По ту сторону черной дыры

Глава 38.

— Вот уж никогда не думала, что буду ухаживать за женой собственного

мужа! — качая головой и по-бабьи подвывая, говорила Анастасия.

Поставив стойку капельницы у изголовья кровати Анжелы, она внимательно

посмотрела на лежащую.

— Черти что! — повторила девушка.

— Но ведь жена-то ты! — изумился сидящий на стуле майор Львов. Он

сосчитал пульс у больной и потянулся за стетоскопом.

— Но в ее паспорте стоит штамп, который ясно дает понять, кто из нас

законная жена!

— Голубушка! — нахмурился медик, — нельзя же так! Изводить себя из-за того, что у Анжелы документы вообще какого-то совсем другого мира. Здесь твой мир! А, эврика! У вас полигамия в ходу?

— Чего? Ты мне, товарищ майор, эти инсинуации брось! Знаем мы вас, мужиков — спите и видите, как бы это двух баб иметь!

— Ну как ты, Настасья, со своим непосредственным начальником разговариваешь! — горестно покачал головой майор. Я тут, можно сказать, из шкуры лезу, пытаясь ей помочь, а она…

— Да ладно вам, Игорь Леоныч, не обижайтесь. Как подумаю про эту самую полигамию, так зла не хватает. Но факт есть факт: у Андрея на настоящий момент две жены.

Разговор этот происходил через три дня после вышеописанных событий. Наполовину потерявшую рассудок Анжелу поместили в госпиталь. За все это время она ни разу не пришла в себя, и приходилось ее подкармливать искусственно.

— Игорь Леонтович! — внезапно что-то вспомнив, обратилась к нему Настя, — а Вы… как вы познакомились со своей женой.

Львов, который в это время что-то жевал, едва не поперхнулся.

— С чего это тебя, Настенька, на воспоминания потянуло? Не горюй! Все будет хорошо.

— Нет, все-таки! — не унималась девушка.

— Да, диковатая, в общем-то, история, хотя и закономерная. Расскажу, но смотри, никому не проболтайся!

— Да я…

— После окончания медучилища я работал младшим ординатором в Отделении гипербарической оксигенации при 432-м ОВГ… Хорошие были времена, кстати.

— Где работали?

— Ну, в своего рода барокамере. Кому, скажем нужно повышенное кислородное питание, то это — к нам. Или… ладно! Ты не перебивай! Как-то поздно вечером мы засиделись с друзьями-лейтенантами… пьянствовали, естественно… И вот, сидим уже весьма тепленькие. Вдруг, одного из нашей компании вызывают по громкой связи в отделение неотложной хирургии. Причем, срочно. Он там работал таким же младшим ординатором, как и я, но в этот день был еще и дежурным. Пошел он, точнее побежал, но минут через пятнадцать возвращается с искаженным лицом и зовет меня.

— А вы при чем?

— Сейчас объясню. Напротив госпиталя машина сбила девушку, ну и ее, недолго думая, к нам — в госпиталь, хотя обычно мы гражданских не оперируем. И, представь, Настя, необходимо делать это проклятое переливание крови. И, представь, этот идиот ключ от банка крови посеял. А у нее кровь — первой группы с отрицательным резусом, точно такая же, как и у меня. Представляешь, чего он у меня пришел просить с самым невинным видом?

— Кровушку?

— Ее родимую! Я ему, дураку, втолковываю, мол, мою кровь теперь даже вампир пить побрезгует, а он на колени. Поднялся к нему на четвертый этаж в неотложку, положили меня на один стол, ее — на другой, и поехали! Сосите, говорю! В смысле, кровь…

— А потом?

— Потом очнулся в реанимации. Не так то просто, девушка, с первого разу восемьсот грамм крови своей отдать! В глазах темно… ночь, оказалось. У девушки той селезенка разорвана была. Селезенку удалили, все заштопали и ее выписали через три недели… Я уже и забывать про тот случай стал, навроде как Ленин про Печника, тьфу, ты же не в курсе! Прихожу как-то домой, глядь — а на пороге здоровенный букет цветов… ноги из-под него торчат… Ты же видела мою Надюшу — метр с кепкой… Ну, вроде, и познакомились!

— А мужем и женой как стали?

— В ЗАГСе, как и все.

— А как ПРО ЭТО сказали?

— А я ей ничего и не говорил. Пришли как-то в кино, да опоздали на сеанс. А ЗАГС — он-то напротив был. Зашли из любопытства, а вышли женихом и невестой.

— Ну вот! — вздохнула Настя, — как все романтично начиналась, и как все буднично закончилось.

— А жизнь — она такая, девонька моя, я заметил, — майор уложил стетоскоп в несессер, — как ни начинается, как ни продолжается, а всегда заканчивается одним и тем же.

Анастасия едва не заплакала.

— Ну как вы можете так говорить, Игорь Леоныч! Как вам не стыдно! Есть же любовь на свете! Вы ведь любили свою жену, когда делали ей предложение?

Врач горько ухмыльнулся. Ну как объяснить этой дочери солнца, что жизнь — это пять процентов праздника и сто девяносто пять — рутины и серых будней, монотонно поглощающих всякие чувства… И кто в этой рутине найдет в себе силы радоваться каждому новому утру — тот и есть самый счастливый человек. Мера счастья, к сожалению, величина скалярная; у каждого жука счастье свое, и у каждого человека тоже. И счастье, и горе — непременные атрибуты любой совместной жизни…

Игорь Леонович смущенно кашлянул:

— Видишь ли, Настена, взрослые люди — в большинстве своем циники, и не от природы своей, а оттого, что им хорошо известны обе изнанки жизни. Один и тот же человек по разному реагирует даже на признание в любви: семнадцатилетний юнец теряет голову, а сорокалетний мужчина сразу начинает подсчитывать, во сколько эта любовь ему обойдется. Все. По-моему, наша пациентка приходит в себя.

В самом деле, Анжела приоткрыла глаза и издала слабый стон.

— Ну вот, — тепло произнес врач, — проснулись, и слава богу! Больше не будем пугать дядю доктора несостоявшейся комой.

— Где я? — простонала женщина, — мне приснилась какая-то чушь. Будто я попала в непонятный мир, встретила там свою семью, а мой маленький сынок…

Тут в поле ее зрения попала Настя, и больная запнулась на полуслове.

— Боже мой! Так это не сон… Это вы… Вы… Вы — жена Андрея?

— Вы тоже? — поджала губы Настя, — но сейчас не это главное. Как вы себя чувствуете?

Анжела шевельнулась.

— Не очень, — призналась она, — спину отлежала… и… очень есть хочется.

Львов тем временем вышел в смежную палату.

— Сейчас, принесу вам чего-нибудь, — прошептала Настя и, улыбнувшись, легкой тенью покинула комнату.

Оставшись одна, Анжела с трудом приподнялась и села на кровати. Внимание ее привлекло зеркало на стене. Свесив босые ноги, она по привычке принялась шарить в поисках тапочек.

— Не советую! — произнес появившийся врач, — еще неизвестно, сможете ли вы устоять на ногах.

— Она… Она не отравит меня? — женщина с ужасом смотрела на Львова.

— Настя? Ну, вообще-то, ее дед — волхв-травник. Так что рассчитывайте минимум на дизентерию.

Анжела заметила веселые брызги в глазах усача.

— Шутите! — устало произнесла она, откидываясь на подушки. Вошла Анастасия с подносом.

— Значит так, — объявила она, — бульон и манная каша, будь она проклята — никогда не получается сварить ее, как у Ильиничны. Более весомого пока нам нельзя — буде колики.

— Ладно, девицы! — сказал Игорь Леонович, — надеюсь, вы поладите.

— Думаю, драться не будем, — фыркнула Настя, — давай, Анжела, налетай. Все только с пару.

Пациентка с удовольствием выпила стакан горячего бульона и принялась наворачивать манную кашу. Внезапно что-то вспомнив, она отложила ложку.

— Андрей не приходил.

— Припирался! — с неудовольствием ответила Анастасия. Ей неприятно было отвечать на этот вопрос, так как они поцапались с мужем во время его прихода, — а ты-то, откуда узнала.

— Я-то? — переспросила Анжела, весело глотая кашу, — я-то, к сожалению, умная.

— Почему, к сожалению? Я тоже вроде не дурочка, — обиделась Настя.

— Да я не о том. Все, спасибо! — протянула поднос пациентка, — ты умна чисто по-женски, а я — умная стерва, способная анализировать, к примеру, причинно-следственные связи. Причина — у тебя в уголках глаз блестели слезы, а в глазах — обида недопонимания. Следствие — приходил Андрей, ты на него наорала, он обиделся и ушел. Правильно? А теперь ты не знаешь: права ты или нет.

— Откуда ты знаешь? — не удержалась от вопроса Настя.

— Знаю. Я — стерва, я — всегда права. А ты — добрая… и мучаешься. Понятно?

— Совершенно непонятно, — призналась девушка.

— Что же тут непонятного? —

— Непонятно, какого рожна Андрей на тебе женился.

Анжела снова свесила ноги с кровати. Анастасия с неудовольствием отметила, что они все еще длинные и красивые. Да и сама красота Анжелы была какая-то чужая. Не от этого мира. Их девушки никогда не обрезали волосы. Да и сам цвет волос у местных женщин никогда не был темнее русого. А у Анжелы они — темнее ночи. Среди женщин Базы, конечно, встречались темноволосые, но ни одна из них не имела в себе сочетания черных глаз, темных волос и смуглой кожи. Да и ростом Первая жена Андрея на полголовы превосходила вторую.

— Кто его знает, — ответила первая жена, — во-первых, я не утверждала, что умнее его; во-вторых, Андрей физически не переносит глупых баб; ну, а в-третьих, я и сама не знаю. Я ведь его затащила в постель в нежном шестнадцатилетнем возрасте, а в таком возрасте стыдливые пацаны готовы жениться из благодарности хоть на проститутке. Тем более, в то время модным было понятие альтруизма, а тут моя беременность (так некстати) выступила дополнительным гарантом в довесок к его чувствам.

— Нужно отметить, что Андрюша вел себя как джентльмен: когда наступил его семнадцатый день рождения, он пришел к моему отцу и попросил моей руки. Папочка Сурген был приперт к стенке моей уже восьмимесячной контузией (о боже, я часто вспоминаю его лицо, когда приехала из университета на каникулы!) и дал согласие на брак. Все было бы хорошо, пока Андрея в преклонном двадцатипятилетнем возрасте не забрали в армию.

Анжела вздохнула. Анастасия подняла на нее заплаканные глаза.

— Как же ты могла с ним так поступить?

— Сама не знаю. Все мне чего-то хотелось. Слишком легкая победа над собственным мужем во младенческом возрасте не давала мне покоя. А тут прошло девять лет. Мужа нет. Мне внезапно захотелось новых приключений, новых побед. Я стала взрослой женщиной, сын почти не стеснял меня… Я жаждала проверить свое очарование…

— И тебе было не противно его обманывать? — скорчила Настя на лице брезгливую гримасу.

— Противно? Да нет. Скорее даже приятно… Приятно наслаждаться своей двойной жизнью. Помню, один из моих приятелей привозил меня на своем автомобиле к нему в часть, а на обратном пути мы с ним так классно… Ладно!

— Как ты можешь! Он ведь так любил тебя! Я целых три с половиной месяца пыталась затащить его на… а он лишь брыкался и твердил, что любит тебя! Я даже ворожить ходила! — крикнула Анастасия, — если бы мы только не глянули в магическое зеркало…

— Что еще за зеркало такое? — взмолилась Анжела, — только и слышу: магическое зеркало, магическое зеркало! Наподобие хрустального шара?

— А что такое “хрустальный шар”? — в свою очередь заинтересовалась соперница.

— Тьфу ты! Я ей про Фому, она мне про Ерему. Штука такая волшебная. Просишь показать кого-нибудь — он и показывает.

— Точно так и у деда. Только там лохань с водой. В нее и смотрим — когда надо поверхность воды превращается в зеркало.

Анжела встала с кровати и неуверенной походкой подошла к зеркалу. Опасаясь, что она упадет, Настя последовала за ней. Сквозь полупрозрачность ночной рубашки просвечивало стройное тело.

— Ты — просто красавица! — восхищенно сказала Анастасия.

— А ты что, себя в зеркале не видела! — отпарировала та, — плюс ко всему, ты на десять лет моложе меня.

— У нас это не имеет значения. У нас люди живут почти в два раза дольше, чем у вас. Если бы не набеги и походы…

— Хороший мир! — присвистнула Анжела, — значит, по вашим меркам я еще пацанка! Живем! Нет, ты глянь!

В зеркале отражались две такие непохожие и по-своему очаровательные женщины: одна — высокая и черноволосая; другая — маленькая и синеглазая.

— Везет же Андрюхе на красивых баб! — гордо любуясь собой, заключила Анжела.

— Да, это у него не отымешь! — подтвердил Львов, входя в палату.

Анжела взвизгнула и в мгновение ока оказалась в койке.

— Динозавра увидела? — искренне поинтересовался медик.

— Да ведь вы, как его, ну — “лицо противоположного пола”! — залилась краской пациентка.

— Анжела! — с пафосом начала Настя, — разве ты не знаешь, что офицеры медицинской службы — существа бесполые?

Кивком головы Львов подтвердил настасьино резюме.

— Должен вас предупредить, что на наш поселок один хирург, он же — гинеколог, он же — бабка-повитуха, он же — Ваш покорный слуга.

Врач отвесил церемониальный поклон. Анжела натянула одеяло до ушей.

— Да ну вас. Лучше смерть!

— Чего ты переживаешь? — изумилась Настя, — у тебя же мужиков было…

— Но ни один там не ковырялся с профессиональным интересом!

— Глупая! Припрет — сама придешь, а потом еще и спасибо скажешь! Правда, может предпочтение отдашь Саньке Генечко…

— Это еще что за зверь?

— Главный зоотехник хозяйства. Тоже, в своем роде врач.

— Давайте без глупостей.

Вмешалась Настя.

— Послушай, дорогая, Игорь Леоныч принимал у меня роды — и ничего — цела осталась. Ему, наверное, что женщине ТУДА смотреть, что на лицо, один фиг…

— Девушки, откровенность за откровенность. На лицо смотреть гораздо приятнее, — Львов вздохнул. Было видно, что этот разговор ему в тягость.

— А когда вы меня выпишите? — поинтересовалась Анжела.

Настя расхохоталась.

— Лучше не спрашивай. Когда Андрей был ранен, то ему товарищ майор такое сказал…

— Андрюша был ранен? — подскочила пациентка.

— В бою со свеями, — ответил майор, — но, как видишь, поправился и даже ребятишек себе завел… То есть, они вместе с Анастасией завели… Короче, отвечаю на твой вопрос: Сегодня вечером поставим тебе клизму, а завтра — полный вперед на все четыре ветра!

— Почему клизму? — заволновалась Анжела, — не хочу клизму!

— Для подбодрения микрофлоры — чтобы не было запора! — весело отвечал майор, уходя, — Настена! Кружка Эсмарха сама знаешь где! Отвечаешь головой.

— Ну и чего ты тут мне напортачил? — распекал капитан Волков прапорщика Климова в помещении лаборатории случайных событий.

— Да ладно, Андрюха! — цедил сквозь резцы Валерий Андреевич, — разберемся!

— Что тут разбираться! — разошелся парень, — когда у тебя на графике вместо циклоиды какой-то копытообразный сигнал!

— Товарищ капитан, ты совершенно прав! — наконец схватился за голову “кусок”, — я с похмелюги микросборку раком запаял!

— А что ж ты, Андреич, все с бодуна да с бодуна?

— Так масть идет, Андрюха, че ты в самом деле! Давай с тобой по “сотке”!

Андрей почесал нос.

— Вроде бы чешется… Ладно, змий, уговорил! По стакану вмазать можно! Закусь есть?

— В холодильнике. А чего ты, Андрей, такой вредный сегодня? Настя не дала?

— Да ну этих баб нахрен! Устроила мне в медпункте истерику… Я к ней зашел, а она решила, что к Анжеле… Самое прикольное знаешь что? И та, и другая являются моими законными женами! Как это на Востоке мужики по несколько десятков жен имеют — ума не приложу… Здесь бы с двумя сладить.

— Восток — дело тонкое, Андрюха! Пьем!

Насадив на вилку маринованный грибок, Климов продолжал философствовать.

— Водку, знаешь ли, Андрей, нужно уметь правильно закусить. Русская водка не терпит всяких там «салями», сыра «рокфор», омаров в собственном соку и прочей заграничной дряни. Вот отсюда частенько и проистекают утренние похмелья, отравления и лишний папандос.

Андрей, согретый ста граммами, был поэтически благодушен.

— О’кей, Клим, чем же, по-твоему, закусить благородной душе?

Климов разлил еще по сто и продолжал вещать:

— А водочка наша требует к себе внимания трепетного, и традиционно русского: соленые огурчики, капустка из бочки, полендвица домашней выделки, наконец, шкварочки мелкой россыпью под вареную картошку… Пьем… Ммм… Вот тогда она, голубушка, укладывается в нашем желудке подобно первому снегу на промерзшую землю…

— Выпиваем! — донесся обличительный голос от двери.

— Во, блин! — вздохнул Волков, — нутром чует, где я… От деда, что ли, уменье это…

Климов сноровисто разлил по третьей.

— А может, просто любит? — вздохнул он.

— Любит! — подтвердила Настя, запрыгивая к мужу на колени, — еще как любит.

Опрокинув мужнину стопку себе в рот, она вкусно захрустела огурцом. Андрей пожал плечами.

— Видал?

— Выпей лучше, — посоветовал Валерий Андреевич, пододвигая свою порцию капитану. Тот послушался и тоже потянулся за огурцом.

— Ладно, жена, давай конфликт разбирать. Если хочешь знать, то я на тебя не сержусь.

— Я сама на себя сержусь, — шмыгнула носом Анастасия, — не могу лишь понять одного единственного: как жить дальше будем?

— Ты ведь слышала, что отец подыщет, где жить Анжеле, — начал было парень.

— Но ведь она любит Костю и тебя! — почти выкрикнула жена.

— Пойду покурю, — кашлянул Климов, — а вы, Ваше благородие, плесните Сириусу.

Андрей подумал и налил себе и Насте.

— Ты хоть в курсе, что русские бабы не пьют? — укоризненно спросил он. Жена отмахнулась.

— Наши бабы такой головной боли не имеют. Отрок подрос — в набег ушел. Вернулся — женился. В набег ушел.

— Вернулся, а за мамашин подол шестеро карапузов держится! — подхватил тему Андрей, — ладно, суть я ухватил. Бабе никто кишки не крутит.

— Именно! — выдохнула Настя, успевшая оприходовать свою порцию, — поэтому я решила: пусть Анжела живет с нами. Откуда имечко такое, кстати?

— От Запада. Обозначает Ангела.

Настя закашлялась.

— Ну, тут совсем не в строчку!

Андрей налил еще по одной и закрутил крышечку.

— А вы вдвоем уживетесь? И что делать мне?

— Не знаю, уживемся ли мы или нет, но ты, кобель, чтобы вел себя прилично!

— Это как?

Тут вернулся покуривший Климов.

— Ну-с, еще по одной? — бодро спросил он.

— Пожалуй хватит, — с сомнением покачал головой Волков, — а то еще моя бывшая подумает, что моя настоящая — горькая пьяница.

Анастасия вскочила с колен Андрея и встала гордо покачиваясь.

— Ни за что! Я могу много! Я могу…

— Могешь! — подтвердил капитан, — только хватит ковыряться в носу, а то прапорщик Климов подумает, что у тебя полипы с утра.

Дома их встретила Мара. Она сидела в кресле, а близнецы чего-то урчали, удобно устроившись у нее на коленях.

— Мара, где Костик? — спросил у нее Андрей.

— Спит, бедняга, — чему-то томно улыбнувшись, ответствовала девушка, — умаялся.

Анастасия недовольно фыркнула:

— Послушай, сестрица, ты не могла бы переносить это занятие на более подходящее время суток?

— Зачем переносить, — довольно осклабилась Мара, — когда ночью тоже можно…

— Мара! Он же совсем еще ребенок!

Слушавший их Андрей захрипел и ушел на кухню.

— Ничего себе, ребенок! — хмыкнула Мара, — так отходил, что сесть больно!

— В тебя, стервец, пошел! — прокричала Настя вслед Андрею.

— Чем богаты, тем и рады! — донеслось из кухни.