Планета Хаоса

Глава 13 В которой ничего не происходит

— Но вы же не станете доказывать существование колдовства? В наш просвещенный век, когда наука доказала свое могущество, когда нам осталось совсем немного до составления полной и ясной картины мира, кто возьмется утверждать, что на свете есть колдовство, эта выдумка темных невежественных дикарей! Все образованные люди смеются над теми, кто, вопреки здравому смыслу продолжает верить во всю эту чепуху о заклятьях, волшебных эликсирах, колдунах и ведьмах…

— Но ведь есть и свидетельства…

— Свидетельства? Ха-ха. Никто из внушающих доверия ученых пока еще не привел доказательства наличия в природе волшебства…

— А если бы кто-то все-таки нашел бы такие доказательства?

— Всем научным миром он был бы заклеймен как фальсификатор и шарлатан! Колдовства нет, и любые факты в пользу обратного суть подлог! Вы когда-нибудь видели живого колдуна? Разумеется нет! Как можно говорить о существовании того, чего никто не видел…

… А те, кто видел — либо необразованные дикари, либо шарлатаны. Да, профессор, хорошо с вами спорить. Колдовства нет, потому что нет фактов, а фактов нет, потому что колдовства не может быть. Если и есть категория людей, которую я терпеть не могу, так это такие вот ученые. Доказать им что-либо — напрасный труд, такой и собственным глазам не поверит, если увидит нечто, не совпадающее с его убеждениями. Когда вам действительно нужно убедить его в чем-то жизненно важном, то вы истратите все свои силы и отступите, не сдвинув мнение подобного ученого ни на волосок. К счастью, мне нет нужды заниматься прошибанием стены лбом и я просто развлекаюсь. Согласитесь, забавно выслушивать непререкаемые утверждения в невозможности того, чему вы были неоднократным свидетелем. Тем более других развлечений в поезде попросту нет…

Как вы помните, когда мы вышли к железной дороге, поезд, идущий на Фиартен, уже миновал станцию, глухой (пусть и лунной) ночью, никого окрест не было. Только вдалеке мелькали огоньки неведомого населенного пункта. После короткого совета мы решили, что данное поселение уж слишком вдалеке и поэтому на ночь придется устраиваться прямо здесь. Обшарив здание станции и прилегающие к нему строения мы обнаружили избушку, в которой нагло спал сторож. Поднятый с постели посредине сна мужик долго крестился, глядя на Гратона, который конечно выглядел помято (да еще и улыбался), но все-таки не до такой степени, чтобы принять его за нечистую силу. Вернуть к реальности гражданина помогла цветная бумажка с крупной цифрой. Вцепившись в нее он, стоя чуть ли не по стойке «смирно», выслушал приказ выметаться и освободить кровать усталым путникам, после чего исчез, причем так надежно, что утром мы его с трудом нашли в кустах по мощному храпу. Спать пришлось на одной довольно узкой кровати, на которой места было мало даже для двоих. Подлый сенатор, как только увидел ширину ложа, тут же заявил, что он проведет ночь на стуле, уронил голову на стол и заснул. Помявшись, мы с Аной плюнули на условности, обнялись и уснули. В смысле, Ана уснула. Я лежал, отдыхая, ноги гудели так, что это было даже слышно, на затылке откуда-то взялась приличных размеров шишка. Наутро мы с принцессой в глаза друг другу не смотрели… По крайней мере, я не смотрел.

Поднятый пинками сторож сообщил, что на Фиартен проходят два поезда: один — ночной, тот который встречали наши знакомцы-сектанты, другой — дневной. Было решено сходить в поселок, так как до дневного еще далеко и мы на него успеем. Мы не успели даже на ночной…

Поселок оказался небольшим городком со всеми признаками цивилизации, поэтому наша троица на время плюнула на спасательный поход и решила задержаться здесь на сутки, с тем, чтобы привести себя в приемлемый вид. Судьба Олы не то чтобы никого уже не волновала, просто… Подождет она денек.

Был снят номер в гостинице. Трехкомнатный, а главное — в нем была ванна! Последний раз мылись мы уже давно… Каждый из нас провел в теплой воде не меньше трех часов. Вам не понять этого блаженства… Но перед тем как смыть лишнюю грязь мы прошлись по магазинам. Мой остромодный костюм мне уже изрядно надоел. Сенатор тоже пришел к выводу, что черный цвет не совсем то, что нужно в нашем путешествии. Повезло только Ане. Во первых, ее серое платье до сих пор выглядело прилично, а во вторых, в городе продавалась только женская одежда. Мужчины одевались у портного, который был готов выполнить заказ в течение недели. Поэтому приобретены мною были лишь новая шляпа (старая осталась на память сектантам), кожаный саквояж (а то с котомкой я выглядел несколько… необычно), книгу, почитать ночью и так, кое-что из предметов личной гигиены. Принцесса же пробыв в магазине целый час (что для девушки просто рекорд скорости) приобрела на смену своему платью другое, точно такое же. И наконец-то приобрела замечательную даже на мой вкус шляпку, взамен утерянной еще в автомобильных скачках. Перед входом в городок она с ворчанием натянула на голову одолженный в деревне с мертвецами цветастый платок, предупредив, что тот из нас, кто осмелится хотя бы улыбнуться, глядя в ее сторону, будет наказан, жестоко и беспощадно. Потом еще час мы провели у женской портнихи, подгонявшей покупку по фигуре, хотя, по-моему, платье не изменилось совершенно. Впрочем, женщинам виднее…

Вечером, после ванны, Ана сидела в кресле, закутавшись в свежекупленый махровый халат, такой махровый, что выглядел как огромный пушистый ком, из которого торчали только голова сверху и маленькие розовые пальчики снизу. Нам с сенатором пришлось уподобиться древним героям и задрапироваться в простыни, ожидая пока принесут из прачечной нашу одежку. Но ничто не могло нарушить наше блаженство. Мы чувствовали себя в раю… Горячая вода, душистое мыло, мягкие полотенца… Острая бритва… Последний раз я брился в той деревушке с мертвецами, тупой бритвой, одолженной у станового. А чистая, пахнущая цветами одежда… Мягкая постель, хрустящие простыни… Правда, оценивать в полной мере я их не стал (еще и потому, что спален было только две), так как провел ночь в гостиной на диване, читая приобретенный в городе толстый роман с мутноватым сюжетом. Некоему молодому человеку попалась в руки старинная книга, в которой опровергалось Священное писание. Вместо того, чтобы, как любой нормальный человек, посчитать писанину ерундой и вымыслом, юнец разуверяется в существовании бога и пускается во все тяжкие, мол, если ты есть, то покарай меня. В конце концов разбушевавшегося парнишку отправили на каторгу, но все равно симпатии автора были явно на его стороне. Иначе горячо влюбленная в гнусного юнца девушка в финале романа не последовала бы за ним… К тому же написано все это было таким языком (клянусь, я нашел там предложение, растянувшееся на две страницы!), что вникнуть в суть было сложно. Принцесса и Гратон уже вставали, когда я дочитал последнюю строчку и бросил книгу под диван, мгновенно забыв ее содержание.

Довольная жизнью принцесса сделала попытку рассказать об истории здешнего городишки, славного исключительно тем, что во время оно, лет пятьдесят назад, здесь убили супругу тогдашнего короля. Жутковатая история была, некие террористы, борцы за счастье народа, конечно, бросили в нее гранату. От супруги осталось немного, только-только похоронить. Телохранитель королевы, как-то упустивший убийц, даже немного подвинулся рассудком… Тут Ана ойкнула и виновато покосилась на безмятежного сенатора. Странно… Нельзя рассказывать эту историю, что ли?

Лень одолела нас до такой степени, что на станцию мы отправились на извозчике. А то все пешком да пешком, по бездорожью всякому. Так и ноги можно стереть до колен. Хорошо ехать по, не такой уж и пыльному, проселку, через поля, покрытые какой-то сельскохозяйственной чертовщиной, и не думать о предстоящей дороге. Хотя бы стараться не думать…

И вот мы едем в поезде, уже третьи сутки. Все идет вполне обычно: не появляются борцы за народное счастье, борцы за увеличение своего благосостояния, вообще ничего, стоящего упоминания. Время убивалось разными способами. Сенатор, например, большую часть дня и всю ночь спит. Когда я спросил о причинах такой сонливости, Гратон таким абсолютно серьезным тоном ответил, что готовиться к вечному сну, что мне стало страшно, и я решил больше с такими вопросами не лезть. Принцессе же вместе со мной было хорошо и весело. Мы дни напролет болтали о всякой всячине: я старался разузнать побольше о Славии, Ана выспрашивала меня о моих приключениях, обо мне самом, да и обо всем подряд. В первый день поездки пришлось долго упрашивать ее пойти в вагон-ресторан пообедать: принцессу слегка перемкнуло на возможном повторении визита народосчастников либо подобной публики. Как я уже сказал ничего такого не отмечалось, поэтому Анин страх прошел с первой же отбивной по-корромандельски.

Сегодня до точки нашего назначения осталось меньше суток. Скоро Талия — последняя крупная станция до Фиартена. Гратон, по своему обыкновению, спит. Мы с Аной договорились пообедать вместе. Она предупредила, что несколько задержится… После первого получаса мне надоело смотреть в окно, сидя над остывшим чаем. Третьей чашкой, между прочим. Заоконный пейзаж не привлекал оригинальностью: эти бесконечные поля, кое-где разбавленные небольшими рощами и мелкими холмами, поросшими несерьезным кустарником… Все это за трое суток изрядно приелось. Чтобы скрасить ожидание, я заговорил с подсевшим за мой столик пожилым дядечкой, обладателем короткой седой бородки (слегка смахивающей на козлиную…), авторитетного выражения на лице и приличного животика. Козлобородый дяденька оказался профессором Каминбургского университета, едущего в отпуск и оказавшегося ярым противником «лженаучной и псевдоученой» теории о существовании непознанных сил, в просторечии именуемых колдовством. Профессор являлся автором научного труда, убедительно доказывающего полнейшую абсурдность данной гипотезы. У меня было на этот счет свое мнение, поэтому я взялся развлекаться, слушая как профессор многословно и авторитетно несет понятную только мне чушь.

— … давным-давно твердо доказано, что все мифологические создания, такие как русалки, лешие, домовые, водяные, вампиры, оборотни — суть олицетворение невежественным умом различных природных явлений. Вы следите за моей мыслью?…

Я наморщил лоб и глубокомысленно покивал. Когда в следующий раз нелегкая занесет меня в Марийские болота так и скажу королеве Алайн, мол, ты — олицетворение природных явлений, не существуешь и вреда мне причинить не можешь… Интересно, поверит она?

— … Вот драконы, например. Это, несомненно, персонификация вулканических процессов. Ведь они, в легендах, живут в пещерах, то есть под землей, и выдыхают огонь. А что такое подземный огонь? Конечно же вулкан! Змееподобный облик же им придан потому, что змеи тоже живут под землей, в норах…

… Гениальная логика. Может, насчет драконов вы и правы. Сам их не видел, врать не буду. На чем же вас, дорогой мой профессор, подловить? Есть ли в Славии хоть какое-нибудь официально признанное колдовство? А ведь есть!

— Это все понятно, уважаемый профессор, — прикинулся я непонимающим, — но как же в таком случае быть с королевским Шаром Истины? Ведь он существует. И несомненно является проявлением колдовства, ведь объяснить с научной точки зрения его действие невозможно…

— Вы, очевидно, являетесь сторонником заблуждения Иртана Кована…

… Правда??…

— … на самом же деле Шар Истины не существует…

… То есть как? Ана говорила, что к Шару допускались ученые, с целью опровергнуть как раз такие, кочующие в научных кругах, слухи о его вымышленности…

— … Не существует в том смысле, что он бесспорно является всего лишь игрушкой, которой приписаны волшебные свойства, обманом, в который поверили ослепленные авторитетом короля отдельные легковеры. Обладай он заявленными качествами это было бы чудом, чудес же не существует! Веру в чудеса долгие века поддерживала церковь, чтобы сохранить свой авторитет, держащийся на баснях о так называемых святых, творящих разные недоказанные фокусы якобы божьим словом. Существование бога, кстати, также не доказано…

Ой-ей-ей, профессор, вы впадаете в ересь и богохульство. Да к тому же совершаете логическую ошибку. Невозможность доказательства существования не означает несуществования. У меня например есть дядя. Доказать, что он существует, я не могу. Но он есть. Вообще мне не нравятся такие доказыватели. Почему-то доказать, что бога нет им нужно только для одного: для доказательства несуществования дьявола. Следующим пунктом у них обычно идет: раз нет ни бога ни дьявола, значит можно творить все что угодно, не боясь загробной кары…

— … Разумеется дьявола также не существует. Раз нет бога, значит нет и дьявола…

… Ну, что я говорил? Правда тут вы, батенька, крупно ошибаетесь. Однажды, не кознями моей родной планеты, а по собственной глупости, мне довелось пробыть недельку в одном неприятном и жарком месте. Там я почерпнул много полезного… Там я и видел… Так что бог есть. Потому что есть его противник…

— … Может я вас разочарую, или наоборот обрадую… я ведь не знаю, что у вас, хе-хе, на душе… но после смерти вы не попадете ни в рай ни в ад. Загробного мира нет…

… Ну-ну. Боюсь, профессор, в свое время будете разочарованы именно вы…

— … и после смерти мы все обратимся в груду праха, который неспособны вернуть к жизни никакие чудеса. Сказки темных крестьян о живых мертвецах…

— Вы правы, абсолютно правы, — влезла в наш разговор сидевшая за спиной профессор тетка, по виду — провинциальная дворянка, — эти крестьяне в своей дикости иногда доходят до такого…

Она задохнулась, не сумев подыскать слов.

— Представляете, в деревне Закопайке, неподалеку от моего загородного дома крестьяне выкопали всех покойников и сожгли их, нагло заявив, что те ночью якобы встали из могил и ходили по улицам…

— Вот из таких вот выдумок, рожденных в пьяной голове, и появляются легенды, принимаемые простаками за реальность…

Профессор и барыня нашли друг в друге понимающую душу и я им стал неинтересен. Слушать их бредни мне уже наскучило и я отсел за пустующий столик через проход.

Некоторое время я ухмылялся, вспоминая заявления профессора, особенно забавные для того, кто знает истинное положение дел. Потом посерьезнел. Положение нашей бравой троицы было далеко не безоблачным. Пока мы мотались по глухим деревням с нами могло произойти все, что угодно, но это были лишь досадные случайности. Сейчас мы выбрались в цивилизованные места, где нас целенаправленно ищут те, чьей целью является наша поимка, и кого мы сбросили с хвоста, сбежав из королевского дворца. Люди дяди Микала, наверняка недовольного исчезновением племянницы, будут землю рыть, разыскивая нас. Как своими силами, так и, скорее всего, объявив нас в розыск через полицию. А полиций в этой стране… Ана мне привела полный список. Королевская, уголовная, политическая, тайная, городская, сельская, речная, морская, лесная, церковная, дорожная, железнодорожная, финансовая, торговая… Уф, кажется все. А нет, забыл про военную и военизированную. Если спустят всю эту свору, они нас затопчут, не заметив. Да еще есть сектанты, с таинственным Хозяином, которому мы зачем-то позарез нужны. И милейший господин градоначальник Кармел, тоже недовольный нашим невежливым уходом. Плюс неизвестный колдун, похитивший Олу. Кстати, он видимо и является Хозяином… Против нас — огромная толпа. А за нас даже маленькой толпы нет. Только мой опыт скитальца по всевозможным мирам. Получается вылитый «бег зайца». Была такая мерзкая аристократическая игра в одном паршивом мире…

За мой столик присели два коротко стриженых парня в одинаковых коричневых куртках, отхлебнули пива и захрустели рыбными палочками. Чтобы отвлечься я заговорил. История, поведанная мне, была интересной.

Парни были ветеранами закончившейся семь лет назад войны за территорию под названием Зеленый Треугольник. Шла она с неизвестными мне фагарцами. Ребята в подробности не вдавались, поэтому я не уяснил сути конфликта. То ли соседнее государство злонамеренно пыталось оттягать у Славии часть ее территории. То ли соседнее государство злонамеренно не хотело отдавать Славии часть своей территории. То ли фагарцы и вовсе были славийскими подданными, считавшими, что их деды, решившие двести лет назад присоединиться к Славии, чуточку погорячились. Война была войной, с боями и артобстрелом, с жертвами среди мирного населения и диверсионными актами… Так или иначе, она была выиграна. И тут все переменилось как по волшебству. Фагарцы оказались миролюбивым и безобидным народом, их диверсии — «борьбой с захватчиками», вырезанные славийские гарнизоны — «провокацией военных». Соответственно солдаты стали захватчиками и оккупантами, бои — «расправой над мирным населением», казни диверсантов и их пособников — «кровавыми зверствами». Убоявшись общественного и мирового осуждения король приказал вернуть обратно немалой ценой захваченный Треугольник, а всех солдат, участвовавших в войне — выгнать из армии без промедления и пенсии. Все попытки найти справедливость натыкались на классический чиновничий ответ для подобных случаев: «Я вас на войну не посылал». Освирепевшие солдаты, чтобы добиться справедливости, объединились в партию полувоенного типа, которую не без некоторого цинизма окрестили «Зеленый треугольник». Неожиданно идеи свежеиспеченной партии были с энтузиазмом восприняты большим количеством людей. Меня вкратце ознакомили с партийной программой. Идеи были четкие, реальные, с легким уклоном в милитаризм. У «Зеленого треугольника» были все шансы получить власть, в отличие от клоунов из «Народного счастья». К сожалению я представлял, во что эти замечательные идеи могут вылиться. Как сказал один очень умный человек: «Идеи создаются ясноглазыми идеалистами, продолжаются мутноглазыми фанатиками, и приканчиваются пустоглазыми подонками». И, по-моему, первую стадию ребята уже проскочили…

Тут я отвлекся от размышлений о судьбах государств и обратил внимание на то, что парни уставились за мою спину остановившимися глазами. По вагону пронесся продолжительный вздох и повисла тишина. Только колеса чучухали и прогудел паровоз, подъезжая к станции. На всех без исключения женских лицах была написана неприкрытая и пожирающая зависть, вкупе с ненавистью. Все мужчины выглядели так же как мои собеседники: стеклянные глаза и отвисшие челюсти. Позади меня по полу цокали чьи-то каблучки. Я осторожно обернулся, даже не пытаясь предполагать, что я там увижу…

По проходу между столиками шла… Нет не женщина. И не девушка. Богиня. Никакое другое сравнение для нее бы не подошло. У незнакомки присутствовал только один изъян: ее было невозможно описать. Только великий… нет, великий не справиться… только гениальный поэт смог бы передать всю красоту, всю прелесть этой прелестницы. Эта волна волос, цвета чистого золота… Эти алые губы… Голубые, как само небо, глаза… Блестящее платье оттенка синей ночи открывало белые как снег плечи… Ее фигура, ее походка… Все было просто безупречно!

Ангел во плоти подошел к моему столику и сел рядом со мной:

— Значит, пивом без меня утешаешься? — весело спросила Ана.

Я молчал, стараясь переварить подобное превращение. Краем глаза я заметил, что теперь зависть присутствовала на всех без исключения лицах. Мужская была направлена на меня. Только отставные бойцы смотрели с уважением.

— Тебе нравиться мой вид? — лукаво прищурилась принцесса, довольная моей реакцией. — Я немного привела себя в порядок перед приходом сюда…

Я судорожно закивал. Ничего себе «немного»…

— Эрих, — Ана взяла меня за руку и посмотрела в глаза, — я долго собиралась с духом и наконец решилась сказать тебе одну очень важную вещь. Очень важную, — с нажимом повторила она, подчеркнуто не глядя на наших соседей.

Ребята сговорчиво пересели. Поезд замедлял ход, в ресторане прекратилось оцепенение, все, делая вид, что не замечают ничего особенного, сосредоточились на содержимом тарелок.

— Эрих, для меня это очень важно, поэтому прошу, отнесись к моим словам серьезно.

Я весь обратился во внимание, недоумевая. Что Ана имеет мне сообщить? Может, ей надоело мотаться по стране и она хочет домой? Не думаю…

— Эрих, — принцесса набрала воздуха в грудь…

— Эрих… — и выдохнула.

— Сейчас, подожди, я соберусь… Сейчас… Официант!

К столику подбежал прилизанный молодец в красной куртке.

— Кофе. И пирожные. «Имперские».

Ана замолчала. Я терпеливо ждал.

— Эрих, — начала принцесса по новой, — мне уже почти восемнадцать…

… Я знаю. Дальше…

— Я добрая. Так все говорят, — поторопилась она уточнить. — Еще я веселая и… Говорят еще, что я красивая… Это правда?

— Да-да, — затряс я прической, дожидаясь конца вступления.

— Может, я не очень искушена в некоторых вещах… Но все мои учителя говорят, что я очень быстро всему учусь… Вот. Ты понимаешь меня?

— Нет. Но продолжай, — я видел, что Ану уже просто колотит от волнения.

— Поэтому, Эрих, я хочу сказать тебе, что…

— Ваш кофе.

Официант был уже другой, явно принесший заказанное только для того, чтобы взглянуть на Ану поближе.

— Выпьем? — Ана схватилась за ручку чашки как утопающий — за спасательный круг.

— Пожалуй, — кивнул я, наблюдая, как наш официант разливает кофе, при этом ухитряясь смотреть на принцессу и не промахиваться мимо чашечки. Затем он снял с подноса тарелку с коричневыми пирожными, смахивающими по форме то ли на крохотные дирижабли, то ли на ребристые огурцы.

Мы отпили из чашек. Кофе был горячий, поэтому мой глоток был совсем маленьким.