Плоды мести

Глава 20

«Двойные стандарты для фанатиков — норма».

— Хуан де Деса, великий инквизитор

Солнце немилосердно припекало макушку так, что даже повязанный на голову платок не спасал, поэтому принцесса решила поторопиться и зашагала быстрее. Еще не хватало перегреться. Бычок вяло сопротивлялся, но после уговоров тоже перешел на рысь.

Вскоре удалось достичь темного елового леса. В нем царила тень, хотя и здесь дорога, плавно перешедшая в лесную тропинку пару минут назад, неплохо прогревалась. Так или иначе в лесном полумраке даже дышалось легче несмотря на тягучий предгрозовой воздух.

Копыта тихо ступали по мягкому ковру из прошлогодней хвои, приглушающему звуки шагов. Главное, смотреть под ноги и не спотыкаться о вездесущие корни, перерезающие тропу и норовящие коварно поставить подножку. Пару раз даже пришлось обходить ямы-ловушки, продираясь через густой малинник. Час удушающего зноя, затем пятнадцать минут по лесному сумраку в относительной прохладе — и широкая хоженая тропа вывела на широкую и длинную поляну, упирающуюся краем в загадочное препятствие из плотно стоящих деревьев. Дубовая роща посреди хвойного леса смотрелась абсурдно, но Могара знала, куда пришла, поэтому не удивилась.

Надпись на подобии ворот гласила «Патустароним сущчностям и багам кроми Аспикса фход заприщон». Чья-то неумелая и не слишком грамотная рука нанесла эти буквы красной краской на толстые дубовые ветви, заменяющие своими переплетениями створки. Острые края букв и размашистость надписи прямо-таки кричали о ненависти к пришельцам из иных миров. На что, вероятно, имелась веская причина. Букву «ф» позднее замазали и над ней в другой манере начертали синюю литеру «в».

Могара фыркнула. Это сюда, значит, инквизитор предлагает сдать Каввеля на хранение. Остается надеяться, что тут безопасно. Самого Де Десу пришлось оставить на корабле, потому что еретики вряд ли обрадовались бы своему главному гонителю, даже если бы тот вдруг раскаялся и принялся вымаливать прощение на коленях. Из экипажа тоже никто не вызвался в провожатые, так что принцессе пришлось идти одной. В парадную одежду она благоразумно облачаться не стала, оставив себе пиратский наряд. Штаны и тонкая рубаха мало подходили для таких прогулок, но грязный розовый халат годился для этого еще меньше.

— Что скажешь? — обернулась тауроса к бычку и потрепала того по холке.

— Му, — как будто согласился с ее оценкой подопечный.

На деле он просто был рад наконец очутиться на твердой земле, где под ногами ничего не качалось, а свежей зеленой травы было вдосталь.

Огромные дубовые стволы росли по периметру без промежутков, образуя нечто среднее между частоколом и стеной — эльфийских рук дело. Очевидно же, остроухие на своей земле не дали бы рубить священные для них деревья. Добыть большое количество пригодного для стен камня затруднительно, да и на строительство ушла бы уйма времени. Так что без магии ускоренного роста не обошлось. Могара постучала костяшками пальцев по ветвям ворот. Звук получился на удивление гулкий и громкий, а по ту сторону стены сразу началось шевеление.

— Кто, во имя Великого Бунта, к нам пожаловал? — тут же недовольно поинтересовались изнутри форта на всеобщем.

— Отворяй немедленно, — неласково отозвалась тауроса.

Она неуютно чувствовала себя без охраны в чужих владениях и поэтому немного злилась. Хотя, конечно, в прошлый раз телохранители свое задание провалили, поплатившись за это глупыми рогатыми головами, но без них еще хуже. Должную защиту мог бы обеспечить Каввель, но она сейчас ему самому бы не помешала.

Над воротами вылезло гномье подсматривающее устройство — два стеклянных глаза на выкрашенной в цвет древесной коры металлической ножке. Глаза покрутились в разные стороны и сфокусировались на пространстве перед входом.

— Выше Высочество! — радостно воскликнули из-за ограды. — Какая радость! Вы, никак, раскаялись и решили вступить в ряды свидетелей Аспикса?

— Вроде того, — недовольно поджала губы тауроса.

Кажется, она знала этот голос.

Ветви приветливо распахнулись, открывая широкий проход.

Принцесса вместе с подопечным зашла внутрь. Большая утоптанная поляна, подпираемая отвесными скалами футах в трехстах от входа, высоченные деревья вокруг да штук десять убогих землянок, сиротливо жмущихся у самой ограды. Как-то скромно для основной цитадели огромного культа.

Встречающие сильно разнились по расовой принадлежности и роду занятий. Гном-охранник в стальных латах, кое где покрытых неопрятными пятнами ржавчины, счастливо улыбался, рассматривая гостью. Поднятое забрало шлема худо-бедно позволяло рассмотреть черты лица. «Точно, его Карлом зовут», — Могаре доводилось встречать этого мульфибла на Такариме.

Кроме него, перед воротами собралась еще пара людей в лохмотьях, а также дворф в фартуке кузнеца с молотом в руках и светлый эльф в зеленом одеянии лесного стража с луком на плече. Все они с одинаковым недоверием смотрели на тауросу.

— Поклонитесь, бездельники! Это принцесса Могара! — просветил коллег стражник.

— Та шамая! — ахнул дворф и склонил голову в нехарактерном для своего народа жесте.

Его примеру последовали и остальные.

— Я привела вам лунного быка, воплощение Повелителя бунта, — оценив степень почтения, сказала тауроса, указывая на подопечного.

Этим словам ее научил Хуан. То, что началось вслед за ними, могло бы сойти за панику или массовое помешательство.

— Это… Он? — подбирая челюсть, выдавил из себя гном.

Остальные распростерлись ниц перед быком, а мульфибл, гремя латами, бросился к свисающей в пяти шагах от него веревке и дернул за нее что было силы. Высоко над головой в густой листве раздался оглушительно-истошный многоголосый птичий крик. Кто бы ни додумался до такой сигнальной системы, но подделать подобный звук ни у кого бы не получилось при всем желании.

Вся поляна пришла в движение. Невидимые прежде среди скал двери и замаскированные в пыли люки начали распахиваться одни за другими. Из них наружу посыпались десятки разнополых и разномастных гномов, эльфов и людей. Появилась даже парочка всклокоченных минотавров. Все неслись защищать свое пристанище с оружием в руках. Командиры выкрикивали команды, маги шептали защитные заклинания, а арбалетчики спешно заряжали свои самострелы. Толпа за какую-то минуту организовалась для обороны. Всю эту разношерстную компанию объединяло лишь страдальческое выражение на лицах, застывшая тоска в глазах да какая-то общая изнуренность, как будто они все недоедали.

— Что случилось? — к поднявшему тревогу мульфиблу сквозь толпу протиснулся упитанный человекоподобный ящер, передвигающийся на мускулистых задних лапах.

В верхних конечностях он сжимал копье. Длинная почти крокодилья морда, покрытая чешуей цвета болотной жижи, скалилась острыми желтыми зубами. Одежду этот тип откровенно презирал и ограничивался набедренной повязкой, состоящей из куска промасленной ткани и веревочки. От фигуры разумного ящера веяло силой, и, похоже, именно он возглавлял собравшихся тут верующих.

Могара посмотрела на хвост, нервно дергающийся из стороны в сторону, и топорщащийся на голове красный кожистый гребень. «Взволнован», — решила тауроса.

— Преподобный Ссас… Ссашкиш, — с трудом выговорил имя стражник. — Свершилось!

— Что именно свершилось, брат Карл? — уточнил жрец, четко выговаривая все звуки всеобщего языка, что никак не вязалось с обликом двуногой прямоходящей ящерицы.

Длинный розовый язык, скользнувший между зубов, тоже портил образ.

Жрец подозрительно осмотрел Могару и поводок у нее в руке. Взгляд его огромных глаз с зелеными пупырышками вместо белков, выпученных сбоку там, где у других существ находятся уши, медленно переместился на белое пятно на лбу быка. Один из глаз продолжил смотреть на обращенного минотавра, а второй повернулся к тауросе.

— Наши молитвы услышаны! — не унимался Карл. — Воплощение Повелителя с нами!

Левый глаз Ссашкиша сдвинулся чуть в сторону и посмотрел на гнома, а затем вновь сфокусировался на Могаре и быке. Толпа вокруг стала плотнее. Культисты поняли, что их вызвали не для отражения вражеского штурма, и теперь любопытство толкало их ближе к воротам.

— Хм, — раздалось из приоткрытой пасти жреца. — Я бы не стал спешить с выводами. Надо проверить, не пытаются ли нас обмануть. Цена ошибки слишком высока.

Культисты согласно зашумели. Поначалу они хотели бухнуться на колени, но слова Ссашкиша дали им повод для сомнений.

— К чему мне вас обманывать, жрец? — Могара наконец решилась заговорить. — Это он стоит перед вами в теле лунного быка. Слово тауросы, что я не лгу. Я привела его, чтобы вы позаботились о нем.

— В самом деле? — изрек ящер.

На оба его глаза опустились кожистые пластинки, чуть прикрывая зрачки, и жрец погрузился в раздумья.

— Что ж, добро пожаловать в нашу скромную обитель, великолепная Могара, — довольно быстро очнулся чешуйчатый и тут же обратился к верующим. — Склонитесь перед лунным быком, отверженные братья и сестры, и он примет вас после перерождения! Мы все равны перед Аспиксом, который лишь тень Сераспикса!

Под неказистой личиной маленького древесного форта скрывался целый подземный комплекс пещер, в которых культисты вполне сносно наладили быт. Правда, во всем проглядывала экономия, балансирующая на грани аскетизма. Голую серость коридоров скрашивали исключительно черные бархатные флаги, расшитые золотыми минотаврами, и потрескивающие факелы, развешанные для освещения особенно темных участков пути. В некоторых местах их заменяли отверстия в потолке, из которых пробивались солнечные лучи.

Бычка определили в стойло глубоко в скальных недрах. Построено оно было явно заранее: на встречу с богом уповали. На фоне общей унылости обстановки это место выделялось великолепием. Даже подстилка оказалась из парчи с постеленной поверх нее впитывающей тканью из тонкой шерсти, а ограда была то ли из золота, то ли с позолотой. «Повелителя» заманили внутрь морковкой. Он зашел в стойло, задумчиво похрустел сочным корнеплодом и тут же задрал хвост, чтобы навалить внушительную кучу навоза.

Братья-послушники восторженно втянули носами «божественный» аромат и бросились заменять подстилку на новую, а священное удобрение бережно собрали и унесли. Затем другие послушники положили в золотую кормушку свежей зелени, налили в поилку воды. Обрадованный Повелитель принялся за трапезу, а братья начали расчесывать его бока щетками, заплетать шерсть в косички и украшать рога цветами. Пока в кормушке оставался корм, Каввель-Аспикс не возражал.

— Теперь все хорошо, — сказал Ссашкиш, когда убедился, что божеству оказываются должные почести. — Я покажу твою комнату, Спутница Аспикса.

— Мне нужно вернуться, — ответила Могара. — Там ждет корабль. Чем раньше мы отправимся на поиски средства для превращения, тем раньше закончим.

— Завтра состоится церемония, — прикрыл глаза ящер. — Ты же не хочешь пропустить ее?

— Это важно? — нахмурилась девушка.

— Я полагал, что раз Спутница привела сюда Аспикса, то она знает о церемонии, — оскалился жрец. — Раз это не так, пусть ее содержание станет сюрпризом. Пропускать нельзя, иначе Аспикс никогда не сможет стать Сераспиксом, а это было бы непростительно для всех нас. Ты сможешь уйти сразу после священного ритуала, дитя… если он позволит. К тому же уже вечереет, а путь через лес в ночи небезопасен для одинокой путницы. Обряд пройдет на рассвете, так что ты не потеряешь много времени.

Пришлось остаться. Слова ящера поселили в сердце Могары тревогу, и она успела трижды помянуть недобрым словом де Десу, который о таком не предупреждал. Хотя человек честно признался, что знает о культе совсем немного. Ссашкиш же на дальнейшие расспросы лишь кивал невпопад, пока вел девушку к ее келье, расположенной у самого выхода из пещер. Он и сам как будто пребывал в смущении.

— Не королевские покои, конечно, но мы все равны перед ним, поэтому все довольствуемся малым — извинился за скромное убранство жрец и отбыл по своим делам, оставив тауросу на попечение пятерки сестер-послушниц.

Могара вполне обошлась бы и без них, но к ее возражениям местные прислушиваться явно не спешили.

Бойкие особы — три гномихи-хохотушки, тихая задумчивая эльфийка и человеческая женщина средних лет с постным лицом сразу усадили Могару на каменную кровать, застеленную шерстяным одеялом, и принялись расчесывать ей волосы, вплетая лазуревые в цвет глаз ленты в светло-коричневые пряди.

— К завтрашней церемонии ты должна выглядеть достойно, Спутница, — эльфийка сразу пресекла все попытки Могары помешать им.

Тауроса решила потерпеть, стиснув зубы.

Все сестры носили одинаковые скромные темно-синие платья и бросали завистливые взгляды на яркие зеленые штаны Могары.

— Нравится? — спросила она.

Одна из хохотушек неуверенно кивнула, заслужив гневную отповедь от Дерны — мрачной человеческой женщины.

— Скромность и неприхотливость должна быть присуща всем отверженным, если они надеются на царство Сераспикса после смерти, — пригвоздила она аргументом разом сникшую сестру.

Притихли и остальные, но ненадолго. Закончив с волосами, сестры перешли к лицу тауросы. Они притащили большое зеркало и поставили перед Могарой. В ход пошли всевозможные щипчики, кисточки, помазочки и прочие косметические инструменты.

— Эй, а я разве не должна быть скромной? — возмутилась Могара таким издевательствам.

— Ты не отверженная, — улыбнулась эльфийка краешками губ. — Ты Спутница. Тебе не только можно, но и нужно быть красивой и желанной.

— Сказано, что ты вознесешься вместе с солнечным быком, — подтвердила ее слова Дерна.

Могара решила не сопротивляться и попытаться выяснить еще что-нибудь.

— Вы знаете, что будет завтра на церемонии?

— Лунный бык возвысится и станет солнечным. Сначала ему выпустят всю к… — радостно защебетала одна из гномих, но ее рот грубо зажала ладонью эльфийка.

Она печально улыбнулась и, повернувшись к Могаре, сказала:

— Прошу простить мою болтливую сестру за назойливость. Мы уже достаточно сделали, и тебе нужно отдохнуть. Сейчас принесут трапезу, а ближе к полуночи мы продолжим подготовку к обряду.

С этими словами вся пятерка удалилась, прихватив с собой зеркало. Сквозь маленькое окошко падали лучи закатного солнца. Келья от этого казалась еще меньше, чем на самом деле, и Могара поежилась от охватившего ее неприятного предчувствия.

Нужно как-то свести воедино все полученные сведения. Культисты ждут, что бык переродится в кого-то другого, но ведь он может только стать самим собой, а этого не произойдет без вмешательства богов. Готовится какой-то обряд, на котором Каввелю выпустят всю к… кровь? Брови тауросы взметнулись. Не это ли слово не дали произнести гномихе? Еще есть какое-то пророчество о солнечном быке и его вознесении, но Каввеля жрец назвал лунным быком. Лунный должен переродиться в солнечного, а для этого его, кажется, собираются прирезать.

— Ой, что-то нехорошее грядет, — прошептала Могара и решительно поднялась с кровати.

Выйти она не успела. Занавесь, служившая дверью, отодвинулась, впуская Карла с доской в руках, служившей подносом. Гном, вероятно, закончил свою смену у ворот и успел сменить доспехи на более уместный здесь наряд: холщовые брюки и вязанный свитер. Тауроса посмотрела на него: обычный мульфибл, каких тысячи. Нос крупный и мясистый, слегка обвисшие щеки, широкий лоб, умные и любопытные глаза-бусинки, как у всех его сородичей. Разве что чересчур внимательный взгляд отличал Карла от остальных.

— Ваше Высочество, — склонил голову мульфибл и добавил извиняющимся тоном. — Тут немного, но у нас не принято предаваться чревоугодию.

Могара бросила взгляд на поднос. На нем стояла деревянная чаша с водой и лежало несколько пресных лепешек. Припасов она с собой не брала и успела изрядно проголодаться, поэтому желудок напомнил о себе недовольным бурчанием.

— Благодарю, — через силу сказала она.

Дурной пример Каввеля заразителен. Еще неделю назад ей бы в голову не пришло сказать нечто подобное гному, тем более незнатному. Пища выглядела грубой, но в морских походах ей приходилось питаться и хуже, так что жаловаться не на что.

Гном расплылся в улыбке. Его поблагодарила сама Могара! Принцесса снизошла до нижайшего подданного! Он опустил поднос на кровать и, покрутив головой по сторонам, извлек из карманов брюк крупное зеленое яблоко. На вид плод был спелым и сочным.

— Это лично от меня, — сказал он с поклоном. — Только никому не говорите.

— За это наказывают? — спросила девушка. — Я бы не хотела, чтобы из-за этого у тебя были неприятности, Карл.

— Вы и имя мое помните? — восхитился гном. — Какая честь! У нашего бога будет лучшая спутница из всех возможных. Вообще, да. За такое могут всыпать горячих, если вы понимаете, о чем я. Для смирения духа и плоти, как говорит этот чешуйчатый гад. Кто его только жрецом сделал, ума не приложу. Жабеныш строго следит, чтобы мы не переедали. А фрукты для него — самое ненавистное. Говорит, они приносят удовольствие, которого истинно верующие должны избегать в смертной жизни.

Могара осторожно взяла яблоко и положила в походную сумку на поясе.

— Я ценю это, — улыбнулась она Карлу. — Скажи мне, ты искренне веришь в Сераспикса?

Мульфибл понизил голос до шепота, панически оглядываясь.

— Такие вопросы даже задавать грешно, госпожа! Конечно, я верую! Здесь все веруют, что завтра Аспикс станет Сераспиксом. Вот только…

— Договаривай, — Могара тоже перешла на заговорщический шепот.

— …я не могу поверить, что возвышение возможно таким странным способом. Аспиксу должны перерезать горло и слить всю кровь. А затем напоить этой кровью алтарь и воззвать к Сераспиксу, чтобы его освобожденный дух вселился в подготовленное тело. Жрецам, конечно, виднее, но вдруг что-то пойдет не так? Тогда мы лишимся нашего бога.

— Нельзя этого допустить! — тауроса топнула копытом. — Я не для того вела сюда Каввеля, чтобы его зарезали.

Мульфибл поцокал языком в раздумьях, а легким наклоном головы и активной игрой бровями позвал за собой и, ни слова не говоря, выскользнул из кельи. Могара спешно последовала за ним, ухватив с подноса лепешки. Пустой живот ждать не хотел.