Пищевая цепочка

Глава 3

Сборы не заняли и двадцати минут, больше всех суетился Груз. Метался вокруг костра, хватал старый хлам и совал в рюкзак, потом выбрасывал… Торец нервничал, и суета его раздражала. Наконец он не выдержал и, улучив момент, когда Груз пробегал рядом, пнул парня ботинком:

— Не мельтеши!

— Точно, — поддержал Животное, — сейчас насуёшь в рюкзак, потом пропотеешь, начнёшь рванину по дороге выбрасывать, собаки учуют и по твоим шмоткам пойдут. Уходить налегке надо!

Торец не слушал, он сосредоточенно тыкал пятернёй в ПДА. Ручищи у бригадира были как лопаты, и он с трудом находил толстыми пальцами крошечные кнопочки.

Колян кашлял и жаловался, что его раскумарило, мол, только ставни прикрыл, а тут кипеш… Быстрее всех собрался Мистер — встал, поднял рюкзак и закинул винтовку за плечо. Будда со Скрипачом тоже вскоре были готовы, Скрипач — поскольку не успел обрасти добром, а Будда попросту не желал тащить тяжёлый рюкзак, потому выбросил манатки и объявил, что оборвал привязанность к этим вещам, чтобы очистить дух. Груз тут же сунулся рыться в груде хлама, но Торец велел выступать. Окинул взглядом бригаду, проворчал:

— Будда, у тебя рюкзак самый лёгкий, возьми у меня вот… и вот. И ты, Скрипач, тоже принимай хабар.

Толстяк скривился, но спорить не стал, переложил к себе пакеты с частью бригадной добычи. Общак хоть и невелик, но не одному же Торцу на себе его тащить? Толик понял, что ему и студенту достались самая громоздкая, но при том менее ценная часть добычи и запас воды. Не так жалко, если пропадёт.

Едва он поднял потяжелевший рюкзак, неожиданно почувствовал на плече крепкую хватку. Оглянулся — и встретился взглядом с Мистером. Дезертир сжал пальцами куртку Толика и глядел словно сквозь него.

— Чего?

— Если встреть факин солдаты, ты не стреляем. Поньял? — Толик дёрнул плечом, чтобы стряхнуть чужую руку, но Мистер держал цепко.

— Поньял? — настойчиво повторил рыжий. — Ни один раз. Ни один факин раз.

— Слушай Мистера, Скрипач, — бросил бригадир, не отрываясь от монитора ПДА, — он дело говорит. Если встречаем вояк, то уходим быстро. Если они стреляют, мы не отвечаем. Ни единого выстрела!

Саня Животное, как обычно, тут же принялся поддакивать:

— Вам, молодым, только дай пострелять! А миротворцев разозлить недолго, этим только повод нужен! И с хвоста не слезут, и вертолёт вызовут, тогда хана. Пусть лучше постреляют нам вслед, подухарятся.

— Да понял я… — буркнул Толик, и рыжий тут же потерял к нему интерес.

— Готовы? — рявкнул Торец, переключая компьютер на браслете в режим детектора аномалий. — Животное, пошёл первым. Пока направление на северо-восток, к Янтарю, том будет видно.

— Чего туда, там же миротворцев полно? — нерешительно пробормотал Груз.

— Вот потому и туда. Малява пришла: был прорыв Периметра, вояки рвут и мечут, часть военсталов на юг перекинут. И скоро здесь будет жарко, так что лучше на север перебраться, пока на Свалке не утихнет. Заодно и от Корейца подальше, пусть угомонится, урод… Хоть бы его военсталы шлёпнули, что ли.

— Факин Кореец… Гоу, Гена?

— Да, идём.

Саня зашагал первым. Сперва он взял хороший темп — здесь, у лагеря, места были знакомые. Животное, а следом и остальные члены бригады побрели поперёк ската холма, который, слегка изгибаясь, врезался в пустошь, как щупальце спрута. Датчики подали сигнал — под холмом наверняка были зарыты какие-то радиоактивные железки. После первой аварии в этих краях похоронили много разного хлама.

Потом бандиты перевалили гребень и спустились в лощину; дозиметры утихли — здесь фон был пониже. Долина между радиоактивными холмами заросла кустарником, кое-где встречались проплешины — растительность была угнетена или уничтожена аномалиями. Животное осторожно обходил опасные участки, и бригада шла за следопытом, повторяя его зигзаги. Скрипач и Будда оказались в хвосте. Толстяк сразу же начал потеть, и по его виду можно было подумать, что он вот-вот свалится, но Толик уже знал, что студент может продержаться достаточно долго.

Сейчас… — прохрипел Будда, — вылезем из этих холмов… полегче пойдёт.

Вдруг Животное замер и поднял руку. Все дружно встали как вкопанные, всматриваясь в заросли. Толик расслышал хруст и глухой храп — за кустами бродил кабан, и возможно не один. Тёмный силуэт едва просвечивал в узорчатой решётке веток и листвы.

Саня попятился, остановился так, чтобы от зверей его отделял ствол дерева, и оглянулся. Торец махнул ему автоматом, мол, возвращайся… Следопыт сделал несколько шагов, то и дело косясь через плечо, и тут под сапогом Груза хрустнула ветка. Звук вышел хлёсткий, резкий — будто выстрел. И тут же кабан с храпом развернулся в зарослях. Массивная туша подмяла чахлые деревца — зверь ещё не видел мародёров, но уже пришёл в ярость. Это был старый матёрый самец — такой не уступит дорогу даже кровососу и псевдогиганту, злобы в нём больше, чем рассудка.

Кабан ломанулся на звук, Саня торопливо отпрыгнул в кусты, Торец вскинул автомат, но стрелять не стал. Мутант мигом оказался между бригадиром и Грузом, а последний даже не успел винтовку поднять. Толик тоже, не сумел выстрелить, его лишь слегка задел крутой мохнатый бок, но и того хватило — парня смело с места, он ударился плечом в тоненькую берёзку, что-то хрустнуло. Толик не сообразил, что трещит — его кости или деревце, потом он понял, что продолжает падать, и закрыл глаза. Где-то совсем рядом ревел кабан, земля тряслась и стонала под ударами широченных копыт, сухо хлопали пистолетные выстрелы — Будда стрелял с близкой дистанции, сжимая ПММ двумя руками. Заорал Груз, крик перешёл в визг и срезался на высокой ноте…

Толик тяжело завозился в кустарнике, мешал тяжёлый рюкзак с бригадным хабаром. Наконец удалось выпутаться из объятий колючих ветвей, и он рывком вскочил, поднимая обрез. Над поляной взлетело изломанное тело Груза, он больше не орал. Бандит, переворачиваясь на лету, пересёк поляну, вломился в крону деревца и рухнул по ту сторону ствола, окружённый ворохом сорванных листьев.

Кабан развернулся к Будде, тут его настигли автоматные очереди — Мистер и Гена Торец взяли мутанта на прицел. Рядом раздался характерный треск, тело Груза снова взлетело над землёй, завертелось… Вокруг, обгоняя его, носились ветки и листья. Мертвец свалился в «воронку», и она сработала… Но Толику было не до того, чтобы наблюдать за буйством аномалии, — кабан, шатаясь, надвигался на него. Зверь хрипел, из многочисленных ран хлестала кровь. Будда перезарядил «Макаров» и снова стал палить в упор. Кабан из последних сил рванулся к толстяку, тот отшатнулся, запнулся за торчащие из грунта корни и завалился наземь, его увлекал тяжёлый рюкзак. Студент тонко заорал, отталкиваясь ногами, но с места не мог сдвинуться — зацепился намертво за корневища.

Перед Толиком оказались бурый лохматый бок и похожее на лопух кабанье ухо; он ткнул ствол обреза в это ухо и судорожно придавил спусковые крючки. Руку рвануло, в нос ударила пороховая вонь, на лицо плеснуло горячим, Толик зажмурился. Кабан вздрогнул, ноги подломились, и он осел в быстро расплывающуюся кровавую лужу. Подскочил Колян и разрядил обрез в бок умирающего мутанта.

— Зона бы тебя взяла! — заорал Животное, появляясь из-за кустов. — Твари, суки! Рвём отсюда, Торец! Рвём по-быстрому!

Над головой бабахнуло, «воронка» разрядилась, расшвыряв влажные красные клочья — всё, что осталось от парня по прозвищу Груз… Да и воспоминаний о нём сохранилось немного…

— Сюда идут! Рвём, Торец! — вынырнул из шума аномалии крик Животного. — На ПДА гляди!

Все дружно вскинули руки, Толик тоже посмотрел на браслет. Со стороны Свалки к центру монитора приближалась россыпь точек.

— Заметили нас! Просекли! Выпасли! — Животное так заволновался, что едва не приплясывал на месте. — Тикать надо! Ну! Ну!

— Тогда идём, — согласился Торец. — Хабар не растеряли? Делаем ноги. Саня, пошёл! Направление прежнее.

Животное нырнул в развороченные кабаном кусты, остальные члены бригады пристроились следом.

— Я думал, всё, — пропыхтел Скрипачу Будда. — Думал, сейчас эта туша на меня повалится — и привет, новое перерождение. Вовремя ты его…

— Не болтай! — рявкнул Торец. — Шевели копытами, жирный! Догоняют нас!

— Сам шевели, — неожиданно злобно огрызнулся Будда. Его влажное шипение вдруг сорвалось, толстяк завизжал фальцетом:

— Навесил на меня хабар, а сам налегке чешешь? Ещё и подгоняешь?

— Будда, не блажи, — бригадир заговорил неожиданно мягко, — догоняют нас, сам посуди! Если я тебе сейчас в рыло дам и ты быстрей побежишь, то может, ещё поживёшь маленько. Если отстанешь — сдохнешь.

— Скорей, Гена! — окликнул Животное из кустов по ходу движения. — Брось урода жирного, идём скорей!

— Да не могу я идти… — Толстяк утратил задор. — Всё, сдох. Уходите, что ли, сами. Забирай свой хабар.

— Я с факин Будда вместе быть, — вдруг заявил рыжий, скидывая с плеча штурмовую винтовку.

— И я. — Толик шагнул к толстяку и дезертиру.

Он не хотел бросать жирного Будду, единственного, с кем хоть как-то можно было здесь словом перекинуться. Да и вообще не дело — бросать своего. Бригада на то и бригада, что вместе! Но первым сказать слово поперёк Торцу Толик не решался и теперь с облегчением присоединился к рыжему.

— Чтоб вас кровосос жрал… — проворчал Торец, разглядывая бунтарей. Возможно, и он, точно так же как Толик, в глубине души не хотел бросать незадачливого толстяка, и теперь ему стало легче, потому что обстоятельства заставили принять решение. — Значит, так, пацаны. Отходим на тот склон. Аномалий там нет, чисто. Заляжем, отключим ПДА, возьмём долину на прицел и будем ждать. Неизвестно ещё, кто это валит. Может, не по нашу душу. Эй, Животное! Ты ещё не слинял?

Саня с неохотой показался из кустов. Вот он бы точно бросил своих не задумываясь. Да и когда занимали оборону, он выбрал позицию на левом фланге, откуда можно было легче всего драпануть. Рядом с ним оказался Торец, в центре, неподалёку друг от друга, Мистер, Будда и Толик Скрипач, а Колян оттянулся правее.

Толик поглядел, как гаснет на экране россыпь огоньков, обозначающих пацанов Торца, потом отключил прибор. Чужие-то сигналы были совсем близко. Он привалился спиной к стволу сосны. В начале схватки его укороченный дробовик будет бесполезен. Оставалось минуты две или три… Толик закрыл глаза.

— Идут, — тихо сказал справа Колян. — Вон мелькают, вон!

— Факин Кореец, — удовлетворённо объявил шёпотом рыжий дезертир. И завозился в кустах, пристраивая ствол винтовки в развилке ветвей.

Толику не хотелось раскрывать глаза. Ну ещё немножко, ещё чуточку. Пусть всё начнётся как можно позже, пусть ещё хоть недолго постоит тишина. Пусть только ветер шумит чахлыми кронами над головой…

— Скрипач! Эй, Скрипач!.. — едва слышно позвал Будда.

— Ну чего?

Толик с неохотой повернул голову к толстяку. Тот не оборачивался, глядел вниз, на склон, поросший рыжим, выгоревшим на солнце бурьяном.

— Что ты о Грузе думаешь, а?

— Ничего.

— Вот и я — ничего. Пустую жизнь он прожил, вот что. Пустую… А карму всё равно теперь испортил, так что воплотится в дрянь какую, не иначе. В собаку, допустим, в слепую. Так что, если ты какую псину шлёпнешь, так, может, Грузу время пребывания в низшей твари сократишь. Получится, что он срок отбыл — ну, отпущен вчистую, понимаешь? И быть может, душа Груза опять в человека вселится…

— К чему это ты? — Толика смущало, что Будда затеял заумный разговор накануне схватки, в которой любой может погибнуть. А если погибать, так на кой вся эта заумь? Стоит ли последние секунды ей посвящать? Но и самому вдруг захотелось скрасить ожидание. — Чего ты насчёт Груза?

Студент осторожно выглянул из-за кривой сосенки. Толик тоже развернулся и бросил взгляд вниз. У подножия холма кусты то и дело раскачивались, за ними осторожно перемещались люди.

— А, вот они, теперь и я вижу, — удовлетворённо кивнул Будда. — Точно, Кореец! Так я и знал. Охотится, значит, на нас, подстерегает. Наблюдал за нашей базой, выследил, что мы свалили. А теперь боится на склон лезть, чует.

— Полезет, никуда не денется, — прошипел Торец, — он упрямый. А ты заткнись.

Преследователи не отваживались покинуть заросли — понимали, что склон хорошо простреливается сверху, а сигналы пацанов Торца пропали как раз в этом квадрате. Наконец сталкеры решились — дружно кинулись вверх, хрустя ломкими стеблями и взрывая каблуками сухой глинистый грунт. Оружие они держали наготове, стволы были направлены на заросли, где укрылись мародёры. Все отлично понимали: место для засады очень даже подходит.

Первым не выдержал Колян, приподнялся и засадил длинной очередью — под ногами преследователей выросли фонтанчики рыжей глины, выбитые пулями. Тут же заработали автоматы Животного и Торца. Сталкеры на склоне не растерялись, открыли массированный огонь. Колян тут ж испуганно присел, ему на голову обильно сыпались ветки, срезанные пулями. Торец бил увереннее, короткими очередями, но всё время мазал. Должно быть, не мог высунуться и прицелиться точнее, стрелял наугад. Под началом Корейца было больше десятка сталкеров, и они упорно карабкались вверх, поливая заросли у вершины плотным огнём. Толик пока только глядел, не выдавал свою позицию, и над ним пули визжали лишь изредка.

Перекрывая грохот очередей, заорал Торец. Слов Толик не разобрал — похоже, бригадира ранили и он выл от боли. Только теперь в дело вступил Мистер. Дезертир дал две короткие — в три-четыре патрона — очереди, перекатился за соседнее дерево, привстал и снова открыл огонь. Снизу тоже закричали, и Толик, выглянув снова, увидел, что два тела безвольно сползают по рыжему склону, загребая вялыми руками щебень и комья глины.

Будда привстал на колено и, почти не целясь, выпустил обойму. Последние пули ушли вверх, руку толстяка подбросило отдачей, и он наверняка никого не задел. Секундой позже Толик понял: Мистер перезаряжает оружие, а Будда бьёт, отвлекая огонь на себя. Прикрывает, значит. Отстрелявшись, Будда присел. А ствол его сосенки тут же затрясся под дружными очередями сталкеров. Они приближались и поливали пулями обнаруженные огневые точки мародёров. Автомат Животного смолк — должно быть, Саня уже драпал. Торец отполз назад, и Толик потерял бригадира из виду.

Мистер снова рывком сместился за соседнее дерево и успел на ходу дать короткую очередь, но его прижали огнём. Будда тоже не решался высунуться, а грохот автоматов снизу приближался. Толик понял: пора. Вскочил и вскинул обрез. В десятке шагов под ним на склон, пригнувшись, взбирался сталкер, Толик успел увидеть усиленный лёгкой бронёй комбез, скуластое лицо… и выстрелил. Сталкер выпрямился и метнулся в сторону, уходя с линии огня, но не успел — заряд угодил в грудь и сбил с ног, мужик покатился с холма, увлекая за собой целые пласты высохшего грунта. Сквозь грохот автоматов пробивалась его отчаянная ругань. Броня устояла — дробь сталкера не ранила.

Тонко завизжал Колян… Толик торопливо присел и, перезаряжая дробовик, бросил взгляд туда, где должен был находиться соратник. Колян, втянув голову в плечи, бежал, петляя между иссечёнными пулями кустами. Странно, однако стрельба пошла на убыль.

Тут Толик сообразил: что-то изменилось. В шум перестрелки вплелись новые звуки, мощный треск и гул раздавались вверху. И тут же холм накрыл оглушительный грохот, склон затрясся под ногами, воздух наполнился низким воем. Толик не понял, что происходит, — он почему-то потерял равновесие и повалился носом в пыльную хвою, а над головой со свистом неслись камни, комья грунта…

Неожиданно стало светлее, Толик обнаружил, что дерево, за которым он прятался, исчезло. От ствола остался расщеплённый обломок. Треск над головой усилился, вершина холма встала на дыбы и обрушилась на Толика новым валом камней, грунта, вырванных с корнем кустов. Сквозь дым и пыль проступили движущиеся контуры боевой машины. Вертолёт заложил вираж и разворачивался для новой атаки.

Теперь сталкеры прекратили огонь и понеслись обратно — в долину, под прикрытие зарослей. Мародёры бежали за ними, никто не стрелял. Вертолёт возвращался, и это грозило гибелью всем — и сталкерам, и пацанам из бригады Торца. Толик скакал, перепрыгивая промоины и торчащие и рыжей глины камни. За спиной загрохотало, и он снова не устоял на ногах, упал и покатился по склону. Эта ракета была последней, но вертолёт не улетал — наоборот, снизился. А потом ударил крупнокалиберный пулемёт.

Толик перевернулся три или четыре раза, вскочил, споткнулся о неподвижное тело и опять упал. Дорожка из поднятых пулями фонтанов земли прошла в стороне — стрелок бил не по нему. Толик поднялся, ногу дёрнуло тупой болью — ушиб, пока катился по склону. Но страдать было некогда, и мародёр заковылял к зарослям. Влетел, раздвигая жёсткие ветви, под навес древесных крон — и наткнулся на того самого сталкера, который был сбит его выстрелом. Скуластый бежал вдоль опушки, не покидая спасительной тени под деревьями. Когда ему наперерез свалился Толик, они столкнулись, оружие у обоих было опущено. Сталкер среагировал быстро: развернулся, ухватил противника за ворот плаща и врезал правой. Может, хотел оглушить прикладом, но парень вывернулся, удар пришёлся вскользь. Толик неловко ткнул обрезом в злое лицо. Сталкер легко блокировал удар.

Гул винтов приблизился, снова заработал пулемёт, срезал ветви над головой, посыпались хвоя, щепки. Сталкер выпустил Толика, и они бросились в разные стороны.

Толик бежал через редколесье, огибая широкие, жёлтые, наполненные кружащимися пылинками столбы света, бьющие там, где в верхнем ярусе леса были прорехи. Денёк выдался ясный, солнечный, и контраст между полумраком леса и светлыми участками был особенно заметен. Где-то позади снова загрохотали очереди — не только из пулемёта, теперь стреляли стволы разных калибров.

Петляя между деревьями, Толик успел разглядеть кружение листьев над землёй — «воронка». Тут он вспомнил, что его ПДА отключён, торопливо врубил прибор и увидел неуверенно копошащиеся точки вокруг и медленно ползущую с севера ровную цепочку чётких сигналов. Военные шли по раздолбанному ракетами холму, отжимая недавних противников к Свалке. Толик сразу догадался: это облава, их гонят туда, где поджидает засада. Нужно уходить в сторону, выскользнуть из окружения. Он побежал… Долго мчаться по лесу не мог — мешал тяжёлый рюкзак с бригадным общаком, торчащие из грунта корни норовили подвернуться под ноги. Задыхаясь и жадно хватая ртом воздух, мародёр перешёл на шаг. Отдышался, опять попытался бежать — россыпь сигналов на ПДА сползала к краю монитора, Толик видел, что почти вырвался из окружения. Вдруг затрещал дозиметр, пришлось забрать ещё правее, дальше на восток, чтобы обогнуть заражённую территорию. Мыслей не было, только усталость и страх.

Ноги сделались тяжёлыми, как чугунные гири, пот заливал глаза, но Толик упрямо шагал. Иногда попадались аномалии — он не приближался к опасным образованиям, обходил, едва ПДА писком извещал об опасности. Потом всплыла мысль: а ведь он хоть и кантуется с бригадой больше двух недель, о Зоне толком ничего не знает. И ведь что обидно — при такой жизни и не узнает больше! Хоть месяц сиди у бригадного костра да шагай по следам Сани Животного, а Зону не разглядишь. Из этой мысли родилась другая: рвать нужно, уходить от Торца. Но одному шакалить опасно. Может, прибиться к другой бригаде? Нет, Торец прознаёт, где Скрипач. А у него сейчас часть общака при себе — выйдет, что Толик увёл бригадный хабар… Нет, так не годится. Разве что в сталкерскую группировку податься? А что, в лицо его никто не знает, скажет, что новичок, отмычка, почему бы и нет? Группировки своих защищают, Торец не подступится… Да он и не узнает! Решит, что пацан сгинул в облаве… Хотя и в группировку тоже не охота, там мужики с их неправильными понятиями… Вот «Свобода» разве что? Там вроде ничего, там жить можно — об этом Будда обмолвился как-то у костра…

Толик и сам не заметил, как прошёл день. Начало смеркаться. Измученный, грязный, он брёл среди высоких сосен, едва переставляя налившиеся свинцом ноги, обдумывал, как бы ему вступить в «Свободу». Зверья не слыхать, толстый слой опавших иголок и веточек гасит звук шагов, тишина. Между стройными сосновыми стволами просторно, а над головой смыкаются густые кроны. Хотя только завечерело, в бору уже сделалось темно. Темнота и помогла заметить «жарку» — аномалия едва тлела, окружённая полосой чёрной обугленной хвои. Толик уже поднял ногу, намереваясь сделать шаг, но вовремя заметил свечение под собой, неловко развернулся, качнулся в сторону, потерял равновесие… Потом почва исчезла из-под ног, он полетел вниз, мелькнула догадка: «ПДА опять отрубился, не пищал об аномалии!»

Потом Толик ударился головой о твёрдое и пропал из этого мира.