Поцелуй в час Дракона

Глава 23

пять месяцев спустя…

— Ну, когда же, господин⁈ А? Когда?

Ран Мин поморщился, опять это нытье! Цай Тун одолевает вот уже, который месяц: когда мы, наконец, отправимся на жемчужные промыслы? Господин обещал! Вот же корыстный старикашка! Перероди тебя Будда в полевую мышь! И чтобы коршуны над тобой все время кружили!

Ну, погоди! Увидишь ты эти промыслы! И уж точно не обрадуешься!

Жена тоже заводила этот разговор и за ужином, и за завтраком:

— Мой господин, ты обещал мне золотые пляжи и синие гроты! Что мы будет любить друг друга всласть и купаться нагишом! А вместо этого я тебя почти не вижу!

— У меня много дел, Юэ. У бывшего наместника Ши Бо здесь осталось много родни. И земли, которые он скупил. Мне необходимо вернуть утраченное. Я пропадаю не где-нибудь, а в управе.

— И по ночам⁈ Вчера ты пришел почти под утро!

— Я думал, что ты спишь, — удивленно сказал Мин. — Я тебя спросил: тебе не холодно, дорогая? Потому что ты скинула во сне одеяло. А ты не ответила.

— Да, скинула! Но не во сне. Я помню, что в первую нашу ночь тебя интересовало только одеяло! И хотела с тобой поиграть! Но ты свалился рядом, как срезанный колос, и тут же уснул! Даже не накрывшись! И от тебя разило вином!

— Я просто устал, — смутился Мин. Какой же она еще ребенок. Поиграть ей вздумалось! С главой управы, который весь день разбирал документы в архиве!

— И где же вас носило, мой господин? — ехидно спросила Юэ. — Ведь ночью управа закрыта!

— Давай ты не будешь задавать так много вопросов? А я устрою для тебя незабываемую прогулку по Жемчужной реке.

— И когда?

— Как только будет время. А пока ты можешь осмотреть город. Я же не держу тебя взаперти. Здесь много интересного. К примеру, Храм пяти баранов. Ты знаешь древнюю легенду? — он понизил голос. Надо же ее чем-то отвлечь. — Две тысячи лет тому назад эта земля была бесплодной, как пустыня. Но однажды облака расступились, и пятеро бессмертных спустились вниз на пяти баранах, каждый нес во рту по шесть колосьев риса. Пошли обильные дожди, и Гуанчжоу превратился в настоящий рай, где нет зимы, а урожаи все время растут. Его и называют городом пяти баранов.

— Но раньше ты говорил, что это город цветов! И не заговаривай мне зубы! Я хочу тебя, а не баранов! Хотя ты тоже баран! Не видишь, как я на тебя смотрю!

— Ты же говорила свинья.

— И свинья тоже! Это ведь по-свински, Мин, не замечать жену!

— Ты как со мной разговариваешь⁈ Я принц и наместник Гуандуна!

— Простите, господин. Но вы не держите слова! Какой же вы после этого принц? — надула губки Юэ.

— Я же сказал: как только найду время.

Но время все не находилось. И Юэ объединилась с Цай Туном. Они все чаще шептались и строили планы. О том, как заставить принца снарядить корабль для романтического путешествия, а, главное, как его высочество на этот корабль затащить.

— И где он только пропадает? — в сердцах спросила как-то Юэ.

— Как это где? В борделе мамаши Сунь, — вздохнул за спиной фонарщик.

Опять ведь не придется спать: господин возвращается поздно. А точнее рано. Хорошо хоть, не заставляет слугу таскаться в этот вертеп! Записочки относить или деньги на взятки.

— Что ты сказал⁈ — резко обернулась Юэ. — Мой муж посещает бордель⁈

— Так ведь это… — евнух замялся.

Дело-то государственной важности. А вдруг не положено об этом говорить? О том, что его высочество встречается под крылышком мамаши Сунь с местной знатью. Упрямцы не пойдут к принцу на поклон при свете дня, у Ши Бо здесь еще много сторонников.

Но пьянка с девочками дело другое. Туда придут. И его высочество без стеснения раздает улыбки, посулы и взятки. Само собой, что на коленях у принца всегда сидит какая-то девчонка, для маскировки. Так ведь это понарошку.

Пока евнух мялся, Юэ вскипела:

— Лжец! Лицемер! Наглец!

Когда они были в опасности, ему нужна была жена! Но как только все закончилось, и супруг прочно уселся в кресло главы Гуанчжоу, взялся за старое! Бабник!

Ну а чего она ожидала? Да его здесь каждая нюй знает, этого развратника! Наверняка смеются за спиной у Юэ!

От обиды она заплакала.

— Госпожа! — кинулись к ней фонарщик и Цай Тун. — Супруг вас так любит! Он же никого сюда не привел! Никаких наложниц! У него только одна женщина — вы!

— Сюда не привел, — всхлипнула Юэ. — Потому что мы в Кантоне! Этот город наполовину уже европейский! И многоженства стыдятся! О! Господин де Соуза мне порассказал о том, как живут в его стране! Где нет никаких гаремов! И в доме только одна женщина — законная жена! Но бордели есть везде!

— Он вам об этом сказал⁈ Посмел говорить с принцессой о недостойных женщинах⁈ — оторопел Цай Тун. — Да его за это повесить мало, собаку!

— Зачем мне говорить, когда я и сама догадываюсь? Ни один мужчина никогда не ограничится одной только женщиной. Но ничего! Я ему покажу! Муж у меня еще попляшет!

«Расцарапаю его распрекрасное лицо! И больно укушу! — злилась она. — Подумаешь, наместник! Муж должен быть честен со своей супругой, а не бегать тайком к продажным женщинам! А жене говорить, что он страшно занят и устал!»

На следующий день она приказала управляющему:

— Приготовь мне повозку, Цай Тун. Раз уж муж мне посоветовал осмотреть город, я этим воспользуюсь.

— И куда же поедет госпожа? — спросил сопровождающий принцессу евнух, когда они уселись в повозку.

— На пристань, — скомандовала она.

У мужа есть друг. Быть может, де Соуза развеет ее печаль? Они же откровенничают с наместником. Пусть португалец поведает супруге принца, почему ее господин предпочитает вульгарные интерьеры борделя постели законной жены, чистой и верной. Для кого он единственный мужчина в мире.

Юэ знала, что муж свое обещание выполнил, и долг перед португальцем закрыл. Де Соуза получил полуостров Макао в аренду за 500 таэлей серебра в год и титул губернатора. Кроме того, господину Леонелю позволили построить в Гуанчжоу особняк. Первому из европейцев.

Место принц Ран Мин выделил почти рядом с мечетью. Тоже на берегу реки. Поэтому Юэ и поехала на пристань. Добраться до стройки быстрее и гораздо комфортнее по воде, потому что город густо заселен, и повозка по улицам Гуанчжоу будет тащиться, демоны его знают, сколько.

А де Соуза сейчас безвылазно торчит там, где возводят его новый дом, если верить слухам. Торопится заиметь в городе цветов резиденцию. Макао это Макао, пока еще дыра. Хотя и там теперь спешно возводят крепость и каменные дома.

Здесь же португалец будет принимать особо важных гостей, которые не потащатся на Макао, зная его, как грязную рыбацкую деревушку. Знатных ханьцев и людей своей веры, не только португальцев, но и французов, испанцев, англичан… Планы у де Соузы громадные.

Юэ издалека увидела белоснежные колонны необычного дома. Под крышу это безобразное с точки зрения принцессы строение еще не подвели.

Хотя, сойдя на берег, она переменила свое мнение. Непривычно, да. Совсем другая архитектура. Но что-то в ней есть. Чистые прямые линии, прямоугольные окна, полукруглые вверху, словно тоже подведенные под арки. И белый камень, из которого строят особняк губернатора — красиво!

В Китае белый это цвет траура, поэтому ханьцы плюются, глядя на особняк де Соузы. И стараются поскорее миновать про́клятое место. Интересно, как португалец собирается заманить сюда местную знать?

— Госпожа кого-то ищет? — первым, кого она встретила, был голубоглазый огненно-рыжий европеец, настоящая диковинка. Который посмотрел на принцессу с огромным удивлением, но тем не менее, низко поклонился.

— Господина де Соузу.

— Был где-то здесь. Вы идите в беседку, оттуда открывается прекрасный вид на реку. А губернатор Макао сейчас подойдет.

Юэ в сопровождении двух служанок и евнуха направилась в беседку. Сидя в ней, принцесса замечталась. Как было бы хорошо, если бы ее муж никуда не спешил! Приходил бы домой обедать, и ужин не пропускал бы. Они пили бы чай, сидя в такой же прекрасной уютной беседке, говорили о поэзии, живописи, музыке. Ну и немного о хозяйстве.

А ночью занимались бы любовью, как тогда, на корабле. С упоением и истиной страстью. И Юэ отдала бы господину всю себя, до капельки. Целовала бы его до умопомрачения, ласкала…

А он в бордель таскается! Негодяй!

— Какая неожиданность, ваше высочество, — услышала Юэ. — И приятная неожиданность!

Она обернулась: а вот и де Соуза! Одет он странно, по обычаю своей страны. Кажется, это называется камзолом. И на поясе эта диковинная штука. Шпага что ли. Юэ чуть было не хихикнула. На шее у господина Леонеля женские кружева!

— Я не поверил своим ушам! — просиял португалец. — Я поцеловал бы вам руку, как это принято у меня на родине, но боюсь, что вы мне не позволите.

— Вы что⁈ — Юэ торопливо спрятала руку в складках платья.

— Вы точно ко мне?

— Да, я к вам.

— Могу я сесть?

— Садитесь. Только не близко, — торопливо сказала Юэ.

— Как я смею? — усмехнулся португалец, присаживаясь напротив. — К тому же такую красавицу лучше рассматривать издали. Чтобы она не слышала, как громко бьется мое сердце, а я избежал бы искушения коснуться ее руки или хотя бы платья.

— Ах, если бы мой муж был столь же галантен! Я уверена, господин де Соуза, что и вы страшно заняты, но все же нашли для меня время, — горько сказала Юэ.

— Я уже понял, — помрачнел португалец. — Вы пришли поговорить со мной о муже. И в чем ваша беда?

— Я узнала, что мой супруг посещает бордель! — она как в ледяную воду бросилась. Но сказала. — Вы знаете об этом?

— Откуда? Меня не обслуживают в ханьских борделях.

— И вы об этом жалеете?

— Честно? Да. У меня ведь нет красавицы-жены, — грустно сказал де Соуза.

— Мин говорил с вами об этом? — в упор спросила Юэ. — Ведь вы друзья!

— Говорили ли мы с ним о бабах? Мы на разные темы говорим. Но так чтобы прямо. То есть откровенно… — де Соуза бросил на нее любопытный взгляд: и как далеко я могу зайти?

Юэ отчаянно покраснела.

— Я хочу понять, что во мне не так? Почему он променял меня на продажных женщин?

— А вы с ним совсем не… не общаетесь по ночам.

— Ну, почти. Он говорит, что устал.

— Ах, вот как…

— Будда Всемогущий, что я делаю⁈ Говорю с мужчиной об этом , — Юэ вскочила. — Но я на грани отчаяния!

— Да я уж вижу, — де Соуза тоже встал. Этикет есть этикет. Дворянин не смеет сидеть в присутствии знатной дамы. — Восточные женщины это нечто. Нет, чтобы закатить скандал. Надавать ему пощечин, этому мерзавцу. Запретить: из дома ни ногой! Пояс верности на него надеть!

— Чего-чего?

— Это такая штука… гм-мм… к тому же женская. Не будем о пережитках прошлого. Я имел в виду, что вы должны предельно жестко поговорить с супругом, а не лить тайком слезы. Удивляюсь вашему терпению принцесса.

— Может быть, вы с ним поговорите? — невинно посмотрела на него Юэ.

— А что взамен? — хитро прищурился португалец.

— Но мы ведь друзья!

— Коварная, — тяжело вздохнул де Соуза. — Даже не пытается меня соблазнить. Пококетничать, показать ножку. Я так давно не видел изящную ножку аристократки. Хотя бы пяточку, — он жадно посмотрел на подол ее платья.

— Да вы надо мной издеваетесь! — притопнула туфелькой Юэ. — Я ухожу, господин де Соуза!

— Вы вернетесь, — грустно улыбнулся он. — Потому что вы одиноки. А я буду вас ждать. Хотите, я покажу вам город?

— А разве вы его знаете?

— Плохо, — белозубо рассмеялся господин Леонель. — Но в том-то и прелесть: мы откроем для себя Гуанчжоу вместе. Два чужака, которые попали в тропики. И искренне хотят полюбить свой новый дом. Вы любите орхидеи? — живо спросил он. — Их здесь много.

— Обожаю, — призналась Юэ.

На следующий день ей доставили изысканный букет. А также шкатулку, в которой лежало драгоценное венецианское зеркало. В нем Юэ увидела свое испуганное лицо.

«Муж ходит в бордель, а я чем лучше? — порозовела она. — Слушаю комплименты иноверца и принимаю от него подарки! Зеркало надо вернуть».

Букет цветов можно воспринимать, как знак уважения.

… Ран Мин с удивлением отметил, что жена его больше не донимает: когда же обещанное путешествие? Как-то он вернулся домой рано и не застал Юэ.

— А где госпожа? — нетерпеливо спросил принц у Цай Туна.

Самое время сдержать обещание. Не прогулку по реке, времени по-прежнему нет, а то, на что Юэ так упорно намекает. Ночь любви. Мин и в самом деле соскучился.

Вчера сидевшая на коленях нюй позволила себе вольность, за что была отшлепана. Пришлось прервать важное совещание. Потому что мысли убежали не туда. И надо сбить разгоревшееся пламя.

— Ее высочество отправилась в город, — Цай Тун в смущении опустил глаза.

— Ты что-то не договариваешь. Признавайся, старый лис, где моя супруга? — нажал принц.

— О… о… о… осматривает местные достопримечательности! — выпалил евнух.

Ран Мин насторожился. И в следующий раз намеренно вернулся во дворец днем. Тут явно какая-то тайна.

Так и есть! Он опять не застал жену дома! На этот раз принц схватил хитреца за шкирку и хорошенько встряхнул:

— Говори, хитрозадый! Где моя жена⁈

— Она о…о…о…. отправилась за покупками.

— А именно? — грозно спросил Ран Мин.

— За шелком в модную лавку!

— За каким еще шелком⁈ Его сюда каждый день присылают сундуками! Дары новому градоправителю! Юэ может выбрать любой!

— О…о… отпустите меня, господин! — взмолился Цай Тун.

— Если скажешь мне правду. Где принцесса⁈

— Ее высочество у господина де Соузы, — признался насмерть перепуганный управляющий.

Рука принца само собой разжалась.

— И что она там делает? — он нагнулся над евнухом, который плюхнулся на землю и сжался в комок, прикрывая руками облысевшую голову.

— Они о…о…о… обсуждают политику и моду.

— Моду? То есть, наряды моей жены⁈ О…о…о… откуда букет у нее в спальне? — передразнил он мерзкого старикашку.

— Так ведь вы цветов не дарите!

— Что еще он дарит? — грозно спросил принц.

— Зеркала, книги, всякие безделушки…

— Какого рода эти книги? Любовные романы? Мой друг развращает мою жену?

— Ваше высочество! Сжальтесь! Я-то здесь причем⁈

— Ты должен за ней приглядывать! Ты забыл, зачем в гареме евнухи⁈

— Так ведь у вас нет гарема!

— Все правильно. У меня есть пять олухов без яиц и мозгов. Которых я зря кормлю. Да я вас всех продам мамаше Сунь!

— Ваше высочество! — взвыл Цай Тун. — Пощадите!

Он уже не слышал. Заорал:

— Где мой меч⁈ И повозку! Живо!

— Куда господин…

— На пристань!

Он давно уже хотел побывать на строительстве особняка в колониальном стиле, дозволение на который так опрометчиво выдал коварному португальцу. Потому что ханьцы плюются, а у Ран Мина проблемы с местным дворянством. Дом белый!

Чертов де Соуза! Жарься он в кипящем масле в своем христианском аду, Мин бы с удовольствие подбрасывал в костер дрова! Лео насаждает здесь не только свою кухню и свою архитектуру! Еще и нравы! Он сам рассказывал Мину за чаркой вина! Как португальские и испанские гранды соблазняют замужних женщин!

И это называется куртуазностью!

«Прибью», — подумал Мин, соскакивая на берег. И не замечая, что между ним и джонкой полоса воды, которую не перешагнуть. Принц набрал воды полные сапоги и до колена замочил штаны. Но не заметил этого.

— Моя жена? Где она⁈ — схватил он за грудки первого же попавшегося навстречу мужчину.

— В беседке, ваше высочество.

— С ним ⁈

— Но все думали, что вы знаете…

Он заметил развалившегося на травке евнуха, которого когда-то приставил к жене. Две ее служанки рвали цветы, беззаботно щебеча.

— Бездельники! — заорал Мин. — Как вы посмели оставить госпожу наедине с мужчиной⁈ Я вас до смерти запорю!

— Простите, ваше высочество! — все трое упали на колени.

Европеец, который наблюдал эту сцену, тяжело вздохнул: варвар. Эти восточные принцы настолько ревнивы, что запирают своих женщин дома и никого к ним не подпускают, кроме евнухов.

Хорошо, что Леонель прекрасно владеет шпагой, и дуэль ему не в диковину. Но как бы им всем не пришлось уносить сегодня ноги из Гуанчжоу. Наместник прямо-таки рассвирепел.

А он уже бежал к беседке, сжимая в руке обнаженный меч. Но потом опомнился. Надо застать их на месте преступления. И обоих показательно казнить.

Ран Мин по тигриному стал подкрадываться к жене и другу, прячась за кустами и напрягая слух. Глаза стали почти черными от ненависти.

— … да чем вам не угодил Конфуций? — раздался звонкий голосок жены.

— а вам Библия?

— Я ее не читала.

— В том-то и беда. Как можно осуждать то, о чем вы понятия не имеете?

Философская беседа⁈ Они сидят достаточно близко.

— Но вы же сами восхищаетесь нашими храмами! — Мин увидел, как жена встала.

Де Соуза тоже вскочил. Не слишком ли поспешно? И как он смеет так смотреть на чужую жену⁈

— Я восхищаюсь архитектурой, мозаикой и скульптурой. Вечными ценностями. Как и женской красотой.

Принцу показалось, что де Соуза качнулся к Юэ и вот-вот до нее дотронется.

— Стой! — заорал он.

И выскочил из кустов. Принцесса вздрогнула.

— Господин? — удивленно спросила она. — Что вы здесь делаете⁈

— Что ты здесь делаешь?

— Но вы позволили мне осмотреть город!

— Город, но не его достопримечательности! — Мин с гневом кивнул на португальца.

Пытаясь разглядеть сквозь туман в глазах: все ли пуговицы застегнуты? На месте ли шейный платок? И нет ли на лице и руках следов косметики, которой пользуется Юэ? Они целовались? Или только обнимались?

— Ты все неправильно понял… — начал было де Соуза.

— На колени! Забыл, с кем разговариваешь⁈

— Ваше высочество, он, похоже, ревнует, — с улыбкой повернулся португалец к принцессе. — А вы говорили, что супруг потерял к вам интерес, как к женщине. Да он меня сейчас убьет. Правда, Мин?

В ответ он взмахнул мечом, но де Соуза проворно выхватил шпагу. И оказался прав: в бою она быстрее. Юэ закричала:

— Мин!!!

Он отшвырнул ее к парапету.

— Ты что творишь⁈ — португалец ловко ушел от очередного удара. — Ты сделал ей больно!

— Конфуций, говоришь⁈

Он отбросил бесполезный меч, потому что злодея не достать, очень уж проворен, и вцепился португальцу в горло.

Здоров! Медведь! Мин даже не думал, что де Соуза такой сильный!

— Мин! Прекрати! — жена пришла в себя и налетела на него сзади. — Ты ведешь себя, как дикарь!

— А ты как нюй!

— Да это ты ходишь тайком к ним в бордель!

— Что⁈ — он невольно разжал руки. — Откуда ты знаешь⁈

— А еще принц, — сплюнул на пол де Соуза и потрогал распухшую шею. — Не по правилам, ваше высочество. Сначала пытки и допрос. Потом тюрьма и казнь. У нас ведь правовое государство? Или как?

— Это ты ей сказал про бордель⁈

— А меня туда пускают? Сядь, и поговорим спокойно. Сядьте. Ваше высочество, — де Соуза низко поклонился. — Простите, что не дал себя зарезать. Но давайте сначала разберемся. Может быть, я не так уж и виноват?

— Ступай в лодку! — приказал Ран Мин жене.

— Но ты же не станешь…

— Ты как со мной говоришь!

— Простите, господин.

— Это моя земля! Я принц великой династии, наместник Гуандуна и хозяин юга!

— Первый после Бога, все понятно, — кивнул де Соуза. — Хорошо, я встану на колени. Вижу, что ты не в себе. Вы.

— Не надо, — сквозь зубы сказал Мин. — Юэ! Оставь нас! Немедленно!

У беседки смущенно топтались евнух и две служанки. Как только принцесса ее покинула, они обступили госпожу и закрыли ее ото всех.

— Сядь! — велел Мин.

— Дозволяешь?

— Да!

— Я прекрасно понимаю, где нахожусь и с кем говорю, — португалец осторожно сел. — И чья жена госпожа Юэ.

— Ты смеешь называть ее по имени⁈

— Ты ведешь себя, как деспот. А дело было так. Госпожа случайно узнала, что ты посещаешь бордель.

— Но это политика! Я встречаюсь там с местным дворянством!

— Но супруге ты ничего не объяснил. И она приехала за разъяснениями ко мне. Спросила, почему муж ею пренебрегает?

— И ты предложил ей себя⁈

— Почему ты всех меришь по себе? Всем известно, кто первый в городе соблазнитель.

— Но это все в прошлом!

— Если хочешь разделить жизнь на до и после, то надо начать с главного.

— А именно?

— Обезопасить тыл. Ты обещал жене путешествие по Жемчужной реке.

— Но у меня нет времени!

— Ты пренебрегаешь красивой женщиной. Жене нужно внимание, Мин. Иначе ты превратишь Гуанчжоу в неприступную крепость, но твой дом при этом станет дырявым сараем с протекающей крышей. Что важнее политика или семья?

— Я государственный деятель! И если кому-то нечем заняться…

— Сделай ей еще одного ребенка.

— А это идея! Много детей — полно забот. Молодец, напомнил. Мир? — он протянул де Соузе руку.

— Но это не по-ханьски.

— Нас никто не видит. Ты можешь до меня дотронуться.

— Лучше бы ты сам спросил разрешение, прежде чем… — португалец показал на покрасневшую шею.

— Я и сам не знал, что так сильно ее люблю, мою Юэ.

— А ей ты говорил об этом?

— Нет, конечно.

— Но почему⁈

— У нас не принято. Это политический брак. Мы высшая аристократия, сливки общества, а это все равно, что снега на вершине священной горы. Мы не должны таять от каких-то там чувств.

— Хочешь пари? Юэ вырвет эти слова из твоих уст. Девочка сильная. И необычная. Тебе повезло. И ты посмел подумать, что она тебе неверна? Да она любит тебя, как ни одна женщина не любила ни одного мужчину, с тех пор как Господь сотворил этот мир. Как же я тебя завидую! А ты торчишь в архиве и спаиваешь местных дураков, которые сами созреют до нового порядка, и года не пройдет. Только время зря теряешь.

И он послушал друга. Юэ правда, ничего не сказал. Пусть это будет сюрпризом. У жены скоро день рождения.