Первая стена

ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ Крайние меры Скрытая армия Дорна Знамя развёрнуто

Формидская галерея, Сенаторум Империалис, двадцать дней после начала штурма

Нечасто Амон чувствовал необходимость продемонстрировать почтение своему командующему, но он не сопротивлялся желанию преклонить колени перед капитан-генералом.

— Я подвёл вас.

Его признание казалось мелким и ничтожным, затерянным в пространстве Формидской галереи, которая возносилась на сотню метров над их головами и тянулась на три километра из конца в конец. Некогда оживлённая транспортная артерия между палатами Сенаторум Империалис и Ауриской башней кустодиев, теперь была пуста, если не считать их двоих.

— Подвёл? — Вальдор жестом показал Амону встать, но тот не обратил на это внимания, решив показать всю глубину своего раскаяния.

— Демоническая опасность сохраняется. Увеличивается, на самом деле. Вера в Бога-Императора распространяется быстрее, чем когда–либо. Киилер и её Несущие Свет теперь насчитывают почти тысячу последователей, и всё больше сект открыто заявляют о себе, не боясь предупреждений.

— Встань. — Это слово прозвучало с такой силой, что Амону пришлось подчиниться. Командующий легио Кустодес стиснул зубы, и Амон приготовился к наказанию. — Подобное самобичевание не подобает кустодию.

Вальдор повернулся и жестом велел Амону идти рядом с ним, к залам сената, куда он направлялся, когда Амон догнал его. Выражение его лица оставалось суровым.

— Я поручил тебе расследовать один случай неподобающего поведения. Возможно, ты и взял на себя смелость в одиночку начать крестовый поход против возвышения веры и демонического вторжения, но это никогда не было моим приказом.

Амон принял его слова молча.

— Я иду поговорить с Малкадором, и я рад, что ты присоединился ко мне.

— Не думаю, что это разумно. У регента явно есть свои собственные планы насчёт происходящего, не важно согласен он с ним или нет.

Вальдор резко посмотрел на него:

— Думаешь, он действует против воли Императора?

Амон помедлил, тщательно взвешивая слова. Когда они прошли ещё несколько метров, и шаги эхом отдавались по огромному мраморно-золотому переходу, он ответил:

— Я не верю, что кто–то из нас знает волю Императора, ни по какой конкретной теме. — Амон контролировал свой тон, стараясь избежать намёка на обвинение или жалобу. — У нас есть только прошлое и наш собственный опыт. Если только у вас нет тайного контакта?

— Нет, ты прав, — со вздохом признался Вальдор. — Я уже некоторое время не общаюсь с Императором. Нам остаётся только строить предположения о том, как Он отнесётся к сложившейся ситуации, и в этом мы должны полагаться на мудрость Малкадора не меньше, чем на нашу собственную.

— По другим вопросам я бы не колеблясь согласился. Но это — прямой вызов против Императора, а также попрание одного из Его самых настоятельных декретов. Я был на…

— Да, Монархия. Тем не менее, я был на Никее, и всё же я вижу, что даже Рогал Дорн снова использует библиарий. Император не стал наказывать нас за то, что, как ты согласишься, было бы воспринято как ещё большее преступление.

— Всё это вращается вокруг одного и того же принципа Имперской Истины, не так ли? Вера и псайкеры? Запутанное переплетение.

— Киилер много месяцев провела у Сестёр Тишины. Они не обнаружили в ней никакого психического таланта.

Амон взвесил пришедшие ему на ум аргументы. Вместо этого он сосредоточился на практических вещах.

— Киилер накапливает слишком много власти. Если она продолжит, её будет сложнее убрать.

— Убрать её? — нахмурился Вальдор. — Мне казалось, что она добилась некоторого успеха в борьбе с этими вторжениями?

— Вторжения продолжают расти и по частоте, и по размаху, так что я не стал бы утверждать об эффективности её действий. По сути, чем больше влияние Несущих Свет, тем больше возрастает демоническая активность.

— Насколько я понимаю, мы ещё не видели ничего опаснее, чем гибриды варп-плоти. Это правда?

— Пока что да. Как и предполагал Малкадор, похоже, требуется некоторая физическая концентрация. Защита Императора продолжает не подпускать любое чистое проявление Нерождённых. Тем не менее, это может быть только вопросом времени, когда поддавшиеся порче примархи смогут преодолеть барьер. Мы должны исходить из предположения, что Ангрон, Мортарион и другие вскоре атакуют непосредственно сами стены.

— Я передам это Рогалу Дорну. Малкадор сообщил мне, что Киилер считает, что за эти происшествия может отвечать какая–то конкретная фигура или группа.

— Она поделилась со мной этой теорией.

— Ты игнорируешь её?

— Нет, но предположение непродуктивно. Связь с Гвардией Смерти и силой, которой они сейчас служат, очевидны. Наличие у них во Дворце оперативников, сочувствующих или невольных союзников, не меняет дела.

— Твоё внимание к Несущим Свет, похоже, носит личный характер. Оно отвлекает от задачи борьбы с демонами.

— Они связаны. Вера растёт в соответствии с демоническим присутствием. Мне ещё предстоит определить, существует ли причинно-следственная связь и в каком направлении. Я не отрицаю личного отвращения к ошибочной вере в Императора как в божество, но мы не можем игнорировать доказательства.

Амон вздохнул, готовясь к тому, что должно произойти дальше.

— Я считаю, что даже если она не несёт прямой ответственности за демоническое нападение, растущее влияние Киллер представляет угрозу. Слишком поздно снова брать её под стражу, и, как мы видели в случае с Зиндерманном, у неё есть сообщники, которые найдут способы помочь ей и дальше пропагандировать её веру.

— Ты предлагаешь убить её? — Вальдор задал этот вопрос без малейшего признака удивления или осуждения. — Я тебя правильно понял?

— Да, капитан-генерал. Если она является источником демонических нарушений, они прекратятся. Если нет, то мы всё равно пресечём рост влияния опасного антиимперского демагога.

Несколько минут они шли молча. Амон знал, что не следует требовать от командующего ответа, но вместо этого пересмотрел свой собственный план казни, если Вальдор попросит об этом. Они уже почти подошли к воротам Сенаторум Империалис, когда Вальдор ответил:

— Нет. Киилер нельзя причинять вреда.

Не в характере Амона было сомневаться в суждениях своих командующих, но он не смог сдержаться.

— Чего мы добьёмся, позволив ей жить?

— Враг моего врага… — Вальдор остановился примерно в пятидесяти метрах от ступенек, ведущих к закрытым воротам. Двое кустодиев стояли на страже у входа, их золотые доспехи были частично скрыты белыми сюрко, что указывало на то, что они выполняли обязанности телохранителей Малкадора.

— Гор послал убийцу за Киллер, — продолжил Вальдор. — Пока она не представляет доказанной угрозы непосредственно безопасности Императора, я руководствуюсь этим фактом. Если ренегаты желают смерти Киилер, я полагаю, что в наших интересах сохранить ей жизнь. Вполне возможно, что именно за те деяния, которые мы сейчас видим, и было приказано её убить.

— Я не думал об этом, — признался Амон.

— Я возьму на себя командование более широкой борьбой против демонов, совместно с Безмолвным Сестринством. — Он поднял палец, чтобы остановить следующие слова Амона. — Это не предупреждение, а просто практичность. Мне нужно, чтобы ты сосредоточился на деле. Угроза распространилась далеко за пределы первоначальной цели твоего расследования, поэтому я приказываю тебе сконцентрировать усилия именно на этой первой цели. Изучи Киилер и Несущих Свет и точно установи, есть ли связь между ними и атаками Нерождённых. Если есть, мы с этим разберёмся соответствующим образом. Если нет, мы можем воспользоваться ими и не отвлекаться зря.

Амон снова опустился на колени, на этот раз из благодарности за возрождённое чувство цели.

— Повинуюсь вашей воле.

Гималазия, неизвестное место, двадцать дней после начала штурма

Оживление прокатилось по базе сбора, перемещаясь от одного лагеря к другому, подобно вирусу.

Поступил приказ о нападении.

Для Аддабского свободного корпуса следующие двенадцать часов ушли на ожидание готовности остальных полков. Зеноби и её товарищам почти ничего не оставалось делать, кроме как упаковать вещмешки и убедиться, что они готовы выступить. Их потерянное тяжёлое вооружение заменили пожертвованиями от других полков, наряду с другими припасами, такими как пайки, которые они ели в ожидании своего нового задания. Пункт сбора был хорошо обеспечен продовольствием — очевидно, Дорн полагал, что его резервы здесь, а возможно, и в других местах вокруг Гималазии, будут ждать некоторое время.

В отличие от разграбления их первого транспортного поезда, на этот раз солдаты Аддабы не стали нагружать себя ненужными припасами. Они взяли только силовые ячейки, гранаты и всё остальное, что пригодится в бою. Для них война почти закончилась и близился день славы.

— Ты не собираешься проведать своего любовника? — спросил Менбер, когда они с Зеноби остались мыть посуду после завтрака.

— Нет. Мы прощались каждую ночь, как будто это был последний раз. Нет необходимости всё усложнять.

— Ты имеешь в виду делать ещё сложнее?

— Нет. Это то, чего мы ждали. Я счастлива, что этот день наступил.

Эгву собрала их вместе, чтобы обратиться ко всему корпусу. Пару бронированных командных транспортов позаимствовали у одного из других соединений, и именно с вершины одного из них говорила капитан-генерал, голос которой был усилен вокс-передатчиками.

— Сейчас день нашего первого и последнего испытания. Рогал Дорн послал приказ резервным силам выдвигаться к космическому порту Львиные врата. Там идёт тяжёлое сражение, силы Имперских Кулаков и их союзников сопоставимы с силами Железных Воинов и их сторонников.

Она расхаживала по крыше транспорта с дубинкой в руке.

— Мне сообщили, что время нападения будет иметь решающее значение. Наши силы, наша механизированная колонна ударит во фланг силам магистра войны. Одновременно с нашим ударом изнутри Дворца начнётся контратака, застав Железных Воинов врасплох.

Она остановилась и взяла дубинку обеими руками, глядя на выстроенные внизу отделения своих рот.

— Лорд Дорн донёс до командного состава всю важность предстоящей атаки. Он ждал этой битвы, и сама судьба привела нас сюда. Положение войск Императора значительно ухудшится, если атака провалится. Мне не нужно говорить вам, как я счастлива слышать это! Именно такая битва нам нужна. У нас появилась возможность доказать себе то, чего мы хотели в течение семи лет. Некоторые из вас займутся специальными оперативными приготовлениями. Остальная часть Свободного корпуса будет ждать моих распоряжений.

Она склонила голову, и её голос был едва слышен даже через вокс-передатчики:

— Скоро все усилия, жертвы и пролитая нами кровь будут вознаграждены.

Роты распустили и в лагере воцарилась полная ожидания напряжённая тишина. Эти последние часы стали худшими для Зеноби, гораздо более тяжёлыми, чем прошедшие недели и месяцы. Быть так близко и всё же не совсем у цели — это заставляло каждую минуту тянуться с мучительной медлительностью.

К полудню резервные силы были почти готовы выступить. Несколько разведывательных рот уже выдвинулись на рекогносцировку к Императорскому дворцу. Свободный корпус двинулся к главной магистрали, взяв с собой новые лазерные пушки, тяжёлые болтеры, миномёты и другое вооружение. Протянувшийся по всей длине огороженной базы виадук предоставил им выгодную позицию, с которой открывался вид на полки, как имевшие славную историю, так и недавно призванные.

Зеноби и первое отделение получили приказ явиться к Эгву. Она начала дрожать, когда они шли по дороге к голове колонны. Всплыли воспоминания о семье и друзьях, о времени, проведённом на конвейере, и о том, что она пережила с тех пор, как покинула Аддабу. Всё втиснулось в её мысли и перенеслось в это время и место.

Так много труда, столько потерь — и всё во имя Императора. Именно за эту мысль она держалась, когда при помощи Менбера и Кеттая карабкалась на крышу командирской машины.

Эгву ждала там, Джаваахир стояла рядом. Старший офицер безопасности коротко улыбнулась знаменосцу и движением пальца приказала ей занять место рядом с капитан-генералом.

Задыхавшиеся от загрязнений небеса почернели от дыма сотен машин. Грохот танков и транспортов, некоторые из которых были размером с городские кварталы, создал оглушительную волну звука, отражавшуюся от горных склонов и вонзавшуюся в уши, уже и так онемевшие от высотных ветров Гималазии.

Рёв машинных голосов почти заглушал усиленные вокс-передатчиками человеческие крики. Электронные горны прорезали вихрь шума, подавая сигналы наступать или держать позиции, их модулированные вызовы накладывались друг на друга.

Всё вокруг постоянно двигалось, пыль вздымалась как от гусениц, так и от ботинок.

— Началось, — капитан-генерал Эгву не повысила голос, но её слова подхватили языки подчинённых. — Всем приготовиться.

Рядом с ней Зеноби Адедеджи нервно теребила чехол доверенного ей знамени, переводя взгляд между командиром роты и сценой упорядоченного хаоса, что развернулся вокруг солдат из улья Аддаба.

— Всё, что мы сделали, все принесённые клятвы и пережитые испытания, вели нас к этому моменту, — теперь Эгву кричала, но не просто затем, чтобы её услышали, а преисполнившись пылкого гнева. Её уцелевший глаз широко раскрылся среди шрамов от ожогов, которые покрывали большую часть лица, свежая ткань розовела на фоне тёмной кожи. — Сейчас самое время нанести удар по врагу! Наши семьи трудились и умирали, чтобы мы оказались здесь. Наше мужество и решимость привели нас так далеко. Мы можем не пережить этот день, но наши дела переживут!

— Сейчас? — спросила Зеноби, её голос дрожал от волнения, а трясущаяся рука потянулась к чехлу знамени.

— Да, — ответила капитан-генерал. — Сейчас.

Чехол упал из рук Зеноби, она взмахнула древком и знамя развернулось под приветственный рёв солдат, выстроившихся вдоль дороги. Вокс-передатчик подхватил её крик, когда ткань расправилась, открыв красный флаг с чёрным стилизованным глазом, под которым длинными строчками были вышиты имена тысяч семей Аддабы.

— За свободу! За Аддабу! — закричала она, когда лазерный огонь вспыхнул вокруг неё. Серия резких взрывов эхом прокатилась по базе, фонтаны жёлтого огня взметнулись посреди танковых колонн и артиллерийских батарей от скрытно установленных этим утром подрывных зарядов. — За магистра войны!