Почти как в кино

Глава 31

Красноярский край,

пос. Памяти 13 Борцов,

20 июня, суббота, 18:50.

Радиационный фон: 95-160 мкР/ч.

– …таким образом, вышеупомянутые приверженцы секты «Великого Огня» становятся одним из наиболее дестабилизирующих обстановку в регионе факторов. Широко развернутая агентурная сеть, наркотики и радикальная идеология – вот с чем нам предстоит столкнуться. – Рентген уперся кулаками в стол и мрачно обвел взглядом собравшихся. – Товарищи офицеры, я понимаю – ситуация неоднозначная. Я наделен всеми чрезвычайными полномочиями, чтобы отдавать вам приказы, но делать этого не хочется совершенно. Не такому меня родители учили. Если кто-то обладает информацией о своих родных и считает, что должен быть с ними – препятствовать не могу. На этом все. Вопросы?

– Командир, разреши?

– Давай, Большой, – кивнул Рентген.

– Ты говорил, этим фанатикам позарез нужен ядерный поезд. На кой он им сдался? Насколько я понял, наши «стратеги» отработали всем, что было, от поезда толку ноль.

– Говорил, поясняю, – Рентген нахмурился и почесал наметившуюся на лице щетину. – Состав, которым командует небезызвестный полковник Гармаш, отстрелялся только двумя «Ярсами»[27] из трех. Насколько мне известно, вторая пусковая установка повреждена и при помощи нее пуск осуществить невозможно. Нашим «грибланам» глубоко плевать и на поезд, и на поврежденную пусковую установку. Аналитики из Железногорска до сих пор что-то там анализируют, варианты просчитывают, но я могу с уверенностью сказать – сектантам нужен «Ярс».

– Чтобы… – Большой прищурился и тяжело выдохнул.

– Чтобы призвать Великий Огонь, очевидно. Ну и тем самым назначить нового Светилу. Старого-то мы минусанули, а новый без огня у них не назначается.

– Странная вера, конечно.

– Странная, потому что извращенная. Как и у любой секты. Ладно, – Рентген размял шею и вытащил из кармана сигареты. – Думайте, товарищи офицеры, если нужно к семьям – лучше не тяните. Езжайте сейчас, всем необходимым обеспечу. Остальных жду у второго дома в ноль часов. Прокатимся немного, проверим информацию по одной из деревень.

Обеденный стол был завален горой разноцветных фантиков от конфет. Компанию им составляли недопитая бутылка «Флеша»[28] и коробка от «Доширака».

– А сладкоежка кайфовал, – заметил Алан. – Смотри, сколько выжрал.

– По ходу – реально Саныч, – улыбнулся я. – У него на кухне постоянно такие залежи от сладостей были.

– Где он сейчас-то? – поинтересовался Макс.

– Хрен знает, – я пожал плечами. – Спит где-нибудь, или в туалете сидит. Сам-то пробовал лапшу эту с «Флешем» мешать?

– Я пробовал, – хохотнул Щукин. – Чуть поддон не вырвало, если вы понимаете, о чем я…

– Ты про волкодава говорил, – вспомнила Саша. – Вдруг он выскочит сейчас?

– Погодите, – я поднял ладонь, показывая всем, чтобы замерли. – Слышите?

Из дальней комнаты доносился богатырский храп. Жестами объяснив ребятам, чтобы оставались на своих местах, я извлек из кобуры трофейный «ПЯ» и тихо двинулся на звук. Если Саныч и правда задремал – извинюсь, что оружием почем зря размахиваю, время нынче такое. Чуть не запутавшись в старомодном «дожде» из скрепок, обернутых нарезанными открытками, я зашел в комнату и увидел самую милую картину в своей жизни. Саныч, его я узнал сразу, сладко похрапывал, обняв свой любимый карабин «Тигр» – гражданскую версию снайперской винтовки Драгунова. В штанах от «афганки» и застиранной тельняшке он очень походил на задремавшего воина-интернационалиста – только кожей бледноват, да собака весь образ портит. Тот самый «волкодав», а если быть более точным – корги по кличке Зевс. Забавнейшее с виду создание, отличавшееся коварным характером и фантастической, под стать хозяину, ленью. Когда я вошел, Зевс приоткрыл один глаз и покосился на меня.

– Молчи, паразит! – Прошипел я. Корги повернул морду ко мне и открыл второй глаз.

– Зевс, зараза, не вздумай!

Пес звонко гавкнул и довольно высунул язык, а ствол «Тигра» моментально уставился мне в грудь.

– Саныч, осади, свои! – Попросил я, подняв руки. Товарищ еще несколько секунд соображал, глядя на меня заспанными глазами из под густых темных бровей, а потом радостно заявил:

– Я-то думал, ты помер!

Убрав со стола мусор, мы решили устроить небольшое чаепитие. Электричества в этой части поселка не было, его включали только в центре Борцов и то на пару часов, поэтому пока ребята доставали из рюкзаков нехитрые припасы, я набрал воды в эмалированный чайник и теперь мучался с печкой.

– У тебя не только с кострами проблемы, да? – Ехидно поинтересовалась Саша, вытиравшая стол. Хмыкнув, я достал из бокового кармана брюк таблетку сухого спирта, поджег и аккуратно положил под щепки.

– С печками проще. Думаю, минут пятнадцать и кипяток будет готов.

Мимо, сметая разноцветные лоскутные коврики, прокатился бело-коричневый клубок – Зевс с Декстером быстро нашли общий язык и устроили в домике локальное торнадо.

– Сгиньте, бесы лохматые! – Прикрикнул Алан, которого собаки чуть не сбили с ног. – Развели тут цирк с конями…

Устроившись за столом, мы сперва символически подняли кружки с припасенными мной остатками джина. Выпили, поморщились.

– Тоник можно было тоже припрятать, – посетовала Саша.

– Диману пофигу че пить, – заметил Макс. – Он при мне перцовку однажды хлопнул, которая пять лет в шкафу стояла.

– И чуть не отъехал потом, знаю эту историю, – добавил Алан.

– Так, хорош уже меня обсуждать, – отмахнулся я и посмотрел на Саныча. – Рассказывай давай, как тут оказался. Я думал, ты в Москве вообще, у родителей.

– Уф, Диман, – выдохнул Саныч. – Это просто пиз…

Собственно, Саныч. Он же Александр Романов – балагур, душа компании, немного программист, немного таксист… короче, всего помаленьку. На пару лет моложе нас с Аланом, крепкий и широкий, как прикроватная тумбочка. Последнее время еще и в спортзал частенько захаживал, поэтому, если спрятать добродушное лицо и вьющиеся волосы, получалась натуральная машина для окучивания менее спортивных ребят на районе. Человек абсолютно неконфликтный и мягкий, любитель женского внимания, вкусной еды и поспать до обеда. Типично царские замашки – видимо, известная фамилия так повлияла. Саныч даже в мобильном приложении «Сбербанка» себя подписал: «Царь», и каждый раз неизменно радовался, заходя посмотреть на свои «царские» сбережения.

За день до того, когда все закончилось, Саныч взял пару дней отгула и решил выбраться с Зевсом за город. С собой взял палатку, карабин, ноутбук – на всякий случай, и бутылку «Егерьмейстера». Уехав куда-то за Емельяново, Саныч встал лагерем на берегу небольшого лесного озера и принялся распивать ликер, постреливая по заранее припасенным пивным банкам и любуясь красотами сибирской природы. Налюбовавшись и приговорив бутылку, товарищ отправился спать, а проснулся на следующий день уже от мощного далекого раската. Поначалу Саныч быстренько собрал пожитки и рванул в сторону города, но уже в районе аэропорта увидел поднимающийся в небо ядерный гриб. Такое зрелище мало кого оставляет равнодушным, поэтому первый порыв – лететь на всех парах в сторону Красноярска, Саныч переборол в себе быстро. Может, мои давние пьяные беседы о гипотетическом ядерном конфликте помогли, может, не так давно вышедший сериал «Чернобыль» в душу запал, но товарищ поступил максимально рационально: развернулся, закупил в еще работавшем продуктовом магазине консервов, круп, конфет и алкоголя, после чего убыл на предыдущее место дислокации – к озеру. Где и просидел в полном неведении следующие несколько дней, поглощая купленное и раздумывая о будущем, изредка прячась с Зевсом от непонятного сияния в багажнике «Рио». По банкам, правда, больше не стрелял – сообразил, что патроны могут пригодиться для другого. Будущее казалось ему крайне туманным: магнитола в машине не ловила ни одну радиостанцию, сотовой связи не было, а вдалеке завывали сирены, и иногда постреливали.

Когда запасы постепенно подошли к концу, Саныч принял важное решение – выдвигаться. Решение это он оттягивал изо всех сил: на озере было комфортно, тихо и спокойно. Товарищ планировал дождаться официальных новостей, поэтому магнитолу в своей «Рио» за последние дни просто истерзал. Поняв, что никаких заявлений от МЧС или Правительства края не будет, он двинул в сторону федеральной трассы.

Дорогу на Красноярск перекрывал внушительный блокпост. Бетонные блоки, несколько единиц бронетехники, суровые бойцы с автоматами и в костюмах химзащиты. Решив не искушать судьбу, Саныч свернул в другую сторону и доехал по поселка Памяти 13 Борцов. Блокпост тут оказался поменьше, народ поприветливей, поэтому товарищ согласился на предложение проследовать за патрульной «Приорой» и оказался у участкового. Беляев коротко, но предельно красочно поведал о случившемся, предложил водки и руководствуясь тем, что к строевой службе товарищ был негоден по причине сахарного диабета, определил его на несложную должность посыльного. Выдал скудный сухой паек на несколько дней, ключи от дома и радиостанцию для экстренной связи.

– Я не поняла, – Саша перебила Саныча и махнула рукой на мусорное ведро. – Ты же конфеты на озере все сожрал, эти-то откуда?

– Да эти я выменял, – смутился товарищ. – У местной продавщицы из продуктового. На пистолет Макарова.

– А «ПМ» где взял? – удивился я. – У участкового табельный вроде на месте.

Саныч помрачнел и смутился еще больше.

– На речку позавчера ездил… Хотел на берегу посидеть, пивка выпить. Приехал, а там мужик какой-то в военной форме девчонку хотел… ну, того самого. Раздел уже. Лейтенант вроде, не помню. Ну я его по голове прикладом огрел. Убил или нет – не знаю. Вырубил точно, обыскал и в речку столкнул. Плыви, говорю, сосиска. Не, ну а че он?

– Мда… – протянул я. – Весело живешь. Погодите, в машине вроде еще наливка клюквенная оставалась. Сейчас вернусь.

Упиваться до состояния кондиции я не стал. Оставив ребят растапливать баньку, уселся в «Форд» и поехал к местному доктору. Поехал – громко сказано, приземистое здание участковой больницы находилось практически за поворотом, на улице Боровой. Машину я взял, чтобы после процедур заехать к Рентгену, устроившемуся со своими бойцами подальше, на Березовой. В поселке я ориентировался благодаря «2ГИСу» на телефоне, мысленно благодаря себя за то, что скачал когда-то не только карту Красноярска, но и его окрестностей. Понятно, что спутниковая навигация приказала долго жить, но, если не страдать врожденным топографическим кретинизмом, сличить карту с местностью на самом деле довольно просто.

В приемном покое, помимо дежурной медсестры, скучали двое солдат. Судя по тощим лицам и плохо подогнанной экипировке – срочники, однако оба с автоматами и, кажется, не особо рады моему появлению.

– Сестричка, здравствуйте, – улыбнулся я. – Мне бы к хирургу попасть на прием.

– Всем бы к хирургу, – устало ответила девушка и посмотрела на меня. – Что у вас?

– Плечо зашить очень хотелось бы, – я снова улыбнулся и, достав из кармана горсть заранее реквизированных у Саныча конфет, положил к ней на стол. – Болит зараза, сил нет.

– Слава Богу, что не в ожоговое, – выдохнула медсестра и слегка улыбнулась в ответ, увидев гостинец. – Подождите минуту, сейчас к Сергею Борисовичу схожу.

– Так ведь не положено, Ольга Степановна! – Возмутился один из солдат. – Прапорщик Градский сказал – только экстренных!..

Вот ведь паразит! Я покосился на плечо и хмыкнул: из под лямок «разгрузки» торчали погоны с заботливо нарисованными Сашей звездочками прапорщика.

– Товарищ рядовой, я не понял! – Грозно заявил я, пытаясь копировать интонации своего армейского старшины. Несмотря на то, что срочную я проходил больше десяти лет назад, получилось довольно удивительно. – Фамилия как?

– Рядовой Чернышев, товарищ… прапорщик, – уставившись на мои импровизированные знаки различия, представился солдат.

– Объясни-ка мне, рядовой Чернышев, – продолжил я. – По какой такой интересной причине ты старшего по званию, обратившегося за медицинской помощью, в хрен не ставишь?

– Я ставлю вас в хрен… – солдат, кажется, сильно смутился, а я изо всех сил пытался не заржать в голос. – Ну то есть… как бы прапорщик Градский сказал, а вы…

Знатно я паренька загрузил. Видимо, совсем недавно служит. Был бы их Градский в звании лейтенанта – солдат с чистой совестью выпроводил бы меня на улицу, может даже при помощи автомата. А так – он прапорщик, я прапорщик, чего делать?

– Мальчики, не ссорьтесь вы! – Попросила медсестра, заметив некоторый накал страстей. – Вы, товарищ прапорщик, подождите, я быстро.

– Сами-то откуда? – Поинтересовался я, когда Ольга Степановна скрылась за деревянной дверью с непрозрачным стеклом.

– Челябинск, – ответил Чернышев.

– А я из Мамырей, – сообщил второй солдат.

– Откуда? – Я искренне удивился, услышав странное слово.

– Мамыри. Это в Московской области, товарищ прапорщик. Да улыбайтесь, че вы. Я привыкший.

Сергей Борисович оказался, что называется, хирургом от Бога. Сухонький, низенький и с виду будто бы невесомый, он сноровисто обработал рану, потрогал ее края и, напевая под нос мелодию из «Служебного романа» ловко наложил швы.

– Обойдемся без повязки, – заключил он, завязав нить аккуратным узелком. – Неудобно будет. Я сейчас пластырь большой наклею. Такой, знаете, у которого только по краям липко, а в середине подкладка асептическая? Вам в самый раз будет! Не больно?

– Нет, доктор, спасибо, – кивнул я. – Совсем не болит даже, хотя «Лидокаин» меня плохо берет.

– Главное – антибиотики пропейте! Сейчас с этим сложно, знаю. У меня-то совсем запасов нет, весь резерв для медсанбата Градского держим. А вы – поищите!..

– Обязательно, – снова кивнул я.

– Срастись быстро должно, – продолжил доктор. – Я вам пластырей таких дам еще… штучек пять, наверное. Больше не могу, извините…

– Больше и не нужно, на мне как на собаке все заживает, – я пошевелил плечом, привыкая к пластырю. – Скажите, док, у вас тут вообще как? Спокойно?

Сергей Борисович невесело ухмыльнулся.

– У нас пулевые в основном. Вот Анна Николаевна в ожоговом – у нее страшно, – хирург вдруг понизил голос. – Лучевая болезнь. Слышали? Люди заживо разваливаются. Аня с ними возится, у самой уже руки розовые, и лицо… там где маски нет. А она повязки им все меняет. Верит, что за нами из Абакана приедут, заберут всех. Спасут, помогут. Красноярска ведь нет больше? Кто-то говорил, БСМП[29] еще держится.

Я молча кивнул, чувствуя как в горле растет неприятный комок, а глаза становятся влажными.

– Приедут, Сергей Борисович, – коротко сказал я. – Не бросят. Не могут они нас тут бросить. Вы вот что…

Расстегнув сухарную сумку «разгрузки», я достал оттуда свой травматический пистолет и два запасных магазина.

– Вы мне помогли. Очень. Что такое сепсис и гангрена – прекрасно знаю. Возьмите. Умеете пользоваться?

– Что вы! – Хирург отпрянул и внимательно посмотрел на меня. – Я ведь врач, врачу оружие не нужно!..

– Сейчас хватает ублюдков, которые на белый халат не посмотрят, – категорически заявил я. – Умеете?

– Тут же все, как у пистолета Макарова? – Неуверенно спросил хирург. – Тогда да, умею. В училище ездили на стрельбы…

– Берите, теперь он ваш. Спасибо вам, еще раз. Берегите себя, Сергей Борисович.

– И вы, – тихо ответил хирург. – Вы тоже себя… берегите.

Несколько дворов, занятые группой Рентгена, ничем не отличались от всего остального поселка. Странно, я ожидал как минимум вооруженной охрану у калиток, или вообще – шлагбаума и колючей проволоки. Припарковавшись у крайнего дома, я вышел из «Форда» и закурил, осматриваясь. Стучаться в двери категорически не хотелось – мало ли из какого калибра могут оттуда ответить, а кричать позывной товарища, стоя посреди дороги – глупо и неосмотрительно.

– Руки! – Неожиданно раздалось за спиной. – Кто такой?

Ну вот, кричать не пришлось – сами нашли.

– Савельев. Я к Рентгену.

– К какому, блять, Рентгену?

– Ребят, левый нарукавный карман кителя, – вздохнув, попросил я. – Можно?

– Медленно! И без выебонов – завалю на месте!

Поморщившись от неприятной боли в плече, я вытащил из кармана нашивку, подаренную Рентгеном и, не поворачиваясь, продемонстрировал «ребятам».

– Ты ебанутый? Разверни картинкой к нам! Сам стой, как стоишь!..

– Извиняйте, конфуз, – смутившись, пробормотал я и повернул нашивку. – Так нормально?

– Нормально… «Рентген», «Рентген», здесь «Борус»! На улице – некий Савельев. К тебе.

– Проводите.

– Принято.

– Что-то вы зачастили, мил человек. Который раз за неделю, к нам, да по своей воле! – Рентген широко улыбнулся, и мы крепко пожали руки.

– Надеюсь, не сильно отвлек? – Спросил я.

– Не критично, – усмехнулся знакомец. – У нас тут аутодафе одно намечается, но пока время есть. Ты по делу, или так?

– Сам не знаю, если честно.

– Ну тогда присаживайся, в ногах правды нет.

Мы уселись на стулья, расставленные на веранде. Рентген достал сигареты и плоскую серебристую фляжку.

– Будешь? – Поинтересовался он. – Дагестанский, хороший. Из крайней командировки пацаны привезли.

– Немного, кивнул я. – Доктор говорит, мне антибиотики полезней.

– А они у тебя есть? – Знакомец хитро прищурился и посмотрел на меня. – Да ладно, вижу, что нет. Откуда у вас, партизан? Я тебе пару стандартов «Амоксициллина» подкину, из личных запасов. Давай, накатим по маленькой и рассказывай.

Коньяк пошел хорошо. По организму разлилось приятное тепло, а в голове моментально прояснилось. Я подкурил сигарету и хотел было рассказать Рентгену о нашей идее двигаться в Железногорск, но меня перебил громыхнувший совсем рядом взрыв.