Планета косматых

Глава шестнадцатая

Стена дортуара произнесла:

– Проснись и пой, – и начала насвистывать нежную мелодию.

Койка Торреса вывалила его к длинному окну большой безлюдной спальни. С окна как раз снимали затемнение.

Упав на четвереньки, Торрес увидел внизу две дюжины полицейских кампуса, набирающих обороты на заснеженном четырехугольном дворе. Каждый робот-полицейский был сконструирован наподобие кентавра: туловище крепилось к тележке на колесах. На колесах были специальные шины для снега, и каждый четырехрукий полицейский был вооружен бластерным пистолетом, глушащей винтовкой и полицейской сиреной. Четвертая рука заканчивалась кулаком в два раза больше обычного.

Из пола спальни выросла металлическая рука и, схватив Торреса за подбородок, распахнула ему рот.

– Таблетка кальция, витамин С и палинария<<2>>,{<<2>> Палинария: бурая водоросль, из которой добывают йод.} – объяснила стена, когда три пилюли шлепнулись ему на язык. Металлическая рука легким толчком захлопнула Торресу рот, а стена предложила: – Глотай.

Часть пола начала приподнимать его к плавательному бассейну в дальнем конце спальни, где он провел ночь.

В конце пандуса раздвинулись высокие двери, позволяя Торресу пересечь порог и свалиться с высоты шесть футов в обогреваемый бассейн.

Из шести золотых громкоговорителей, висящих на балках купола бассейна, лились церковные песнопения. Торрес услышал музыку, когда всплыл на поверхность.

– Сегодня с утренним вдохновляющим посланием, сообразно политике равномерного распределения времени, принятой в Техе, к вам обратится преподобный Лувер Магби из Церкви Двойного Солнца на пути к планете Джаспар, – объявили шесть громкоговорителей.

Торрес почувствовал, что его сносит к мелкому краю бассейна.

– Слава Моджайбу, – фальцетом начал преподобный Магби. – Темой моей сегодняшней проповеди я избрал четырнадцатую притчу, рассказанную пророком Асно после его злоключений среди хранителей.

Другая металлическая рука подцепила Торреса, извлекла из бассейна и стряхнула на спуск, который уходил в комнату с табличкой «Сушка и массаж».

Надувные руки робота, шлепая по Торресу, высушили его, пока он пробирался через узкую выложенную псевдокафелем комнату.

Здесь также был слышен голос преподобного: «И что для меня ваш несовершенный излучатель? – спросил он затем пророка».

Одна из рук, шлепавших Торреса по спине, оказалась настоящей.

Резкий шлепок повторился.

– Доброе утро, Торрес. Как поживаешь?

Торрес обернулся.

– Доброе утро, Нита.

За ним стояла маленькая полноватая блондинка, которая накануне вечером вызволила его из больницы кампуса. Она была одета в трикотажную тунику и широкие брюки, талия стянута портупеей с двумя бластерными пистолетами. Нита щелкнула пальцами, и из стены с шумом выскочила одежда Торреса, чистая и свежевыглаженная.

– Извини мою бесцеремонность, хорошо? – произнесла девушка. – Как я говорила тебе вчера вечером, я мало кого принимаю и оставляю у себя немногих.

Торрес отцепил крюк, затем поднял свою одежду.

– Долго ты собираешься оставаться здесь?

Ните Маккей было двадцать два года, она жила в Техе и больше года управляла всем механизированным кампусом. Она улыбнулась Торресу – на щеках у нее появились ямочки – и пожала плечами.

– Кто знает, Торрес, – ответила она. – Я оказалась тут в первую очередь для того, чтобы покончить с целым возом проблем. Ужасные родители, безответная любовь, низкие оценки по гражданскому праву в фрамбосавилльском полубесплатном двухгодичном колледже, тоска из-за тирании правительства и обычная грязь нашей жизни. Мне нужно было на время убежать от самой себя. Я узнала, что это чертовски просторное место уже два или три года как брошено. Поэтому в конце концов я забрела сюда и, хорошо разбираясь в технических приспособлениях, выяснила как управлять тем, что осталось от Теха.

Застегивая ширинку, Торрес спросил:

– Все эти проблемы до сих пор лежат на тебе тяжким грузом?

– Не все, – сказала блондинка. Она большим пальцем подцепила свою портупею. – Я искренне наслаждалась смертельной враждой с этим ослом Эли Госсом и его шайкой. Он появился спустя пару месяцев после моего прибытия и попытался въехать. – Она покачала головой. – Он похож на то, что моя бабушка когда-то называла пауконогим. – Она рассмеялась и снова шлепнула Торреса по спине. – Существуют вещи похуже, чем родители и всеобщая грязь.

– Какие же?

– Сейчас меня беспокоит ворчливый гудок сирены, – произнесла Нита. – Только андроиды могут сделать для тебя так много.

Перед тем как натянуть тунику, Торрес приладил на место обе свои водонепроницаемые наплечные кобуры.

– Мне говорили.

– Я знаю, ты рассказывал мне вчера, – сказала Нита. – С тобой было весело ужинать. Я надеюсь, что ты не настроился обедать при свечах.

– Это привнесло бы в обстановку кафетерия кампуса нечто романтическое. – Торрес положил руку на плечо девушки. – Ты собиралась сегодня утром показать мне здание Хранилища Данных.

– Конечно, я пришла за тобой, – сказала девушка. – Но вначале ты…

С потолка опустились две длинные металлические руки и оторвали Торреса от пола.

– Что вначале? – спросил он.

– Вначале ты должен принять якобы питательный завтрак, – прокричала Нита, пока Торреса быстро уносили из комнаты.

Длинные вмонтированные в потолок руки доставили его в буфет и сбросили в кресло за длинным столом. Стол был уставлен тарелками с кексами.

– Иногда он забывает, что обслуживание – это не то, для чего его раньше использовали, – объяснила Нита, присаживаясь рядом с Торресом.

Жесткие плети винограда опутали переднюю часть большой неуклюжей машины хранения данных. На полу в этом крыле здания Хранилища Данных клубок замысловато переплетенных лоз доходил до лодыжек.

Нита, согнувшись, прорубала путь мачете, которое носила в сапоге.

– Первоначально эту чепуху посадили для того, чтобы придать помещению традиционный вид, – объяснила маленькая блондинка. – Но затем она отбилась от рук. А андроиды-садовники в последнее время снизили темпы работы.

Наконец они добрались до кресел управления, установленных перед машиной хранения данных. Нита уселась на ручку глубокого псевдокожаного кресла рядом с креслом, в которое опустился Торрес.

– С этим парнем все в порядке, – сказала она машине, указывая на Торреса. – Поэтому можешь рассказать ему все – неважно как классифицируется информация.

– От-от-отлично, мисс Нита, – послышалось из окрашенного в земляной цвет речевого блока.

– Вот еще одно, с чем я не могу справиться, – сказала девушка Торресу в левое ухо. – Не часто встретишь машину с заиканием.

Торрес несколько секунд наблюдал за машиной.

– Я хочу знать, чем занимался Центр тропологии, когда он базировался здесь, в Техе.

– Ч-ч-черт возьми, мисс Н-н-нита, – произнесла большая машина. – Это чрезвычайно с-с-секретный материал.

– Торрес – мой хороший приятель, – сказала девушка машине.

Машина хранения данных ответила не сразу. Наконец она произнесла:

– Ладно, х-х-хорошо.

В ряду из десяти экранов, установленных вдоль верхней части передней панели машины зажглись два маленьких экрана. Один был на две трети закрыт ветвями. Торрес позаимствовал у девушки мачете и счистил остроконечные листья. На обоих экранах скакали хаммели. На среднем плане – на одном, и на дальнем – на другом.

– Хаммели? – спросил Торрес, кивая на косматых животных.

– В-в-верно, мистер Торрес.

– Как это увязать с Центром?

– Х-х-химико-б-б-биологическое вооружение, – ответил речевой блок. – Это был с-с-совершенно секретный проект, разработанный, когда Центр использовал наше университетское о-о-оборудование, с-сэр. На самом деле, я ска-сказал бы, что он до сих пор разрабатывается.

Теперь хаммели сидели развалясь, вертелись и кувыркались в белом огороженном загоне, находящемся в комнате. На правом экране в небольшой загон вошел сутулый мужчина в белом псевдорезиновом костюме. К его спине ремнем был пристегнут цилиндр. Из длинного сопла, прикрепленного к баку, он окуривал кротких хаммелей зеленоватым туманом.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь «до сих пор»? – спросил Торрес у машины.

– Н-н-ну, я имею в виду, что по сей день поддерживаю контакт с некоторыми из компьютеров Центра и машинами хранения данных. Видите ли, когда сидишь весь день, то тебе ста-ста-становится тоскливо и тревожно. Я иногда даже играю на доллары с хирургическим компьютером Центра.

Доктор на экране отрицательно покачивал головой. Он закончил распыление. Косматые хаммели резвились у его ног.

– Что он пытается сделать?

– Э-э-это было до того, как разработали антидот.

Торрес кивнул.

– Центр изобрел аэрозоль для превращения людей в хаммелей?

– Вы п-правы, сэр. Но всего лишь месяц или два назад удалось создать безопасный при неосторожном обращении антидот.

– На ком испытывали вещество?

– Пока только на политических заключенных и дис-дис-диссидентах. Это более гуманно.

– Более гуманно, чем что?

– Чем у-у-убивать их.

– Хаммели, которые надоедают в пригородах, – спросил Торрес у машины, – они подлинные или созданные в Центре?

– В Центре, сэр. В-в-видите ли, вначале рассчитывали, что удастся п-просто превратить этих доставляющих неприятности людей в б-б-б-безобидных хаммелей и выпустить их на волю, в леса. Таким образом от них бы избавились и, кроме того, не чувствовали бы за собой м-м-моральной вины.

– Но никто не ожидал, что хаммели мигрируют в населенные районы?

– Н-н-нет, сэр. Настоящие хаммели обычно избегают человеческого общества. Эти б-б-бывшие люди, однако, не такие. Я слышал, что диктатор Фрамбоса очень расстроен таким п-п-поворотом событий.

Нита тяжело опустилась в свое кресло и ударила ногами по клубкам жестких ветвей.

– Ты узнал все, что хотел, Торрес?

– Еще нет, – сказал он через плечо. – Ты слышал о парне по имени Битти Данлин?

– Н-н-нет, – ответила машина данных.

Торрес потер костлявой рукой челюсть, перешагивая через лозу.

– Над чем еще работает Центр?

– Я могу дать вам распечатанный перечень. Вы хотели бы его получить?

– Да, – сказал Торрес. – Как насчет планов этажей нового Центра?

– Непременно. Я могу распечатать вам подробный план. У меня даже есть архитектурные чертежи н-н-нового места. Я могу их выдать в полном цвете. Я мог бы даже обвести их рамкой.

– В этом нет необходимости. Как насчет паролей и опознавательных знаков для проникновения в секретные отделения Центра?

– Нет, сэр. У всех моих друзей там имеется встроенный запрещающий механизм, чтобы помешать им делиться определенной информацией с посторонними лицами, такими как я. Пароли – в списке т-табу.

Нита намотала на левое запястье оторванную прядь плюща.

– Ты собрался в этот Центр, Торрес?

– Да. – Из щели под изображениями на экранах поползли чертежи.

– У меня здесь целый ангар со старыми авиакрейсерами, – сказала блондинка. – Когда Тех покинули, все оставили. Хочешь взять один?

– Да, это бы меня выручило. – Торрес изучал чертежи Центра тропологии. Он находился приблизительно в пятидесяти милях от них, сразу за маленьким поселением Джеладо.

– Я подумала, – сказала Нита, – что могла бы пойти с тобой. – Она сделала себе усы из плюща. – Но нет. Пожалуй, я останусь и продолжу междоусобицу. Однако, прежде чем ты отправишься, расскажи мне, как с тобой связаться – когда я вернусь в общество.

– Ч-ч-черт возьми, – сказала машина данных. – Мы все будем скучать, если вы сделаете это, мисс Нита.