Глава восьмая. Время откровений.

2099 год. Конец июня.

Собственная дверь казалась чужой. От неё так и веяло негативом. Казалось, что стоит коснуться ручки, как в моменте жизнь изменится в худшую сторону. Семь лет несчастья, ДТП, диарея – что угодно. Дин молча стоял перед своей дверью, не в силах сделать шаг. Он прекрасно понимал, что если и зайдёт в свою квартиру, то выйдет из неё отнюдь не в прекрасном расположении духа. Каэдэ должна была вот-вот подойти, но в голове Иватани не было даже примерных мыслей о том, что ему придётся говорить. Как ему оправдать убийство? Сказать, что это была вынужденная мера? Так оно и было, но разве Мори это порадовало? Плакала она тогда явно не от великого счастья. Ситуация была отвратительной, собственно, как и самочувствие одноглазого, из-за которого он ощущал, что вот-вот стошнит прямо на свой подъездный коврик. Всё же недосып не даёт положительного эффекта, это факт. Так он и тёрся у своей квартиры, пока соседняя дверь не открылась и оттуда не выглянула чёрная копна волос, явно принадлежащая девушке. Тонкая шея держала этот взъерошенный помпон, выходя откуда-то из-за двери. Оглянувшись по сторонам, незнакомка наигранно вздохнула и цыкнула в придачу. – Ньэ-эх. Я-то уж понадеялась, что жара чуть спала… Потом мусор выкину, хрен с ним, – сказала она, вдруг повернувшись к парню. – О, сосед. Чего замер?Это была та самая соседка, которую Дин встретил пару недель назад. Теперь, когда она повернулась, Иватани смог рассмотреть её получше. Это была молодая девчушка, лет семнадцати или двадцати. Явно не японка, скорее она походила на славянскую девицу, однако её чистый акцент совсем не выдавал в ней чужие для английского языка корни. Изумрудные глаза, острый нос, худое лицо, неестественно тёмные волосы и донельзя измученный вид, словно она вот-вот помрёт. Шарм у неё, сказать по правде, достаточно необычный.– Да так…

– Ключи, небось, посеял? – немного с издёвкой спросила она. – Та же фигня на прошлой неделе была. Стояла-стояла, думала-думала, в итоге вспомнила, что окно не закрыла. Короче, обошлось. Повезло, что наша соседка пустила к себе домой. Я просто прошла по общему балкону и залезла домой.

– А у нас там дальше кто-то живёт, получается?

– Да, одна женщина недавно сюда заехала. Прежде, вроде, там никто не жил пару лет так точно. Неудивительно, никто не захочет селиться в квартиру, в которой кто-то повесился.Озадаченно глянув на соседку, Дин не стал продолжать этот разговор, ибо такие темы для него были не самыми приятными. В принципе, всё, что касалось смертей обычных людей, вызывало у него краткосрочную грусть, которая пусть и длилась всего ничего, но всё равно оставляла в нём едкий осадок.– Ладно, я к себе, – отмахнулся одноглазый, открывая вход, – До свидания.– Ага, удачи. Я Муни, если что. Заглядывай, если скучно будет. А то мне самой постоянно нечем заняться.– Посмотрим, – кинул напоследок Дин, прежде чем хлопнуть дверью и закрыться изнутри. Пожалуй, это был самый невовлечённый разговор в его жизни. Видел он эту девицу лишь второй раз, а про других соседей он знал совсем немного – лишь общался с парой из них, что жили на других этажах. Видимо, если использовать квартиру исключительно как перевалочный пункт для сна, то будешь плохо знаком с соседями. Удивительно, не правда ли?Теперь же, когда парень остался наедине со своими мыслями, он стал нагружать себя мозговой активностью, которая пыталась решить вопрос того, как сделать предстоящую беседу менее острой. Прибрать квартиру, заварить чай – всё это было дешёвыми приёмами, которые точно не сработают сейчас. Диалог, безусловно, будет с перчинкой. Хотя Дин прекрасно понимал, что если даже состоится диалог, то это уже можно будет считать за удачу. С большей долей вероятности Каэдэ просто устроит ему словесную взбучку в одном длинном монологе и будет такова. Эти мысли крутились в голове парня, создавая из себя бурю, вызвавшую у него мигрень. Так он и сидел на кухне, потирая репу и ожидая прихода своей девушки. И она не заставила себя долго ждать. Уже скоро она позвонила в дверной звонок, вытягивая Дина из своих раздумий. Отреагировав на звук, он прищурился и посмотрел в коридор, после неохотно слезая со стула. Сердце стало биться чаще, а тело словно опустело, как бывает при резком испуге. Осторожно подкравшись к входной двери, Иватани глянул в глазок и увидел в нём свою Каэдэ. Она стояла, сложив руки на груди и нахмурив брови. Бесшумно выдохнув, Дин закрыл глаза и поджал губы, упираясь лбом в дверь. – Ох, ну почему….Не открывая глаз, он нащупал замок и провернул его, после открывая и саму дверь. Первым же, что он получил, было пощёчиной. Причём такой силы, что его мозг тряхнуло внутри черепа, а голову отвернуло на девяносто градусов вправо. Сделав несколько шагов назад, Иватани схватился за лицо рукой и еле как поднял взгляд на входящую внутрь квартиры Мори, что явно была вне себя от гнева.– На работе задерживаешься, да?! – закричала она, подходя ближе. – Бумажки перебираешь, да?! – она толкнула парня в грудь, но толком не сместила его с места. – Ой, Каэдэ, прости, столько отчётов надо сделать! Ой, Каэдэ, сегодня не встретимся, у отца собрание, и мне надо присутствовать! Ты врал мне! Каждый день врал!

– Каэдэ, стой, успокойся! – Дин схватил девушку за плечи, но та сразу же начала ворочаться, вырываясь из его рук.

– Не трогай меня! Успокоиться?! Ты хочешь, чтобы я успокоилась?! А ты бы был спокоен, если бы узнал, что твоя девушка – убийца?!Услышав это, Иватани моментально ринулся к двери и резко закрыл её с громким хлопком, после чего обернулся к разгневанной девушке.– Прошу, потише! Дай я тебе хоть что-то объя…

– А я сама не вижу?! Я не вижу, что ты убийца, который прикрывался отношениями с человеком, работающим спасителем?!

– Что?... – Дин понизил тон и выпучил глаза на Каэдэ, которая всё никак не хотела успокаиваться.

– А что, это не так?! Проблемы с «Секьюрити», работа в полиции, твои раны, новости о череде странных убийств на протяжении года! Это ты! Это! Всё! Ты!

– Кая, пожалуйста… Перестань, – его голос задрожал, а брови опустились.

– И ведь я, дура, поверила! Уговаривала Ирис не рассказывать о тебе никому, потому что думала, что ты и правда из полиции! Удобно было пользоваться мной?

– Хватит, – еле выжал Иватани, давясь из-за кома в горле и подступивших к глазам слёз. – Это, блять, неправда.Увидев слёзы своего парня, Мори на секунду поумерила пыл, наконец вдохнув после череды обвинений, что без пауз лились из её уст. В ней столкнулись два противоречия: факты об убийце и видимость жертвы перед собой. Она не знала, как ей реагировать на то, что она сейчас видела. Одноглазый сполз по двери вниз и, усевшись на пол, подогнул колено, обхватив его руками, и опустил голову. Некоторое время он шмыгал с разной периодичностью, то и дело срываясь на плач. – Да, я убийца, – начал бубнить Дин себе под нос. – Но не обвиняй меня в том, чего я не делал. Тем более, что это касается тебя. Прошу. Девушка потупила взор и взяла себя за плечо, после немного обмякнув. По её взгляду было понятно, что ей тяжело сдерживаться и не продолжать вываливать обвинения одно за другим, однако в силу столь неожиданной реакции от Дина, ей пришлось немного уступить.– Хорошо. Сейчас ты встанешь, посмотришь мне в глаза и расскажешь абсолютно всё.– Угу, – буркнул Иватани, неспешно вставая и направляясь в зал. Дойдя до дивана, он аккуратно присел на край и пригнулся, упираясь локтями в колени и сопровождая Каэдэ чуть покрасневшим глазом. Мори бесшумно проследовала за ним и тоже села, но села на самый край дивана, разрывая между ними дистанцию. Сложив ладони на сомкнутые колени, она подняла взгляд и молча уставилась на парня.– С чего начнёшь? – тихо спросила она, прервав паузу.

– Я тебя не использовал. У меня в принципе не было в планах связываться с кем-либо. Это касается и тебя, и Атсумэ.

– Предположим. Тогда что ты скажешь насчет своей «работы»?

– Да что тут говорить? Откручиваю головы наркошам, оружейникам, насильникам и всё такое.

– И тебе это нравится?

– По мне видно, что бы я горел этим? – Дин оттянул веко под правым глазом, одновременно ссылаясь и на слепоту, и на шрамы. – Терпеть это не могу.

– Тогда зачем ты это делаешь? Ты же знаешь, что есть спасители, это их работа, а не твоя.

– Твои спасители помогли моей маме выжить? Они помогли сохранить мне зрение? Они укрыли всех тех людей, которым помог я?

– Н… Не знаю…

– Что ты не знаешь? У меня искорёбанное ебло и нет живого места на теле. Ты сама это видела. Я себя не жалею, жопу рву, чтобы люди могли жить хоть чуть-чуть спокойнее, а ты просто называешь меня убийцей? Отлично, Кай, просто замечательно! – он начинал переходить в самое настоящее наступление, сам того не замечая.

– Это как-то неправильно…

– Неправильно сначала трахаться с бюрократией, а уже потом идти решать вопросы безопасности. Спасители прибывают только на громкие происшествия, да и то не всегда. Пойми, я не плохой человек, мне просто не повезло. Не повезло оказаться в этом всём.

– И… сколько ты уже этим занимаешься?

– Как мама умерла. Можешь рассказать и об этом, когда будешь сдавать меня службам безопасности, – Дин отвернулся и опустил голову, свесив её чуть ли не ниже колен.

– Я… нет… Дин, нет. Я не буду никому рассказывать.

– А что это тогда за истерика была? Ты ведь спаситель, а я преступник. Сдай меня, и дело с концом. Может, даже повысят.

– Дин…

– Да что Дин-то, блять?! – вскочил он с места, размахивая руками по сторонам. – Задрало меня этим заниматься! Знаешь, что должен делать восемнадцатилетний парень?! Трахать чирлидерш, рубиться в комп с друзьями, посещать кружки и учиться! А знаешь, чем занят я? – процедил он сквозь зубы. – Таскаю блядские трупы день и ночь, убиваю социально опасных ублюдков и делаю вид, что у меня нормальная жизнь! Знаешь, каково делать из живого человека кусок мяса?! Это отвратительно, блять! К этому нельзя привыкнуть! Я не отбитый на голову маньяк, я просто делаю то, что не можете сделать вы! – он резко указал пальцем на Каэдэ, сразу же одёргивая руку назад. – Тебе будет весело, если твою мать убьют и никто даже пальцем не пошевелит?! Тебе понравится, если ты окажешься в безвыходной ситуации, но никто не придёт тебе на помощь?!

– Н-нет…

– Конечно, сука, нет! Именно поэтому я защитил тебя от тех уродов, а взамен получил удар по роже от твоего папани и статус убийцы от тебя! Я определённо это заслужил, да?! – он громко ударил рукой по стене, расколов шлакоблочную кладку за обоями, ибо рефлекторно покрыл кулак камнем. – Так ведь?!Каэдэ с перепугу дёрнулась, а затем затихла. Она не знала, что сказать, а потому просто прикрыла лицо руками и заплакала. Но заканчивать на этом моменте было бы ошибкой или же простой слабостью перед чужими чувствами. Подойдя к Каэдэ и сев на корточки перед ней, Дин схватил Мори за предплечье и убрал руку от её лица.– Чего ты от меня хочешь? Просто скажи. Чем быстрее, тем лучше.Напуганная девушка несколько раз всхлипнула, а после взялась своей маленькой рукой за руку Дина, что прямо сейчас удерживал её.– Пожалуйста, перестань. Рано или поздно тебя поймают или убьют. Я не хочу, чтобы ты пострадал…

– Тогда поздно спохватилась, я уже одной ногой в списках инвалидов.

– Да послушай ты меня хоть раз! – она махнула рукой в попытке высвободиться, но ничего не вышло, а потому она просто сблизилась с парнем, обняв его и положив ладони ему на голову. – Я прекрасно понимаю, каково потерять близкого человека. Я знаю, что тебе больно и обидно. Мне жаль, что я сорвалась на тебя, и сейчас я понимаю, что была неправа. Но это ничего не меняет. Дин, пожалуйста… живи, как того хочешь ты. Не нужно никого убивать, не нужно больше заниматься самосудом. У тебя есть любящий отец, хороший друг и я. Я тебя п-прошу, оставь в-всё это… – умоляла она взахлёб, сжимая Иватани всё крепче и крепче. – Я люблю тебя, глупый! Знаешь, как я за тебя переживаю? Меня очень пугают твои побои и раны. Просто остановись. Месть не приведёт ни к чему хорошему.

– Хочешь сказать, я должен просто забить на всё, что я сделал?

– Да, Дин. Просто прекрати. Нет смысла искать виноватых, ты ничего этим не изменишь. Хоть сто раз убей того, кто виноват в смерти твоей мамы, она от этого не вернётся. Только взамен на это ты ставишь себя в опасное положение, рискуя всей своей жизнью. Пойми же, никто не хочет терять тебя следом за твоей мамой.И тут Иватани как перемкнуло. Он не сразу ответил на это, на секунду уйдя в свои мысли. В голове будто что-то не состыковывалось. Не было понимания, как свести мосты меж двух полярностей его мыслей. Легче было спросить у того, кто, по-видимому, знал.– Так я… важен… что ли? – совершенно пустым на эмоции голосом спросил он.

– Ну конечно, дурёха. Я же не просто так зову тебя парнем, Ода – сыном, а Атсумэ – другом. Ты очень важен для нас, и никто не будет рад, если с тобой что-то случится. Если хочешь, мы можем вместе сходить к психологу. Есть люди, готовые тебе помогать. Не нужно тянуть всё в одного.

– И ты… готова мне помочь? Даже после того, как назвала меня убийцей?

– Прости, правда… Я очень разозлилась, когда догадалась, что ты врал мне. Теперь, когда ты объяснил это со своей стороны, мне стало легче. И всё же, ты должен понимать, что нельзя убивать людей, какими бы они ни были. Тюрьмы существуют не просто так. И да, я готова тебе помочь. Мы сможем забыть об этом вместе, просто мне нужно, чтобы ты рассказал мне обо всём и больше не врал мне.

– Обо всём? А точно нужно? Это, ну… точно испортит мнение обо мне.

– Думаешь, хуже есть куда? Может, я наоборот начну думать только лучше. Давай, иди сюда, – Кая похлопала по дивану рядом с собой, приглашая Дина лечь на него.

– Я правда не уверен, что…

– Тебе и не нужно быть уверенным. Просто доверься тому, кто хочет о тебе заботиться. Ну же.Чуть отстранившись и посмотрев в чистые и немного заплаканные глаза Мори, Дин всё же решил последовать совету и лёг на диван, положив голову на колени к девчушке. Та, в свою очередь, положила ладонь ему на лоб и стала медленно гладить его по голове, давая одноглазому немного расслабиться. – Моя мама… – начал рассказ он…Прошло не меньше получаса, прежде чем Дин смог закончить свой монолог. Некоторые части рассказа были тяжелы на подъём, а потому Иватани иногда мог прослезиться, рассказывая о каком-то из убийств или моменте, когда он был на краю смерти. Многие слова ранили и его самого, и Каэдэ, что за всё время не проронила ни слова, просто давая Иватани выговориться. Она нежно поглаживала тёмно-русые волосы, чьи концы уже начинали сечься из-за отсутствия ухода за ними. Иногда, вместо волос, она проводила пальцами по лбу или виску парня, будто изучая его вновь. Внутри неё таяло всякое сомнение о том, что она выбрала не того человека. Её выбор был верен, однако работа ещё предстояла недюжинная. Перед собой она видела заржавевшую драгоценность, что молила о помощи. Чувства внутри подсказывали, что реставрация – правильный путь. Неторопливо, аккуратно, учтиво. Применяя все доступные инструменты. И только по окончанию работ можно будет утверждать, что всё это было не зря. Что всё это было сделано ради чего-то большего.– …в общем, так, – с хрипотой в голосе закончил Дин.Каэдэ задумчиво глядела в никуда, всё ещё оставаясь при своих мыслях. Её размышления окончились самым что ни на есть неожиданным предложением.– Давай назовём нашу дочку Беатой.

– А? – коротко уточнил Дин, поднимаясь на локти.

– Красивое ведь имя, – она всё ещё смотрела в стенку, будто и не собираясь поворачиваться.

– Наверное…

– Тебе не нравится?

– Необычное имя… Погоди, о чём речь?

– О нашей прекрасной дочке.

– Что-то я не совсем понимаю.

– Дин, – Каэдэ опустила взгляд на него и скромно улыбнулась. – Я хочу семью с тобой. Пожалуйста, давай ты оставишь всё произошедшее позади и пойдёшь вместе со мной рука об руку в светлую жизнь. Такова моя просьба. Что скажешь?Окончательно поднявшись и сев на диван, Иватани с непониманием в глазах глянул на Каэдэ, а после и на свои руки, сжав кулаки.– Думаешь, у меня выйдет?

– Не знаю. Но я уверена, что до тех пор, пока мы помогаем друг другу, у нас получится что угодно.

– Я… не против, конечно. Просто ты как-то резко сменила тему.

– Это будет началом нашего уговора.

– Уговора?

– Ты больше не врёшь мне и делишься со мной своими переживаниями. Взамен я буду выполнять свою часть обязательств. Чего ты хочешь?Перед глазами ярко возник образ того самого человека, что всегда давал силы для движения вперёд. Та улыбка, те нежные руки, тот родной голос. В тот момент Дина осенило. Что-то тёплое разлилось внутри, разогревая закоченевшие душу и сердце. Он точно знал, что ему нужно. То, что у него отобрали.– Не сомневайся во мне. Это единственное, о чём я могу тебя просить.

– Хорошо. Думаю, у нас всё наладится. Да, милый?В ответ Иватани лишь неуверенно кивнул. Ему не был понятен посыл этого разговора. Каэдэ совершенно не прокомментировала монолог о жизни, однако подняла такую тему, которую за просто так обсуждать никто бы не стал. У него складывалось ощущение, что в какой-то момент Мори полностью ушла в себя и выдала то, что из себя представлял конечный вариант её мыслей. И всё же это всяко лучше, нежели очередные обвинения в халатности к чужой жизни. – Скорее всего.***

Стеклянные двери распахнулись под весом навалившегося на них Дина, что не имел привычки открывать их руками. Уверенно перемахнув через турникет и проигнорировав крики поначалу обомлелого охранника, Дин ускорил шаг и направился в нужный ему коридор, минуя работников с бумагами на руках и периодически расталкивая плечами тех, кто отказывался уступать дорогу. Вскоре нерадивый «полицейский» оказался в своём офисе, коротко поприветствовав здешних трудяг и получив приветствие в ответ от пары из них. Ввалившись в одно из отдельных блочных помещений, Дин почуял привычный для этого места запах кофе, что уже давно ассоциировался со здешними офисными лабиринтами. Однако встретила Иватани далеко не кружка кофе.– …олько раз ещё повторить, сэр? Всё указано в рапортах и я не имею права разглашать эту информацию сторонним лицам. Обращайтесь в высшее руководство, – спокойно, словно зачитывая по листку говорил Ода.– Ваше руководство уже дало добро на ознакомление с документацией с последующим расследованием.– Только вот мне никто и ничего не говорил.Остановившись в проходе, Дин застыл как статуя, пока к нему не обернулись два неизвестных мужчины, а споривший с ними секунду назад Ода не подскочил с места. Форма этих двоих была знакома одноглазому, отчего его пробрало до костей. Это были ESEC’и. Он невольно выпучил глаза, давая всем понять, что что-то не так.– Добрый день, молодой человек. Могу ли я попросить вас присоединиться к беседе? – с наигранной вежливостью спросил один из мужчин.– Да я так, за печатью пришёл… Но раз вы заняты, то мешать не буду, – Дин в моменте развернулся кругом и попытался уйти, однако его остановил невероятно быстро подскочивший безопасник, схвативший его за плечо и вдавивший в пол.– Я настаиваю, – с натянутой улыбкой процедил общебез, втягивая Иватани обратно в кабинет.Кровь моментально застыла в жилах, сердце пропустило удар.

– «Да быть того не может…» – подумалось парню, ибо всё произошло столь быстро, будто этот мужчина обладал какой-то динамо, связанной со скоростью. Но нет. Насколько ему было известно, SEC’ам запрещено использовать свои способности вне критической ситуации. Оставалось лишь гадать, на что способен этот монстр.Добровольно-принудительно проследовав в офис, Иватани подошёл к рабочему месту Оды, глаза которого в тот момент высказывали весь его страх, после чего уселся пятой точкой на край стола, сложив руки на груди. Безопасники же встали напротив, скрыв свои руки за спиной. – Повторюсь для новоприбывших, – забасил тот самый шустрил. – Нам не нравится, что восемьдесят процентов ваших операций заканчиваются провалом. Ваша задача, как полиции, обезвреживать и передавать нам криминальные элементы. Однако в ваших рапортах только и пишется о том, что цель сопротивлялась, после чего была ликвидирована. От документа к документу, из рапорта в рапорт. Есть хоть один преступник, которого вы не пристрелили? Вы же понимаете, чем это сулит? Вас попросту расформируют вместе со всем отделом и поведут под суд. Нет толку от сотрудников, что только оружием размахивать и горазды. Нам нужно изучать и допрашивать обвиняемых. В противном случае мы будем ловить террористов до конца жизни. Офицер Иватани, напомните, что недавно произошло в лаборатории метаморфина?

– Я уже сдал все показания и…

– И вы будете сдавать их столько раз, сколько я захочу.

– Ц… Там изначально всё было подготовлено для подчистки улик. Здание подорвали почти сразу, как мы оказались внутри. Холидея подстрелили, а Кэмпбелла разорвало на части, остальных спас мой стажёр.

– Угу-угу, – без особого доверия кивнул безопасник. – А что на счёт этого товарища? – работник кивнул в сторону нахмурившегося Дина, что непрерывно прожигал безопасников взглядом.

– А что с ним? – Ода кивнул в сторону сына, делая такую интонацию, словно он совершенно не понимает суть вопроса. – Помогает батьке в офисе. Бумажки носит, кофе варит. Подработка на лето, так сказать.

– М-м… А у нас немного иная информация. Информация о том, что он участвовал в том штурме. Да и не только в нём, судя по всему.

– Чего? Он же только с месяц назад приехал сюда в гости. Парнишка в Калифорнии так-то живёт.

– По бумагам – да. По существу – нет. О нём доложили СМИ во время пожара на ТЦ пару месяцев назад. Также с ним столкнулся один из наших директоров-сотрудников. Помимо всего прочего, на его место жительства неоднократно приходили наши люди, однако достучаться так и не получилось. А потому… – дядька неторопливо принялся рыться где-то за пазухой под пальто, выискивая нечто, – …вручаем вам так называемую весточку от районного суда.Из-под одежды он достал конверт, что уже был раскрыт. Протянув его Дину, безопасник приподнял бровь, чуть ухмыляясь. Дин же даже не стал смотреть, что внутри, просто передавая бумажку отцу, при этом не отрывая взгляда от непрошенных гостей. Шелест бумаги за спиной был каким-то неуверенным. Хруст конверта быстро прекратился, а вот лежащая внутри бумажка какое-то время мялась в руках офицера.– Это шутка? – неуверенно спросил Ода.Дин обернулся к нему и, к превеликому удивлению, обнаружил в руках отца не документы, а маленький мятый кусочек бумажки, что, по-видимому, был вырван из тетради. Старший Иватани зажал его меж средним и указательным пальцами, разворачивая лицевой стороной к отправителю.– Что за реквизиты? – вновь спросил он.

– Скажем так… – безопасник вздохнул и подошёл ближе, демонстративно хлопая ладонью по столу, отчего кипы бумаг по краям столешницы пошатнулись. – …Не одни вы нарушаете закон. Если бы нам приходилось раз за разом просто сажать таких, то, пожалуй, пришлось бы строить новые тюрьмы. Я же предлагаю вам приятный для нас всех вариант. Вы переводите по этим номерам суммарно четверть миллиона в течение полугода, после чего мы все дружно забываем об этой ситуации.Оба Иватани встали в полный рост, выпячивая глаза и нахмуривая брови.– Вы чё, блять… – синхронно начали они.– Позвольте, – остановил их коррупционер, выставляя перед собой руки. – Взвесьте за и против. При нынешних, скажем, политических позициях, вас ждёт полноценная казнь. Это будет отнюдь не линчевание, вас попросту прирежут в тюрьме или в КПЗ при суде. Поверьте, способов много. И, согласитесь, куда лучше просто дать нам небольшую сумму теми деньгами, которые вы наворовали со всех убитых вами наркош, нежели сгнить где-то, где вам никто не поможет.Настало затишье. Но длилось оно недолго – Дин вмиг достал пистолет из-за спины и направил его на ESEC’а.– Значит, слушай сюда, ублюдок хренов… – процедил одноглазый.– Дин! – подскочил Ода, рефлекторно хватаясь за свой пистолет на столе.– …не одни вы притворяетесь теми, кем не являетесь. Кто вы, нахер, такие и откуда знаете всё то, что сказали? Безопасник, что стоял позади, почти сразу потянулся к поясу, но ежесекундно получил пулю в руку, а следом и в колено. Повалившись на пол, он завопил, в то время как его коллега вновь невероятно быстро подобрался к младшему Иватани, заламывая его и перехватывая руку с пистолетом так, чтобы ствол упирался парню в челюсть. – Вы, кажется, совсем не понимаете, в каком положении на…Не теряя времени, Дин покрыл себя камнем с ног до головы и резко наклонился вперёд, выпуская из спины каменные шипы, что насквозь пробили безопасника по всей площади торса, выходя из его же спины. Сдавленные охи закончились даже быстрее, чем начались. Сделав один короткий вдох, мужчина дёрнулся на месте и замер, к концу окончательно повиснув у Дина на хребте.Ода решился на куда более практичную вещь – перепрыгнув свой стол, он разбежался и с размаху пнул подранка в лоб, отчего тот незамедлительно упал без сознания. Переглянувшись между собой, оба Иватани характерно своему роду вздохнули, после чего Ода вернулся к столу и подобрал с него рацию, вызывая с неё помощь.– Эй, Рик. Гостям хана, можете убирать оружие. Дверь распахнулась чуть ли не сразу, в кабинет ввалилось пять работников местного отделения с пистолетами наперевес. Завидев вырубленного и мёртвого безопасников, они сложили огнестрел по кобурам, незамедлительно принимаясь за помощь. Подхватив раненого мужчину, работники унесли его за руки и ноги из кабинета, в то время как остальные вместе с Одой принялись снимать со спины Дина мертвеца. Цыкнув от столь омерзительной ситуации, Иватани расслабился и освободил себя от камня, часть которого впиталась в кожу, а остальная посыпалась на пол. Труп безопасника громко шибанулся о пол, переламывая своим весом оставшиеся в нём шипы. – Думаешь, они не из «Секьюрити»? – вопросительно глянув на сына, уточнил Ода, откладывая свой пистолет на стол.

– Конечно нет. Я удивлён, что ты сам этого не понял. Мало того, что один из них использовал динамо, что у них полностью запрещено, так он же ещё и улыбался, когда вёл переговоры. Ты их знаешь, им вообще до смеха не бывает. Тем более, я сильно сомневаюсь, что вообще хоть один здравый безопасник решился бы на столь отчаянную попытку в коррупционных схемах. У них же там охренеть какие отборочные, так что за подобную самодеятельность их как минимум вешают.

– И правда… Нужно как можно быстрее допрашивать этого выблядона и вызывать нашего спеца. Пусть он проверит, верны ли твои догадки.

– Спеца? Ты о ком?

– Скоро узнаешь. Пошли, мои парни разберутся здесь сами. Дин нахмурился, явно выражая свою неуверенность в дальнейших действиях, но спорить не стал. Ситуация явно была неподходящей. Проследовав за отцом, что покинул кабинет, Иватани на секунду провалился в свои мысли. Он думал о том, как ему теперь придётся выкручиваться из этой западни, а самое главное, как потом оправдываться перед Каэдэ. Буквально накануне у них шёл разговор о прекращении незаконной деятельности, а тут такое. Пожалуй, некоторым вещам сбываться не суждено. Но тут стоит спросить самого Дина – хотел ли он прекращать?Петляя по коридорам, Иватани вышли на лестницу, которую прежде он не видел. Она вела только вниз, по-видимому, на подземные этажи. Только начав спускаться по ней, он заметил свежие капли крови, что выстраивались в полноценный след, протяжённостью далеко не один метр. Ода же молча двигался по направлению крови, совершенно не озираясь по сторонам. Выйдя в длинный коридор с теплотрассами на стенах, семья остановилась – Ода встал на месте, а Дин ударился ему в спину, сразу после тормозя.– Он там же, – оповестил Оду его коллега, выходя ему навстречу и уходя в сторону лестницы. Следом за ним прошло ещё три человека, которые настояли на том, чтобы офицер позвал их при первой необходимости. Дину всегда было интересно, как его отец собрал в своём отделении столь подготовленных и доверенных людей, готовых ввязаться в любую трясину, лишь бы дело было сделано. Скорее всего, это заняло немало времени, но результат явно того стоил – благодаря ним можно было оставаться с прикрытой пятой точкой в случае чего. А случаи случаются… И часто.Вскоре офицер приблизился к одной из дверей, коих на коридор было порядка десяти. Подобрав из под трубопровода ведро с мутной водой, он открыл помещение и пропустив Дина вперёд, зашёл сам. Комната представляла из себя абсолютно пустое пространство с одним стулом и парой труб у стены, к которым наручниками были приделаны два человека. Один из них сидел забившись в угол, опустив голову и протянув ноги вперёд, в то время как вторым являлся тот самый ЕСЕК, которому повезло выжить. Его раненые конечности были наспех перевязаны бинтами, будучи предварительно поджатыми жгутами, дабы кровь наверняка остановилась. Пройдя ближе к заключённым, Дин вступил во что-то липкое. Как оказалось, это была чья-то недавно засохшая рвота, перемешанная с кровью, коей на полу было предостаточно. Рвотный позыв быстро подоспел к горлу, но одноглазый успел схватить себя за рот и шагнуть назад, быстро шоркнув подошвой по полу. Оглянувшись на Оду, он встал в ступор, не зная, с чего начать. Отец же хладнокровно прошёлся по всем нечистотам, брякнув ведром по полу после. Тихо сидевший рядом заключённый медленно поднял голову, показав свою физиономию. На лице Дина тотчас проступил лёгкий ужас. У мужчины было полностью разбито всё лицо: губы набухли, щёки и скулы усажены гематомами, глаз заплыл, брови рассечены. Еле живой, он протянул руку к ведру и, схватившись за ручку, подтянул его к себе, скребя дном по бетону. Его сил едва хватило на то, чтобы пригнуться и сделать небольшой глоток той самой мутной воды, в которой, казалось, заразы было больше, чем в любом скотомогильнике. Отпрянув от ведра, он закинул голову назад и закрыл рот руками, но вскоре его стошнило, отчего всё потекло по его лицу и шее. От подобной картины Дин полностью растерялся, даже не зная, как ему реагировать. Да, он убивал людей, но он никогда их не мучил. Нет смысла издеваться над тем, от кого нужно просто избавиться. Вся эта сцена выглядела так дико и жестоко, что внутри него зародилось какое-то противоречивое чувство. Это была жалость, смешанная с обидой, что давала ростки здравого взгляда в эту эмпатическую ошибку. Если Ода его так пытал, значит, есть за что. Тогда-то Иватани и осенило. Отец говорил о человеке из банды Шикки, что удалось поймать на позапрошлой неделе. Быть может, это был именно он.– Эй, а это не…?

– Подожди. Всё потом, – оборвал Дина следователь.Схватив ведро, он вылил всю воду на безопасника, отчего тот слегка пришёл в сознание, начиная отплёвываться. Стоило ему окончательно проснуться, как он взвыл от боли, начиная с судорожно сжиматься. Ода сел на корточки перед ним и схватил его за волосы, тут же принимаясь мотать его головой из стороны в сторону.– Я как погляжу, вы совсем в отчаянном положении.

– А-а-ы… – стонал подранок. – А? А-а? Где… где Эрнест? – окончательно очнулся он.

– Сдох. И следом сдохнешь ты, если не станешь отвечать на вопросы чётко и внятно.

– Нет, стойте! Нельзя! За вами ведь целая орда наших сослуживцев приедет. Вам ведь уголовка за это светит!

– Да что ты? А за коррупцию, значит, ничего не дают? Будем иметь в виду, полезно. Теперь слушай внимательно и отвечай чётко. Мы знаем, что вы, шуты хреновы, решили устроить нам сценку. Хотели собрать с нас информацию, деньги, так ещё и своего человека вытащить? – Ода кивнул в сторону живого трупа поблизости.

– Нет-нет, я не…

– У тебя… – Ода привстал и со всего размаху ударил железным кулаком по стене рядом с головой пленённого, отчего кирпичная кладка посыпалась в труху, – …осталась одна попытка. Так что пизди быстрее и не заставляй меня бить по твоей тупорылой роже.

– О господи… Ладно, я скажу! Только не убивайте, прошу! Меня заставили, просто заставили! Меня дома семья ждёт!

– Срать я хотел на твою семью, быстро отвечай, сука! – всё больше выходил из себя Ода.

– Коготь! Они называют себя Коготь! Сборище нацистов и расистов, которые хотят разобщить государство. Они совершают теракты и подпольно распространяют информацию, что это делают какие-то определённые нации, чтобы люди их опасались. Мы думаем, что они хотят вернуть мир к старому порядку, когда у каждого была своя страна. Это всё, что я могу сказать.

– И какого хера ты там забыл тогда? Ты не черножопая лезбиянка и не пятнадцатилетний китайский трудяга. Вот прям совсем не похож. Какой тебе резон этим заниматься?

– Они просто много платят! Платят и обещают, что мы получим ещё больше, если всё удастся!

– Кто «они», блядь?! – рявкнул Ода, ударяя кулаком по груди притворщика. – Яснее выражайся!

– А-а-а! – взвыл от боли несчастный. – Виктор! Его зовут Виктор! Бывший заключённый «Последнего дня», сбежавший оттуда два года назад!

– Ты знаешь, кто такая Шикки? – сразу подхватил тему детектив.

– Да-да! Она вроде является одной из приближённых Виктора!

– «Вроде» или является?! Ты меня специально изводишь, мразота?! – натурально кипел Иватани, тряся бандита за голову.

– Точно, точно! Прекрати, прошу!

– Где они сейчас находятся?

– Я не знаю… Боже… Прошу, не бейте меня… – начал плакать заложник, стараясь прикрыться целой рукой.

– Рассказывай всё, что знаешь. Мне вообще не упёрлось вытаскивать из тебя информацию по кусочку.

– Я знаю только то, что Шикки заправляет этим городом, поставляя с-сюда оружие. Отк-куда и зачем не з-знаю. У неё своя банда для этого есть, она просто собирает кого попало и вербует к себе. А тех, кто не справляется, просто…

– Убивает. Это я понял. Кто тебе рассказал о нас то, что ты нам вкидывал.

– Это был один из людей этой Шикки. Я был в одной маленькой банде, и они связались с нами, предложили большую сумму, если мы сделаем то, что они попросят. Они даже не представились и говорили через посредника. Мы кое-как узнали то, что я рассказал вам сейчас, но это всё! Я больше ничего не знаю! Умоляю, хоть посадите меня, но не убивайте!

Ода поднялся с корточек и протянул Дину руку, отчего второй с недоумением глянул ему в глаза, вопросительно кивнув.

– Пистолет, – холодно попросил Ода.

– А, бл… В кабинете оставил.

– Я вот тоже.

Громкий лязг железа оцарапал слух – безопасник соскочил с места, шаркнув наручниками по трубе, сразу после повалившись на пол из-за простреленной ноги.

– Нет! Стойте, прошу! Вы же сказали, что отпустите меня! – истерически завопил он.

– Кто? – Ода медленно обернулся к подранку, складывая руки на груди. – Я такого не говорил.

– Но… как же…

– Обычно. Вы, сучьи дети, чуть не сорвали дело, над которым мы корпели больше года. И поверь, ты даже близко не сможешь представить то, насколько сильно я презираю тебя и таких, как ты. Лучше бы ты не рождался, отброс несчастный.

– Нет, постойте!

Тогда Дин услышал необычный хрустяще-скользящий звук, который ему доводилось слышать крайне редко. Это был металл Оды, покрывающий его ногу. Тотчас офицер впечатал голову лжебезопасника в стену пяткой, да с такой силой, что череп распался на осколки, брызгая мозгами и кровью во все стороны. Вылетевший от удара глаз приземлился рядом со вторым заключённым, на что тот совершенно не отреагировал. Он всё ещё находился где-то в своём мире, будучи покрытым своей рвотой. Ледяной страх окутал Дина, отчего он встал как вкопанный, не в состоянии сделать даже шага. В тот момент он задумался над тем, как он выглядит со стороны, убивая людей. Это выглядело так омерзительно и противоестественно, что весь организм дал сбой, позволяя Иватани только изредка делать вдохи, чтобы не умереть от удушья. Руки затрясло, а ноги стали ватными. В голове не укладывались мысли о том, что он делал вещи и похуже. – Думаю, этот хер нам уже ни к чему. Надо бы его тоже угандошить.

– Стой… – сипло ответил Дин, прокашлявшись после. – Что он вам рассказал?

– Да по фигне. По большей части выл о том, что его убьют, если он расскажет хоть что-то.

– И что по итогу?

– Молчал до этой недели, пока Рик его не отделал. Сказал, что принадлежит банде «Гадюк» или банде Шикки. Занимается вербовкой молодёжи в свои ряды и мелкими грабежами. Как-то так.

– А где сама Шикки…

– Не-а. Тишина.

– Хм…Сложив руки на груди, Иватани приблизился к полумёртвому бандиту, наступая на тот самый отлетевший глаз, давя его подошвой. – Эй. Ты меня слышишь?Безжизненные зрачки перекатились от верха взора к низу, уставившись на одноглазого, отчего тот почувствовал себя неуверенно. Ему будто бы пришлось говорить с манекеном из папье-маше, у которого плохо сделаны черты лица. Но на удивление, ходячий мертвец кивнул, не издавая при этом ни звука.– Ух… Слушай, твои парни недавно одну дичь сотворили, отчего вас, скорее всего, скоро всех в расход пустят. Тебе нечего бояться, хуже уже точно не станет. Я хочу убить твоих главарей, можешь о них забыть. Расскажи, что знаешь, и будешь свободен. С тебя уже хватит…Ода шмыгнул носом, упираясь в стенку спиной и кладя руки в карманы. Ему мало верилось в то, что получится достать ещё что-либо из этого бедолаги, но хуже от лишнего допроса точно не будет.– Гадюка… – шёпотом прохрипел бандит спустя некоторое время тишины. – Она… она заставляет… нас…

– Да, я понимаю. Скажи, где я могу её найти.

– Я не з-зна-а… – он сильно закашлялся, подаваясь вперёд, а к концу и вовсе падая грудью на пол. – Мама-а-а…

– Эй, тихо-тихо! – Дин подскочил к нему и мигом перевернул на спину, приподнимая его голову. – Всё окей, мужик. Просто расскажи и вернёшься к родным.

– Они… звери… Убивают всех, кто несогласен. Звери…

– Где она? Где её… Стой, они?

– Они… Волк. Гадюка. Ба-арс… Ме-ме-ме… – начал заикаться он, закатывая глаза назад.

– Ме? Что «ме»? Эй, приди в себя! Сука, не смей умирать, ублюдок, не смей! Тело бандита выгнулось вперёд, после резко расслабившись и вновь упав в руки Дина. Он держал его ещё некоторое время, пока штаны заключённого не стали темнеть от выпущенной им мочи.– Да всё, пусти его, он уже обоссался. Сдох, хер с ним.

– Сука! Су-ка! – заорал Дин, вскакивая на ноги. – Ненавижу, блядь! Пидорас, ну не мог ты протянуть ещё хотя бы одну сраную минуту?! – схватив труп за руку, он дёрнул его на себя, но перестарался, вырывая руку под корень. – Как вы меня задрали, выблядки! – замахнувшись, он со всего размаху метнул руку в стену, разбрызгивая кровь по всей комнате. – Я, блять, вас всех перебью!

– Всё-всё, хорош! – Ода подбежал к сыну, обхватывая его со спины, чтобы тот не мог размахивать руками.

– Отвали, нахер! Не трожь меня! – брыкался одноглазый, стараясь выбраться из отцовской хватки.

– Да что на тебя нашло?! Успокойся, найдём мы их! Дин, ты меня слышишь?! Успокойся!

– Они убили маму! Они убили мою маму и чуть не убили Каэдэ!

– Я знаю, ух… – Ода ударился спиной о стену, ибо Дин сделал резкий шаг назад, впечатывая отца в неё. – Хватит истерить, ты делаешь только хуже! – еле как сохранив равновесие, старший Иватани умудрился сделать Дину подножку и уронить его на пятую точку, падая вслед за ним. – Дин, пожалуйста, хватит! Только оказавшись прижатым к земле, Иватани немного поумерил пыл, опуская голову и поджимая к себе колени. Тяжёлое дыхание обоих Иватани перекрывало звук капающей воды из протекающих труб. Они сидели около двух трупов, пытаясь перевести дыхание и переварить всё произошедшее.– Потом, Дин. Потом. Сейчас нам надо помочь парням наверху и найти тебе новое место, пока не удостоверимся, что они больше не ходят у тебя под окнами. Дел невпроворот теперь… Понимаешь?Дин молча несколько раз кивнул и окончательно обмяк. Как хороший отец, Ода попытался сделать всё, что было в его силах, а потому облокотил сына на себя, обнимая его и кладя свою голову на его макушку.– Я знаю, что ты чувствуешь. Мы с тобой переживаем это каждый день. Но посмотри на это с другой стороны – мы не стоим на месте. У нас из раза в раз становится всё больше информации. Да, не всё гладко. Проблем тоже меньше не становится. Но давай мы будем плакать, когда все дела будут сделаны. Иначе будет только сложнее. Слышишь меня?Он вновь кивнул. И несмотря на краткость этого ответа, гора с плеч Оды свалилась в ту же минуту. Он слишком сильно переживал о своём ребёнке, чтобы пропускать подобные приступы мимо себя. Но сейчас, когда он сидит с ним в обнимку, невзирая на грязь и трупы вокруг, он искренне счастлив. Счастлив, что имеет сына, на которого может положиться.– Всё будет, но потом, сын.***Мелодия волынок держала определённую ноту, резонируя на фоне полупустых проспектов города. Стоило аккорду смениться, как Дин пришёл в себя, поднимая голову и цепляясь взглядом за два гроба, что выносили из толпы на плечах. Вокруг стояли сотни блюстителей правопорядка, со скорбью отдавая честь, не смея проронить и слова. Честь отдал и стоящий рядом Ода, поднявший подбородок выше нужного и смотря в чистое безоблачное небо, чтобы ненароком не пустить слёзы. В тот момент кто-то схватил Дина за левую руку и прижал к себе. Это оказался Атсумэ, что уже восстановился после того происшествия. Пришёл в себя он лишь прошлой ночью, а потому ныне выглядел очень плохо, но это совсем не помешало ему присутствовать на похоронах людей, которых он, по сути, и убил. Сжав руку Дина, он опустил голову, не в состоянии смотреть на проплывающие мимо гробы. Его можно было понять. Всё обставили так, будто виноваты были метаморфинщики, и пусть у истоков этой истории стояли они, именно Тсу обрушил здание по своей неопытности, похоронив под завалами двух сослуживцев. Вырвав руку из хватки Тсу, Иватани некоторое время держал её на весу, пока не опустил её на плечо синевласого, чуть прижимая его к себе.– Один спасённый не равен одному убитому. Ты убил двух, но спас сотни. Тем не менее, если ты убьёшь сотни ради двух… я не стану тебя осуждать. Я с тобой, просто знай.Тсу молча вжался в Дина, обнимая его обеими руками, в ответ на что друг тоже приобнял его, похлопывая по спине.– Мы уже тут. Поздно давать заднюю, – нахмурился одноглазый, шепча эти фразы. – Спас одного – уже хорошо, да? – тихо спросил Атсумэ дрожащим голосом.– Несомненно. Похоронная процессия длилась ещё какое-то время. Началась она где-то в девять утра, а заканчиваться стала лишь к трём часам дня. Тогда все пришедшие проводить погибших собрались в церкви, что стояла посреди города, окружённая большим лесопарком. Церковь же была христианская. И христианская с протестантской направленностью. Тяжело сказать, плохо это или хорошо, но со временем буддизм и ислам вместе с остальными религиями почти исчезли, ведь ныне мир строился отнюдь не по восточным правилам, отдавая приоритеты западу и львиной части Европы. Именно поэтому прямо сейчас по ковру шёл пастор в чёрном одеянии, держа в руках раскрытую библию. Он неспешно ступал с пятки на носок, будто стараясь изобразить какого-то дворянина. Дневной свет от витражных окон с фресками освещал его, словно делая акцент на том, кто здесь главный приверженец бога. Пастор был молод, но оттого не менее серьёзен. По его выражению лица было видно, что он полностью погружен в процесс проводов, так что никто из всего зала не мешал ему. Не было ни звука. Лишь тихий шорох туфель о ковёр. Подойдя к кафедре, молодой человек обернулся лицом к залу, кладя библию на стол и поднимая глаза на всех собравшихся.– Смерть… – эхо гулом разнеслось по всему залу, отражаясь от массивных колонн и мраморных стен, – …это страшная и неизлечимая болезнь. Это то, что обременяет людей вопросами: почему и зачем, для чего и за что. Чем больше кто-то пытается ответить на это, тем сильнее становится страх и непонимание. Горечь. Но как только эту тайну освещает Господь – всё становится совершенно ясным. Стоит свету Божьей любви осветить жизни тех, кто страдает от подобных вопросов, как всё встанет на свои места. Наш Господь прямо сейчас ведёт усопших к своим кровам. Он истинно милостив и искренен перед их ликом. Он не поскупится на место за золотыми вратами для тех героев, что защищали наше общество ценой своих жизней. Общество, что едино благодаря нашему создателю. Наставший час смерти не становится для них последним. Это лишь новая ступень. Новый этап в бытие тех, кто отдал свои бесценные жизни в обмен на наше спокойствие. Это вечная участь. Участь существовать в самом благом месте из возможных. Так давайте же помянем тех, ради кого мы сегодня собрались. Господь будет рад услышать тёплые слова о них.Деревянный крест возвышался над головой священника за его спиной, будто прикрывая его от всех ненастей. От всей этой картины у Дина невольно пошли мурашки, ведь вся эта атмосфера казалась ему необычайно неизведанной. В церкви он прежде не был, а на похоронах матери присутствовал лишь к концу, когда тело предавали земле. Прямо сейчас в нём смешались чувства чего-то великого, но в то же время и обманчивого. Его отношение к вере было донельзя простым – он считал, что если человеку нужно верить в то, чего не существует, чтобы жить спокойно, то он дурак, коих не сыщешь. Сейчас же, стоя посреди церкви, он понимал, почему так много людей ведутся на уловку под названием «вера». Эти красивые речи, эти величественные строения, этот запах восковых свечей. Здесь было всё, чтобы человек поверил, что есть что-то, что приглядывает за ним сверху. И это донельзя пугало.К сцене стали подниматься родные и близкие погибших. Каждый из них скорбел об утрате столь сильно, что сложно было распознать и треть слов. Слёзы текли ручьями по их щекам, указывая на то, как погибшие близкие были им дороги. Вместе с ними плакал и Атсумэ. Он то и дело вытирал нос и глаза, в попытке успокоиться, но раз за разом терпел поражение в борьбе со своими чувствами, ведь груз ответственности не давал ему покоя. Когда проговорились родные, настало время друзей. К кафедре вышел Ода, будучи в парадной форме офицера. На его груди виднелись несколько медалей и нашивка с фамилией Иватани. Сложив руки за спиной, он приблизился к микрофону и выдержал небольшую паузу, прежде, чем начать.– В нашем… прекрасном английском языке есть множество слов. С каждым днём их появляется всё больше, но какое-то слово, пожалуй, не появится никогда. Это слово, что должно определять родителя, потерявшего ребёнка. Если кто-то теряет супруга, то он становится вдовцом или вдовой. Если кто-то теряет родителей, то он становится сиротой. Но как назвать родителя, который лишился самого дорогого? Никак. Это столь противоестественно, что слов для этого ещё не придумали. Я опустошён. Опустошён как друг и опустошён как начальник этих людей. Кристофер и Энтони были важными для меня людьми. Но я лишь тот, кто присоединился к их пути по мере их хода. Мне страшно и подумать, что сейчас переживают их родители, а потому я могу выразить лишь моё глубочайшее сочувствие. Как офицер, я подвёл их и подвёл вас. Я находился в пекле того инцидента, но я не смог сделать ничего, что могло бы хоть как-то им помочь. И я себя за это ненавижу. Я отделался лишь шрамом на лице, в то время как они лишились самого важного – жизни, на которую они имели все права. Сказать честно, я хотел сложить полномочия и уйти в отставку, но тогда бы это стало самым эгоистичным и мерзким поступком в моей жизни. С этого момента я буду следить за каждым из своих подчинённых как за собственным сыном. Я клянусь, что буду делать всё, что в моих силах, чтобы подобного больше никогда не произошло. И надеюсь, что мои друзья смогут обрести заслуженный покой. Для меня они навсегда останутся прекрасными товарищами и доблестными защитниками нашей родины. Их жертва никогда не будет забыта.Офицер ушёл со сцены, не получив никакой реакции взамен на все сказанные слова. Но это было не ради чьих-то оваций или одобрений. Всё сказанное было искренним, ибо Иватани старший всегда переживал за близких, сколько себя помнит. Для него потеря двух союзников была настоящим ударом, несмотря на то, что во время службы его ряды редели на глазах, оставляя после себя лишь непонимание, почему только он остался в живых. Такова судьба тех, кто решился отдать себя во владение своей же профессии.

От своих мыслей Дина оторвало странное ощущение, которое он никак не мог охарактеризовать. Это был страх, смешанный с горечью. Будто он резко почувствовал себя в чём-то виноватым. Оглянувшись по сторонам, первое, что бросилось Иватани в глаза, так это целая толпа людей вокруг него, которые точно так же озирались с выпученными глазами, будто чего-то опасаясь.

– Эй, Тсу…

Но он не слышал. Кьюсэ скрючился на скамье, прикрыв рот руками и громко всхлипывая, роняя слёзы на пол.

– Мужик, ты чего? – схватив друга за плечи, Иватани немного его потряс, но тот будто совсем не замечал стороннего вмешательства в его личное пространство, продолжая рыдать. – Так, хорош, пошли отсюда.

Сумев помочь Атсумэ подняться на ноги, Дин вывел его из церкви, выходя на большую площадку перед ней и сворачивая с мощёной дорожки на газон, куда Тсу упал на колени, упираясь головой в землю, вновь предаваясь истерике. Он громко завопил, отчего Дина пригвоздило к месту, а после будто зажало между молотом и наковальней, заставляя его сжаться, сразу следом падая на живот рядом с Атсумэ. В глазу всё плыло, он почти ничего не видел, ощущение тошноты прилипло к горлу, а голова раскалывалась, разрывая стенки черепа невыносимой мигренью. Он попытался подняться, но у него ничего не вышло. Сил не осталось совсем. Сознание начало постепенно погружаться куда-то в недры пустоты, уводя за собой возможность мыслить и ощущать.– Тсу-у… – прохрипел Дин, будучи в предобморочном состоянии.В тот момент синевласый наконец прекратил кричать, отчего самочувствие Иватани резко улучшилось. Он смог приподняться и подпереть себя локтем, что несомненно было прогрессом на фоне недавнего истощения. Друзья встретились глазами и Тсу тут же кинулся на Дина, хватая того за плечи и опуская голову.– Не хочу! Не хочу быть спасителем! Не могу, всё! Я больше не хочу! Я, блять, никчёмен! Сначала те люди в поезде, теперь они! Я не могу, не могу! – вопил он на всю округу, мотая Дина вперёд-назад, – Я не могу как мои родители! Я не справлюсь! Я не умею так, как они! Они настоящие герои, не я! Твою мать, всё из-за меня! Он кричал ещё какое-то время, но Дин не посмел его перебить. Он прекрасно понимал, каково ему сейчас, пусть и не мог ощутить этого горя в полной мере в силу пониженной эмпатии в сравнении с Кьюсэ. Когда же крик стих, перейдя в еле заметный хрип, Иватани взял товарища за шею и поднял его голову, заставляя посмотреть на себя.– Я тоже, Тсу, – прошептал одноглазый. – Я тоже не хочу. Но нужно. Нам нужно… Хлопок. Резкий и отрезвляющий. Дин даже не успел среагировать или, можно сказать, не был готов реагировать на это. Атсумэ со всего размаху дал Иватани пощёчину, отталкивая его от себя.– Кому «нам»?! Тебе? Тебе надо?! Это нужно только тебе! Мсти за свою мать сам, не впутывай меня в это!Стоило Дину упереться в пол, чтобы попытаться встать, как его вмиг вжало в траву, с ощущением, что на него упала бетонная плита.– Ляг! – Тсу выставил руки вперёд, явно применяя свою способность, – Опять меня ударить хочешь, да?! Надоел ты мне, понял?! Надоели твои выходки и твой эгоизм! Я больше не буду бегать за тобой хвостиком, хватит с меня! Как нельзя кстати подоспел Ода, что с разбегу влетел в Тсу, заламывая его в одно мгновение, да так, что тот не мог пошевелить руками, соответственно, и сопротивляться тоже. – Атсумэ, угомонись! Что происходит?!

– Отпусти! Руки убери! – рычал Атсумэ, брыкаясь на месте.

– Сначала успокойся, потом уже отпущу.

– Я сказал, убери свои р-ру-у-уки-и! – невероятно громко крикнул парень, отчего всё вокруг разлетелось по сторонам, считая и Дина, и Оду.На месте удержания появилась небольшая округлая воронка, некоторую часть газона вырвало с корнями, раскидывая по округе. Ода вылетел за несколько метров, упав на асфальт, несколько раз перекатившись кубарем, в то время как младший Иватани лишь проскоблил землю своим телом, после ударяясь в стену церкви.Кьюсэ поднялся на ноги, но не в полный рост: сгорбившись и находясь чуть в присяди, явно готовясь обороняться вновь. Только вот никто и не собирался его трогать. Что Дин, что Ода, оклемались и покрыли себя бронёй, при этом оставаясь на месте. Перепуганный мальчишка переглядывался со своими товарищами, не решаясь предпринять что-то следом. Решением стало ретирование – он разбежался и подпрыгнул, взлетая и устремляясь куда-то вглубь города на огромной скорости, оставляя после себя лишь раскуроченную область под церквью.Оба Иватани выдохнули, снимая с себя покрытие. Ода глянул на сына, махнув тому рукой, как бы говоря, что он в порядке. Дин же молча припал обратно к полу, садясь на бордюр и устремляя взгляд куда-то в сторону смотавшегося друга. К нему подтянулся отец, чей костюм был наполовину в грязи и наполовину порван. По крайней мере, если не учитывать то, что на нём разошлось пару швов, на кителе не хватало одного рукава. Присев рядом с юношей, Ода вытянул ногу вперёд и облокотился на стену. – Тяжело, наверное, быть подростком, – спокойно предположил офицер.

– А ты им не был?

– Мне было некогда.

– Верю, – Дин кивнул головой и протёр лицо рукой, в конце задумчиво хлопая себя по щеке. – И что нам теперь делать с этим придурем?

– Ничего. Оставь пацана в покое, ему сейчас очень тяжко.

– Ты не злишься на него из-за произошедшего?

– Не злюсь. Кто угодно на его месте допустил бы ошибку. Я должен благодарить всё на свете, что тогда погибло всего два человека. Главное, что среди погибших не было тебя.

– Это ведь не оправдание.

– Если ты хочешь его хаять, то валяй. В отличие от тебя, мне хватает мозгов не осуждать ребёнка за ошибку. Только поэтому я не виню во всём тебя.Дин сосредоточился на отце своим привычным, немного безразличным взглядом. На глаза сразу попались седые волосы на щетине Оды. Их было не особо много, но само их наличие показывало, что ментальное здоровье офицера слегка терпит крах.– Как думаешь, мне пойдёт бородка, как у тебя?

– Тогда нас точно перестанут различать. Тем не менее, мне идёт, значит, пойдёт и тебе.

– Ну да, глупый вопрос.

– Твоя мама часто просила меня побриться, но я из раза в раз утверждал её, что с бородой выгляжу как истинный любитель пончиков и подрыхнуть на обочине трасс с радар-детектером в руках.

– То есть как мент?

– Мусор, – усмехнулся Ода, откашливаясь к концу. – К слову, пока не забыл. Ты решил вопрос с жильём?

– Да хер там. Думаю вот заночевать на работе, но сам понимаешь, это очень неудобно.

– Надо решать быстрее, а то чёрт знает, когда к тебе нагрянут вновь.

– Не факт, но вполне может быть… М. К Каэдэ не вариант, к Атсумэ… ну, бля, там понятно. К Армандо, что ли, попроситься…

– Армандо?

– Да коллега на работе. Отбитый тип. Военный бывший.

– Неплохой у вас там контингент.

– Угу. Дети, старики, шизики, вояки, убийцы, спортсмены… Кого только нет.

– Уже привык на новом месте? Я вот никогда не думал, что тебя в педагогику затянет.

– Не-а. Чувствую себя лишним. Странно быть преподом в восемнадцать лет.

– Возраст – херня. Главное, чтобы ты знал материал и знал, как его подать. Уж этому я тебя точно научил.

– Ага. Твой дедовский удар до сих пор мою стойку ломает.

– А как ты хотел? У нас в армейке и не такому учили.

– Зачем ты вообще в военную стезю попёрся?

– Да будто ты не знаешь. Батя мой майорчик же. Хотел, чтоб я по его стопам пошёл. Старый хрен… Всё моё детство на подготовку спустил.

– А дед живой вообще?

– Да кто его знает. Может, да, может, нет. Я с ним контакт не держу, да и он особого интереса ко мне не проявляет. Иватани Сюн… Знаешь, а забавно, что у нас всех имена из трёх букв.

– Угу, очень.

Тёплое солнце припекало голову, вызывая жар по всему телу. Дин лениво потянулся к галстуку и растянул его, оставляя болтаться на шее. Так он и сидел, почёсывая висок ногтями, пока отец вновь не завёл непринуждённый разговор.– Как там твоя подруга?

– Каэдэ-то? Да трудно сказать. Она сильно ругалась, ударила меня, а потом расплакалась, когда я наехал на неё в ответ.

– О-оу… На девушек кричать – копать себе могилу.

– Ты часто кричал на маму?

– Никогда. Просто по чужому опыту знаю.

– Короче… Она попросила меня прекратить всё это. Забросить все наши дела и просто жить так, как хочу. Ещё о семье со мной заговорила, но я этого момента что-то совсем не понял.

– В плане?

– Мы когда поговорили, она резко сменила тему и сказала, что хочет дочку от меня.

– Ох, сын… Видимо, она совершенно не знает, как ещё мотивировать тебя остановиться.

– М? Так говоришь, будто ты совсем не против.

– Против, конечно, упал что ли? Я очень хочу закончить это дело, мы с это уже обсуждали. Просто, блин… Я ж тоже хочу, чтоб ты спокойно жил. Тем не менее, за последнее время мне пришлось пересмотреть некоторые моменты касательно тебя. Отец из меня никудышный, это да, но исправиться никогда не поздно. Не хочу становиться как твой дед.

– К чему ты это ведёшь?

– Давай поступим так. Ты можешь свернуть всё это в любой момент. Я не буду тебе мешать. Когда мы начинали, нам было нечего терять, но сейчас у тебя появились те, ради кого можно и прикусить чувство собственного достоинства. Если тебе правда дорога Каэдэ, то можешь так и поступить. Завязывай с линчеванием и дуй строить новую семью, эта всё равно уже разрушена.На секунду Дин потерял дар речи. Пусть по нему и не было видно, но внутри он был крупно потрясён. Для него отроду отец являлся человеком, что никогда не станет оглядываться на других, если видит себя исключительно правым, а видел он себя таковым почти на постоянной основе. Парень уже давно ужился с этим фактом и даже не пытался предпринимать каких-либо попыток исправить устоявшуюся обыденность, однако время исправило всё само. Сейчас он услышал, пожалуй, самую человечную вещь, которую Ода произносил в его отношении. Прекратив чесать голову, Дин выпрямился, глядя прямо на отца. Тот, в свою очередь, заметив такую реакцию, приподнял бровь, кивая ему головой.– Чего?– Знаешь… я, пожалуй, правда подумаю над этим. Не умею я в эту всю киллерскую херню. Да и не хочу.– То, что не хочешь, я знаю. Сто раз уже слышал. Но получается у тебя лучше, чем у многих других. И всё же. Не хочу, чтобы ты посеял шанс на счастливую жизнь на очередном задании. Хм… у меня есть одна работница, часто очень выручает нас. Позвоню ей сегодня, пусть найдёт тебе новую хату. Постарайся где-нибудь притереться на пару дней. С нового места и начни жизнь с Каэдэ.– Посмотрим, – выжал из себя Дин, поднимаясь на ноги.– Куда надумал?– На работу. Я ж отпросился сегодня на время, чтобы сюда прийти.– Точно-точно. Ну, давай, шуруй. Созвонимся, если что.Оба Иватани улыбнулись, глядя друг на друга. В этот момент между ними проскочил некий огонёк тепла, что немного согрел их души. Протянувшись друг к другу, они крепко пожали руки своей манере Иватани – быстро и невероятно крепко. Осталось только прийти на работу.

Загрузка...