаю, что ты ни за что на свете не выстрелишь в меня.
— Даже так? — говорю я. На его лице такое самоуверенное выражение, что я ощущаю острую потребность всадить туда пулю. В его лицо — в свое лицо. Пушка в моих руках начинает дрожать.
— Вот и я про то, — выдает мой двойник, глядя на меня и улыбаясь. — Практически нереально застрелить человека, который выглядит так же как ты, правда, Кэллум? Я по опыту знаю. Иначе еще при первой встрече твои мозги украшали бы стены трейлера. Так что решишь? Вернешь пушку и будешь паинькой? Или я ее у тебя сам отберу, но это будет чуток больно.
Мыслей ноль, я как-то не думал, что будет дальше. Я всегда считал, что если пушка у тебя, то игра окончена. Мой следующий шаг вполне очевиден. Если я пристрелю его, то стану единственным Кэллумом Харисом в этой реальности, что звучит довольно неплохо. Но что дальше-то? Я стану убийцей — на мне будет висеть смерть двоих.
Если я не пристрелю этого психа, то может случится кое-что похуже.
— Почему ты так себя ведешь? — спрашиваю я его.
— Чо? — выдает он, явно не ожидая от меня подобного вопроса.
— Почему ты так себя ведешь? Ты только что пристрелил человека и отпускаешь шуточки на этот счет, а затем просто швырнул его тело в воду, как пакет с мусором. Ты издевался над безобидным парнем и теперь он мертв. Ты бьешь людей, обманываешь всех в школе, крадешь дорогую выпивку, трахаешь чужую девушку. Вот я и хочу понять: почему ты так себя ведешь?
Мой двойник смотрит на меня, прищурив глаза.
— Почему я так себя веду? — переспрашивает он. — А почему бы и нет? Наш мир — просто несправедливая выгребная яма, и я объявил ему войну. Такой ответ тебя удовлетворит, старина? На себя посмотри. Теоретически ты должен быть моей точной копией. Поэтому я думаю, что твой вопрос на самом деле должен звучать так: почему ты не ведешь себя так, как я?
— Потому что мне нравится моя жизнь! — кричу я. — Потому что у меня хорошие друзья, и нам весело вместе. Потому что я люблю своих родителей и собаку. И потому что я люблю своего брата Коула, хоть он та еще задница, и вечно втягивает меня в неприятности, прямо как ты.
Другой я хмурится. Похоже он в ярости.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что он втягивает тебя в неприятности? Он парализован!
— Нет, — поправляю его я. — Это у тебя брат парализован. Мой здоров, как бык. В аквапарке с ним ничего не произошло, потому что я пошел с ним наверх и убедил его не делать глупости. Вот что я постоянно делаю — стараюсь предупредить ситуации, в которых он может пораниться. Вот такая у меня задача!
Кэл, онемев, смотрит на меня. Его всего трясет. В лунном свете я вижу, что его глаза блестят от слез. Он больше не выглядит как крутой парень. Он напоминает сломленного мальчишку.
А я вот стою, нацелив на него пушку. И кто из нас теперь монстр?
Я не успел опустить пистоле даже на пару сантиметров, как Кэл вмазал мне прямо в челюсть. Я рухнул спиной на мокрые мостки. Затем раздался лязг, когда что-то коснулось металлической поверхности мостков.
Пистолет. Я уронил его. Но куда же он упал?
А, Кэл уже успел подобрать его. Я понимаю это, когда он вставляет дуло мне в рот.
— Что значит, ты пошел с Коулом наверх? — кричит он, перекрикивая ветер и рев водопада. — Что значит, ты остановил его? Мы не ходили наверх. Мы не останавливали его!
Но я уже не слушаю и не думаю о аквапарке. Вместо этого я мысленно снова оказываюсь на чердаке, где мой брат стоит на коленях и во рту у него дуло пистолета.
— Что ты творишь? — требую я ответа.
— Я? Ничего, — отвечает Кэл, убирает пистолет от меня, размахивая им так, будто это просто пульт от телевизора или какая другая безделушка.
— Где ты взял этот пистолет?
— Этот? — теперь он ведет себя так, будто удивлен обнаружить пистолет у себя в руке. — Это деда.
— Где ты нашел его?
— В чемодане. Я обнаружил его при переезде, когда нес вещи на хранение на чердак. Я решил покопаться в его вещах: в форме, в медалях, в письмах. Тогда и обнаружил пушку, завернутую в ткань в потайном отделении чемодана.
— Ты нашел пистолет и не рассказал о нем родителям? Почему?
— А сам как думаешь? Они бы сразу его отобрали, тупица.
— И ты просто спрятал его.
— Нет. Я просто положил его туда, где нашел, и где я смог бы найти его, если он мне однажды понадобится.
— Понадобится для чего?
— Ну кто знает? Серийные убийцы. Зомби. Да что угодно может случиться.
— Оглянись. Видишь поблизости маньяков или зомби?
— Да как бы нет, Кэл.
— Тогда почему в руках у тебя пистолет и почему ты тыкал им себе в рот?
Коул вздыхает.
— Ты задаешь слишком много вопросов, мелкий. А я сейчас совершенно не в настроении отвечать на них. Поэтому предлагаю тебе спуститься вниз и оставить меня в покое, пока я не вышел из себя.
— А что? — все равно спрашиваю я. — Пристрелишь меня, если я не уйду?
— Довольно вопросов! — свирипеет Коул. Он резко встает и ударяется головой об балку. — Черт! Из-за тебя ударился!
— Отдай мне пистолет, Коул!
— Еще чего. С тебя станется выстрелить себе в ногу. И тогда у меня будут неприятности, — улыбается он. Ему это кажется забавным.
— Дай его мне!
— И что дальше?
— Я отнесу его к водопаду и брошу вниз!
— Не глупи, — говорит Коул. — Это же личное оружие нашего деда, оставшееся после войны! Он носил его с собой в джунглях, пистолет служил ему защитой. Насколько мне известно, только благодаря этому пистолету отец и мы появились на свет. Это семейная ценность!
— Если это такая ценность, то почему ты прячешь ее ото всех?
— Как я уже говорил, я не прячу ее. Он ровно в том месте, где я его и нашел. Я просто хочу убедиться, что он останется в семье, этот пистолет. Понимаю, что это должно выглядеть ужасно, но я просто дурачился.
— Коул, отдай его мне или…
— Или что, Кэллум?
— Или я расскажу маме с папой! — выпаливаю я.
— Ну иди и расскажи! — вопит на меня Коул. — К тому моменту, как они придут сюда, я уже буду мертв. Так что какая разница? Иди и рассказывай!
Я разражаюсь слезами. Точно так же я рыдал, когда мне было семь, а мой брат сообщал о намерении сломать то, что мне было дорого.
И, как и тогда, Коулу похоже плевать. Она опускается на колени и сжимает рукоять пистолета обеими руками.
— Ты, правда, будешь смотреть? — в итоге спрашивает он. — Я бы не стал. Но решать тебе. Только не говори потом, я не предупреждал тебя, — Коул поднимает пистолет и прижимает дуло к виску.
— Коул! — рыдаю я. — Ты хочешь наделать глупостей? Ладно, тогда я тоже! К черту все!
Я пулей лечу с чердака вниз по ступенькам, оставив его одного. Он не нажмет на пусковой крючок. До тех пор, пока не узнает, что я задумал. Я знаю его слишком хорошо.
— Кэл! — слышу я, как раз перед тем, как захлопнуть за собой входную дверь.
Брат находит меня в гараже, где я приставляю лестницу к балке. Я бросаю на него взгляд и похоже, что пистолета у него уже нет.
— Кэл, что ты делаешь?
— Достаю спасательный жилет.
— Зачем?
— Затем, что мне нужен спасательный жилет, тупица, — отвечаю я, залезая на самый верх стремянки. — Зачем же еще?
— И для чего он тебе?
На сей раз я не отвечаю. Я хватаю ближайший ко мне оранжевый спасательный жилет и швыряю его вниз, намеренно целясь в брата.
— Промазал.
— Черт.
Спустившись вниз, я подбираю жилет, и молча выхожу из гаража.
— Кэл, что ты задумал? — зовет меня брат. — Если отец увидит, он взбесится, что ты не убрал стремянку на место, ты же знаешь.
— И что?
— И ты будешь наказан.
— Ну, тогда поставь ее на место, если так боишься. А я занят.
— Чем занят?
— Я же сказал, — бросаю я через плечо. — Тоже пойду глупостей наделаю.
Я быстрым шагом иду по подъездной дорожке к шоссе, по пути натягивая жилет, чтобы не нужно было его нести. Должно быть, я выгляжу смешно, потому что вижу улыбающиеся лица, проезжающих мимо водителей. Но пусть они катятся к черту. Пусть все катится ко всем чертям.
Коул идет за мной следом, держась метрах в пятнадцати позади. Периодически он окликает меня по имени, но в итоге сдается и просто продолжает следовать за мной. Начинает накрапывать, но мне все равно. Я не останавливаюсь. Коул тоже.
Мы идем по той дороге, где я обычно выгуливаю Джесс, вдоль поля, где я бросаю ей мячик. Затем пересекаем площадку кемпинга, которая сейчас пуста, за исключением парочки крутых ребят, которые бросают любопытный взгляд на нас, когда мы проходим мимо. Должно быть тот еще цирк: темным вечером по дороге идет беззвучно рыдающий мальчик в спасательном жилете, а за ним следом идет его старший брат.
В конце кемпинга, я сворачиваю на тропинку, ведущую к водопадам. Она хорошо протоптана, почти как овражек, вьющийся через лес. Я уже устал идти так быстро. Но если сброшу темп, то будет похоже, будто я утратил решимость. Поэтому я наоборот ускоряю шаг. Брат вздыхает и тоже прибавляет шаг.
— Ну, все, Кэл. Хорош уже, — говорит он, когда я достигаю ступенек, ведущих на мостик. — Всему есть предел. Что ты пытаешь доказать?
— Я ничего не пытаюсь доказать, Коул, — возражаю я. — Я кое-что делаю.
— И что ты делаешь?
— Я тебе уже пять раз сказал! — кричу я на брата. — Кое-что глупое!
И именно в этот момент я начинаю затягивать ремешки жилета, который, судя по написанному имени внутри действительно принадлежит мне. Я слегка вырос с тех пор, как надевал его последний раз, поэтому никак не могу защелкнуть их. Я втягиваю живот и каким-то образом мне все же удается застегнуться, и я продолжаю свой путь на мост.
Брат идет следом.
— Ладно, теперь мне даже интересно, — сообщает он, повысив голос, чтобы перекричать рев водопада. — Какую же глупость ты задумал? Ну, помимо этой идиотской прогулки.
— Я собираюсь прыгнуть в водопад, Кэл.
Коул начинает ржать.
— Да ты что?
— Да, представь себе.
— Собираешься свести счеты с жизнью.
— Этого я не говорил, — поправляю я его. — Я только сказал, что я собираюсь сделать какую-нибудь глупость.
— Оу. Ты для этого спасательный жилет надел?
— Именно, Эйнштейн.
— И ты считаешь, что жилет спасет тебя после того, как ты сиганешь в водопад?
— С жилетом лучше, чем без него, это факт.
— Ну, ты подумай хорошенько. Ты ж убьешься, кретин.
— Не думаю, — отвечаю я. — Думаю у меня больше шансов выжить, прыгнув в водопад, чем, если бы я выстрелил себе в голову.
— Согласно статистике, Кэл, я бы не был так уверен в этом.
— Что ж, вот и проверим.
Мне всегда не нравилось брать брата на слабо. Я вечно проигрываю. Думаю, что чаще всего так случалось в связи с его решением запугать меня, чтобы я не мешал ему.
И тут не играло роль, что он ехал на скейтборде, а я на велосипеде — он никогда не увиливал. Поэтому я довольно сильно нервничаю, когда перелезаю через мокрые перила и приземляюсь по ту сторону моста. Но я сразу же понимаю, что выиграл. Я слышу это по голосу Коула.
— Кэл! — орет он. — Это уже не смешно! Прекращай дурить!
— А никто и не говорил, что будет смешно, — говорю я, как можно более спокойным голосом, несмотря на то, что внутри все дрожит, а сердце грозит выскочить из груди. — Предполагается, что это будет глупость. Так что не подходи ближе, иначе я спрыгну.
— Кэл, прекращай! Я серьезно!
— Нет.
— Ну, пожалуйста, — умоляет он. — Ты доказал, что прав.
— Правда? — уточняю я, прижавшись к перилам спиной. Метал такой холодный, что пальцы жжет. — Потому что я хочу доказать, что, когда я спрыгну, ты очень об этом пожалеешь. И будешь мечтать, вернуть все вспять и вести себя иначе, чтобы случившееся никогда не произошло, — я наклоняюсь еще немного назад. — Но как по мне, что бы ни случилось, все закончится быстро. Может быть, я выживу и стану самым популярным подростком в школе. А ты будешь моим свидетелем. А если нет, что ж, это все твое чертово уп…
Именно в этот момент мой кроссовок поехал по скользкому металлу.
Удар по лицу я получил не так быстро, но я его и не ожидал. А когда мне в лицо уперлось дуло пистолета, было даже не столько страшно, сколько больно.
— Откуда ты пришел? — требовал объяснений другой Кэл, дергая меня за волосы и еще сильнее прижимая пистолет к моему лицу. — Где это с моим братом все в порядке?
— Не знаю, — честно сознаюсь я. — Я пытался преподать ему урок и упал с моста. Потом я очнулся здесь. Вот тогда все это и началось.
Но Кэла мои объяснения не удовлетворяют, ни на йоту.
— Расскажи мне все, придурок, или, клянусь, вышибу тебе мозги прямо здесь, прямо сейчас. Сегодня вечером на этом мосту все должно проясниться. Ты меня понял? Все должно проясниться.
— Я знаю, только, что мистер Шредер — наш бывший учитель физики, думает, что где-то существует некая параллельная вселенная, та, где его брат жив. Он сказал Уиллоу, что он собирается навестить его. В тот день, когда я следил за тобой в лесу, я видел его здесь. Он бросил какое-то устройство в водопад и сказал, что это послание. Это был металлический цилиндр с мигающей на конце красной лампочкой. Он сказал, что это сообщение, что он уже в пути.
Кэл задумался на секунду, затем радостно кивнул.
— Да, да, да! — Он резко дернул меня вверх и поставил на ноги. — Фонарик, — крикнул он, — где он?
— У меня в кармане. А что?
— Дай его мне!
Кэл нацелил пистолет мне в грудь, и я отдал ему фонарик. По-прежнему целясь в меня, он включил его и направил на перила.
— Ага! Вот оно! Смотри!
— Что там?
— Я считал, что старый пердун что-то ищет, какую-то отметку. Он нашел ее, как раз, когда я прибежал сюда, прежде чем он узнал меня, я думаю. Не важно. Это должно быть то самое место!
Я перевожу взгляд на отрезок перил, на которые Кэл светит фонариком. На краске очень аккуратно нацарапана стрелка, указывающая вниз, в бушующие воды водопада. Вниз, дает она указание.
— Да это может быть что угодно, — предполагаю я. — Какой-нибудь ребенок игрался с гвоздем или еще что-нибудь. — Но и правда, чего только не нацарапано на краске — имена, маты, не говоря уже о вульгарных картинках. И, скорее всего, немалое количество надписей сделал мой двойник. Он не может воспринимать все эти рисунки всерьез.
— Но я видел его! — настаивает на своем Кэл, и выглядит очень довольным. — Он явно искал именно этот знак! Что подтверждает, что это нужное место!
— Место для чего?
— Для прыжка! — Ликует Кэл, и его глаза блестят от восторга. — Чтобы попасть в другую вселенную, о которой он говорил!
— Погоди-ка секундочку. Мы точно не знаем этого, — предупреждаю я его. На самом деле сама эта идея начинает казаться мне сумасшествием, частично потому, что этот идиот купился на нее так быстро. — И мы не можем знать этого стопроцентно.
— Может и нет. Но мы можем провести отличную проверку, — предлагает Кэл.
— Проверку? Какую еще проверку?
Кэл поднимает руку. Черное дуло снова нацелено мен в лоб.
— Прыгай, — командует он.
— Что? Нет…
— Прыгай там, где эта стрелка, Кэллум, — повторяет он приказ. — Прыгай в водопад, там, где велит стрелка или я пущу пулю тебе в лоб.
Колени у меня подкашиваются. Меня тошнит. Выбора у меня нет. Точнее я должен сделать его, или этот другой я, выберет за меня.
— Погоди! — умоляю я его. — Это просто смешно. Даже если я прыгну, ты никогда не узнаешь точно, что случится со мной.
— Ты прав, — соглашается он. — Но кое-что я буду знать точно.
— Что?
— Что ты достаточно сильно поверил в эту чушь, чтобы испытать судьбу с чертовым водопадом. А теперь, на счет три тебе лучше спрыгнуть.
— Подожди. Стой!
— Раз.
— Кэл, послушай.
— Два.
— Кэл!
— Три!
— Нет! Нет! Нет!