По ту сторону барьера. Книга 2

Глава 8

Утром Марохин поднял Кларис и вывел первую, остальным эльфам он что-то сказал, отчего улыбки на лицах тех стали гадкими. Пока их не было, некоторые бросали откровенные, плотоядные взгляды на Лайю. Охвативший её страх она не показывала, сидела с безразличным лицом. Чонсок же не обладал такой выдержкой – его взгляд полыхал ненавистью и жаждой мщения. И Лайя понимала, что если бы он сейчас был в империи со своей армией, то вскорости от этого места не осталось бы и следа. Вычеркнули бы из истории само упоминание о древней расе, величие которых до сих пор восхваляли старые книги.

Лайя положила свои руки на руки Чона и с силой сжала, пытаясь вразумить. Ни к чему провоцировать эльфов сейчас. Ещё будет возможность отомстить – она была уверена. Такие подарки судьба ей делала. Уберечь от беды? Нет. Предоставить возможность отомстить? Да.

Марохин что-то крикнул, так и не заходя в дом, и к клетке подошел надсмотрщик Лайи.

Петля, унизительные процедуры утра, и дорога… Лайя лишь однажды решилась посмотреть на Кларис. Изимка была бледна и ещё более отстранена, чем вчера. Злая решимость, которая порой проскакивала в её взгляде, выдавала царивший внутри хаос. Но девушка раз за разом возвращалась к своей игре в покорность и слабость.

Чтобы сапоги Чона не спадали, Лайя ещё вчера оторвала рукав со своей рубашки и разделила на две части. Решила, что лучше пусть рука мерзнет, чем потерять обувь, которая теперь одна на двоих. Чонсок шел ровно, с гордо выпрямленной спиной, не обращая внимание на неровности леса под незащищенными ступнями. Так и не скажешь, что он без обуви идет. Заметив, что его разглядывают, он повернул к ней голову. Улыбнулись лишь глаза.

– Спасибо, – беззвучно сказала она и указала глазами на обувь.

Чонсок чуть склонил голову, как делал раньше, когда они дурачились, обмениваясь вежливыми приветствиями принцесса – данхне. Лайя улыбнулась и качнулась, чтобы коснуться его бока, её намерение он предвидел и подался в её сторону. Короткое прикосновение, и они снова идут ровно, смотря на спины своих тюремщиков, строя в голове планы мести.

Изнуряющий день. Ночь в клетке. И новый день. Ещё одна ночь.

Это утро было таким же, как и предыдущие. Марохин увел на время Кларис и только потом разрешил выводить остальных. Что он делал там с пленницей, Лайя запрещала себе думать, а спрашивать и вовсе было страшно, иначе сорвется и… Ярость сделает только хуже. В первую очередь, Чону. Эльфы чутко уловили, чего она на самом деле боится, и теперь пользовались этим.

С каждым пройденным часом становилось ощутимо теплее. Зима отступала, постепенно сменяясь ранней весной. Лайя чувствовала отголоски вмешательства чьих-то сил. Ощущение было такое же, как от той территории для охоты. Тот, кто вмешивался в законы природы, очевидно, благоволил клану Таурохтар.

Протыкающие небо шпили она увидела издалека. Восхищенный выдох сорвался с губ. Белый город, переплетающийся с горами и утопающий в зелени, был частично сокрыт неприступной гигантской стеной. Лайя повернулась к Чонсоку, желая разделить охвативший её на миг восторг, но воин рассматривал стены внимательным, изучающим взглядом, явно определяя для себя, какая из частей окажется наиболее слабой при штурме… Карие глаза скользили по шпилям, по периметру стен, искали возможных дозорных, а потом стали изучать расположенный под стенами города лагерь Таурохтар.

Присмотрелась к нему и Лайя. Эльфы жили в небольших домах, сделанных из шкур животных и древесины. Каменные строения тоже были, но не в таком количестве, как обычно бывает в поселении. И Лайя вспомнила, о чем читала ранее: воины леса, Таурохтар, вели кочевой образ жизни. Им не нужны были стены. Раньше.

При виде родных мест эльфы ускорили шаг. Лайя старалась поспеть: упасть и получить ряд ударов, очень не хотелось. Вскоре возвращение отряда заметили. Некоторые эльфы приветливо махали своим издалека. Появление пленных тоже не осталось без внимания. Полетели камни… В меткости эльфам Таурохтар было не занимать. Лайя чуть увернулась от целенаправленного броска в её голову. Не занимать эльфам было и упорства. Камни продолжали лететь. Чонсок старался поймать нужную траекторию летящего камня и заслонить Лайю. В Кларис камни никто не бросал: Марохин держал её сейчас возле себя, тем самым прикрывая от возможных атак.

Лайя смотрела на открытое, всеобщее проявление ненависти и с горечью подумала, что договориться о мире, даже с Фенрисом, не вышло бы. Вражду, продолжающуюся столетиями, не выгнать никакими договоренностями. И даже если бы… всё же получилось… Обратный путь к доверию и миру тоже был бы очень и очень долгий.

Их разделили. Кларис и Чонсока куда-то увели. Лайю захлестнула паника. Будут допрашивать по отдельности? Её завели в какой-то подвал, воспользоваться лестницей не дали – столкнули туда. И пока она поднималась, потирая ушибленные места, спустились сами. Грубо схватив за шиворот, одним рывком подняли на ноги и потянули к стене. Сапоги и кофту забрали. Веревки на ногах сменили на металлические кандалы, прикованные к стене, а на руки одели оковы с нанесенным там символом. Лайя с ужасом поняла, что теперь неважно, заживет плечо или нет, магия ей недоступна.

Эльфы ушли, а Лайя стала нервно мерить пространство шагами, гремя цепями.

– Да не шуми ты, голова болит, – донеслось из темноты угла.

Лайя испуганно воскликнула и отпрыгнула в сторону. Раздался хриплый смех, а потом кто-то зашелся кашлем. Она присмотрелась. В углу лежали какие-то тряпки, а на них сидел, прислонившись к каменным стенам, мужчина лет тридцати. Его короткие темные волосы были покрыты чем-то липким, возможно, смесью запекшийся крови и грязи. Из одежды – только порванная рубашка и штаны. Глубоко посаженные серые глаза изимца смотрели на неё со странным сочетанием жалости и какой-то злой иронии.

– Уилл, – представился он, понимая, что ведьма не знает его имени.

Это же один из тех, кого забрали вместе с Тэруми. Лайя побежала к нему, но чуть не упала: цепи не позволили приблизиться.

– Уилл! Ты жив! Где остальные?

Ответить мужчина не успел, дверь снова отворилась. Привели Кларис. Обувь и куртку у неё тоже забрали. Подвели к цепям возле Уилла и пристегнули. Как только эльфы ушли, Уилл вскочил и бросился к изимке.

– Клар! – воскликнул он и, замирая совсем рядом, не имея возможности нормально обнять её из-за скованных металлом рук, уткнулся головой в её плечо.

Изимка закрыла глаза, по щекам потекли слезы. Впервые за всё время пленения она заплакала.

– Как же так? – тихо бормотал мужчина. – И ты? Почему? И ведьма наша… Что же это? Куда смотрели наши…

Что-то ответить Кларис не могла. Просто стояла и плакала.

Лайя смотрела на такую изимку и внутри разливался холодящий душу страх. Дерзкая и смелая, сильная и решительная снаружи, а на самом деле сломленная… И когда рядом оказался свой человек, она, Кларис, не смогла больше притворяться. Лайя смотрела на изимку, а, казалось, что в зеркало. Не в силах видеть чужих слез, она отвернулась.

Дверь отворилась, Уилл отпрыгнул от Кларис и сел на свою подстилку, изимка поступила так же, при этом быстро вытирая слезы. Принесли Чонсока. Он был без сознания. Лайя взволнованно дернулась в его сторону, но вошедший эльф выставил вперед оружие, приказывая сесть. Босые ноги Чонсока заковали в цепи и безвольно повисшие руки тоже.

Когда эльфы ушли, Лайя подскочила к нему, благо длина цепи позволяла. Послушала его сердцебиение. Оно было ровное, как будто он спал. Наверное, вкололи своё зелье. Она осмотрела его. Видимо, Чон сопротивлялся, потому что на лице красовались кровоподтеки, а пальцы и вовсе посинели, словно по ним били палками. Кольца на его пальце больше не было. Причина сопротивления стала понятна. Лайя тихо всхлипнула и бережно убрала черные пряди с его лица и опустила свою голову на его грудь, затихая рядом и согревая.

При виде Чонсока Уилл взвыл.

– И его забрали? Как? Что произошло? На город снова напали?

– Нет, – ответила Кларис уже ровным, пустым голосом. – Мы отправились за вами, хотели успеть вас перехватить, заодно добраться до Дэйлора.

– Зачем?! – недоумевал мужчина. – У нас же правило! Клар! Тебе ли не знать? Кто попал в плен, тот мертв!

– Знаю, – согласилась она, – но сейчас всё было по-другому, с нами ушли ведьма и маг…

– И маг? Вы забрали с собой мага?

– Да. – И предвосхищая вопрос, Кларис добавила: – Он мертв.

Лайя вздрогнула и сильнее прижалась к Чону, а затем подтянула закованные руки к ушам и закрыла их, не желая ничего слушать.

– Как вы могли?! – закричал на Кларис Уилл, подскакивая на эмоциях. – Что за глупость?! Зачем поперлись за стены?! Теперь город без защиты!!! Ни мага, ни ведьмы!!!

– Теперь это уже неважно, – устало ответила Кларис, отворачиваясь от него.

– Неважно?! – продолжил кричать он. – Тебе, может, и неважно! У тебя никого нет! Ни семьи, ни родных! А у меня остались дочь и жена! Они могли бы жить и жить!

– Слушай! – вспылила сейчас и Кларис. – Город жил же как-то без мага и ведьмы! И теперь выживет! Что за трагедия?!

– Блуждающие монстры были преградой для остроухих, а сейчас этого нет! Кто им помешает прийти и перебить людей?

– Мы помешаем, – зло выпалила она. – Я запомнила дорогу, знаю, где их укрытия. Мы первыми перебьем их. Всех. До единого!

Уилл громко и горько рассмеялся.

– Вот только ты здесь, в цепях, и закончишь свою жизнь, как Нортан! Приманкой для дракона! Или станешь эльфийской подстилкой!

Кларис дернулась, как будто её ударили. Глаза наполнились ненавистью.

– Кларис права, – раздался голос Чонсока. Лайя вздрогнула от неожиданности и села, радостно улыбаясь: пришел в себя! Чонсок приподнялся, пододвигаясь к стене, прислоняясь к ней. – Убежище человек пятнадцать вместит. Плюс есть зона, где нет монстров и роя. К слову, драконов тоже нет. Фенрис убил их. И у нас по-прежнему есть Лоран и Лайя.

Уилл обвел их изумленным взглядом, поочередно сомневаясь сначала в их рассудке, потом в своем.

– Ты себя слышишь вообще? Очнись! Ты в цепях? Мы все в цепях! Нас держат здесь как свиней, чтобы в нужный час отправить на убой.

– И что ты предлагаешь? Сидеть и ждать смерти? – холодно и зло спросил Чонсок.

Уилл не сразу нашелся что ответить, а потом вдруг вскочил и протянул руку, яростно указывая на него пальцем:

– Это твоя вина, чужак! Мы верили тебе! А ты лишил города защиты! Из-за твоей глупости погиб маг, который мог спасти не одну жизнь! Из-за тебя погибнет ведьма! Из-за своей глупости ты погибнешь и сам! Ты не должен был уходить из города и уводить оттуда людей! Те, кто попали в плен к эльфам, мертвы! Это знает даже ребенок в Изиме!

Чонсок мужественно принял обвинение, хотя лицо на мгновение утратило краску.

– Расскажи, что произошло и где Тэруми и Аларик? – спросил Чонсок, переходя на спокойный тон.

Уилл разом остыл и снова опустился на свою подстилку. Лицо разгладилось, а сам мужчина как-то облегченно выдохнул, расслабляясь, впервые осознавая, что больше не один в этом страшном месте. Да и уверенность Чонсока придала ему какую-то совершенно глупую, но такую нужную надежду на то, что всё будет хорошо.

– Нас чем-то усыпили, очнулись в какой-то яме, выложенной камнями. Все были прикованы цепями. Так провели ночь. А потом нас снова усыпили. Второй раз очнулись где-то в лесу, связанные, дальше уже шли пешком на своих двух. Тэруми всё ещё была без сознания. Не знаю почему, может, сопротивлялась. В общем, её тащили за собой, остальные шли сами. Ещё одна ночь прошла в кандалах, а потом нас повели к реке для передачи Таурохтар. Всю дорогу Аларик и Тэруми переглядывались, я только потом понял почему. – Уилл усмехнулся. – Когда эльфы, которые пленили нас, ушли, а новые стали строить нас для дальнейшей дороги, Аларик набросился на одного из них. Учитывая, что мы были без оружия и связаны, это не имело смысла, лишь ускоряло путь на тот свет. – Уилл вдруг хрипло рассмеялся и продолжил: – А смысл был… Конечно, был… эльфы набросились на него, а на Тэруми никто не смотрел, да и угрозы от неё не ждали… маленькая, худенькая, женщина… Она освободилась… – Он вдруг поежился, словно ему стало зябко. – Никогда не видел, чтобы люди так дрались. Нет… так человек точно драться не мог… И дело даже не в физической силе… порой от неё исходила какая-то тень… словно отделялась и принимала на себя удар…

Чонсок перевел на Лайю недоуменный взгляд. Лайя и сама не знала, что это могло значить. У темных ведьм она такого ни разу не видела. Заклинаний защиты у них не бывает, только заклинания для убийства.

Уилл тряхнул головой, сбрасывая с себя охвативший мандраж, и продолжил:

– Когда эльфы достали трубки со своим снотворным, Тэруми убежала. Больше мы её не видели. После Нортана отдали дракону, а меня и Аларика повели дальше. К нам потом в отряд привели какого-то Таурендила. Странно, но он тоже был пленным. С ним обращались ещё хуже, чем с нами. Били периодически. Есть вообще не давали. Одежду и обувь забрали сразу же, а не как у нас только здесь.

– Он что-то говорил? – словно невзначай спросила Кларис, боясь выдать свой интерес, а потом бросила просящий взгляд на Чонсока и Лайю, умоляя пока не говорить никому о её связи с Морианом.

– Нет. На иллинуйском он ничего не понимал, а выдавать знания эльфийского Аларик не стал.

Кларис расстроенно поджала губы и умолкла, отвернулась, старательно разглядывая стены.

– Где Аларик и тот эльф теперь? – спросил Чонсок.

– Не знаю. В лагере нас развели в разные стороны. Больше я Аларика не видел. А Таурендила того ещё за день до лагеря куда-то в другое место увели.

– Тебя допрашивали?

– Пробовали, но я же ни черта не понимаю из их лепета, поэтому меня быстро снова определили сюда. Наверное, ждут того, кто иллинуйский знает. Тех, кто говорил с нами у реки в лесу, Тэруми укокошила. А вообще, молодец девчонка! Зверь! Хоть бы выжила и добралась бы до Изимы! Всё ж защита нашим будет!

Лайя посмотрела на Чона, он на взгляд ответил. И у каждого застыла там грусть. В город-то Тэруми вернется. Вот только там уже никого из них не будет. Следующий её шаг не подлежал сомнению. Выходит, всё было зря? Нужно было довериться её умениям и просто ждать? Тогда бы и Фенрис не погиб, и в плен бы не попало ещё трое? Выходит, Уилл был прав почти во всем. Почти. Потому что решение уйти было общим. Лайя не возразила.

Сырость и затхлость, смешанная с запахами испражнений, навевала отчаяние. Холод подземного помещения пробирал едва прикрытое тело. Лайя рассматривала свою новую тюрьму и не могла не думать о смерти. Как всё будет? Она всё-таки заболеет и умрет от холода и истощения? Или под чьим-то ножом при допросе? А может, её жизнь станет спасением горстки эльфов, сумевших отвлечь очередного дракона?

Эльфы. Лайя вспомнила, как хотела попасть в Дэйлор в начале их пути по неизведанной территории, как весело обсуждала это со всеми. Как хотела увидеть настоящих эльфов. Ну вот, увидела. Даже вкусила на собственной шкуре их устои, поучаствовала в их жизни. Так сказать, разделила с ними и кров, и пищу.

Истерический смех, рвущийся наружу, она не стала сдерживать, и даже воспоминание: «Выглядишь люто», не смогло остановить хохот. Чонсок напрягся и обеспокоенно коснулся её рук. Это развеселило Лайю ещё больше.

– Мечты сбываются! – сквозь смех выдавила из себя она и продолжила хохотать.

Дверь распахнулась, и в подвал вальяжно зашел ещё один представитель древнего народа, встречи с которым ещё совсем недавно жаждала Лайя. Девушка закусила губу и уткнулась лицом в грудь Чона, сдерживая смех. Со стороны могло показаться, что пленённая девушка плачет. Эльф с подозрением посматривал на парочку обнявшихся людей, поставил миски с едой и вышел, снова закрывая за собой дверь. Как только в замочной скважине повернулся ключ, Лайя прыснула от смеха и стала вытирать проступившие слезы.

– С тобой всё в порядке? – осторожно поинтересовался воин.

– Конечно, сам же видишь! – язвительно, сквозь приступы смеха проговорила Лайя. – Даже нашла повод для смеха!

Она глянула на лицо азура и решила больше его не пугать. Утерла слезы и постаралась взять себя в руки. Уилл жадно набросился на принесенную похлебку, и Лайя обратила наконец на неё внимание. В воде плавали какие-то овощи, листья и веточки. Некоторые из ингредиентов она распознать так и не смогла. Рисковать и есть незнакомое не хотелось, но оно было горячим, поэтому здравый смысл уплыл от желания согреться.

Лайя осторожно сделала первый глоток из тарелки – ложки им не выдали – вкус оказался таким же странным и незнакомым, как и внешний вид варева. Горячая жидкость потекла внутрь, опаляя горло и вызывая жар в желудке. Дальше Лайя контролировать себя не могла. В скорости и жадности она не уступала Уиллу. Вслед за ведьмой к еде рискнула притронуться Кларис.

Чонсок очень хотел есть, но внутри всё прямо кричало от негодования. Он смотрел на изимцев и Лайю и испытывал жгучую ненависть к эльфам. Никогда он ещё так сильно не мечтал кого-нибудь убить. Он сейчас всё бы отдал за возможность вернуться в Азуриан и занять своё законное место Повелителя. А после… Не было бы пленных. Его армия оставила после себя лишь смерть, а от Дэйлора остались бы лишь руины.

– Чон, ешь пока горячее, – сказала Лайя, грея руки о теперь уже пустую миску. – Не думаю, что оно отравлено. Не для того они столько нас тащили, чтобы вот так переводить на нас отраву.

Он чуть сдержал порыв пнуть миску. Нельзя потакать своим желаниям – нужно есть. Ослабленный физически, он никому ничем не поможет. Он забрал свою порцию. Еда была восхитительно горячей, но он чувствовал лишь отвращение… до тошноты. Сила воли схлестнулась с природным несдержанным темпераментом. И он раз за разом давил в себе желание запустить миской в стену и ел.

Лайя смотрела на его осунувшееся, в синяках и кровоподтеках лицо и невольно вспоминала их первую встречу, не в силах не сравнивать прошлое и настоящее. Нет, это был всё тот же воин, преисполненный силы и величия, каждый жест и взгляд таил в себе уверенность и власть, вот только сейчас лоск сытой и размеренной жизни, в которой не было горя и лишений, ушел. Карие глаза почти утратили тепло и покой, всё чаще там сквозила злая решимость и упорство, ощущение собственной правоты, всё чаще он давал волю своей жесткости и ярости. И дело было не в пленении. Он, как и Фенрис, день за днем, незаметно для самого себя, менялся. А началось это, как только они пересекли барьер.

– Ты так меня разглядываешь, – тихо проговорил он, отставляя миску. – Не могу понять: то ли любуешься, то ли жалеешь?

Невеселые умозаключения девушка не стала озвучивать, чтобы не вступать на скользкий путь вероятной ссоры. Она тепло и в то же время грустно улыбнулась Чону, переключая его возможные думы на реальность:

– Хотелось бы любоваться, но ты так сильно похудел и эти синяки… Не надо было сопротивляться, всё равно бы забрали кольцо.

– Знаю, – зло ответил воин, – но ничего не мог с собой поделать. Как твоя спина?

– Как и ступни, и лицо, – усмехнулась она и прислонилась к его боку спиной. – Как будем выбираться? Боем? Подгадаем удобный момент?

– Время ещё есть, подумаем. – Лайя аж обернулась, чтобы взглянуть на него. Спокойный тон? Небрежные слова? Чонсок пояснил: – Даже без колдовства ты хорошо умеешь драться, но не забывай, что эльфы Таурохтар всё же мужчины и физически превосходят тебя. Кроме того, они же не голодали, как ты, а значит, не ослабли. Поэтому сначала нужно немного восстановиться и найти чем перечеркнуть вырезанный символ. Хорошо бы добыть что-то, что сойдет за отмычку. Я не так силен в этом, но за время последнего пребывания у себя на родине, этот навык тоже освоил.

– Я тоже умею немного. Тэруми учила.

– Шанс раздобыть что-то колющее будет, только когда на допрос поведут, – подал голос Уилл и тут же закашлялся. – Этот, что еду приносит, не при оружии. Даже если прибьем его, кроме собственного удовольствия, пользы не будет. Можно попробовать вариант, что Аларик и Тэруми провернули. Когда придут забирать на допрос, я нападу на тюремщика, вы под общий шумок и драку стащите оружие. Только нужно действовать быстро и успеть спрятать добытое до того, как меня убьют.

– Уилл?! – ужаснулась Кларис и уставилась на изимца. – Что ты такое говоришь?! Хочешь променять свою жизнь на нож?

– Клар, ты же слышишь, как я кашляю. Черт, да я дышу через раз. Сколько у меня есть ещё времени, прежде чем я умру от воспаления? Так хоть не зря будет. Вот только пообещайте мне, что спасете ведьму! Она должна добраться до города!

– Мы никем жертвовать не будем! – перебил его попытки геройствовать Чонсок. – По обстоятельствам решать будем. Вначале послушаем, что они скажут, а там сориентируемся.

Уилл несогласно фыркнул, но спорить не стал. Умирать ему не хотелось, хоть с такой судьбой он почти смирился. Мужчина лег на подстилку и подозвал Кларис. Девушка устроилась рядом, прислоняясь спиной к его груди, ноги согнула, босые ступни пристроила в ногах Уилла, а потом сверху накрыла их двоих своей подстилкой.

– Какое счастье, что тебя приковали рядом со мной, а не Чонсока, – попытался пошутить Уилл.

– Думаю, у Аллет было бы другое мнение, – с усмешкой сказала Кларис.

– Ой нет, она у меня неревнивая, – с нежностью в голосе проговорил он.

Кларис хмыкнула, не став убеждать мужчину в обратном. Пусть будет в счастливом неведении.

Лайя посмотрела на согревшихся и затихших изимцев и перевела оценивающий взгляд на ноги Чонсока, представляя, как прижмутся её ступни к нему, как постепенно согреются… Улыбка предвкушения против воли расплылась на лице. Видимо, он наблюдал за ней, потому что, когда она перевела взгляд на его лицо, карие глаза насмешливо горели. Лайя вдруг смутилась и обрадовалась полумраку, не видно было, как она покраснела.

Чонсок молча улегся на бок и выставил вперед руки, предлагая свои объятия. И вроде же лежали раньше рядом, и не раз, но сейчас, когда непосредственной опасности не было, появилось стеснение. Лайя легла возле него, но к телу прижиматься не стала. Руки, закованные в кандалы, положила между ними, словно преграду.

– Повернись, – тихо приказал он. Именно приказал, так Лайе показалось. Она подняла на него глаза. Её смущение он видел, и оно его… забавляло. Нужно было разозлиться, но её щеки запылали ещё сильнее. – Твои железки на руках холодные. Повернись ко мне спиной.

– Что? – глупо переспросила Лайя, не понимая, что на неё нашло. Это же Чон, нужно огрызнуться, чтобы не подтрунивал, но мысли голову покинули. Эльфы отравы, что ль, подмешали в еду? Поэтому такая сейчас?

– Я говорю, повернись ко мне спиной, тогда твои оковы будут спереди и не будут морозить меня, – сжалился над ней Чонсок и пояснил.

Проникший поток холодного воздуха придал решимости и прогнал чувство неловкости – Лайя повернулась к воину спиной. Чонсок притянул её ближе, прижимая к своему телу, а потом чуть извернулся, накинул на них постилку Лайи и взял за руки, накрывая своими большими ладонями.

– Тэруми меня убьет, – не сдержалась и прошептала она.

– Мы ей не скажем, – иронично усмехнулся Чонсок.

– Звучит так себе, – проворчала Лайя.

Чонсок отстранился от неё и убрал руки. Возникшее расстояние Лайя прочувствовала каждой клеточкой своего застывшего тела. Она сама придвинулась к нему и вернула его руки обратно.

– Подумаю об этом потом, когда выберусь отсюда, – пробормотала она, блаженно выдыхая от вернувшегося тепла.

Азур тихо рассмеялся. Постепенно Лайя согрелась и провалилась в рваный, беспокойный сон.