Песня Волчьей луны (СИ)

Глава 7

— То есть, ты хочешь сказать, что тебя похитили, опоив ядом. Потом Мейв Сарбаранн, девушка из достойнейшей семьи, пыталась над тобой надругаться. И все это ради того, чтобы ты обратился в волка?

Кажется, князь Киган забыл о том, что ранен. Арьяна видела, что пятна на его бинтах сделались темнее, но он словно не замечал этого. Он смотрел на брата даже не с яростью — ярость была в самом начале и потом растаяла. Теперь в его взгляде была только обида.

— Да, — кивнул Ирвин. — Я обратился в волка, чтобы из меня не сделали марионетку, которая изменит истинной паре. И теперь это обращение выводит меня из списка возможных претендентов на трон Хармирана. Кто его займет, брат, если второе покушение будет удачным?

— Ты бредишь, — произнес Киган, и все, что сказал до этого ваэрин, в самом деле было похоже на бред. Стройный, очень логичный, но все же бред. Во время учебы Арьяне приходилось бывать в лечебницах для умалишенных — они рассказывали о своих видениях настолько уверенно и подводили под них такую солидную основательную базу, что в какой-то момент Арьяна даже поймала себя на мысли о том, что начинает верить в рассказ о том, что в другом полушарии люди ходят на головах.

— Вы переволновались, ваше высочество, — подал голос Лотар, и не сразу было можно понять, о ком именно он говорит. Оба высочества обернулись в его сторону, и канцлер продолжал: — У вас обоих был тяжелый день. Лучше нам отложить выяснение правды до того, как государь окончательно поправится.

Киган со вздохом опустился на подушки. Дотронулся до груди, с презрительной гримасой посмотрел на пальцы. Ирвин не сводил с брата глаз — сейчас, в темном плаще до пят, он был похож на смертный призрак: бытовала легенда, что такие появляются перед постелями умирающих грешников, чтобы терзать их напоминаниями о совершенных грехах.

Вряд ли князь Киган нагрешил так много, чтобы рядом с ним возникло привидение. Но младший брат мучил его, в этом не было сомнений.

— Если вас в самом деле чем-то отравили, чтобы вы пошли с Мейв, — продолжал канцлер, — то анализ крови сможет это показать. Пройдем сейчас к лейб-медику, думаю, он нам не откажет.

— А я верю своему мужу, — Арьяна впервые заговорила с того момента, как Ирвин ворвался в спальню брата. У нее до сих пор стояло перед глазами жутковатое видение: вот волк делает последние шаги по парковой дорожке, и его лапы дрожат и подкашиваются — и вот проступает человек, сбрасывая призрачную звериную шкуру.

Ирвин посмотрел на нее так, словно Арьяна при всем честном народе призналась в чем-то невероятном. В темных глазах проплыли огни — золотые, волчьи.

— Мы ведь истинная пара, — напомнила она. — Все это время у меня болела голова. И слегка тошнило, как после отравления. Так и должно быть, если я правильно понимаю феномен истинных.

Ирвин взял ее за руку. Сжал так крепко, словно собирался никогда больше не разжимать пальцы. Ему поверили — и это было бесконечно важно.

Лотар улыбнулся — так добрый дедушка мог бы улыбаться при появлении внуков.

— Так, может быть, вас пора поздравить, ваши высочества? — предположил он. Арьяна отрицательно мотнула головой.

— Еще очень рано. Ирвин говорит правду, его в самом деле отравили, когда забирали от генерального госпиталя.

Арьяна говорила так не для того, чтобы как-то подбодрить Ирвина. Она действительно не сомневалась в том, о чем он рассказал. Киган тяжело вздохнул и устало приказал:

— Ладно, идите, а то мне сейчас самому понадобится лейб-медик.

Слуг, офицеров охраны и вездесущих журналистов в коридоре не стало меньше, несмотря на поздний час. Когда канцлер, Ирвин и Арьяна вышли, то гул голосов оборвался, как обрезанная нить. Не говоря ни слова, Лотар быстрым шагом двинулся по коридору, нырнул в неприметную приоткрытую дверь и, проследовав за ним, Арьяна увидела, что это был ход для слуг, тускло озаренный маленькими лампами. Когда Ирвин вошел, Лотар резко захлопнул за ним дверь, и негромко, но отчетливо произнес:

— Там была Мейв?

— Была, — кивнул Ирвин. Посмотрел на Арьяну так, словно до сих пор не мог поверить в то, что она поддержала его.

— Зачем ей тебя похищать? Она тебя боится до икоты.

— Я знаю. И сам удивлен.

— Ты понимаешь, что если все это твой бред, то тебя снова запрут? Будешь сидеть дома под оцеплением.

Ирвин вздохнул. Провел ладонями по лицу, и Арьяна подумала, что ему, должно быть, холодно босиком и в этом тонком плаще.

— Понимаю. Давайте пойдем к лейб-медику, — глухо ответил он. — Я понимаю, что все это звучит, как бред. Я не знаю, кто стоит за покушением на брата и всей этой авантюрой Мейв. Но сами подумайте: вот Киган убит. Вот я снова безумный зверь, а не нормальный человек, претендент на престол. Кто возьмет корону Хармирана?

Лотар угрюмо посмотрел на полукнязя. Арьяну стало знобить — от канцлера сейчас шла тяжелая, подавляющая волна той силы, которой невозможно сопротивляться.

— Может случиться то, что мы подозревали с самого начала. Король Якоб введет войска для поддержки прав млашей хармиранской принцессы. Завершит то, что начал на полуострове. Конечно, если мы успеем короновать Томаса как признанного сына князя, и Арьяна присягнет мальчику на верность, то…

— Есть кто-то еще, — оборвал его Ирвин. — И я его найду. А пока к лейб-медику, незачем тратить время на разговоры.

Рука неприятно ныла под нашлепкой, наложенной после забора крови из вены. Вернувшись вместе с Арьяной в свои прежние покои, Ирвин первым делом переоделся и, защелкивая застежки серебряных цепочек, подумал, что должен удержать зверя в себе. Не дать ему вырваться.

— Ты и правда мне поверила? — спросил он. Конечно, о таком нельзя спрашивать, но и удержаться было невозможно.

Арьяна кивнула. Устало прошла к кровати, села, расстегнула туфли. Наверно, она встревожилась, когда Ирвин пропал у госпиталя — он представил, как она выходит, понимает, что его нет, что он не ждет, и в душу вползает тревога.

— Да. Поверила. Тебя это удивляет?

— Честно говоря, да. Мой брат прав, все это похоже на бред. Вдруг я просто придумал, что ты моя истинная пара? Долго сдерживался, боролся с собой, но потом не вытерпел и все-таки обратился.

Арьяна усмехнулась. Ее взгляд был тихим и мягким, и Ирвин неожиданно понял, что на него очень давно не смотрели с таким ласковым теплом.

Все это время он был зверем. Для всех, даже для брата и родителей. Все они видели в нем монстра и были правы. А вот Арьяна сейчас смотрела на него как на человека, и ей было безразлично, что он снова обратился. Это ничего не меняло.

— Те сушки с перцем, — напомнила она. — Ты едва не умер, когда я умирала. Тогда я убедилась в том, что мы с тобой истинная пара, и сегодня ничего не изменилось.

Арьяна избавилась от обуви, с усталым вздохом опустилась поверх покрывала. Ирвин вытянулся рядом, снова взял ее за руку — это был бесконечный день, и он все продолжался и продолжался. Но песня Волчьей луны больше не звенела в ушах, и Ирвин хотел надеяться, что она ушла навсегда.

— Мой брат мне не верит, — сказал он. Пальцы Арьяны были сухими и теплыми, были якорем, который не позволял ему рухнуть в бездонный мрак. — Канцлер Лотар не верит.

— Я верю, — вздохнула Арьяна. — Хотя бы потому, что никто не появляется из прошлого просто так, без интереса. Обычно меня настораживают такие вещи.

От цепочек веяло прохладой. Серебро пыталось лечь оковами, не позволить зверю поднять голову. Арьяна вдруг негромко усмехнулась — в сумраке спальни Ирвин видел ее мягкую, едва заметную улыбку.

— Что? — спросил он.

— Ничего. Я тебе верю, Ирвин, — повторила она и добавила с нескрываемым удивлением: — Ты предпочел стать волком, чтобы не…

— Да, — ответил он. — И поступил бы так снова. Ты не боишься меня… теперь? После того, как я обратился?

— Нет, — сказала Арьяна без паузы и размышлений. — И давай лучше подумаем о том, кому все это нужно. Эта Мейв девушка из обеспеченной семьи, верно?

— Сарбаранны одна из богатейших семей княжества.

Арьяна вздохнула. Ирвин чувствовал ее усталость — она лежала на девичьих плечах ледяной шалью, пригибала к земле.

— Значит, ее нельзя подкупить. Значит, либо ее чем-то шантажировали, либо она работала по каким-то личным соображениям. Не за страх, а за совесть.

Ирвин усмехнулся.

— Так обычно работают на канцлера Лотара. Но подозревать измену настолько высоко…

Он не договорил. Дверь открылась без стука, и Лотар вошел так быстро и решительно, словно подслушивал снаружи. В руках он держал какие-то бумаги и желтый бланк с печатью — Ирвин узнал эту печать и сел на кровати.

— Лейб-медик сделал анализ крови, ты чист, — произнес канцлер. — Никаких ядов, никаких посторонних примесей, ничего особенного.

Бланк с печатью лейб-медика лег на прикроватный столик — Лотар опустился в кресло и с силой сжал переносицу, словно этот жест как-то мог помочь ему взбодриться и опомниться. Ирвину казалось, что он внезапно очутился на болоте — мох пружинил под ногами, и каждый шаг грозил смертью в ледяной бездне.

— Если это, например, был аваливин, то он уже вышел через потовые железы, — сухо ответила Арьяна, и Ирвин мысленно поблагодарил ее за эту стойкую поддержку. Она села, взяла бланк и некоторое время изучала цифры, написанные быстрым ломким почерком. — Или гарлианская пудра, она полностью растворяется через час. Никакой анализ ее не обнаружит. Думаю, те, кто все устроил, рассчитывали именно на это.

Лотар устало покачал головой.

— Вот тут у меня показания Мейв Сарбаранн. Сегодня она спокойно сидела в своем саду после возвращения из генерального госпиталя. Потом появился ты, Ирвин, — сперва она подумала, что ты был пьян, но потом ты обратился и напал на нее. Домашний врач, который зашивал ее раны, подтверждает, что они нанесены крупным волком.

Ирвин не выдержал и рассмеялся. Липкое ощущение безумия снова подкатило к голове холодной волной. Арьяна дотронулась до его плеча — неужели она ему все еще верит?

— Кто еще подтверждает показания? — спросил он. — Слуги?

Лотар пошелестел своими бумагами.

— Слуги, охранники, домашний врач.

— Логично, — Ирвин никак не мог перестать улыбаться — ему было смешно и жутко. Он никогда еще не чувствовал себя настолько волком, настолько в капкане. — А следователи уже сравнили разрывы на платье и расположение ран? Просто когда я ударил ее, то платья на ней не было. Значит, разрывы, пятна крови… и свежую уже не нанесешь, анализ точно покажет, когда именно она попала на платье.

Он вздохнул и уткнулся лицом в ладони. Ничего не доказать. Ничего. Он всегда был чудовищем, и все поверят несчастной Мейв, которую оборотень однажды покалечил, и теперь вернулся, чтобы завершить начатое.

Рука Арьяны лежала на его плече.

Якорь. Символ веры.

— Сейчас вы оба поедете домой, — твердым безжалостным тоном распорядился канцлер. — Офицеры охраны будут нести постоянное дежурство, за ворота ты не выйдешь. Если пойдешь на прорыв, будут стрелять на поражение.

Арьяна негромко ахнула, словно ожидала всего, чего угодно, только не этого.

Ирвин даже не удивился. Он слишком устал, чтобы удивляться — и слишком привык к тому, что его всегда сажали на цепь.

— Мне очень жаль, но это личный приказ князя, — добавил Лотар. — Идемте.

— Эта песня все еще звучит?

Арьяна спросила об этом сразу же, как только они остались одни. В дом их привезли под вооруженной охраной — Арьяне ни разу не приходилось ездить вот так, как арестованной преступнице. Ирвин держался спокойно: за свою несчастную жизнь он успел привыкнуть к тому, что над ним стоят караульные с ружьями, но по его серому осунувшемуся лицу было видно, насколько глубоко он потрясен всем, что случилось сегодня.

— Нет, — ответил он. — Ты рядом. Песня иссякла, когда я тебя увидел.

Их спальня сейчас напоминала тюремную камеру; впрочем, Арьяна решила отогнать от себя такие мысли. Пусть это не камера, а палата, а она врач рядом с пациентом. Арьяна подошла к Ирвину, обняла его — он вдруг содрогнулся всем телом, и она еще успела испугаться, что сейчас он обернется снова.

Не обернулся. Арьяна осторожно гладила его по темным спутанным волосам и говорила о чем-то тихом и неразборчивом, таком, что говорят детям, которые с криком проснулись ночью, испугавшись буки под кроватью. Ее сейчас наполняло сочувствием и нежностью — и было в них что-то глубокое, тайное, отдаленно похожее на гордость.

— Как думаешь, ты можешь обратиться снова? — спросила Арьяна. Ирвин прижал ее к себе — крепко, с силой, словно боялся, что ее вырвут из рук, как вырвали его свободу и рассудок. При мысли о том, какую бурю ему пришлось пережить, чтобы обращение снова состоялось, Арьяне становилось не по себе.

“Вас обманули, принцесса, — произнес внутренний голос с интонациями Аделарда Пиннета. — Нет никаких истинных пар, вас просто выдали замуж за чудовище”.

Она с негодованием отогнала эти мысли. Ирвин был кем угодно, но не чудовищем.

— Не знаю, — выдохнул он куда-то в ее волосы. — Я надеялся, что волк ушел навсегда. И вот сам вытащил его на свободу.

Вернуть свой самый большой страх и отвращение, чтобы не изменить истинной — при мысли о том, что Ирвин отказался от своей человеческой сути, такой дорогой, такой для него нужной, Арьяне становилось не по себе.

— Ты боишься? — спросил Ирвин и признался: — Раньше я оборачивался непредсказуемо. Независимо от фаз луны. Днем, ночью…

— Не боюсь, — ответила Арьяна и призналась себе: да, ей страшно, но она не боится. Парадоксально, наверно: страх в ней был, он никуда не делся, но она как-то смогла отодвинуть его в сторону, чтобы идти вперед. — Ты не причинишь мне вреда, я знаю.

Ирвин устало рассмеялся. За окнами их особняка давно была ночь — и в самой глубине этой ночи был тот, кто организовал покушение на князя Кигана и авантюру Мейв. Арьяна чувствовала его взгляд: пристальный, оценивающий.

Никто не верил ее мужу.

А она верила.

— Мы сегодня будем спать отдельно, — твердо произнес Ирвин. Видно было, что слова дались ему с трудом; Арьяна осторожно повела плечами, устраиваясь удобнее в его объятиях, и подумала, что могла бы вот так стоять вечно. — Я хочу верить, что больше не обернусь. Но не могу тебя подвергать такой опасности. Мало ли, как оно все будет теперь…

— Я не боюсь, — откликнулась Арьяна. За дверью их спальни в коридоре кто-то вздохнул — должно быть, тот караульный с ружьем, который сопровождал их от мобиля в дом. А если посмотреть в окно, то можно увидеть цепь вооруженных солдат личной княжеской охраны — они окружили дом, теперь тут и муха не пролетит без спросу.

Отправляясь в Хармиран, Арьяна и представить не могла, что будет жить под охраной.

Впрочем, это не имеет значения.

— Зато я боюсь, — ответил Ирвин тем тоном, после которого не хочется спорить. — Не хочу, чтобы ты испугалась. Не хочу причинить тебе вред. Ты очень дорога мне, Арьяна.

Она улыбнулась.

— Да, сегодня я в этом убедилась. Словами не передать, что для меня значит твой поступок. Ты ведь так хотел избавиться от волка…

— Надеюсь, что у меня это все-таки получилось, — Ирвин вздохнул и опустил руки. Шагнул в сторону — Арьяне казалось, что она видит тонкую алую нить, которая натянулась между ними. Когда-то сестра рассказывала, что есть легенда, будто бы такая нитка навсегда соединяет любящие сердца.

Арьяна не знала, была ли это любовь. Но ей казалось, что все, что случилось с ней за это время, было больше и сильнее любой любви.

— Как думаешь, есть ли все-таки способ окончательно убрать твоего волка? — спросила Арьяна. Ирвин улыбнулся — улыбка вышла мягкой и печальной. Арьяне не хотелось думать о том, что станет с ее мужем, когда он останется один.

— Когда-то я перечитал все легенды об истинных парах, — ответил он. — Не знаю в точности, как работает механизм, но я должен стать истинным для тебя. Так, как ты для меня. Тогда любая тьма исчезает и больше не возвращается.

По спине прошелся холодок. Невидимые пальцы легли на шею, скользнули по позвоночнику, выстужая все тело.

— Интересная задача, — призналась Арьяна. Все это и правда выглядело, как вызов. Вот болезнь — стоит, смотрит на тебя, скалит кривые зубы. Не сомневается: у тебя нет ничего, что могло бы ее сокрушить. А ты берешь и находишь отгадку, и смерть отступает и бежит без оглядки.

Иногда Арьяне казалось, что она живет ради этого момента торжества. Ради того, чтобы посрамить тьму.

— Тебе противен любой недуг, — Ирвин улыбнулся краем рта. — Я помню.

— Значит, мы справимся, — сейчас Арьяна не сомневалась в этом. — А сейчас давай отдыхать. У нас был очень трудный день.

В одну из гостевых спален Ирвина проводили двое офицеров охраны — по тому, как они сжимали ружья, было понятно, что господа военные, мягко говоря, встревожены. Бейлин, которая сегодня ночевала по соседству с Арьяной, выглянула из дверей комнаты, кутаясь в шаль — высокая, костистая, какая-то нескладная. Ирвин вдруг ощутил в ней скрытую силу и мощь: фрейлина его жены сейчас была как туго сжатая пружина.

— Все будет хорошо, ваэрин, — пообещала она, глядя на Ирвина с нескрываемым сочувствием и теплом.

Ирвин вздохнул. Сейчас он в этом сомневался.

Все, что запланировал невидимый кукловод, исполнилось. Киган ранен, Ирвин обратился и теперь выведен из числа претендентов на престол. Ему осталось завершить начатое — убрать князя и посадить на трон свою марионетку.

— Хорошо, что ты здесь. Арьяне сейчас нужна поддержка, — сказал он и ощутил, как напряглись офицеры охраны. Им надо было довести опасного безумца до клетки и то, что он остановился поболтать с бывшей телохранительницей своей жены, усилило их страх.

Его боялись. Все было, как всегда, до того, как в Хармиран приехала варанданская принцесса.

В глубине души шевельнулось отчаяние. Песня Волчьей луны пока не звучала, и на том спасибо, но Ирвин чувствовал, что где-то уже рассаживается оркестр, который готов ее исполнить.

Ему сделалось жутко. Он вдруг представил коридоры дома, растерзанные тела, лежащие на полу, бедную глупую Бейлин, которая так и не успела достать оружие. Вот где сейчас она его прячет? Под ночной рубашкой, в том месте, в которое не заглядывает солнце?

Должно быть, его взгляд изменился — из глаз Бейлин ушло сочувствие, она вдруг напряглась всем телом, и Ирвин подумал: если понадобится, она сможет ушатать его и без оружия.

— Спасибо тебе, — произнес Ирвин. — Поживешь с нами?

Бейлин кивнула и ответила с серьезностью рыцаря, который получил приказ от своего владыки:

— Конечно. Если что-то понадобится, можете на меня рассчитывать, ваэрин.

Ирвин улыбнулся и пошел по коридору. Офицеры за его спиной вздохнули с облегчением.

Когда в замке повернулся ключ, Ирвину стало спокойнее. Он заперт в комнате, снаружи охрана — даже если он обратится, то все равно не причинит вреда никому из тех, кто в доме. Он вообще отсюда не выйдет — раньше все строили на совесть, у него не выйдет взять и выворотить дверь.

Ирвину хотелось надеяться, что сегодня он не обратится.

Невидимый оркестр ждал. Песня Волчьей луны готовилась зазвучать.

Ирвин прошел в уборную — повернул кран, плеснул ледяной водой в лицо. Это помогло взбодриться; он потряс головой и в очередной раз сказал себе, что все сделал правильно.

Да, кукловод, который направлял Мейв, сегодня победил. Ирвин показал всем, что волк никуда не делся, и полукнязь не может претендовать на место в очереди к короне.

Но он не предал свою истинную. Он не стал марионеткой в чужих руках — и не станет. И никакой кукловод его не заставит.

Песня зазвучала в ушах — далекая, едва различимая. Можно было притвориться, что это просто музыка доносится откуда-то с улицы. В большом городе ведь может звучать музыка, правда? Даже такая, от которой все тело покрывается мурашками, а перед глазами сама собой встает степь под черным бархатом ночного неба, ноздри заполняются запахами земли, добычи и свободы, а мир становится огромным и принадлежащим только волку.

Ирвин прошел к кровати и принялся раздеваться. Потом он нырнул под одеяло и сказал себе: никакая Песня не имеет значения. Важно лишь то, что он собирается сохранить свой разум и больше не выпустить волчью суть.

Он стал человеком. Он человек. Лишь это важно.

И Арьяна хотела найти способ обретения истинности — а Ирвин не сомневался: если она решила что-то делать, то доведет дело до конца. И тогда никакая Песня, никакая волчья тьма больше не будут над ним властны.

В суставах поселилась боль. Когда-то Ирвин пробовал сопротивляться обращению и усилием воли загонял своего волка в глубину души — тогда приходила боль, выкручивала его, словно прачка выстиранные простыни, швыряла в серый сумрак обморока. Вот и снова она.

“Держись”, — приказал себе Ирвин. Впился в простыни, услышал треск и не понял, что именно трещит — шелк или его собственные кости.

Песня накатывала на него, словно морские волны, снова и снова, с каждым разом все сильнее и ярче. От нее не было ни спасения, ни укрытия. В какой-то миг в мире не стало ничего, кроме нее.

Боль нарастала. Ирвин закрыл глаза — вспомнил поезд среди высоких трав, девушку, которая смотрела на него, страх, который постепенно уходил из ее взгляда. Вспомнил свое тогдашнее облегчение — раз оно пришло однажды, то должно вернуться.

Он не был монстром. Он не собирался снова становиться чудовищем.

В какой-то миг боль сделалась такой, что Ирвин не сдержался — рык, который вырвался из его горла, был наполовину человеческим, наполовину звериным. Луна качалась над ним разломанной золотой монетой, волчья суть рвалась к свободе. Ирвин кричал в небо, пытаясь выплеснуть боль в крике, цепляясь скрюченными пальцами за возможность остаться человеком — и серебряный волк поднимался в душе, повторяя негромко и властно: выпусти меня, выпусти, и эта боль уйдет навсегда. Ты зверь, ты всегда им был.

Нет. Никогда больше.

Ему просто нужно пережить эту ночь — а дальше станет легче.

Просто переплыть через тьму и увидеть рассвет.

— Заперто изнутри, ваше высочество!

Бейлин сокрушенно покачала головой, глядя на охранников полукнязя — те в свою очередь таращились на дверь так, словно впервые ее увидели. Арьяна выразительно завела глаза к потолку.

— Ну выбейте ее, что вы в самом деле… — вздохнула она. Мало того, что Ирвина заперли в спальне снаружи — он еще и изнутри закрылся, наверно, для того, чтобы волчьи лапы не смогли справиться с задвижкой.

Этой ночью она не смогла уснуть. Все вслушивалась во тьму и звуки в доме — где-то далеко кто-то стонал сквозь зубы, пытаясь удержать крик. Потом раздался такой рык, словно в доме появилось громадное животное — в рычании были скорбные человеческие нотки.

Ему было больно. Безумно, бесконечно больно.

Охранник примерился было плечом — вряд ли ему приходилось выбивать двери в княжеских домах. В комнате послышались шаркающие шаги и сиплый недовольный голос произнес:

— Не надо ничего выбивать. Сейчас открою.

Дважды щелкнул замок, дверь приоткрылась. Отстранив охранника, Арьяна вошла в спальню, Бейлин потянулась за ней — Ирвин сидел на краю кровати. Растрепанный, с посеревшим лицом, он выглядел тяжело больным — но все же человеком. Пока человеком.

В каком-то смысле Арьяна вздохнула с облегчением.

— Как ты? — спросила она, опустившись на кровать рядом с мужем. Взяла Ирвина за руку — та была тяжелой, словно вырезанной из мрамора. Тяжелой и горячей; Арьяна чувствовала тонкие ручейки пламени, которые плыли под кожей.

От Ирвина веяло тьмой и безумием — как тогда, в поезде. В глазах плыло расплавленное золото. Но он все еще был человеком, он держался и боролся со зверем внутри, и вся суть Арьяны двинулась к нему навстречу, чтобы поддержать и помочь.

Она не знала, было ли это частью той магии, которая соединяет истинную пару. Она просто хотела сделать так, чтобы зверя больше не было.

— Это было неприятно, — Ирвин попробовал было улыбнуться, но улыбка вышла похожей на гримасу. — Честно говоря, не знаю, сколько смогу еще продержаться. Но ты рядом, и мне легче.

Арьяна погладила его по голове. Прижалась к плечу.

— Я останусь с тобой, — тоном, не терпящим пререканий, заявила она. — Все будет хорошо.

Ирвин обнял ее — так, словно хотел никогда не размыкать рук. Бейлин и охранники бесшумно вышли в коридор, прикрыли за собой дверь.

— Я не хочу тебя подвергать даже малейшей опасности, — прошелестел голос, и Арьяна не сразу поняла, что это говорит Ирвин. Так все в нем звенело от боли, так она его истерзала за ночь. — Даже намеку на опасность.

— Я же твоя истинная, — напомнила ему Арьяна. — При мне ты не обратишься.

Ирвин усмехнулся.

— Не хочу это проверять. Я ни за кого так не боялся, как за тебя.

Еще несколько мгновений они молча сидели в обнимку — потом Ирвин отстранился, поднялся с кровати и, проковыляв к окну и глядя в сад, произнес:

— Нам нужно остановить нашего кукловода как можно быстрее. Пока он снова не ударил по моему брату.

Арьяна невольно обрадовалась — раз Ирвин мог думать о чем-то, кроме своего недуга, значит, дело не так плохо, как кажется. Значит, он держится и будет бороться и дальше.

И они победят.

— Как мы вообще узнаем, кто это? — спросила она. — Ваньяцци может назвать имя заказчика… но вряд ли заказчик такой дурак, что представился.

Ирвин согласно кивнул. Обернулся — черты его осунувшегося лица окаменели и заострились, он сейчас не был волком, но все равно выглядел хищником, жестоким и очень опасным.

— Конечно. Наверняка там была просто переписка и деньги с оружием в каком-нибудь потайном месте. Надо трясти Мейв. И Аделарда. Но кто нас с тобой к ним подпустит…

Арьяна устало подумала, что от всего этого и правда можно опустить руки.

— Меня-то к Аделарду точно подпустят, — сказала она. — Я могу, например, притвориться, что ты меня очень сильно испугал — да ты и правда испугал, что тут скажешь. Что я не ожидала того, что ты настолько зверь. Что мне очень страшно, и я нуждаюсь в защите…

— Нет, — отрезал Ирвин. — Нет, ты к нему не пойдешь.

Арьяна понимающе кивнула — нет так нет. Меньше всего ей сейчас хотелось встречаться с Адедардом, его дубинообразной настойчивостью и раздевающим взглядом. Ирвин вопросительно поднял бровь.

— Надо же, ты со мной даже не споришь.

Арьяна только руками развела.

— Не спорю. Незачем. К тому же, он сначала потребует доказательств моей благосклонности… а я не намерена их давать.

Ирвин улыбнулся — пусть улыбка была слабой, но она все равно смогла согреть.

— Но поговорить с Мейв я могу, — продолжала Арьяна, не сводя глаз с мужа. — На правах младшей хармиранской княгини. Потребую ее якобы разорванное платье, прикажу рассказать обо всем, что случилось. И этого мне точно никто не запретит.

Ирвин кивнул. Глядя на него, Арьяна думала о том, что наконец-то он не одинок по-настоящему. Раньше у него были родители и брат, но их нынешняя связь оказалась намного крепче и сильнее тех уз, которые были до этого.

Она хотела, чтобы так было и дальше.

— Хорошо, — кивнул Ирвин. — Только пусть Бейлин поедет с тобой, не хочу, чтобы ты была там одна. А я тогда попрошу привезти мне книги из отцовской библиотеки. Все, в которых что-то есть об истинных парах.

— Ты должен стать истинным для меня, — откликнулась Арьяна. — Во мне нет хармиранской крови… ну и пусть. Мы найдем способ.

— Вообще Мейв Сарбаранн та еще щучка, — призналась Бейлин, когда они с Арьяной выехали из ворот особняка, и мобиль плавно двинулся по улице. — Старательно притворяется благородной барышней, всегда вся такая возвышенная, достойная, занимается благотворительностью. Все-то у нее лучше, чем у всех.

— Вижу, она тебе не нравится, — сказала Арьяна. Бейлин кивнула.

— Никогда не любила святош. У них обычно с такими рогами бесы, что страшно смотреть, — она плавно повернула руль, выводя мобиль на другую дорогу, и Арьяна невольно залюбовалась ей. Бывшая телохранительница была грубоватой и немного нескладной, но иногда она словно снимала маскирующий плащ, и тогда была видна вся сила и мягкая мощь, что ее наполняли.

— Какие же у нее бесы?

— Говорят, что однажды ее видели в Зеленой слободе. Якобы она принимала клиентов. Была в маске на все лицо, так что ничего, конечно, не доказать, но слух такой ходил.

— Зеленая слобода это что и где?

Ноздри Бейлин дрогнули, словно ей пришлось говорить о чем-то крайне неприятном.

— Это столичный бордельный квартал. Ваэрин туда ездил несколько лет назад. Просто пил чай или вино с девушками и разговаривал с ними, ничего больше. Они его обожали и очень жалели.

Арьяна подумала, что это вполне в духе Ирвина. Он никого ни к чему не принуждал.

— Но если Мейв Сарбаранн там была, то это же скандал на все княжество, — предположила она. Бейлин кивнула.

— Знаете, я еще тогда отметила, что разговоры очень быстро прекратились. Вот прямо резко. Словно всем разговорчивым отрезали языки. Никуда это особо не расползлось, Мейв там потом что-то жертвовала для столичной бедноты, ну и дело замялось. Но вчера, когда все это случилось с ваэрином, я как раз подумала: если делать какую-то дрянь, то без Мейв Сарбаранн не обойдешься.

— Они были помолвлены? — спросила Арьяна. Вопрос вызвал некоторое внутреннее неудобство.

— Никогда. Их матушки дружили. Но дальше разговоров о том, как было бы хорошо поженить детей, дело не заходило.

Мобиль остановился возле белостенного дворца, утопавшего в зелени пышного парка. Арьяна увидела вооруженных охранников у ворот — при появлении младшей княгини они вытянулись и застыли с каменными выражениями лиц. Должно быть, здесь ждали волка и готовились его встретить.

“Пришла его волчица”, — подумала Арьяна.

— Ее высочество Арьяна ваэн Гаверел желает увидеть госпожу Сарбаранн, — небрежно бросила Бейлин охраннику, который подошел к мобилю со стороны водителя. Тот приложил палец к фуражке, кивнул, и створки ворот поползли в разные стороны.

Почему-то в груди шевельнулся холод. Они словно въезжали в какое-то очень опасное, неизведанное место. Арьяна невольно обрадовалась тому, что не одна. Рядом с Бейлин и ее непрошибаемым спокойствием и готовностью сражаться с любым противником становилось легче.

Мейв Сарбаранн была из того типа женщин, который напоминал Арьяне старшую сестру. Воздушная, беспечная, поистине светская барышня, которая стремится быть идеальной во всем — когда она спустилась в гостиную, не заставив незваных гостей ждать ее, Арьяна внезапно ощутила ту же неловкость, которую иногда испытывала при появлении Кейди. Мейв сделала реверанс, низко склонила голову и промолвила:

— Счастлива видеть вас, ваше высочество.

Арьяна кивнула. Указала на диванчик, обитый шелком с пионовой росписью — Мейв была хозяйкой в доме, но Арьяна была младшей хармиранской княгиней, и этого никому не следовало забывать.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она, без приглашения усаживаясь в кресло. Бейлин встала рядом — она не была телохранительницей, но все равно вела себя так, как положено охраннице. Мейв едва уловимо прищурилась.

— Благодарю вас за вашу заботу и доброту, ваше высочество. У меня очень хороший врач. Мне уже намного легче.

Мейв была одета в широкое домашнее платье, которое скрывало повязки. Против воли Арьяна представила, как эта девушка поднимается на ложе, к которому привязан Ирвин, и под кожей ожил огонь — поплыл, словно готовился выплеснуться.

— Как все произошло? — отрывисто спросила Арьяна. В широко распахнутых глазах Мейв сверкнули слезы.

— Я была в саду, читала книгу на скамейке. А потом увидела Ирвина, — она вздохнула, несколько раз открыла и закрыла рот, словно рыбка, выброшенная на берег. — Он вышел из-за деревьев, и я сперва подумала, что он пьян. А потом… — Мейв вынула носовой платок, дотронулась до края глаза, и ее плечи вздрогнули, словно она не в силах была справиться с нахлынувшим ужасом. — Потом он обратился и… и бросился на меня. Сбил с ног, несколько раз ударил лапами. Я испугалась, что он сейчас…

Она плакала без всхлипов и стонов — просто слезы струились по щекам. Должно быть, когда мужчины их видели, то готовы были на все, чтобы эта прекраснейшая из дев перестала плакать.

— Есть мнение, что хармиранские горные волки сходны в поведении с оборотнями, — сухо сказала Арьяна. — Я кое-что прочитала о них с тех пор, как приехала в княжество. Так вот, если волк нападает, то вцепляется в горло. А если спасается, то ударяет лапами. Отбивается. Почему Ирвин спасался от вас, не подскажете?

Влажные глаза Мейв сверкнули яростью и гневом. Будто маска приподнялась, на мгновение открыв настоящую Мейв — фурию, которая пришла в бешенство от того, что ей не поверили.

— Вы в чем-то меня обвиняете, ваше высочество? — ледяным тоном осведомилась Мейв. Бейлин шевельнулась у Арьяны за спиной, словно готовилась отразить удар.

— Пока еще нет, — ответила Арьяна. — Немедленно принесите мне ваше разорванное платье и нижнее белье. И я вызываю сюда следователей для сравнения ран на вашем теле и разрывов на нем.

После прихода истинной Ирвину стало легче.

Песня Волчьей луны иссякла в ушах — уплыла за край мира. Музыканты опустили смычки, дирижер замер. Сидя на краю кровати, Ирвин рассматривал собственные руки и представлял, как ликует невидимый кукловод.

Князь Киган ранен. Ему, в общем-то, очень повезло: у студента не было опыта стрельбы. Будь на его месте какой-нибудь Аделард Пиннет, Кигана уже хоронили бы.

Ирвин выведен из игры за корону — оборотень никогда не сядет на трон, а разговоры о том, что полукнязь снова принял облик зверя, наверняка уже поползли по всей столице. Мейв рассказывает об этом всем, у кого есть уши.

Возможно, в дело вступит Арьяна — спасительница княжества от сонной чумы. Ее поддержит король Якоб, который ввел войска на аннексированный полуостров, да и эскадра гранд-адмирала Рабана Оллера не будет терять времени даром. Но вряд ли народ Харварана на это согласится. Арьяну снесут с трона сразу же.

Дети Кигана? Да, такое бывало в истории. Мальчиком, посаженным на трон, очень легко манипулировать.

Генерал Гаверн — вряд ли. Корона ему не нужна — и при своей душевной доброте и простоте он обязательно рассказал бы племянникам, если бы вокруг него поднялась какая-то возня за престол.

Но у кукловода был кто-то еще. Кто-то очень важный — такой, кого поддержат и народ, и знать. Такой, который имеет права на престол — основательные такие права, неоспоримые. Это не безумный оборотень, не иноземная принцесса, не дитя.

Ирвин поднялся с кровати и, открыв дверь, наткнулся на вооруженный охранный отряд. Офицеры посмотрели на него так, словно готовы были пустить ружья в ход. Ирвин мысленно усмехнулся: он слишком хорошо знал этот взгляд. Успел насмотреться.

— Ваэрин, вам лучше остаться в спальне, — негромко, но очень твердо произнес один из офицеров. Ирвин всмотрелся в него: нет, прежде не видел. Этот долговязый черноволосый мужчина был кем-то новым.

— Я иду на кухню выпить чаю и позавтракать, — ответил Ирвин. — Составите мне компанию?

Офицер замялся.

— У нас приказ, — сообщил он. Ирвин понимающе кивнул.

— Кто его отдал?

— Канцлер Лотар.

— Я князь и по праву рождения выше канцлера, — сухо отчеканил Ирвин и вдруг зацепился за эти слова: “Право рождения”.

Да. Все верно. На престол должен сесть законный наследник покойного государя. Ирвину было страшно думать об этом, он сразу же отогнал от себя такие мысли, но они вернулись.

Возможно, у его отца был еще один ребенок. Он родился не в законном браке, но старый князь Горан его признал. Конечно, это была тайна из тайн, и человек, который стоял в тени, хранил ее все эти годы, и взял в руки теперь.

— Отойдите, — распорядился Ирвин. Хотел было добавить, что он в своем доме и в своем праве идти, куда захочется, но не стал. Видно, в нем было что-то такое, отчего долговязый офицер отступил, открывая дорогу.

День выдался солнечный и ясный; придя на кухню, Ирвин попросил чаю и, сев за стол, уставился в окно, на сад. Надо было ехать во дворец: идти в отцовский кабинет и перерывать его архив в надежде на то, что он успеет найти зацепку, пока его брату не нанесли еще один удар. Совать руки в прошлое собственного отца и надеяться, что эти руки не оторвет.

Должно быть, кукловод все это время готовил главную куклу к новой роли. Учил ее, как правильно себя вести, давал нужные советы, постепенно вводил в свет, чтобы окутать связями и знакомствами. Кто это, сто бесов его возьми, может быть?

— Чай, ваше высочество, — Лейни поставила перед ним чашку, налила свежезаваренного крепкого чаю. — Будете завтракать? Хотите яичницу с овощами?

Ирвин задумчиво посмотрел на девушку. Главная кукла была вот такой: всегда рядом. Она всегда смотрела на своих братьев — со злобой ли, с сочувствием?

— У тебя есть братья? — спросил Ирвин. Лейни улыбнулась.

— Кирк и Хейреми. Они близнецы. Я у них всегда чем-то вроде куклешки была. Платья мне покупали, игрушки, сласти. Отец так и говорил: девчонка смысла не имеет, ее просто баловать надо.

Девчонка! Ирвин даже хлопнул ладонью по столу.

Вот теперь все сложилось. У них с Киганом был не брат, а сестра. И отец признал ее потому, что никакая женщина не сядет на трон, пока перед ней есть мужчины. У него было двое сыновей, так что за хармиранскую корону можно было не волноваться. Можно было и признать новорожденную девочку своей дочерью, это были лишь слова на бумаге, которые ничего не значили.

Но тот, кто превратил эту девочку в свою куклу, считал иначе.

И действовал.

— Все в порядке? — Бейлин вошла в кухню: высокая, какая-то нескладная, но как всегда спокойная и сдержанная, готовая к работе. Утром она уехала с Арьяной и вот вернулась. Ирвин снова вспомнил о том, как прокусил ей руку — вон до сих пор видны тонкие нитки шрамов.

— У тебя есть братья? — ответил Ирвин вопросом на вопрос. Бейлин отрицательно качнула головой — опустилась на стул, взяла еще одну чашку, налила себе чаю, не дожидаясь служанки.

— Нет. У меня никого нет, ваэрин. Мать умерла при родах, меня воспитывали дед и бабка в Маэранви.

Маэранви был крошечным поселком, одним из бесчисленных людских поселений, которые рассыпались в горах, как шарики с разорванных четок.

“Отличное место, чтобы спрятать кого-то очень важного и нужного, — подумал Ирвин. — А потом извлечь, когда потребуется”.

— Ты же вроде бы какая-то родственница канцлера Лотара? — поинтересовался он. Бейлин кивнула.

— Его троюродная сестра была восприемницей моей матери, — ответила Бейлин. — Не родня, конечно, просто близкие люди. Я всегда буду ему благодарна за то, что он принял такое участие в моей судьбе.

Ирвин запустил руки в волосы и какое-то время сидел неподвижно. Потом он поднялся из-за стола и тоном, не терпящим возражений, произнес:

— Мы с тобой немедленно едем во дворец. Мне нужны камни Ганьярна, и никто не должен узнать об этом.

Камни Ганьярна обладали одним очень интересным свойством: если нанести на них капли крови, они показывали степень родства. Бейлин посмотрела на Ирвина с таким ошарашенным видом, словно он снял перед ней исподнее.

— А зачем это вам? — спросила она.

Это трудно было понять. Ирвин полностью разделял удивление бывшей телохранительницы своей жены.

— Увидишь, — коротко произнес он. — Чем быстрее мы все это сделаем, тем лучше. У меня есть все основания подозревать, что мой брат не доживет до вечера.

Лицо Бейлин дрогнуло — девушка вдруг сделалась совсем юной и хрупкой. Той упрямой девчонкой, которая когда-то пыталась остановить волка. Той, которой Ирвин подарил саблю. Той, к которой всегда мог повернуться спиной.

— Хорошо, ваэрин, — кивнула она, как кивала всегда, получая приказ. — Я попробую договориться.

Ирвин отправился переодеваться — на этот раз никто не пытался его остановить. Спускаясь вниз по лестнице, он увидел Бейлин и офицеров охраны в центре гостиной: она что-то говорила им негромко и твердо, и Ирвин подумал: “Что, если она сейчас прикажет им стрелять на поражение?”

Не прикажет. По крайней мере, он хотел в это верить.

— Часть отряда останется в особняке, часть будет сопровождать мобиль его высочества, — услышал он, выйдя в гостиную. — Я буду за рулем, остальные следуют за нами. Вопросы?

— Вообще-то у нас приказ канцлера Лотара, — хмуро подал голос давешний долговязый офицер. Бейлин посмотрела на него так, что он счел за лучшее замолчать.

— У меня личное распоряжение князя Кигана, — парировала Бейлин: соврала на ходу. — Собираетесь с ним спорить?

Спорить не стали. Все вышли из дома — Бейлин и Ирвин шли впереди, охранный отряд следовал за ними, и Ирвин чувствовал чужие взгляды на спине. Случись что, они прикажут стрелять.

И ведь кто-то из них наверняка уже отправил мгновенник канцлеру. Ирвин не хотел об этом думать, но если человек, которому и он, и Киган так глубоко доверяли все это время, действительно организовал всю эту игру, то он предусмотрел каждую мелочь.

И он, кажется, задействовал Бейлин вслепую. Она не знала ни правды о себе, ни того, что ее использовали.

Они сели в мобиль, Бейлин вывела его на дорогу и только тогда Ирвин вздохнул с определенным облегчением. Бейлин покосилась в его сторону и негромко сказала:

— Я вас слушаю, ваэрин. Расскажите мне все, как есть.

Ирвин пожал плечами. Бросил взгляд в зеркало заднего вида — мобили охраны ехали за ними, как черные жуки. Песня Волчьей луны шевельнулась где-то вдалеке, напомнила о себе.

— Даже не знаю, как об этом говорить, — ответил Ирвин. — Но, возможно, ты моя сестра по отцу.

Он подумал, что от таких новостей Бейлин выпустит руль, и мобиль снесет, например, полосатый киоск с газетами, возле которого толпится народ, покупающий утреннюю прессу со свежими новостями о здоровье князя Кигана. Руки Бейлин сжались на руле, лицо дрогнуло, и на мгновение Ирвин увидел в нем отцовские черты.

— Быть того не может, — прошептала девушка, и дрожащий голос выдал все ее волнение. — Бабушка говорила, что мой отец бродячий ремесленник, он соблазнил мою мать и был таков…

— Хочешь сказать, что канцлер Лотар привечает в столице всех дочерей бродячих ремесленников?

У Бейлин затряслись руки. Мелко-мелко. Она вцепилась в руль, свернула на проспект — длинная стрела дороги разрезала город, впереди лежала громада княжеского дворца.

— И что же тогда… — пробормотала Бейлин. — И как же мне теперь быть?

Ирвину захотелось рассмеяться. Внутренний голос отметил, что все это лишь какие-то его догадки. Бред. На всех владык покушаются, это в каком-то смысле мировая народная забава. А у него просто наступила длительная ремиссия, которая случалась и раньше и теперь совпала с появлением Арьяны в Хармиране, и он просто вообразил, что варанданская принцесса его истинная пара.

— Все зависит от того, хочешь ли ты стать хармиранской княгиней, — ответил он. — Сесть на трон.

Бейлин стиснула руль так, что костяшки пальцев побелели. Слегка сбавила скорость.

— Я за рулем вообще-то, — напомнила она. — А ты говоришь мне такую… дурь.

— Что мне еще остается? — пожал плечами Ирвин. — Я должен спасти брата. И себя.

— Не хочу я быть никакой княгиней, — хмуро пробормотала девушка, и Ирвин видел, что она говорит правду. Волчье чутье не обманывало его — Бейлин пахла удивлением и страхом, но притворства и лжи в ней не было. — Так и скажи князю. Не надо мне этого.

— Сначала давай подойдем к камням, — дружески предложил Ирвин. — Я ведь безумец. Чудовище. Я могу и ошибаться.

Бейлин с искренней печалью покосилась в его сторону.

— Ты не чудовище, — твердо сказала она, и какое-то время они ехали молча. Потом девушка добавила: — Ты очень хороший человек, Ирвин.

Он улыбнулся. Дотронулся до ее плеча, и Бейлин не вздрогнула.

— Может быть, ты и не моя сестра, — произнес Ирвин. — Скорее всего, ты не моя сестра. Но я бы хотел, чтобы ты ей была. Правда.

Мобиль въехал в ворота княжеского дворца и остановился. Бейлин посмотрела на Ирвина и улыбнулась.

— Тогда давай узнаем правду. Незачем тратить время на сомнения.