Глава 28

— «Я в порядке. Сволочь завалила дверь снаружи, выбраться не могу. Похоже, она ушла», — прочёл Слепой вслух. — Ну, что будем делать? Прямо к схрону?

Сталкеры переглянулись. Никто не решался взять на себя ответственность и предложить план действий. Слепой смотрел на спутников, луч фонарика скользил по лицам. Сталкеры опускали глаза и отступали в тень. Наконец Очкарик пробурчал:

— Вроде ты у нас за старшего был, ты и решай. Как скажешь, в общем.

— Тоже, нашли командира… — Слепой вздохнул. — Ладно, буду командовать, хотя учтите, это стоит мне немалых усилий! Шура, я думаю, тебе бы лучше нас издалека страховать. Учитывая твои таланты.

— Да я бы того… я ж не против, да в такой темноте — что я могу?

— Да, это верно. Темно, как у бюрера в… у бюрера подмышкой, в общем. О, идея! — Слепой скинул рюкзак, торопливо пошарил в нём и вытащил ПНВ. — Сможешь с такой штукой стрелять?

— Приходилось, — в темноте Слепой не видел лица снайпера, но догадался, что тот улыбается. — Давай прибор. Только мне бы позицию выбрать, чтоб деревья не застили.

— Там у входа «жарка» была, — подал голос Толик. — Давайте пройдём, покуда тварь не появилась. Я помню, «жарку» издалека было видать. Как увидим, так и…

— Залезу на дерево повыше, — закончил Очкарик.

— Может, нам фонарики потушить? — деловито предложил Моня.

— Вряд ли это поможет. Идём, — позвал Слепой.

Группа продвинулась на несколько сотен метров, все то и дело поглядывали на ПДА — точка с координатами схрона медленно смещалась к центру экрана, они были почти у цели. Наконец Толик разглядел за деревьями знакомое свечение. Сталкеры остановились, стали оглядываться. Тонкие лучи фонариков скользнули по кругу, вырывая из темноты стволы деревьев и корявые ветви кустарника. Всё здесь было тонким, изломанным, в неярком свете лес казался неестественным, напоминал рисунок углём на шершавой серой бумаге.

— Вот это годится, — Шура указал на корявый разлапистый клён, голый, лишённый листвы. — Помогите взобраться… и гранату возьми, Слепой. Мне на дереве она ни к чему.

Очкарика подсадили, он вскарабкался на ветку, ему подали рюкзаки, чтобы дальше двигаться налегке… Наконец снайпер растворился в ночной темноте. Сверху свалились обломанные сучья, Очкарик похрустел во мраке, устраиваясь поудобнее, потом объявил:

— По-моему, там что-то движется. Слепой задрал голову, луч его фонаря мазнул сплетение веток, нащупал ботинки снайпера.

— Ты точно видишь?

— Далеко очень, не разобрать толком, — неуверенно отозвался Шура, — за «жаркой», там, в лесу… Трудно сказать, я ж в ПНВ смотрю, он искажает.

— Если мы выходим к схрону со стороны «жарки», то вход не здесь, — сказал Толик. — Тварь ко входу напрямик чешет. Интересно, зачем уходила-то?

— Скоро узнаем, — бросил Моня.

— Или не узнаем, — поправил Слепой, — тут есть два варианта. Вообще-то я думал, она должна нас издалека учуять. Шура! Шура, Очкарик, слышишь? Эта тварь не свернула, не остановилась? Как она себя ведёт?

— Да я вообще не уверен, что вижу её, — отозвался снайпер.

— А нас видишь?

— Вас вижу, но не слышу ничего умного. Что дальше делать будем?

— Давайте подождём, пусть эта скотина вниз спустится, — предложил Толик. — Схрон в яме, края бетонные. Она спустится, а тут мы и нагрянем. Внизу-то она не так страшна, а?

— Э, мужики, — подал голос Шура, — вы чего? Мне её и отсюда-то достать непросто… а внизу и вовсе не смогу!

— А тогда так, — встрепенулся Моня, — мы начнём её гасить в яме, а если она вырвется, то мы побежим к тебе и ты нас прикроешь.

— Ну хватит болтать, что ли? Пойдём, — Слепой первым зашагал к огоньку «жарки», едва различимому среди редколесья.

Они прошли несколько метров, обшаривая лучами фонариков безмолвный лес… Картина перед ними была совершенно нереальная, как сцена из фантастического фильма. Лунный свет пробивался сквозь неплотные кроны деревьев, падал на траву и груды валежника, чередование серебристых и чёрных пятен превращало пейзаж в гротескную мозаику, а желтоватый электрический свет фонарей наполнял её неровным беззвучным движением. Хруст веток и шорох листвы под ногами казались среди безмолвия более громкими, чем это было на самом деле.

Неожиданно среди тёмных искривлённых стволов впереди мелькнул серебристый силуэт. Крупный зверь тенью скользнул за деревьями. Лунный свет играл бликами на светлой, будто седой, шкуре. Сталкеры замерли, вскинув оружие, но зверь исчез. Выждав немного, продолжили движение — и в кустах слева возникла оскаленная мохнатая морда. Показала жёлтые клыки и отпрянула в темноту, мигом пропала из виду, прежде чем кто-нибудь успел толком её разглядеть.

Теперь сталкеры избегали кустов и густой тени под деревьями — словно выбирали светлые квадраты на шахматной доске. Серебристый силуэт мелькал то тут, то там, выписывал петли около троицы сталкеров, медленно приближающихся к мерцающему рыжему пятну «жарки».

Вдруг длинным плавным движением — и беззвучно, не потревожив ни ветки, — из кустов вылетела мохнатая тень. Одним махом преодолев расстояние, отделявшее её от людей, она оказалась совсем рядом, чуть ли не у ног Слепого, шагавшего первым. Тот отпрянул, палец сам собой вдавил спусковой крючок, но автоматная очередь не повредила зверю. Тот сумел непонятно каким образом уклониться от выпущенных в упор пуль. Толик тоже выстрелил, а когда зверь отскочил — ещё раз.

Серебристый силуэт растворился в ночи, будто растаял, погрузившись во тьму. Потом Моня, шагавший позади, резко развернулся и прошил короткой очередью тень под молодой разлапистой ёлочкой. Слепой, который метнулся к другу, не успел ничего разглядеть.

— Туда, туда! Под ёлку нырнул! — возбуждённо выкрикнул Моня. Слепой осмотрел дерево. Ветки не раскачивались, как должны были, если б между ними проскочил крупный зверь. И тут же Толику под ноги упала серебристая тень, как будто выскочила из круговерти светлых и тёмных пятен. Толик выстрелил, в луче фонаря он разглядел, как взметнулся лесной сор там, где пуля ударила в землю, а зверь скользнул в сторону, как будто не в его широкую мохнатую спину только что стреляли.

Слепой успел заметить мутанта, который длинными скачками удалялся к тени под деревьями, и тоже дал короткую очередь.

— Эй, вы куда палите? — донёсся издалека голос Очкарика. — Я никого не вижу.

Тут Слепой сообразил и с досады даже топнул ногой.

— Фантомы! Тьфу, сволочь! Это фантомы, я таких видел, это чернобыльский пёс шалит!

— А при чём здесь чернобыльский пёс? — растерянно спросил Моня. — Мы же не его?.. Ну, не на него идём? Там это, ну, чудище?

— Откуда я знаю, что там! Скорей вперёд. Появятся фантомы — не стреляем, патроны бережём! Вперёд! Сталкеры устремились к мерцающей «жарке» с максимальной скоростью, какую можно позволить себе ночью в Зоне.

Под ноги Толику опять бросился серебристый зверь, парень машинально вскинул пистолет, но, спохватившись, с досадой пнул призрака ногой. Ботинок провалился в пустоту, и Толик едва не рухнул носом в валежник. Устоял, огляделся и прихрамывая побежал за спутниками — прямо сквозь скалящего зубы фантома.

Сталкеры не успели преодолеть и половины расстояния, когда ночную тишину разорвал оглушительный грохот. За деревьями вырос столб дыма, подсвеченного снизу рыжим, в ночное небо полетели крупные и малые осколки… Потом они стали сыпаться вниз. Некоторые падали в «жарку» и заставляли аномалию извергать шипящие струи пламени…

Завалив выход из лаборатории, Тварь отправилась к месту схватки — туда, где остались тела и брошенное снаряжение. Действия Твари казались осмысленными, однако это вряд ли можно было счесть результатом интеллектуальной деятельности в человеческом понимании. Тварь поставила перед мозгом Сержа задачу и позволила ему принять решение — не выдумать, а подыскать приемлемый алгоритм из прежнего опыта. Как проникнуть в лабораторию сквозь узкий вход? Серж знал как. Теперь Твари был необходим рюкзак, оставшийся на поляне.

По пути она наращивала мышцы и временные хрящеобразные конструкции в тех местах, где кости оказались повреждены. Когда Тварь добралась к месту схватки, она уже могла опираться на искалеченные ноги, хотя и по-прежнему пользовалась ими с осторожностью, а подача крови в мозг Сержа была восстановлена полностью.

Тварь обошла поляну и остановилась над отвратительной, обильно залитой кровью кучей, состоящей из ошмётков одежды, кусков мяса и сломанного оружия. Там чудище склонилось, широко расставив длинные конечности — так, чтобы человеческий торс мог дотянуться до земли. Руки слушались плохо, и подцепить рюкзак Твари удалось лишь с третьей попытки, а добраться до его содержимого — с седьмой. Аккуратно расфасованный пластит и запалы в мягком чехле… Моторика пальцев не восстановилась в полном объёме, и свёрнутая набок голова не вполне уверенно могла контролировать действия рук, однако Тварь не испытывала тех чувств, которые мы называем сомнениями, она знала, на что способен человек, и планомерно вырабатывала необходимые навыки заново.

Дрожащие и хаотично дёргающиеся руки подняли рюкзак над вывернутой головой Сержа, медленно и осторожно опустили — неудача. Новая попытка, потом ещё… Наконец рюкзак повис на груди. Тварь подтянула расставленные ноги псевдоплотей и развернулась. Теперь, когда она возвращалась по собственным следам — по прямой, не следуя за меняющим направление Буддой, — обратный путь занял совсем немного времени. Уже подходя к схрону, Тварь заметила присутствие трёх ярких разумов. Она не считала целесообразным вступать в бой, сейчас ей требовался один-единственный трофей — источающий интенсивные эмоции разум Будды. Сказать по правде, самой мощной из этих эмоций был страх. Будда уже испробовал все доступные возможности выбраться из подземелья собственными силами — и сдался. Дверь была заблокирована намертво. Теперь толстяк отступил в глубину подвала и ждал… Он надеялся, что сталкеры подоспеют первыми, но услышал знакомый скрежет когтей-копыт по бетону… Будда не мог догадаться, что предпримет Тварь, поэтому на всякий случай навалил грудой всю мебель в дальнем от входа углу и затаился позади баррикады с оружием наготове.

Тварь остановилась на несколько секунд, взвешивая варианты поведения. Три ярких ментальных сигнала, которые принял мозг чернобыльца, быстро и целеустремлённо приближались. Конечно, они хотят напасть. Тварь выбрала один из стандартных алгоритмов боя, какими пользовалась чернобыльская собака. Для того чтобы пробраться в схрон к Будде, потребуется разум человека, а чернобылец пока что займётся остальными врагами, тем более что он умеет атаковать на расстоянии. И Тварь, с одной стороны, слегка ослабила контроль над мозгом мутанта, с другой — устремила по нервным окончаниям набор электрохимических символов, которые побуждали чернобыльца напасть на пришельцев, чтобы задержать их, пока Тварь управится с Буддой.

Тварь медленно и осторожно, избегая опираться на повреждённые конечности, сошла вниз, ко входу в лабораторию… стала сопеть и скрежетать металлом у двери.

Будда с тревогой прислушивался к звукам снаружи, его била нервная дрожь, и ладони, сжимающие оружие, непрерывно потели. Вот слегка вздрогнула дверь — он не мог знать, что это Тварь непослушными человеческими пальцами прилаживает взрывчатку. Лёгкие скребущие звуки — это она втыкала запалы… Толстяк отчаянно пытался угадать, чем занят враг и как быть ему, Будде? Вдалеке раздались несколько выстрелов, Будда едва расслышал их — заглушали стены и бетонированный скат. Да и сердце колотилось так, что казалось, его стук может перекрыть даже канонаду.

На миг стало тихо, потом копыта Твари застучали снова. Сначала Будда подумал, что проклятая скотина наконец-то поняла, что внутрь не влезть, и решила свалить… затем сообразил, что она обходит вокруг бетонного цилиндра, удаляясь от двери. Зачем? Что ещё она затевает? Толстяк машинально поднял голову — над ним был надёжный бетонный свод, хоть покрытый разводами плесени и зарослями мха, но, конечно, слишком прочный, чтобы Тварь могла пробить его.

Додумать мысль Будда не успел — у двери громыхнуло так, что застонала бетонная конструкция подземелья, сотрясение и вибрация ударили по арматуре, заставили вздрогнуть стены и свод в разных местах, даже далеко от эпицентра взрыва. Пол подпрыгнул под ногами, с потолка посыпались сырые мерзкие хлопья, баррикада, сложенная Буддой в дальнем конце зала, затряслась и осела, а сам он повалился на спину. Попытался подняться, сумел перевернуться на живот, среди обломков нащупал автомат… и неожиданно понял, что ничего не слышит. Подземелье накрыла гулкая звонкая тишина. Будда оглох. Поэтому он не услышал, как здоровенный сегмент бетонного цилиндра развалился и осыпался, как исковерканная и смятая стальная дверь с чудовищным лязганьем съехала по лестнице. Не слышал он и цокота острых копыт по бетону, когда Тварь, пошатываясь и качаясь — её тоже крепко тряхнул взрыв, — возвращалась ко входу.

Оглохший Будда протёр глаза тыльной стороной ладони, вгляделся в звёздное небо, а небо посмотрело на него сверху сквозь бесформенную прореху в бетоне. Затем небо исчезло — его заслонило массивное тело Твари.

* * *

Слепой побежал. Под ноги ему метнулся фантом, но сталкер стиснул зубы и усилием воли заставил себя не останавливаться. Он пробежал сквозь иллюзию, сзади что-то крикнул Моня… Толик заорал:

— Скорей! Скорей!

Все трое снова бросились к схрону. Слепой первым подскочил к краю бетонированной ямы и услыхал громкий протяжный вздох — это Тварь выпускала воздух из лёгких. Для того чтобы питать кислородом крупное массивное тело, она развила кабаньи лёгкие, так что теперь при вдохе её туша заметно раздувалась. Сейчас же, чтобы протиснуться в узкое отверстие, пришлось сделать выдох, сжаться. После этого передняя часть пролезла в дыру. Торчащие осколки бетона и вывернутая взрывом арматура затруднили движение, и Тварь стала возиться, постепенно просовывая себя внутрь.

Сталкер вскинул автомат и дал очередь. Он не целился, да и не видел подходящей цели — перед ним были округлый зад и длинные конечности. Когти скребли по бетону, упираясь в дно ямы и разгребая разбросанные взрывом осколки. Человеческий торс уже был внутри, сейчас Тварь проталкивала заднюю, более массивную часть тела.

Тварь, разумеется, знала о приближении новых противников, но сейчас её сознание полностью сосредоточилось на проникновении в подземелье. Пули из АКМ Слепого не произвели на неё ни малейшего впечатления, из ран выплеснулись тонкие струйки крови, блеснули рыжими искорками в сполохах «жарки»… Толик подскочил к яме, встал рядом со Слепым и начал всаживать пулю за пулей в дрожащую от усилий филейную часть Твари. Перед Толиком проплыл в воздухе фантом, выбрасывая в беззвучном беге толстые лапы. Мозг чернобыльского пса по прежнему запускал иллюзии, но в этот раз призрак сформировался над ямой. Толик дёрнулся было, чтобы прострелить бестелесного мутанта, но опомнился.

— Ах ты, Зона тебя забери! Вот скотина!

Моня прибежал последним, зато ему пришла в голову блестящая мысль.

— Гранату, Слепой, гранату! — выдохнул он. Слепой тут же оценил предложение — и впрямь, Тварь сейчас была не в состоянии увернуться, её стискивали края разлома.

— Ложись! — рявкнул сталкер, занося РГД-5.

Моня с Толиком отпрыгнули и повалились на землю, Моня охнул, ударившись боком о крупный обломок бетона. Но бросать Слепой не стал, он почувствовал, как его будто под руку толкнули — сознание чернобыльца, подчинённое Твари, сменило характер пси-воздействия. Слепой поглядел на собственную ладонь, сжимающую гранату, присел… и осторожно запустил РГД низом — под брюхо Твари. Потом повалился на спину и оттолкнулся ногами, чтобы отползти подальше.

Разрыв гранаты прозвучал глухо — Слепому удалось прокинуть её между ног Твари, и РГД сработала точно под брюхом. Тварь вздыбилась, разом выламывая справа и слева порядочные куски бетона. Задние, иссечённые осколками, лапы задрожали, когда чудовищная туша поднялась на дыбы и развернулась. Повреждения оказались слишком велики, и связь между частями тела нарушилась. На этот раз Тварь не успела перекрыть нервные окончания, и сигналы боли затопили все три мозга, привели к вспышке ярости. Тварь бесилась и жаждала разделаться с тем, кто причинил ей такие страдания. Она слегка присела, сгруппировалась, тело сжалось в упругий шар… затем Тварь оттолкнулась четырьмя задними конечностями, взвилась в воздух, передние лапы стремительно выпрямились, отыскивая опору, ударили в грунт, туша качнулась на краю обрыва, обретая равновесие… Под брюхом болтались кровавые лохмотья мяса, их было отчётливо видно во время её полёта, но и эти страшные раны не могли остановить Тварь и лишить её боевой мощи.

Толик и Моня стреляли из пистолетов, пули рвали широкую, испещрённую шрамами и складками грудь, но Тварь не остановилась, сделала шаг, потом другой… Слепой только теперь поднялся и выпустил остаток магазина в упор. Пули раздробили череп чернобыльского пса, а Тварь в этот раз не пыталась заслониться, она пёрла напролом.

Чудище выбросило длинные конечности, когти ударили Слепого в грудь, опрокинули, отшвырнули в сторону. Сталкер перевернулся в воздухе и плашмя шлёпнулся на землю. Броня защитного костюма выдержала, но удар вышиб воздух из лёгких. Слепой медленно и неуклюже завозился в темноте, нащупывая автомат.

Тварь выпрямилась, Моня испуганно заорал, отскакивая в сторону, — его едва не задел взмах длинного когтя. Толик перезарядил оружие и снова открыл огонь, отвлекая чудище.

Голова Сержа на искривлённой шее моталась из стороны в сторону — Твари потребовалось зрение человека, чтобы отыскать противника… Выстрелы снайперской винтовки были не различимы в общем шуме, так что Толик не сразу сообразил, почему страшная мёртвая голова задёргалась сильнее.

Очкарик всадил одну за другой три пули в обрубок человеческого тела, торчащий из широкой спины чудища, — в лоб, в глаз, в грудь. Тварь рванулась, перестраивая управление на ходу. Потеря двух разумов погрузила её в беззвучный мрак. Теперь громадным телом распоряжался крысёнок, чей мозг, утопленный в грудной клетке, был защищён очень надёжно. Малыш задыхался от напряжения, управлять слишком большим и сложно устроенным телом ему было не по силам, его хлестали болевые сигналы, он хотел сбежать в темноту, забиться в норку, затаиться, укрыться от безжалостного мира, причиняющего столько боли… но непреклонная воля Твари заставляла крошечный измученный мозг биться и уничтожить врага. Твари удалось восстановить слух мёртвой собачьей головы, и теперь она металась, пытаясь поймать сталкеров, ловила новые пули, корчилась от новой боли, спотыкалась и никак не могла настичь ни одного стрелка.

Сталкеры, сами перепуганные до полусмерти, бросались прочь, едва им казалось, что Тварь несётся к ним, отскакивали, увёртывались от слепых взмахов копыт и снова стреляли. Тварь издавала хриплое сипение, молодые деревца с треском разлетались в щепу под натиском обезумевшего зверя, Очкарик всаживал в мечущуюся тушу пулю за пулей…

Наконец Твари удалось прижать к краю бетонированной ямы самого нерасторопного — Моню. Слепой, который после падения ещё нетвёрдо держался на ногах, кинулся наперерез, спихнул приятеля вниз — на дно ямы. Удар паучьей лапы Твари, предназначенный Моне, пришёлся поперёк груди Слепого, снова свалил его с ног…

Тварь остановилась, отыскивая врага. Слепой попытался встать и со стоном упал на землю, Тварь качнулась в его сторону — на звук. Толик вскинул пистолет и нажал на спуск. Оружие лишь щёлкнуло — обойма была пуста. И тут Толик, не помня себя от ярости и отчаяния, швырнул бесполезный кусок металла в истекающий кровью бок Твари и пошёл на неё, крича срывающимся фальцетом:

— Ах ты сволочь! Гнида! Скотина! Тварь! Грязная тварь!

Крошечный крысёнок, заключённый в громадное сильное тело, узнал этот голос, вспомнил чудовищное существо, которое едва не прикончило его в подвале… Крысёнок пришёл в ужас. Разум грызуна, и до того балансировавший на грани помешательства, не удержался и соскользнул в бездну, переполненную невыносимым страхом. Оковы, стянувшие сознание, лопнули.

Страх — основной побудительный мотив крысы — вывел малыша из подчинения Твари, сбросил путы, которыми окутало его искусственное существо. Теперь крысёнку не хотелось быть вершиной пищевой цепочки, не хотелось сражаться и побеждать — он жаждал лишь одного: сбежать в темноту, убраться подальше от страшного Толика, который в его сознании вдруг вырос до гигантских размеров, вознёсся над крошечным зверьком и занёс над ним громадный ботинок…

Тварь попятилась по краю круглой ямы, одна лапа не нашла опоры, провалилась в пустоту. Тварь шарахнулась в сторону, восстанавливая равновесие, споткнулась, запуталась в восьми конечностях — ног было слишком много для маленькой перепуганной крысы — и рухнула всем телом в «жарку». Взметнулось жадное пламя, Тварь вскочила среди языков огня… Над краем ямы показалась голова Будды. Он моргнул, поднял автомат и открыл огонь. Толстяк по-прежнему ничего не слышал, струйки крови, вытекшие из ушей, медленно подсыхали на шее и воротнике, но парень действовал спокойно и хладнокровно. Он целился в ноги.

Длинная очередь из АКМ, прежде принадлежавшего Бузяку, раздробила суставы на ногах Твари, и грузное тело осело, провалилось в пламя. Огненные языки снова взлетели, потом с треском сомкнулись над стремительно обугливающейся горой плоти, медленно опали. «Жарка» успокоилась, приняв жертву и поглотив её.

Загрузка...