Пешки Хаоса

Глава 26

ХОТЯ со стороны противника было бы ужасной ошибкой атаковать позиции, на которых остановилась армия в ожидании прибытия самолета Мелькарта, Иерий Фульбра предпринял все необходимые предосторожности, чтобы его не застали врасплох. И когда противник все-таки атаковал, солдаты Фульбры были своевременно предупреждены и быстро заняли оборону. Вражеские войска, устремившись вперед, попали в настоящий ураган огня: огня куда более опустошительного, чем могли вообразить эти дикари из сбродной армии Гавалона, не говоря уже о том, чтобы такое видеть.

Сначала, когда Фульбра занял свой пост в командном танке с высокой башней, он подумал, что эта атака — не что иное, как страшная тактическая ошибка, порожденная абсолютно неверным представлением. Он наблюдал за атакой в перископ, который достаточно было повернуть на тридцать градусов в любую сторону, чтобы получить панорамный обзор всех позиций. В свете прожекторов бронемашин, стоявших на первой линии обороны, Фульбра видел, какое действие произвели на противника первые залпы, и был весьма доволен.

Нелепо разноцветная вражеская кавалерия оказалась неожиданно подвижной целью, удивительно удачно промчавшись сквозь град снарядов, но следовавшие за ней пехотинцы в полной мере приняли на себя ураган взрывов и осколков. Они умирали как мухи, и первые двести ярдов, которые они преодолели с тог момента, как пушки открыли огонь, стоили им таких потерь, что Фульбра уже почти был уверен, что одержит победу через несколько минут. Лишь когда поле зрения генерала заслонили его же тяжелые танки, а уцелевшие атакующие подошли настолько близко, что их не стало видно за рядами бронетехники, выстроившимися впереди, как стены — тогда равновесие боя начало колебаться.

Три оператора, обслуживавшие вокс-аппараты в передней части узкой кабины, сначала молчали — пока не было ни новых приказов от командующего, ни срочных донесений ему. Но когда действия по заранее разработанному плану обороны достигли предельного напряжения, начали поступать первые сообщения о потерях — и вскоре эти сообщения хлынули сплошным потоком.

Два полковника — заместителя Фульбры смотрели на кое-как сделанную импровизированную карту имперских оборонительных позиций. Составление карты было чисто рутинной обязанностью, но сам факт начавшейся атаки явился неопровержимым доказательством того, что неукоснительное выполнение рутинных обязанностей — очень важная вещь.

Фульбра, трижды постучав карте, сказал:

— Их кавалерия, судя по всему, разделена на три основных группировки. Если им продолжит так же везти, наибольшее напряжение возникнет в этих пунктах. Усилить вторую линию обороны на всех трех участках. И убедитесь, что у нас хватит сил закрыть разрыв хотя бы на двух участках, если он образуется.

Гамера и Диамбор не имели опыта маневра крупными силами в обороне; весь их довольно большой опыт состоял из наступлений, осад и преследований, которым не противостояло ничего серьезнее поспешно организованных неэффективных засад. Однако они участвовали во множестве полевых учений и штабных игр, и знали, как применить полученные теоретические знания на практике. Вокс-связисты начали передавать приказы командирам частей, имперские войска стали сосредотачиваться, укрепляя пункты обороны, которые казались наиболее уязвимыми. Теперь с передовой начала поступать информация о потерях, причиняемых вражеской магией.

— У них есть какие-то магические устройства, стреляющие огнем, — доложил связист Диамбора. — И что-то, что высушивает плоть прямо на костях, забирая из тела всю жидкость.

— Как они производят такое действие? — спросил Фульбра.

— Это как-то связано с их цветными знаменами, — ответил связист Гамеры. — Может быть, эти флаги — просто сигналы или маркеры, но похоже, именно они связаны с источниками разрушительной силы.

— Надо приказать снайперам выбивать их знаменосцев, — мгновенно предложил Гамера. — А сами знамена уничтожать огнеметами. Я видел такие штуки в Зендаморе, хотя лишь пару раз. Дальность их действия невелика.

Фульбра знал о магических знаменах не только от своих людей, но и от псайкеров Баалберита. Он знал, что с этими знаменами можно успешно бороться — но последнее сообщение от отряда, направленного на поиск каких-либо следов операции «Зонд», не упоминало никаких знамен.

— У них есть и другие колдовские орудия, — сказал он. — Пусть стрелки не слишком долго целятся — нам нужно быть в состоянии отреагировать на неожиданные действия противника, если они будут предприняты.

— Самые тяжелые потери, похоже, здесь, в центре, — сообщил связист Диамбора.

Фульбра немедленно вернулся к перископу, повернув его в том направлении, куда показывал Диамбор. На секунду он сам увидел два знамени, на одном было изображение огромной когтистой руки с глазом на ладони, на другом — только один громадный страшный глаз. Ярко раскрашенная ткань знамен сияла сверхъестественным светом, и из глаз на них исходили лучи, казавшиеся ярче любого прожектора.

Линзы перископа, над которыми при их полировке было прочитано много молитв, должны были защитить Фульбру от действия этой магии, к тому же он увидел эти страшные знамена лишь на мгновение, и все же он ощутил, как словно некая взрывная волна прошла сквозь его разум, угрожая разорвать саму ткань его сущности. Но на помощь Фульбре пришла дисциплина: дисциплина и вера в праведность и необходимость его дела. Фульбра хорошо видел, что солдаты, смотревшие на знамя — особенно те, что оказались близко к нему — не могли столь же упорно сопротивляться колдовству.

Некоторые из них стояли неподвижно, как будто парализованные ужасом, некоторые падали на землю, бормоча что-то, словно охваченные неодолимым страхом. Никто из них, как показалось генералу, не был поражен насмерть, но он сомневался, что они смогут прийти в себя достаточно быстро, чтобы успеть снова взяться за оружие — а тем временем разукрашенная с шутовской разноцветностью кавалерия колдунов обрушилась на них, и беспомощные жертвы были изрублены или заколоты.

Огонь в этом секторе фронта велся самый интенсивный, и казалось невероятным, что знамена врага все еще развеваются и странные рогатые лошади все еще скачут по полю боя, но Фульбра видел, что их ряды пополнились пехотинцами, которые все-таки смогли преодолеть поле смерти. Лишь у немногих было огнестрельное оружие, и большинство его составляли простые ружья, но даже те, кто был вооружен только клинками, теперь подошли достаточно близко, чтобы причинить урон, и они уже обходили ряды бронетехники, составлявшей первую линию имперской обороны.

— Усилить центр, — приказал Фульбра. — Едва ли им хватит сил, чтобы попытаться обойти нас, но держите наготове резервы на обоих флангах, на случай если они все-таки что-то готовят.

Ему пришлось отойти от перископа, он был слегка ошеломлен этой своей первой встречей с магией Гульзакандры. Как и Гамера, он служил в Зендаморе, и там сталкивался с магией, но лишь в небольших стычках, и никогда в таком бою, от которого столько зависело.

— Вы смотрели на небо, сэр? — спросил Диамбор.

Единственное, куда не позволял смотреть перископ — на небо, и Фульбра так и собирался раздраженно ответить полковнику — но Диамбор — не Гамера, и если он хотел привлечь к чему-то внимание генерала, значит, для этого была причина.

Люк в башне был открыт, чтобы в машину проникал свежий воздух, и в него был виден маленький круглый кусок неба. Невооруженным глазом можно было разглядеть не больше десятка звезд, но этого было достаточно, чтобы Фульбра понял, что хотел сказать Диамбор.

Звезды не двигались, и их свет был чисто белым.

— Баалберит был прав, — прошептал он. — Варп-шторм прекратился. Но надолго ли?

— Возможно, поэтому они и атаковали, сэр, — сказал Диамбор. — Должно быть, они боятся неподвижности неба так же, как нас пугает его движение. Даже если они ничего не знают о варп-штормах, вероятно, они знают, что звезды были неподвижны, когда Империум впервые пришел на Сигматус. Для них это должно быть страшное знамение.

В этот момент десяток звезд вдруг исчез во тьме. Что-то заслонило их на несколько секунд. Было трудно из узкого люка разглядеть форму и величину закрывшего их объекта, но Фульбра сразу понял, что объект этот, должно быть, огромных размеров, и поэтому не может быть, что это самолет Мелькарта, прибытия которого Фульбра ожидал — и который, похоже, уже давно не выходил на связь. Но если это не самолет, то что это может быть?

— Что-то в небе над полем боя, — сказал он своему связисту. — Пусть солдаты на тыловой позиции попытаются рассмотреть, что это, и доложат мне.

Вокс-оператор передал приказ и стал ждать.

— Они не могут сказать точно, сэр, — сообщил он наконец. — Некоторые говорят, что это что-то похожее на птицу, другие говорят, что оно похоже на летающего паука — но оно чертовски громадное. Даже если оно лишь в нескольких сотнях футов над землей, оно больше, чем что угодно на планете способное летать. А если оно еще выше… некоторые говорят, что оно очень высоко, почти среди звезд, но это просто неправдоподобно.

— Может быть, это корабль? — взволнованно спросил Фульбра. — Имперский космический корабль?

Но он понимал, что едва ли это корабль, подобный тем, чьи пустые корпуса были выставлены на обозрение в Состенуто. Если это корабль, то совсем непохожий на них. Но кто здесь, на Сигматусе, может знать, сколько разных кораблей есть в Имперском Флоте?

Радость от этой мысли вскоре сменилась сомнением, порожденным иной мыслью: кто на Сигматусе может знать, сколько разных кораблей есть во флотах, враждебных Империуму? В информации, сохранившейся от первых колонистов за два столетия, упоминалось об эльдарах и флотах-ульях тиранидов, но никто из ныне живущих на Сигматусе не знал, что в точности означают эти названия, или сколько еще подобных сведений было утрачено.

В любом случае, была вероятность, что гигантская тень над полем боя — тень врага.

— Оно стреляет в нас? — спросил Фульбра. — Или его присутствие оказывает какой-то магический эффект?

Ему вдруг пришла в голову мысль, что эта тень может быть громадным знаменем, самым мощным из всех колдовских знамен, которому достаточно только попасть в свет имперских прожекторов, чтобы его ужасная магия пришла в действие.

— Пока нет, сэр, — ответил вокс-связист. — Оно просто кружит над полем боя, словно проявляет любопытство. Только…

— Что только?

— Техножрецы докладывают, что псайкеры пришли в сильнейшее возбуждение.

— Разумеется — мы сражаемся в величайшем бою с еретиками Хаоса, который только видел этот мир. За последние полчаса против нас применено больше магии, чем за последние полвека. Я бы удивился, если бы у них не было припадков.

— О, у них есть припадки, сэр. Но техножрецы не понимают ничего из того, что они пытаются сказать. Полная бессмыслица. Техножрецы считают, что тут что-то не так.

— Это же техножрецы! — вмешался Гамера. — Конечно, они считают, что что-то не так. Но мы все равно побеждаем. Слава Императору Великолепному, мы побеждаем!

Фульбра вернулся к перископу, а Диамбор поддержал мнение Гамеры, хотя и более рассудительно. Больше не было видно двух магических знамен с изображениями глаза, исчезла и экзотическая кавалерия, столь успешно атаковавшая имперские позиции в начале боя. Фульбра видел все еще сражавшихся врагов, но каждого из них уже окружали имперские солдаты. И убивали одного за другим.

Конечно, враги еще сопротивлялись — Фульбра видел, как падали его солдаты, некоторые раненные, а некоторые мертвые. Но имперцы больше не отступали, и на место каждого убитого солдата становился другой. Оборона держалась и была по-прежнему прочной. Вражеская армия вложила всю свою силу в эту атаку, подобную урагану, но теперь ураган рассеялся, и от него не осталось ничего кроме нескольких еще не затихших порывов.

— Бой почти закончен, сэр, — сказал Диамбор. — Они совершили самоубийство.

В устах Гамеры это была бы фигура речи, но Фульбра знал, что слова Диамбора имели буквальный смысл. Атака была самоубийственной: атаковать такое количество бронетехники, расположенной на так тщательно подготовленных позициях было абсолютным безумием. Противнику было бы куда более разумно вести партизанскую войну, заманивать в засады небольшие отряды имперских войск, выбирая подходящее поле боя, быстро наносить удары и исчезать среди этих странных лесов.

Если бы так называемый Гавалон «Великий» решил вести партизанскую войну, завоевание и усмирение Гульзакандры могло бы растянуться на годы. Конечно, даже так он не смог бы одержать победу — как только были бы установлены надежные маршруты снабжения, имперские войска могли бы получать подкрепления и усиливаться, пока не стали бы совершенно неодолимой для туземцев силой — но, по крайней мере, тогда Гавалон сильно затруднил бы их задачу.

Вместо этого он совершил самоубийство.

Почему?

На секунду Фульбра задумался, стоит ли вообще задаваться такими вопросами, когда имеешь дело с колдунами, но это был слишком легкий ответ. Должен быть какой-то смысл, пусть и извращенный, в том, что совершил Гавалон. Почему он действовал столь безрассудно — словно завтра уже не наступит, и думать о будущем не имеет смысла?

Фульбре оставалось лишь вернуться к предположению, что это из-за того, что варп-шторм прекратился и звезды в небе неподвижны. Чем бы ни была та странная тень над полем боя, для Имперского Флота теперь путь свободен, чтобы прийти на помощь маленькому «Империуму» Сигматуса — и если путь свободен, псайкер Баалберита, должно быть, уже связался с флотом.

«Как доволен будет имперский командующий, когда узнает, что я совершил сегодня», подумал Фульбра. «Этот тщеславный глупец Мелькарт воображает себя будущим правителем мира, но когда Империум вернется, Мелькарт будет ему не нужен. Несомненно, я стану тем, кто больше всего выиграет от восстановления контакта. Даже Баалберит сумел проявить свою верность Империуму довольно жалким образом. Но я одержал победу — победу именно такого рода, какие больше всего ценятся в Империуме! Возможно, я буду служить генералом в масштабах звездного Империума!»

Звуки выстрелов постепенно затихали, и, наконец, настала тишина.

— Самоубийство, — повторил Диамбор. — И этим они нам сильно помогли, несмотря на все наши потери. Если бы они настолько не упростили нам задачу их уничтожения, мы могли бы потерять в три или даже в пять раз больше людей.

— Их глупость всегда была нашим преимуществом, — заметил Гамера. — У них нет нашей дисциплины, нашей веры, нашей чистоты и целеустремленности…

— Тень в небе все еще видна? — спросил Фульбра вокс-оператора. Он смотрел на круглый кусок звездного неба, видимый в люк, но небо было куда больше.

— Нет, сэр, — ответил связист. — Она исчезла.

— Хорошо, — сказал Фульбра.

И вдруг десяток звезд, видимый из люка, снова что-то заслонило. Фульбра едва успел подумать, что тень вернулась, или что наблюдатели, утверждавшие, что она исчезла, ошиблись, но его тренированные рефлексы уже реагировали на опасность, прежде чем сознание успело зафиксировать ее.

Когда гульзакандранский ассасин спрыгнул в башню, держа клинок, готовый ударить, правая рука Фульбры выхватила пистолет из кобуры на поясе.

Как только ассасин приземлился, Фульбра выстрелил.

Человекоподобная тень рухнула, словно это действительно был всего лишь сгусток мрака, появившийся из бесконечной тьмы за пределами солнца. Нож безвредно лязгнул о пол башни.

«Я герой!», подумал Фульбра.

Конечно, в определенном смысле он и раньше был героем, которому принадлежит заслуга эпохальной победы, но в убийстве врага своими руками было что-то, требовавшее особого героизма — и Фульбра не сомневался, что даже люди, командующие звездными кораблями и покоряющие целые миры, поймут это.

— Ну что ж, — сказал он с напускным спокойствием. — До рассвета у нас еще много работы. И лучше нам покинуть эту позицию, как только прибудет чертов самолет, прежде чем тут станет невыносимо находиться из-за вони трупов. Скоро искоренение зла начнется по-настоящему.