Пламя Севера

Глава 16

— Итак, друг мой, как себя чувствует его высочество? — спросил я, сделав глоток вина из небольшого серебряного кубка.

Старшая повариха Лейфа Рене, хозяина «Медного Котелка», под бдительным присмотром Бертрана приготовила сегодня изумительное заячье рагу, которым я угощал за обедом барона де Леви.

Жан-Луи был мрачен и задумчив. И неудивительно — события последних дней, мягко говоря, не располагали к веселью. Из Варглунда в столицу Винтервальда мы вернулись неделю назад, и все эти дни в посольстве принца Луи происходили любопытные брожения.

Мне как человеку, которому, по сути, навязали эту поездку, аргументируя тем, что «надобно в полной мере выполнить долг дворянина, находясь подле его высочества принца Луи», было довольно занимательно наблюдать последние дни за ближайшим окружением младшего сына Карла III.

Те, кто еще месяц назад наперегонки старались угодить младшему сыну короля Вестонии и обвешивали себя с ног до головы зелеными ленточками и подвесками, уже сегодня собирали свои вещи, чтобы отправиться назад в Эрувиль, причем без так обожаемого ими принца Луи.

Всему виной весть о тяжелом состоянии Карла III, который, как было объявлено, находился при смерти. Подробностей произошедшего с королем никто пока не знал. То ли это была отравленная магическая стрела, то ли магический арбалетный болт, но среди вестонцев уже поползли слухи, что их государя, решившего лично поучаствовать в осаде бергонской крепости Шато де Люмьер, которую заняли аталийцы, ранили какой-то неизлечимой дрянью.

На протяжении всей недели не проходило и дня, чтобы в Фьердград не прибывал очередной вестник, посланный родственниками, покровителями, а также представителями других принцев, чтобы доставить корреспонденцию для баронов, виконтов и графов, входивших в свиту его высочества принца Луи.

Нетрудно было догадаться, что было в тех письмах. Судя по тому, с какой скоростью господа аристократы покидали Фьердград, «зеленая» карта принца Луи, похоже, отправилась в отбой.

Основная борьба за вестонскую корону разворачивалась теперь между «красной» и «синей» партиями. И бывшие «зеленые» спешили примкнуть к сильнейшим.

Но были и те, кто не собирались бросать Луи. Те, кому нечего было терять, или те, чье благосостояние было напрямую связано с младшим вестонским принцем. Жан-Луи, обедавший сейчас в моем номере, был как раз из последних.

— Его высочество подавлен дурными вестями, — ответил он на мой вопрос. — Впрочем, как и все мы, друг мой.

Подавлен? Как бы не так! Я видел, как расцвела физиономия принца, когда его камергер сообщил ему о ранении его отца. Луи как будто очнулся ото сна в тот момент.

Хельга и Астрид тоже заметили торжествующую улыбку на лице принца — Луи, похоже, даже не пытался скрыть своей радости. Я видел, что Хельгу поведение принца слегка озадачило, а вот на высоком лбу Астрид появилась тоненькая морщинка. Она явно была недовольна. По всему выходило, что принцесса Винтервальда хорошо понимала, почему весть о ранении короля была воспринята Луи именно так. Видимо, она знает о сопернице.

Вспомнив то утро, я невольно потер кончиками пальцев правой руки свой висок. Визит этих троих не входил в мои планы, особенно на фоне того, что случилось со мной во сне. Дело в том, что, когда я уснул, мой улучшенный организм без моего контроля приступил к самоизлечению. В общем, когда проснулся, я обнаружил, что рана на моем плече выглядела так, будто над ней всю ночь колдовал десяток самых искусных целителей.

Судя по подозрительным взглядам, которые на меня бросала Астрид и, в особенности, Хельга, которая является сильной целительницей, мое состояние их здорово удивило. Пришлось срочно выкручиваться и выдумывать байку о чудо-зельях, приобретенных у восточного алхимика. Хех… В итоге, минус шесть флаконов модернизированных эликсиров. А потом подоспел камергер принца, и все переключились на главную проблему…

Кстати, мне вот интересно, почему Луи до сих пор находится в Фьердграде, а не летит на крыльях любви в Эрувиль к своей обожаемой Бланке де Гонди? Ведь человек, который приказал ему жениться на северной принцессе, сейчас при смерти, если вообще уже не умер.

Другими словами, принца Луи здесь, на севере ничего больше не держит. Правда, насколько я уже понял, в Вестонии его тоже никто не ждет.

Бланка де Гонди явно не намерена связывать свою судьбу с младшим принцем, которому не видать короны Вестонии как своих ушей.

Подозреваю, что в Эрувиле сейчас запущены такие процессы, что «зеленому» принцу безопасней всего оставаться на севере. «Красная» и «синяя» партии очень скоро начнут меряться силами по-настоящему и кому-то из них наверняка придет в голову убрать с доски маленькую «зеленую» фигурку. Так, на всякий случай, чтобы в будущем не мешал.

Думаю, ближайшее окружение Луи, те, кто по-настоящему остался верен ему, прекрасно это понимают. И то, что влюбленный принц не несется в Эрувиль сломя голову, это именно их заслуга.

Кстати, новость о смертельном ранении короля Вестонии, правителя, по сути, самого крупного королевства в Мэйнленде, всколыхнула высшие дворянские круги Нортланда, которые собрались в Фьердграде из-за великого испытания.

Мне это было на руку. Внимание всех этих конунгов и ярлов было сейчас сосредоточено на последних новостях мировой политики, и моя дуэль с Эйриком Железнозубом отошла на второй план.

Я, конечно, не питал иллюзий насчет забывчивости конунга Харольда. Я помню его полный ненависти взгляд. Он обязательно попытается «вернуть мне любезность». Но я готов. И если придется ударить на опережение, я это сделаю не задумываясь.

— Да, друг мой, — кивнул я, выныривая из своих мыслей. — Уверен, что целители его величества знают свое дело.

Жан-Луи тяжело вздохнул и задумчиво уставился в окно моей гостиной. Он практически не притронулся к рагу и больше налегал на вино. Мне было понятно его состояние. Принц, которому он так верно служил все эти годы и которому он был обязан своим возвышением, прямо на глазах терял свои позиции.

Врать не буду, барон де Леви, как человек, мне был в чем-то симпатичен. За время путешествия на север я успел узнать его поближе и пришел к выводу, что Жан-Луи относится к тому типу людей, которых не так-то просто сломать. Но сегодня складывалось такое впечатление, будто что-то изменилось. Я впервые видел его таким. Мрачным, задумчивым и растерянным…

На некоторое время в моей гостиной повисла пауза. Я продолжал тихо есть, а Жан-Луи, судорожно сжав бокал в своей руке, напряженно о чем-то думал, не отрывая глаз от окна.

Наконец, он глубоко вздохнул, словно вынырнул из-под воды, и посмотрел в упор на меня. Судя по его взгляду, кажется, он пришел к какому-то решению, и мне вдруг стало ясно, что это решение касается и меня тоже.

— Друг мой, — произнес он проникновенным голосом. — Я знаю, вы благородный человек и уже много раз доказали, что честь дворянина для вас не пустой звук. Поэтому я не прошу вас давать мне клятв, будет достаточно и вашего обещания, что вы не будете распространяться о том, что я намерен поведать вам. Заранее хочу уверить вас, что ваше молчание никоим образом не заденет вашу честь, либо честь вашего рода. Если же вы захотите остаться в неведении, просто скажите мне об этом, и я тотчас же умолкну.

Я пристально посмотрел в глаза барона де Леви. Ну, здесь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что именно понадобилось от меня ближайшему окружению принца Луи. В то, что Жан-Луи напросился ко мне на обед по собственной инициативе, я не верил. Стремительно редеющие ряды «зеленой» партии, неадекватное поведение капризного принца, неутешительные вести из Эрувиля — все происходящее требует незамедлительных действий для сохранения хотя бы того, что осталось.

В общем, те, кому уже нечего терять, и те, чье положение напрямую зависит от принца Луи, ищут новые ходы и новых сторонников. И меня нисколько не удивляет тот факт, что их взоры обратились именно на меня.

Дело в том, что после той дуэли с Эйриком Железнозубом мой рейтинг среди вестонских дворян значительно вырос. На меня обратили внимание те, кто раньше брезговал даже взглянуть в мою сторону. Скажу больше, некоторые из тех вестонцев, кто уже покинул Фьердград, приглашали меня присоединиться к ним.

Особенно ратовали за мой отъезд те, кто решили присоединиться к «синей» партии. Свои утверждения они аргументировали тем, что принц Генрих, уважающий силу и личную доблесть, обязательно примет меня под свое крыло. Что же касается того приема у тетки Макса, то наверняка его высочество уже забыл о той досадной неловкости, что возникла в тот вечер по моей вине. Ну да, как же…

Ну что ж, давай послушаем, что у вас там на уме. А вслух я произнес:

— Обещаю вам, друг мой, что все, о чем мы с вами сейчас будем говорить, останется между нами.

— Иного ответа я от вас и не ожидал, — с улыбкой произнес Жан-Луи, при этом он облегченно выдохнул.

— Итак, я внимательно вас слушаю.

Отставив в сторону бокал с вином, барон де Леви слегка подался вперед и, понизив голос, начал говорить:

— Вероятно, вы уже заметили, что делегация нашего посольства с каждым днем теряет своих делегатов.

— Конечно, — улыбнулся я. — Этого трудно было не заметить.

— Наверняка и вы тоже получили послание от своего дяди, графа де Грамона с подробными инструкциями.

— Нет, я не получал никаких посланий, — покачал головой я.

Жан-Луи удивленно взглянул на меня.

— Странно… Насколько мне известно, ваши кузены получили письмо от своего отца этим утром.

Я лишь пожал плечами.

— Мне только остается порадоваться за моих кузенов, что у них есть такой заботливый и внимательный отец. Что же касается меня… То, как я вам уже сказал, мне писем никто не доставлял. Ни от моего дяди, графа де Грамона, ни от моей милой тетушки, герцогини дю Белле.

Жан-Луи задумчиво потер подбородок и на секунду задумался. Я же решил поторопить его. Иначе этот разговор грозил затянуться надолго. А ведь мне еще нужно было посетить Предместье Мастеров и поинтересоваться, как продвигается процесс изготовления моего доспеха и оружия.

— Я полагаю, вы хотели со мной обсудить возвращение принца Луи в Эрувиль? — спросил я. — Насколько я понимаю, участие Вестонии в великом испытании отменяется и его высочество хочет отправиться в путь как можно скорее, чтобы успеть услышать последнюю волю своего отца. Хотя, как я уже говорил, мне не верится, что его величество так просто сдастся. Тем более, что рядом с ним сейчас находятся самые лучшие целители страны.

Жан-Луи слегка вздрогнул от звука моего голоса. Он потер свой пухлый подбородок и ответил:

— Должен сообщить вам, друг мой, что дело обстоит несколько иначе… Его высочество останется во Фьердграде и выполнит волю своего отца. Вижу, вы удивлены?

— Скорее, немного озадачен решением его высочества, — ответил я. — Пребывание на севере всегда угнетало его.

— Полагаю, вы имеете в виду ту влюбленность принца, о которой так много ходило слухов при дворе? — напрямую спросил Жан-Луи.

— Именно, — также прямо ответил я.

— Что ж, с уверенностью могу вам сообщить, что все изменилось, — произнес барон де Леви. — Бланка де Гонди более не является дамой сердца его высочества. На днях принц получил письмо из Эрувиля, после прочтения которого его высочество был подавлен еще больше, чем после того, как узнал новость о ранении его отца. Никто не знает, что было в том письме и кто отправитель, но одно я знаю точно — после прочтения этого послания его высочество был в бешенстве, нелицеприятно упоминая предательство его брата, принца Генриха и Бланки де Гонди. Он даже отдал приказ собираться в дорогу, но произошло кое-что, о чем, собственно, я и пришел поговорить с вами.

— Я вас внимательно слушаю.

Мне стоило труда не усмехнуться. Руку даю на отсечение, письмецо с компроматом на Бланку де Гонди и принца Генриха — дело рук кого-то из «зеленых».

Им не выгоден отъезд Луи. Здесь, на севере есть надежда на союз с Винтервальдом. Если Лорд Грэй, который, похоже, не собирался никуда уезжать, победит в испытании, принцесса Астрид станет женой Луи и тогда у него будет поддержка Острозубого.

Интересно, что еще они провернули, чтобы переубедить Луи?

— Дело в том, что… — барон де Леви понизил голос и оглянулся на входную дверь.

Хм… А вот это что-то новенькое. Жана-Луи можно назвать кем угодно, но только не трусом. То, что я вижу сейчас, это явно страх.

— Не беспокойтесь, — успокоил я его. — Там, за дверью стоит один из сильнейших страйкеров севера. Поверьте, нас никто не побеспокоит.

Жан-Луи взглянул на меня. Похоже, ему стало стыдно за свою мимолетную слабость. Я лишь ободряюще улыбнулся, давая понять, что ничего такого не произошло, и что я не насмехаюсь над ним.

— Продолжайте, я внимательно вас слушаю. Вы говорили о каком-то происшествии.

Барон де Леви кивнул и продолжил уже более твердым голосом:

— Видимо, боги за что-то разгневались на нашего принца. Дело в том, что в тот же вечер за ужином стало плохо виночерпию его высочества, в обязанность которого входило пробовать все вино, которое поставлялось на стол принца.

Я нахмурился. А вот за этими фокусами уже явно стоит кто-то другой.

— Хотите сказать, что его высочество кто-то пытался отравить?

— Да, — кивнул Жан-Луи. — Бедняга виночерпий не прожил и часа…

— Уже установлены виновные? — продолжая хмуриться, спросил я.

— Нет, — покачал головой барон де Леви. — Но нам известно точно, что это не местные. Бутылка с отравленным вином была из личных запасов принца и была привезена из Эрувиля. Именно об этом я хочу попросить вас более никому не распространяться. О покушении знают всего несколько человек, верных его высочеству. Если об этом узнают остальные, мы можем растерять всех сторонников. Они и так уже разбегаются словно крысы с тонущего корабля.

Жан-Луи снова схватился за кубок и опрокинул в себя его содержимое. Я видел, что ему нелегко дается этот разговор. Он явно был очень зол на своих бывших соратников, которые, как только запахло жареным, быстро разбежались кто куда.

— Даю слово, — кивнул я. — Получается, что неизвестные нам враги планировали отравить его высочество с того самого момента, как он отправился на север.

— И этим врагам союз принца Луи с дочерью конунга Винтервальда явно стоит поперек горла, — кивнул Жан-Луи. — Должен заметить, принцесса Астрид приняла деятельное участие в этом вопросе. Она всячески поддерживает его высочество. Сказать по правде, если бы не она, наш принц Луи окончательно бы пал духом. Когда принцесса Астрид узнала о тяжелом ранении его величества, она изъявила готовность уговорить своего отца дать ей и ее будущему мужу войско в пять тысяч северян, чтобы вернуться в Эрувиль и покарать тех, кто вздумал отравить его высочество. Представляете, друг мой?! Его высочество принц Луи въезжает в столицу во главе собственного войска!

Глаза барона де Леви тут же загорелись.

О да! Еще как представляю… Не успел Карл III отдать богам душу, а северяне уже намерены устроить военный поход в его столицу. А ведь есть еще принц Генрих, герцоги де Гонди и де Бофремон… М-да… Чует мое сердце, что придется искать страну поспокойней.

— Правда, — тут же себя одернув, произнес Жан-Луи, — все это будет возможно в том случае, если Лорд Грэй выиграет этот турнир.

Наш разговор прервал стук в дверь.

— Войди, — разрешил я.

На пороге возник Бертран.

— Ваша милость, прибыл лакей вашего старшего кузена, виконта Габриэля де Грамона, — доложил он, протягивая небольшой конверт. — Он доставил вот это послание. Сказал, что он должен дождаться вашего ответа.

Извинившись перед бароном де Леви, я взял протянутый мне конверт, открыл его и быстро прочитал содержимое. Сразу видно, что Габриэль больше уделял время каллиграфии, чем фехтованию. Почерк у него был красивый, округлый и аккуратный. Буковки ровные с симпатичными завитками.

Закончив чтение, я поднял голову и сказал Бертрану:

— Мой ответ — нет.

Старик молча поклонился и вышел из гостиной. Я посмотрел на Жана-Луи, который сверлил меня своим напряженным взглядом. Я видел, что он уже догадался, о чем шла речь в записке. Правда, там было еще кое-что, что ему очень не понравится…

— Как вы и сказали, мои кузены получили письмо от графа де Грамона, — произнес я. — Он приказывает им вернуться в Эрувиль. Они выезжают завтра же.

— Полагаю, вам тоже было приказано покинуть Фьердград? — усмехнулся барон.

— Как я уже упоминал ранее, лично мне писем не приходило, — ответил я и добавил: — А еще виконт де Грамон сообщил мне, что ленное владение Лорда Грэя, пожалованное ему королем, атаковано графом де Блуа.

После моих слов улыбка исчезла с лица Жана-Луи. Он бледный как мел вскочил из-за стола и, не сказав ни слова, ринулся из гостиной.