Поцелуй в час Дракона

Глава 9

«Избавился, хвала Конфуцию!» — подумал Ран Мин, проводив важного гостя в отведенную ему столичную резиденцию.

А то бэйлэ, забери его Будда и перероди в валун на самой высокой горе, чтобы лежат там неподвижно сто тысяч лет, постоянно задает вопросы о племяннице! Как она себя чувствует, помнит ли обычаи своих предков со стороны матери, хорошо ли служит своему супругу.

Под службой понимается не столько забота об одежде и правильном питании, сколько другие потребности бренного тела. Деторождение, которое варвара так беспокоит. А здорова ли племянница? Может, шамана прислать? Или личного лекаря бэйлэ.

Принц с беспокойством подумал, а что будет, если этот лекарь Юэ осмотрит и задаст парочку каверзных вопросов⁈ Или шаман принцессу просветит своим третьим глазом. И поймет, что «счастливая жена» все еще девственница!

Тогда разрыв отношений, посольство уезжает, договор не подписан. Бэйлэ обманули!

Меж тем империи необходимы резвые и выносливые лошади этих варваров, секреты ковки и литья, наработки по военной тактике. Ради них принц Ран Мин готов соблазнить хоть сотню женщин. И ради мира, потому что если бэйлэ не перейдет на службу империи, вожди объединятся, и полчища варваров хлынут к границе. Сметут северную армию и фактически откроют ворота в Пекин. До которого пройдут победным маршем.

А девчонка, от которой зависит судьба империи регенту никакая не жена! Варвара, конечно, можно убить, но у бэйлэ есть парочка совершеннолетних сыновей, таких же как он сам головорезов. На его место заступит наследник и будет мстить.

«Надо сегодня же все исправить, — решил Ран Мин. — Соблазню девчонку, и тогда гоните сюда своих шаманов — не страшно».

— Цай Тун! — крикнул принц, едва оказавшись за воротами своей резиденции.

— Я здесь, мой господин! — с достоинством поклонился управляющий. Видать, совесть чиста. Справился! — Приготовления к банкету идут полным ходом, не беспокойтесь. Мы все успеваем.

— Да какой к демонам банкет? Где моя жена?

— Вам накрыт ужин в покоях госпожи Вэнь, и об этом можете не беспокоиться.

— Меня кто-нибудь слышит⁈ Жена моя, спрашиваю, где⁈

Он спохватился, что все еще сидит на вороном коне, и Цай Тун пытается понять, как так получилось, что господин уехал на одной лошади, а вернулся совсем на другой. На охоту ведь поехал, не на ярмарку.

— С вами случилась беда, господин⁈ — всерьез испугался главный евнух.

— Можно сказать и так.

— Вас что, лошадь скинула⁈

— Еще чего! Мне просто подарили другую!

Он спрыгнул на землю и бросил подбежавшему слуге поводья со словами:

— Отныне это самая ценная лошадь в моей конюшне. Подарок. Если с ним что-то случится, я с тебя лично шкуру плетью спущу. Жена где? — в третий раз спросил он.

Это его сейчас интересовало больше всего. Времени мало.

— Ее высочество у себя, — ответил Цай Тун, мигнув слуге: исчезни. Не видишь, господин чем-то расстроен.

— Как она? — с опаской спросил принц. И пригрозил хитрющему евнуху: — Правду говори, не то прибью!

— Много плакала. Да почти все время. Глаза у ее высочества красные, хотя госпожа справляется со своими обязанностями. Достойная госпожа, — похвалил Цай Тун.

— Я буду ужинать у нее. Но сначала помоюсь, как следует. Прикажи: пусть купальню приготовят. Правда, что мне идет красный цвет? Темно-красный, — уточнил он.

Цай Тун оторопел. Господин точно был на охоте? Мало того, что лошадь поменял, еще и привычки! Когда это принца интересовало, как он выглядит? И одежда.

— Вам лучше у служанок спросить, — скромно сказал главный евнух. — Но синий цвет вам больше к лицу. И та заколка, с драконом.

— Пусть принесут мне самую красивую одежду. Шелковую. Я хочу выглядеть привлекательно.

— Но господин и так самый красивый мужчина в империи!

— А я хочу в мире! Давай, шевелись!

Конец света! Да еще три раза про жену спросил! А слух идет, что принц с принцессой разводятся! Да что случилось-то⁈

Но с господином не спорят. Вскоре принц уже погрузился в ароматную теплую воду, усыпанную лепестками роз и хризантем. Вокруг суетились служанки.

— Как я выгляжу? — спросил принц, с недовольством косясь на безобразный шрам, пересекающий левую ключицу.

Этот хуже всего. В смертельном поединке на острове Нефритового цветка князь Лин Ван, переродится ему в утес на безлюдном острове, перерубил своим мечом ключицу Мину, воткнув острие почти в середину груди, туда, где бьется сердце. Пришлось проваляться без сознания несколько дней, пока монахи в тамошнем храме не подлатали.

Ключица срослась тогда криво. Так-то тело красивое, а главное, сильное и ловкое, Мин всегда им был доволен. Но сегодня он не Мастер боевых искусств, а обольститель. Кто знает, а вдруг эти страшные шрамы отпугнут девчонку? Она с одной стороны нахальная и дерзкая, а с другой пугливая. В одеяло, вон завернулась в их первую ночь.

Первую ночь! Вот и надо было в эту первую ночь… Неизвестно, чем думал. Уж не тем, чем надо. Головой. Расхлебывай теперь!

— Господин прекрасен!

— Вы само совершенство!

— Ваши волосы чистый шелк!

— Эти глаза сияют, как звезды! — защебетали служанки.

— Зеркало дайте! — велел принц. А едва глянув в него, закричал: — А что это у меня на лбу⁈ Царапина⁈

— О! Она вас совсем не портит!

— Замажьте ее чем-нибудь! Что у вас там есть? Краска какая-нибудь.

«Куда это я въехал? Мы гнались за оленем, и я не хотел уступить бэйлэ. Кто ж знал, что мне это лицо сегодня понадобится? Жену соблазнять».

Служанки засуетились. Господин ведет себя сегодня необычно. Он хочет быть особенно красивым. Как тут не постараться. Обычно принц не любит, когда до него дотрагиваются. Только избранным это дозволено.

Но сегодня господина можно хорошенько помыть и даже причесать. До чего ж хорошенький! Ангелочек!

— Благовония есть? — спросил принц, отдаваясь умелым рукам служанок. — Лейте их в воду!

— Но она и так ароматная, господин!

— Делайте, что велят! И зеркало большое принесите!

«Ничего так, — думал он, поворачиваясь боком и пытаясь разглядеть, что там сзади с прической? Ладно ли сидит на пучке волос заколка с драконом? — Не регент, а кокетка! А что делать? Это ведь политика. Надо сегодня же уложить девчонку в постель. Учитывая, что я ей наговорил, надо бы еще благовоний в воду добавить».

— Какое вино предпочитает госпожа? — спросил он у притихших служанок. Похоже, он производит на женщин впечатление. Не все так безнадежно.

— Ее высочество почти не пьет.

— Значит, будет! Несите всякое и побольше. Хризантемовое, сливовое… В общем, любое плодово-ягодное. Все. Пошел, — тяжело вздохнул он.

Как их соблазнять, этих девственниц? Последней была Юньси, но она — огонь! Никакой стыдливости и кокетства. Вот что значит правильное воспитание. Юньси выросла в труппе нюй, но девочку берегли для особого случая. Ран Мин заплатил за нее баснословные деньги.

Любовь женщины порядочной купить нельзя. Тут, чтоб их принципы!

Но он вовремя вспомнил про наконечники для стрел и луки с накладками. И натянул на лицо улыбку. Тут дело государственной важности. Надо постараться.

— Дорогая, я дома! — крикнул он, едва открылась дверь в покои супруги.

Его не ждали. Юэ сидела с книжкой и чтение принцессу явно увлекло. Увидев мужа, она несказанно удивилась. Хотя тут же встала и поклонилась:

— Добрый вечер, мой господин. Вам накрыли ужин в покоях наложницы Вэнь. Но если вы ходите провести ночь в покоях госпожи Юньси, я немедленно распоряжусь.

— Я думал только о вас, — Мин бросил на супругу томный взгляд и пару раз махнул ресницами, для пущего эффекта. Говорят, что глаза у него красивые. А взгляд незабываемый. — Какие наложницы, когда у тебя жена красавица?

— Вы головой, что ли ударились? — оторопела Юэ. — А, вижу! На лбу царапина!

«Дуры безрукие, — мысленно обругал Ран Мин служанок. — Не могут сделать мужчину неотразимым! Мало того, не подействовало, еще и царапину заметила!»

— Я здоров, дорогая, — заявил он таким тоном, будто подписан закон о всеобщей амнистии и страна должна ликовать. — Вы сегодня прекрасно выглядите. Это платье вам идет. А ваши щечки подобны нежнейшим лепесткам цветка персика.

— Вас еще и бешеные лисы покусали. Несете чушь. А ну-ка, задерите рукав!

— Да я совсем могу раздеться, — он бросил на Юэ пламенный взгляд и потянул за пояс.

— Я вам что, целитель⁈ А ну прекратите! Идите вон, за ширму! Разденьтесь там, лягте в постель и накройтесь одеялом. А я вашего лекаря позову. Вас надо осмотреть.

— Я же сказал, что здоров! Никто меня не покусал!

— Значит, вы кого-то укусили. И явно отравились. Хотя, яд какой-то странный. Вы сегодня любезны, хотя обычно говорите мне гадости. А, может, это отравленная стрела вас зацепила? С кем вы там охотились? С чжурчжэнами? Нет, если бы это была их стрела, вы бы уже бились в агонии. А вы комплиментами сыплете.

— Я просто соскучился, — он старался казаться беззаботным. — Я за эти дни много думал…

— Думали⁈ На охоте⁈

— Вы ведь лишили меня женского общества.

— Да идите, куда хотите!

— Я хочу остаться здесь, — он посмотрел на супругу со всей нежностью, на которую только был способен. Весь арсенал пущен в ход.

— По какой, интересно, причине? — Юэ притихла. Казалось, она чего-то ждала.

Ран Мин приободрился: я на правильном пути.

— Причина одна: я вдруг понял, какая жена мне нужна.

А главное, нужен ее дядя. С его немаленькой армией, лошадями и секретами литья наконечников для стрел. Видимо, вид у принца Ран Мина, мечтающего об этих стрелах, вид был романтичный, потому что жена спросила:

— Вы и в самом деле скучали? И что придумали?

— Скорее передумал. Разводиться.

— Ужин принесли, мой господин, — доложил появившийся в покоях Цай Тун.

Который лично хотел убедиться, что его высочество не тронулся умом. А скорее, взялся за ум. Передумал насчет развода. Управляющий прекрасно поладил с принцессой, она неглупа, рачительна, не сварлива. Козни не строит, суровых наказаний за проступки слугам не назначает. И трудится, как пчелка, с утра до вечера.

Неужто господин это оценил?

— Что это? — с удивление спросила Юэ, глядя, как служанки накрывают на стол. — Вино⁈ Так много⁈ Три полных кувшина ⁈

— Да, дорогая. Твое любимое, — улыбнулся Ран Мин.

— Откуда вы знаете, какое вино я люблю?

— Конечно, сладкое. У нас с тобой царит гармония, не правда ли? — он грозно посмотрел на Цай Туна.

Чего вы тут торчите? Брысь! Настал ответственный момент. Мегера вроде тает.

— Я в недоумении, — сказала Юэ, когда они остались одни. — Такие перемены. А вы все мне сказали?

— За исключением главного. Вы хотели ребенка. Так чего тянуть? Выпьем и в постель.

— Вы, вы, вы… — жена вскочила. — Какой же вы мерзавец! Простите, ваше высочество, но раз мы одни и вы мой муж… Выпьем и в постель! Я ждала вас столько лет! Помните, что вы мне сказали в нашу брачную ночь⁈

— Конечно, помню, — он тоже встал. Знать бы еще, что.

— Ничего вы не помните! «Если за три года ты сможешь, стать женщиной, которая мне понравится, я так и быть, не заговорю о разводе». Я так старалась! Освоила вышивку, живопись, каллиграфию! Научилась не только готовить, а еще петь и танцевать! А вы даже ни разу не попросили меня хотя бы закуски вам принести! Сделанные моими руками! Я пишу стихи, а вы об этом знаете⁈ А ведь они о вас! Вы не помните ничего, что касается меня! Вы даже не помните, когда у меня день рождения! Ненавижу вас!

— Послушай, Юэ…

— Что вам надо от меня⁈ — сверкнула глазами супруга. — Выпьем и в постель⁈ Да лучше бы вы были холодны, как раньше, чем это!

Он попытался перейти к активным действиям. А, может, заткнуть ей рот поцелуем? Но едва шагнул вперед, Юэ схватила веер со стола и ударила мужа по лбу, по злополучной царапине.

Он оторопел. Да за такое сурово наказывают! Разводом без средств к существованию и ссылкой в ледяную пустыню! Она ударила регента, не кого-нибудь! Да еще и веером!

Провались он в ад, дядя ее!

Но лошади… Какие у них кони, у этих варваров, забери их Конфуций! И Ран Мин отступил, только зубами скрипнул.

— А что я такого сказал?

— Ах, вы не поняли⁈ Убирайтесь!

— Это вообще-то мой дом! — он тоже повысил голос. Всякому терпению есть предел.

— Но покои мои! А я вас не звала!

— Куда хочу, туда и прихожу! Захочу — и останусь!

— И будете спать на полу!

— Еще чего!

— Я вас к себе не подпущу! Даже не мечтайте!

— Ну, точно дура малолетняя!

В конце концов, она-то его мерзавцем назвала. Прекрасно поговорили!

Ран Мин уже понял, что до постели далеко как никогда. Теперь даже рядом полежать не удастся. И что он такого сказал? В чем тут обида?

— Девчонка, — бросил он и шагнул за дверь, которая с грохотом за принцем закрылась.

— Вам посветить? — сунулся евнух со знаменитым на все поместье фонарем.

Маленький человечек стал персоной с тех пор, как бродил с господином по саду, сопровождая в покои наложниц. История вышла со смыслом. До сих пор об этом говорят.

— Иди ты в… — Ран Мин спохватился. И в самом деле, темно. Не торчать же на крыльце под окнами этой психованной? — Ну, посвети.

— И куда мы пойдем?

Евнух прямо раздулся от чувства собственной значимости и словно стал выше ростом после того, как сказал мы. А принц не возразил.

— Я буду ночевать у себя, в рабочем кабинете. Эй, вы! — крикнул его высочество в темноту. — Принесите мне туда ужин! И постель приготовьте!

Тишина. Но регент не повторяет дважды.

И в самом деле, когда они добрели до павильона с приемной принца, а проклятый евнух водил господина кругами, пока на него не наорали, в рабочем кабинете уже накрыли стол. А Шияо проворно застилала постель.

— Ты можешь идти, — сказал Ран Мин женщине, с досадой посмотрев на любимые блюда.

Эта колючка испортила ему аппетит. Жена, чтоб ее.

— Но ее высочество приказала мне согреть вашу постель сегодня ночью, господин.

— С каких пор моим телом распоряжается принцесса⁈ Убирайтесь все!

Он лег. Надо успокоиться. В конце концов, время еще есть. Эту партию он проиграл. Надо еще понять, что именно обидело Юэ.

«Сосредоточься! — приказал себе Ран Мин. — Думай!»

В любви, как и в бою важна стратегия. Обидел он жену, похоже, не тем, что сказал. А тем, что не сказал .

Она завелась гораздо раньше этих слов: выпьем и в постель. Был в их разговоре момент, когда Юэ посмотрела на мужа если не с нежностью, то с явной готовностью уступить.

«Какой же вы мерзавец… Я ждала вас столько лет…»

Не то!

«Я так старалась! Освоила вышивку, живопись, каллиграфию! Научилась не только готовить, а еще петь и танцевать! А вы даже ни разу не попросили меня хотя бы закуски вам принести! Сделанные моими руками!»

Не то!

«Вы не помните ничего, что касается меня!»

Стоп! Раньше!

«А вы все мне сказали?..»

Она чего-то ждала…

«Вы даже не помните, когда у меня день рождения!»

А при первом их разговоре, когда Юэ заявила свои права, что было сказано? «Мне скоро исполнится восемнадцать. И в качестве подарка…»

Он резко сел. Да вот же оно! Юэ все ему рассказала! Когда и на каких условиях!

Это же надо быть таким дураком! Вперся в распахнутую дверь и проскочил мимо спальни!

У нее завтра день рождения! И она ждет сюрприза! Надеется, что муж об этом помнит. Ведь для женщины это очень важно. Муж может не помнить мелочи, ее любимое вино, любимую книгу, любимые цветы. Сойдут любые. Но о дне рождения супруги он помнить обязан!

Ран Мин вскочил и закричал:

— Цай Тун!

Но вспомнил, что приказал всем слугам убираться. А дело не терпит отлагательств. Поэтому принц выбежал на крыльцо и заорал в темноту:

— Управляющий! Живо сюда! Цай Тун! Шкуру спущу, если не появишься!

Он подождал какое-то время, и уже хотел послать кого-нибудь за главным евнухом, но тут увидел, что тот несется на зов господина по боковой аллее. Проснулся, хвала Будде!

— Зайди, — приказал ему Ран Мин.

Запыхавшийся евнух с обидой посмотрел на принца:

— Вы спать-то сегодня собираетесь?

— Я да. А вот тебе не придется. Слушай меня внимательно. Да ты садись. Запишешь или так запомнишь?

— Я на память никогда не жаловался, — обиделся управляющий.

— Отлично. Завтра мы с женой уедем. Мне нужен шелковый шатер, подушки, одеяло, два повара, служанки для того, чтобы переодеть и причесать госпожу, человек десять охраны, чтобы нас никто не беспокоил… — принялся перечислять он.

— И куда же вы направляетесь? — с опаской спросил Цай Тун.

— В парк Бэйхай. Заночуем там. Вернемся послезавтра, к вечеру. На тебя же ложится вся подготовка к банкету. Но Юэ сейчас гораздо важнее. Ее настроение на этом банкете. Шихань и Вэнь тебе помогут. Скажи: я распорядился. Денег не жалей. К рукам что прилипнет — я не в обиде. Главное сделай.

— Что еще вам понадобится? — деловито спросил управляющий.

— Благовония, цветы… Украшения. Мне нужен достойный подарок. Ступай к госпоже Вэнь…

— Но она спит!

— Разбуди! — жестко сказал принц. — Мне нужна шпилька моей матери. Я знаю, как Вэнь ею дорожит, этой шпилькой. Скажи, что я подарю взамен сотню, любых. Золото, алмазы, нефрит… Да хоть луну с неба. А мне нужна эта. Дело государственной важности.

— А я подумал, что вы влюбились…

— Еще чего! Но об этом ни-ни, понял?

— Могила.

— И еще одно. Я напишу Сяоди. Он должен отыскать гонца генерала Гао с важным для меня письмом. Даже если гонец болен, мертв или предатель, меня утроит только это письмо. Пусть командир Парчовых халатов его добудет. Стой и жди. Пока я пишу. Это срочно.

Цай Тун замер, поняв, что ситуация чрезвычайная. Столько поручений! И все надо сделать за ночь! Но господин так щедр…

— Выдвигаемся утром, — сказал принц, передавая управляющему свиток. — Это для генерала Сяо, распорядись. А мне нужен букет. Что-нибудь простое, но со смыслом.

— И когда же мы все это успеем? — тяжело вздохнул управляющий.

— А меня не волнует. Я сегодня облажался. Но все еще можно исправить. Главное: не наделайте ночью шума. Пусть моя женушка сладко спит.

— Все понял. Пошел исполнять.

— Побежал, Цай Тун. А лучше полетел. В накладе не останешься.

— Ох, господин… Получится ли? Госпожа умна. Принцесса то есть.

— Она женщина. А женщину нетрудно обмануть, если понять, чего она хочет. Я понял.

Он даже уснул. А перед этим поел. Аппетит вдруг вернулся. Завтра день особый. В парк Бэйхай поедет не регент Великой Мин. Не Мастер боевых искусств. Не политик, не дипломат, не воин.

Обольститель. Нежный как шелк, мягкий, как бархат. Коварный, как жаркое южное солнце, так хочется погреться в его лучах, но зазеваешься — сгоришь.

Само совершенство, мужчина-мечта. И девочка не устоит.