Первая стена

ДВАДЦАТЬ ТРИ Вопрос Киилер План Кроагера Фосфекс

Зона Ликующей стены, двенадцать дней после начала штурма

— Как вы могли не увидеть исходящую от этого культа угрозу? — Амон редко повышал голос вне боя, но его слова эхом отразились от сводчатого потолка зала, и последнее слово прозвучало угрожающе.

Киилер открыла рот, собираясь ответить, но её остановила поднятая рука Малкадора.

— Именно это и является темой нашего обсуждения, кустодий, — сказал регент.

Они двигались быстрой процессией по внутреннему проходу Последней стены — Дорн распорядился, чтобы они разговаривали только в то время, когда он перемещается между другими сражениями, требовавшими его внимания. Стены и пол непрерывно дрожали из–за грохота попаданий и ответного огня башен. Из боковых коридоров и бастионных казематов доносились лязг магазинных подъёмников, доставлявших снаряды к макропушкам, и топот обутых в сапоги ног.

Шаги впереди выдавали присутствие четырёх отделений Имперских Кулаков, расчищавших путь к месту назначения Преторианца — мобильный кордон Храмовников под командованием Сигизмунда. Их присутствие гарантировало, что импровизированный конклав останется незамеченным.

Помимо Малкадора и Дорна, на собрании присутствовали первый капитан Сигизмунд и Константин Вальдор. Эти гиганты были вынуждены идти медленно, чтобы Малкадор поспевал за ними, постукивая посохом по голому феррокритовому полу. Киилер сопровождал Кирилл Зиндерманн, который теперь заговорил в первый раз.

— Согласиться с этим — значит признать, что сама леди Киилер представляет угрозу Императору, — сказал бывший итератор. Точными, изящными руками он разгладил складку на своей одежде. — И мои собственные убеждения, хотя в данный момент они имеют существенно меньшее значение.

— Капитан-генерал, я знаю, что произошло в госпитале, — сказал Амон. — Вместе с доказательствами из карантинных казарм очевидно, что существует связь между ритуалами Lectitio Divinitatus и демонической активностью.

— И что вы предлагаете? — спросил Малкадор. Он откашлялся от пыли, которая плавала в лучах света люменов. — Сомневаюсь, что чистка от теистов принесёт нам пользу, даже если это возможно. Осада находится в неустойчивом равновесии, чтобы рисковать вызвать огромное недовольство среди значительной части наших солдат.

— Речь идёт не о преследовании по закону, а о защите Императорского дворца, — сказал Вальдор. Его доспехи загудели, когда он повернулся и посмотрел на регента. — Битва бушует на многих уровнях, вы знаете это.

— Я не могу выделить ни одного воина, — прямо сказал Дорн. Он выглядел раздражённым тем фактом, что его подстерегли за пределами стратегиума, но его присутствие было необходимо. Амон надеялся, что Преторианец окажется верным союзником, но его, очевидно, нужно было ещё немного убедить. — Я не могу сказать вам, как идёт духовная война, но чаши весов физического конфликта готовы качнуть в любой момент. Враг контролирует половину базовых уровней космического порта Львиные врата, и почти такое же количество территории в верхнем шпиле. Силы неизвестной численности действуют в Небесном городе, но командующий Ранн не может выделить огневую мощь, чтобы уничтожить их, не ослабив одновременно защиту транспортных мостов. Я собрал ударную группу подкрепления, которую капитан Сигизмунд возглавит в течение часа, но это не оставляет мне никаких резервов. Все легионы растянуты до предела.

— Учитывая вашу недавнюю встречу с демоном Самусом на борту «Фаланги», давайте вспомним это своевременное напоминание о исходящих от Нерождённых опасностях, — сказал Амон, посмотрев на Киллер. — Давайте также не будем упускать из виду связь этого происшествия с вами через фигуру Мерсади Олитон.

— Я мало что знаю о том, что произошло, — ответила Киилер, переводя взгляд с Амона на Малкадора. — Как бы то ни было, мы с Мерсади давно расстались.

— Я слышу обвинения, но не вижу никаких подтверждённых предложений, — снова сказал Малкадор, покачав головой. — Рогал прав, мы не можем выделить воинов со стен для патрулирования Внутреннего дворца. Как раз такое отвлечение может являться целью этих появлений.

— Мы должны верить, что Император защитит нас, — сказала Киилер. — Клянусь, я была свидетелем Его силы. Именно Его воля сдерживает Нерождённых. Поклонение Lectitio Divinitatus будет только усиливать Его.

— Это правда, в какой–то мере, — согласился Малкадор. — Именно телэфирная защита оберегает нас от демонического вторжения. Император находится под постоянным нападением, пожалуй, неудивительно, что это странное появление произошло именно сейчас.

— Император в опасности? — потребовал ответа Вальдор. — Что с охраной Имперской Темницы?

— Император всегда в опасности, Константин. Противостоять Четырём Силам — значит быть их врагом. Но угрожает ли Ему это физически? Думаю, что нет.

— Что насчёт Безмолвного Сестринства? — спросила Киилер. — Не должны ли они прислать своего представителя?

— Сёстры Тишины так же растянуты непрерывными атаками, как и все остальные наши силы, — ответил ей Дорн. — Будучи вынужденными покинуть лунные комплексы, они лишились части поддержки, которой обычно обладали для проведения широкомасштабных антипсайкерских операций. Они охраняют стены от колдовства, как Император охраняет Терру от демонов.

— Возможно, нам нужно просто изучить носителя этих психических способностей, — предположил Вальдор, недвусмысленно посмотрев на Киллер. — Вы исповедуете силы, которые можно описать только как исходящие от варпа.

— От Императора, — ответила она, скрестив руки на груди. — Не от врага.

— Различие, которое, кажется, видите только вы, — заметил Амон.

— Вы игнорируете несколько важных фактов, — возразил Зиндерманн, встав рядом с Киллер. — Во-первых, я сам был свидетелем ритуалов отречения с использованием священного текста.

— Предполагаемое изгнание демона на борту «Духа мщения»? — почесал подбородок Малкадор. — Разве не вы вызвали это заклинание?

— По ошибке, — поспешно сказал Зиндерманн, — через проклятую книгу. Несмотря на это, именно сила Императора позволила леди Киилер развеять Нерождённого.

— Я чувствовала реальную силу с Несущими Свет, — сказала Киилер. — Силу, которую мы могли бы использовать. Почему Император должен защищать нас за Себя, а мы ничего не должны отдавать? Наши молитвы могут быть использованы как оружие против нечестивых, так же как болты и лазерные разряды являются врагами для смертных.

— Давайте отложим это ненадолго, чтобы не уходить от темы, — быстро сказал Малкадор. Он посмотрел на Зиндерманна. — Вы сказали «во-первых», имея в виду, что у вас есть другие причины, по которым мы не должны подозревать Киллер в этом происшествии?

— Первое появление произошло, когда она находилась в заключении. Второй раз, когда она была в другом месте. Единственное проявление, которое у нас есть, когда леди Киилер действительно присутствовала, кажется, совершенно безобидным.

— Возможно ли такое? — спросил Сигизмунд, нарушив молчание. Храмовник следовал чуть в стороне от группы, и Амон почти забыл про него. — Возможно ли таким образом направлять сущность Императора?

Амон заметил, что Дорн глубоко нахмурился, словно раздосадованный словами первого капитана.

— Мы не будем предаваться суеверным домыслам, — прорычал примарх.

— Разве это суеверие, когда есть свидетельства сверхъестественного? — сказал Зиндерманн, удостоившись предупреждающего взгляда от возвышавшегося над ним командующего. Он вздрогнул, приняв на себя всю тяжесть неудовольствия Дорна, даже долгий опыт общения с примархами не мог защитить его от устрашающего присутствия генетических сыновей Императора. Он осторожно продолжил: — Если сила Нерождённых может быть направлена с помощью колдовства, разве верующий не может служить фокусом для мощи Императора?

— Я не знаю, идёт ли речь об обсуждении теологии или метафизики, но ни то, ни другое не имеет отношения к нашей цели, — сказал Вальдор, не позволив Малкадору ответить. — Что делать с этими культами? Я принимаю довод, что в настоящее время безобидное поклонение Императору может быть полезно для морального духа и, возможно, удержит умы, ищущие большую силу, от блуждания по неисследованным путям.

— Безобидное? — спросил Амон. — Мы дважды видели, на что способны эти обряды, нарушая защиту Терры.

— Я не говорил, что они безобидные, но если это так, то они могут быть полезны, — сказал Вальдор своему подчинённому. Он посмотрел на Киллер. — Вокруг Императорского дворца существуют сотни групп, исповедующих вашу веру?

— Как минимум, — ответила она. — Дольше, чем длится осада.

— Поэтому мне кажется, что здесь больше связи с усилиями Гвардии Смерти, чем с самими культами. — Вальдор остановился, и группа остановилась вместе с ним на перекрёстке главного коридора и бокового прохода, который вёл обратно во Внутренней дворец. — Карантинная зона и госпиталь — это закономерность, более значимая, чем культ. Амон, сосредоточь свои усилия на других подобных ямах страдания, ибо любая деятельность Lectitio Divinitatus в таких местах несёт в себе больший риск порчи.

— Что насчёт Несущих Свет? — спросил Амон.

— Киилер продолжит присутствовать и следить за их встречами, — ответил Малкадор.

— Я сообщу о любом неподобающем событии сразу же, как только оно произойдёт, — сказала Киилер.

Амон покачал головой:

— Меня слабо успокаивают ваши слова, учитывая ту планку, которая была установлена, чтобы судить о том, что является неподобающим.

— Нам ещё какое–то время придётся доверять друг другу, — вмешался Малкадор, встав между кустодием и Киилер. Его непоколебимый взгляд встретился с глазами Амона. — Вы примите мои суждения?

Амон колебался. Было только одно создание, которому он полностью доверял, но, доверяя Императору, он должен был подчиниться решению своего повелителя назначить Малкадора Своим регентом со всеми вытекающими отсюда полномочиями. Он взглянул на Вальдора и получил в ответ едва заметный кивок.

— Очень хорошо, лорд-регент. — Амон поднёс кулак к нагруднику. — Я расследую чумной аспект нападения и оставлю Несущих Свет вашему ставленнику.

— Мои офицеры могут предоставить вам данные о полевых госпиталях, чумных зонах и атаках Гвардии Смерти. — Дорн показал на боковой проход. — Я сообщу в бастион Бхаб, чтобы он был готов немедленно ответить на ваши запросы.

— Примите нашу благодарность, Лорд-Преторианец, — сказал Вальдор.

— Я вернусь с вами в Санктум Империалис, — сказал Малкадор, шагнув вслед за двумя кустодиями. — Уверен, что лорд Дорн не хотел бы больше отвлекаться от своих обязанностей у стены.

Космический порт Львиные врата, мантийная зона мезофекса, двенадцать дней после начала штурма

Цеха, которые когда–то гудели от ударов молотов и шипения кузнечных горнов, теперь звенели от треска болтеров и воя плазмы. Ремонтные линии превратились в бастионы, удерживаемые Имперскими Кулаками, их яркие доспехи были измазаны смазкой и сажей, вспышки болтов казались яркими булавочными уколами во мраке массивных залов. Лучи лазерных пушек и детонирующие снаряды отбрасывали тени от корпусов тракторов и остовов тягачей.

Сыны Гора пробивались из одного огромного цеха в другой, углубляясь на территорию, отвоёванную контрнаступлением. Их вёл Абаддон и его юстаэринцы, как и во многих битвах прежде образовавшие наконечник копья. Первый капитан своим примером вдохновлял воинов, безжалостно бросаясь в каждую новую перестрелку. Болтер, меч и кулак взымали кровавую дань с врага, в то время как колдовство Лайака раскалывало броню и проклинало оружие. Под вспышки комби-болтеров терминаторы следовали за ними, сметая всё, что избежало гнева их предводителя.

Громадный корпус автоматического токарного станка предоставил несколько секунд передышки, позволив Абаддону оценить развитие ситуации в целом. Отдав приказ отправить роту на верхние уровни ремонтных зданий, он проверил сенсориум брони. Всё больше врагов появлялось из путепровода, который шёл вдоль дальней стороны комплекса, также на большой скорости приближались тепловые шлейфы пяти машин.

— Почему ты остановился? — спросил Лайак, рабы клинка поверженных врагов, вонзая в каждого из них мечи-конечности. — Инициатива на твоей стороне.

Абаддон несколько секунд смотрел на него, выбирая, отвечать или нет. Колдуна не касалось то, что он задумал. Он подал Хаорку знак принести ауспик. Легионер покинул укрытие наполовину разобранного грузового погрузчика, который выглядел как гигантский, рассечённый жук, и промчался сквозь внезапный шквал огня Имперских Кулаков.

— Всего несколько дней назад ты жаловался, что Железные Воины рискуют потерпеть неудачу, не сумев захватить мосты. Теперь ты разбрасываешься жизнями своих воинов, расчищая ремонтные ангары и транзитные терминалы.

Изучая планы, первый капитан увидел, что есть только один способ продолжить наступление относительно незамеченными — прямо через линию Имперских Кулаков. Кто бы ни командовал местными силами, он выбрал цеха в качестве «бутылочного горлышка», легко получавшего подкрепления и припасы с внутренней кольцевой дороги. Если Сынам Гора удастся прорваться, они обойдут с фланга пятикилометровую линию обороны, защищавшую верхние подступы к небесным мостам.

— Настало время схватить добычу и ты не должен колебаться, — продолжал Лайак, не обращая внимания на равнодушие Абаддона.

— Я передумал, — ответил Абаддон. Его авточувства уловили грохот бронетехники. — Увеличить обзор.

Он свернул за угол автоматического токарного станка, целясь из комби-болтера. Заметив мелькнувший за грудой шестерёнок и других запасных частей жёлтый цвет, он выпустил очередь. Болты попали в цель, заполнив воздух облаком осколков. Последовав его примеру, два отделения юстаэринцев открыли огонь в то же самое место, зажигательные снаряды смешались с обычными болтами, заставив импровизированную металлическую баррикаду вспыхнуть.

— Пертурабо хочет захватить космопорт, чтобы высадить титанов для Гора, — пояснил Абаддон, продвигаясь за завесу огня и добавив ещё полдюжины выстрелов к залпу. — Враг сопротивляется дольше, чем ожидалось, поэтому лучше использовать эту битву, чтобы привлечь как можно больше защитников. Каждый убитый здесь Имперский Кулак — минус один защитник на стенах.

Лайак встал рядом с ним и выпустил из посоха разряд чёрной энергии. Колдовская молния поглотила вражеское отделение, отступавшее от атаковавших терминаторов, перепрыгивая от одного космического десантника к другому. Они по очереди рухнули на пол, кровавый пар клубился из разбитых глазных линз и разорванных сочленений брони.

— Время — наш враг, и ты это знаешь. — Несущий Слово вытянул посох, и рабы клинка бросились вперёд, взрывы вражеских болтов на полудоспехах не остановили их. Перепрыгнув через очередной ряд рабочих скамеек, они атаковали Имперских Кулаков. Абаддон побежал за ними, воспользовавшись брешью во вражеском огне, которая образовалась из–за внезапного нападения.

— Угроза Жиллимана может быть преувеличена, — прорычал он.

— Прибытие Жиллимана, Льва и Руса — не единственный фактор, — предупредил Лайак. — Ты видел цену, которую платит твой господин, чтобы направлять энергию Истинных Богов. Каждый день, когда он должен сдерживать их силу, приближает его к гибели.

Абаддон отбросил скамейку силовым кулаком, швырнув её в укрывшихся позади неё бронированных воинов. Он шагнул следом за ней, выпустив очередь огня, убив двух сыновей Дорна.

Рёв двигателей сотрясал цех, хлопья ржавчины падали с обеих сторон с высоких стропил. Абаддон сосредоточился на противниках слева и справа от себя, он примагнитил болтер к броне и обнажил клинок, парируя цепной меч сержанта Имперских Кулаков. Его кулак сомкнулся на руке легионера, сокрушая броню, плоть и кости в месиво из крови и разбитого керамита.

Грохот тяжёлых болтеров и автоматических пушек прорезал шум нараставшей рукопашной, послышался треск ломающейся боевой брони. В воксе на несколько секунд воцарилась странная тишина. Абаддон перчаткой отбил абордажный топор и вонзил клинок в его владельца, раздвинув врагов, чтобы взглянуть на бронетанковую роту, остановившуюся за главными воротами.

Он увидел тёмные металлические пластины с красными и чёрными полосами, корпуса были украшены гравированными восхвалениями Пертурабо и Гора. Черепа и куски доспехов свисали с выхлопных труб и оружейных штырей, словно флаги.

Железные Воины.

Из пары «Лэндрейдеров» высадились два отделения закованных в металл легионеров, одновременно транспорты и сопровождавшие их «Хищники» снова открыли огонь. Разряды лазерных пушек и осколочные снаряды обрушились на окружённых Имперских Кулаков, разрывая боевые доспехи и генетически улучшенные тела.

— Держать позицию! — проревел Абаддон своим воинам, обеспокоенным тем, что они могут попасть под огонь союзников. — Займитесь своими целями.

Болтеры добавили ярости атаке, Железные Воины двинулись вперёд, ещё больше их отделений прибыло в волне «Носорогов». Среди них шагал офицер в устаревшей броне «Катафракт», покрытой похожими на жуткую геральдику кровавыми отпечатками ладоней.

— Кузнец войны Кроагер, — произнёс Лайак. — Пришёл поприветствовать правую и левую руку Гора.

Группа из нескольких десятков Имперских Кулаков попыталась прорваться, отвернувшись от новоприбывших легионеров в поисках спасения сквозь ряды Сынов Гора. Абаддону хватило одного слова и кивка головой, чтобы отослать юстаэринцев, и он переключил внимание на командира Железных Воинов.

Кроагер не думая о защите размахивал по широкой дуге потрескивавшим энергией кулаком, круша шлемы и наплечники. Он двигался вперёд, не останавливаясь, наступая на убитых с обеих сторон, клёпанные керамитовые ботинки трещали под его весом.

Абаддон вложил клинок в ножны, снова взялся за болтер и повернулся, чтобы выпустить оставшуюся обойму в отступавших Имперских Кулаков. Он передал оружие одному из своих спутников для перезарядки и оказался лицом к лицу с Кроагером. Плечи Железного Воина вздымались, как будто он тяжело дышал, в его сгорбленной позе чувствовалось что–то первобытное. Покрытая кровью маска смотрела на Абаддона снизу-вверх, глаза были невидны за красными линзами.

— Капитан Абаддон, — прорычал Кроагер, подняв кулак в приветствии.

— Кузнец войны Кроагер. — Абаддон в ответ приложил палец к брови. — Я не ожидал тебя увидеть.

— Я искал тебя. Наткнулся на подвижный отряд подонков Дорна и подумал о том, куда они могут направляться. Затем увидел, что одна из моих рот ведёт там бой, поэтому я вывел их по пути и пришёл сюда, чтобы посмотреть, в чём дело, — сказал Кроагер тяжело дыша. — И нашёл тебя. С тех пор как ты захватил верхнюю сенсорию, от твоего легиона не было никаких известий.

— Я — командующий Сынов Гора, — недвусмысленно произнёс Абаддон. — Я сам выбираю цели и способ их достижения.

— Я здесь не для того, чтобы спорить с тобой, — сказал Кроагер. — Ты — Эзекиль Абаддон, один из наших величайших командующих! Но если тебе вдруг захочется чем–то заняться, я думаю, мы сможем остановить эту контратаку в течение дня.

— Как ты планируешь это сделать? — спросил Абаддон.

— Непреодолимой силой, капитан Абаддон. Моя Додекатеонская Гвардия примет на себя основную тяжесть сражения. Закалённые и непоколебимые воины. Дредноуты, автоматоны, мобильное вспомогательное оружие. Кхарн и его Кровавые присоединяются ко мне.

— Острый клинок, чтобы рассечь болото, — сказал Лайак, тон выдавал его отношение к этой идее.

— Ты должно быть Багряный Апостол, вызывающий демонов магистра войны.

Абаддон едва не улыбнулся от этого уничижительного титула, но Лайак сдержался.

— Я — духовный помощник Гора Луперкаля, пророк Тёмных Богов, лорд Тайн.

— Ты уже сломал психический щит Императора?

— Процесс продолжается. Ничто не может…

— Я так и думал, — сказал Кроагер, снова повернувшись к Абаддону. Заместителю Гора импонировала резкость кузнеца войны, так не вязавшаяся с позёрством Лайака.

— Я думал, что ты пытаешься соединиться с силами внутри Небесного города, — сказал Абаддон, заметив, что рабы клинка приблизились к Лайаку, возможно, пытаясь напугать Кроагера. — Что насчёт кузнеца войны, который в тылу врага?

— Планы меняются, — пожал плечами Кроагер. — Я не слышал от Форрикса никаких сообщений несколько дней. Вероятно, он погиб.

— Ты бросаешь одного из Трезубца? — спросил Лайак. — Которого отправили по-твоему же собственному приказу?

— Не думай, что Форрикс хоть на секунду задумался бы обо мне, варп-болтун. Ему предоставили шанс на победу, а это больше, чем он дал бы тем, от кого хотел избавиться. — Кроагер перевёл взгляд на Абаддона. — Подумай вот о чём. Ты, я, Кхарн из Пожирателей Миров… Пусть только попробуют остановить нас.

Абаддон внимательно обдумал услышанное. В войне богов и полубогов у легионов был шанс доказать, что они сохранили силу. Даже когда его генетический отец черпал всё больше энергии у своих нематериальных покровителей, было бы разумно напомнить ему о смертной силе, по-прежнему остававшейся в его распоряжении. Ещё многое можно было сделать с помощью болтера, клинка и владевшего ими легионера.

Космический порт Львиные врата, ядро стратофекса, двенадцать дней после начала штурма

— Фосфекс!

Крик эхом разнёсся по коридору и по воксу, всего за несколько секунд до того, как перекрёсток в тридцати метрах впереди от Форрикса вспыхнул жёлтым светом. Он думал, что его сконструированное тело уже дошло до предела, но это единственное слово заставило сердца биться быстрее, а доспехи впрыснули последние капли стимуляторов в кровь.

У ближайших к атаке отделений не было никаких шансов. Воздух вокруг них воспламенился, облако огня проползло сквозь пустоту и поглотило их бронированные тела. Их вопли — звуки, которые не должны издавать легионеры — были, к счастью, недолгими. Силуэты уменьшающихся фигур плясали в остаточном изображении, пока Форрикс, вынужденный недавно бросить повреждённый шлем, попытался сморгнуть яркий свет фосфекса. Даже на таком расстоянии он почувствовал волны невероятного жара в первые мгновения и повернулся бежать, одновременно проревев приказ отходить.

Космические десантники не паниковали, но отступление от живого пламени было поспешным и беспорядочным. Змеящиеся щупальца огня мчались по высокому потолку, настигая самых медленных воинов, капли дождя падали на их шлемы и наплечники. Фосфекс превращал в топливо всё, на что попадал, и пожирал с жадностью голодного обжоры. Полностью бронированный легионер превращался в пепел менее чем за семь секунд, и как только они начинали гореть, ничто не могло повернуть процесс вспять.

— Ублюдки Дорна! — выругался Ухаз. — Сжигают свой собственный город!

Это была ужасная, но эффективная тактика, и Форрикс с неохотой признал, что впечатлён тем, что командирам VII легиона хватило духа пойти на такой шаг. Если только — и он придержал эту мысль при себе — фосфекс не применили сами Железные Воины. Вполне возможно, что даже четырнадцать дней спустя остатки бомбардировки, которую вели в первый день, всё ещё ползали по космическому порту, словно искавший новых жертв объятый пламенем массовый убийца.

Ещё три легионера забились в предсмертных конвульсиях, когда фосфекс настиг их, выползая из ботинок и поглотив сначала ноги, болты в болтерах взорвались, разбрасывая частицы металла, которые превращались в туман в пылу пламени. Одиннадцать дней.

Форрикс добрался до лестницы и свернул на неё, устремившись вверх по ступенькам вместе с остальными. Расстояние было единственным спасением.

Одиннадцать дней с тех пор, как они собрались, ожидая подкрепления через два дня. Они явно хорошо потрепали защитников. Имперские Кулаки прекратили посылать союзников через восемь дней, возможно, из–за огромных потерь, нанесённых воинами IV легиона. В некотором смысле это был идеальный бой для Железного Воина. Упорно сражаться за то, что делает тебя таким, какой ты есть. Никакой широкой стратегии. Никаких расплывчатых целей или сопутствующих проблем.

Сражаться.

Убивать.

Выживать.

Форрикс миновал следующую лестничную площадку, увидев в открытые двери, что уровень выше уже мерцал жутким фосфексным светом.

— Перегруппироваться на высоте семьдесят пять метров, — приказал он по воксу всем, кто мог слышать. На бегу он переключился на командную частоту, глотая воздух, отдававший запахом обугленной плоти братьев и расплавленной брони. Бросив взгляд вниз, он увидел, как фосфекс ползёт к ступенькам.

— Гхарал! Какое твоё положение относительно восточной лестницы в заданном секторе шесть?

Ответа не последовало. Он попытался ещё раз, задумавшись, был ли это сбой в работе его вокса или проблема с приёмом Гхарала.

— Веду бой с дредноутами и тяжёлой силовой бронёй. «Катафракты» и другие отделения.

— Наблюдается распространение фосфекса с восьмидесятый по восемьдесят третий уровень.

— Понял. Он добрался до ремонтных отсеков, через которые мы двигались прошлой ночью?

— Не похоже. Кажется, он движется скорее вертикально, чем горизонтально, прожигая пласталевую палубу.

— Тогда я поведу к нему тяжёлую пехоту. Для разнообразия посмотрим, как отбросы Дорна побегают от этой дряни.

Гхарал усмехнулся и отключил связь.

Форрикс добрался до вершины винтовой лестницы и привалился к стене. Даже несмотря на боевые доспехи каждая мышца горела от усталости. Он ждал, пока десятки Железных Воинов спешили мимо, большинство из них были в повреждённой и наскоро отремонтированной броне с частями жёлтого цвета, снятыми у врагов, обожжённые, покрытые шрамами и усеянные вмятинами от попаданий из болтеров. У других были более тяжёлые ранения, отсутствовали кисти и руки, черепа были обнажены, а щёки пронзены выстрелами.

Те, у кого не было шлемов, встретили его взгляд, и он увидел в их глазах только решимость. Это было железо в их крови, металл духа. Отступление замедлилось до более устойчивого темпа, превратившись в марш. Началось пение, слова раздавались в такт шагам бронированных ботинок.

— Сила от железа. Воля от силы. Вера от воли. Честь от веры. Железо от чести.

Никогда ещё Форрикс не видел своих воинов такими неустрашимыми и грозными. Чем дольше их били по наковальне битвы, тем крепче они становились.

Но одного этого не хватит. Форрикс отслеживал потери и передвижения, и они были окружены, загнаны в угол Имперскими Кулаками. Изолированы. Так не действовал враг, который беспокоится о нападении издалека. Что–то катастрофическое, должно быть, произошло с главной атакой, оставив силы Форрикса единственным действующим подразделением Железных Воинов. И он спешил покинуть зал, чтобы сражаться. Как только их окончательно загонят в угол, всё будет кончено.

Это свидетельствовало об их характере, что они продержались так долго, но они не могли побеждать бесконечно. Возможно, ещё два дня, самое большее. Это всё, что у них осталось.

Ему нужен был план получше.

Гималазия, тридцать дней до начала штурма

Они услышали гул двигателей задолго до того, как увидели танки. Грохот множества машин эхом прокатился по долине, следуя за дорогой, которая петляла к самым высоким вершинам.

— С дороги! С дороги! — Вторили друг другу крики армейских офицеров и офицеров безопасности, сержантов и рядовых.

Вместе с остальной частью взвода Зеноби побежала влево, вверх по склону горы. Там было мало укрытий — только валуны и скальные обнажения. Не было и деревьев, зато были тысячи пней высотой по колено, каждый квадратный сантиметр леса использовали для укрепления Императорского дворца. Они старались идти пригнувшись, белые перья следовали за ними, пока они пробирались через снег.

Рёв становился всё громче и громче, пока не сравнялся с глухим, постоянным шумом конвейера. Лязгали шестерёнки, скрипел металл, добавляя механические голоса к непрерывному вою Гималазийских ветров.

Лежание в снегу мало что изменило для Зеноби. Она давно уже не чувствовала ног. Ступни в ботинках пульсировали постоянной болью, а руки, даже в трёх перчатках, едва сгибались. Она стянула их, чтобы кончиками пальцев счистить лёд со спускового крючка.

Она нажала на переключатель, но ничего не произошло — ни вибрации активировавшейся энергетической ячейки, ни мигания индикаторных огоньков от красного к жёлтому и зелёному.

— Силовые ячейки замёрзли, — прошептала она, повернув голову к сержанту Атте слева.

В ответ сержант вытащила собственный лазган и несколько раз подышала на зарядный блок. Примерно через минуту мерцавший свет осветил снизу лицо сержанта.

Зеноби кивнула и повторила за Аттой, держа лазган близко ко рту, чтобы ни капли тепла не пропало зря. Она каждый раз проверяла переключатель, и после четвёртого туманного выдоха замерцали нефритовые огоньки. Останется ли заряд после выстрела — это уже другой вопрос.

— Не то, чтобы они были хороши против танков, — пробормотал Кеттай. Структура отделения во время перехода приказала долго жить; каждый двигался в собственном темпе, в каком мог. Ещё несколько десятков солдат потеряли за то время, что прошло после встречи с застывшим сражением — шесть дней? Семь дней? Больше?

Она пошевелилась, когда корень впился в бедро. Звук двигателей изменился, становясь громче, но и более рассеянным по мере приближения источника. Он больше не разносился по долине единым шумом, и она подумала, что различает отдельные машины и грохот гусениц на дороге.

Звучало знакомо.

Громоздкие фигуры вырисовывались сквозь снежные вихри, и ветер доносил характерный запах выхлопных газов. По мере того как они приближались, равномерное «лязг-лязг-лязг» становилось всё громче. Время от времени шум прорезали грохот шестерёнок и скрежет вращавшейся башни. По дороге медленно двигались десятки, может быть, до сотни танков, задние ряды колонны терялись вдали и снеге.

Учитывая тот факт, что они находились на открытом воздухе, а не в похожем на пещеру испытательном зале, звук вернул её в те времена, когда она пробиралась в ангар вооружения в конце конвейера, где полностью собранные танки покидали производственный цех. Она была не единственной, кто это заметил. Вокруг раздались восклицания.

— Это наши танки! — сказал Менбер.

На согнутых вперёд неумолимым ветром антеннах развевались зелёные вымпелы. Через каждые несколько танков следовал один с флагом командира роты. Это были большие квадратные штандарты, украшенные лаврами Имперской армии, окружавшие два перекрещивающихся изогнутых клинка.

— Я знаю этот флаг, — сказал Кеттай, поднимаясь на колени. — Бакк-Мекка, один из городов, в которые мы поставляли наши танки.

По всей линии солдаты и офицеры поднимались из сугробов, их крики почти затерялись в какофонии моторов. Они замахали руками, чтобы привлечь внимание экипажей.

Кто–то из командования, должно быть, увидел их. Один за другим танки останавливались, турели и пушки спонсонов нацелились на приближавшуюся пехоту.

Менбер помог Зеноби подняться, и она, зажав лазган под мышкой, вытащила из снега древко знамени. Сопровождаемая кузеном и Кеттаем, она побрела обратно к дороге, используя знамя как посох, чтобы справиться с сугробами, которые доходили ей почти до пояса.

Почти прямо напротив их позиции стоял танк — расстояние между ним и соседями составляло десять метров. Тяжёлый болтер в ближайшем спонсоне нацелился на них, как и массивная боевая пушка в башне. Из вентиляционных отверстий двигателя валил пар, и серый цвет скользил по вьюге из выхлопных труб сзади. Тающий лёд оставил полосы на грязном корпусе, открывая серую маскировочную схему, которая заставила Зеноби рассмеяться.

— Возможно, я нарисовала её, — сказала она, главным рабочим инструментом Зеноби был распылитель почти в самом конце конвейера. Её семья — раньше, напомнила она себе — специализировалась на сборке и покраске.

Люк наверху башни со скрипом открылся, и из него осторожно высунулся молодой человек — не больше двадцати или двадцати одного года, подумала Зеноби. В руке он держал лазерный пистолет, лицо было скрыто за широкими очками поверх шлемофона танкиста. Рот и нос были обмотаны шарфом, ярко-красного, изумрудно-зелёного и темно-синего цветов. То, что она могла видеть, было светлее её собственной кожи, хотя, возможно, было покрыто грязью.

Он натянул очки, щурясь от ветра.

— Оставайтесь на месте и не приближайтесь. — Вокс-передатчик танка не скрывал его резкого акцента. Он поднял лазерный пистолет, словно угрозы боевой пушки и тяжёлого болтера было недостаточно.

— Мы из Аддабы, — сказал Кеттай. — Мы сделали ваши танки!

— Не приближайтесь, — предупредил командир. Они сделали, как он сказал, остановившись примерно в двадцати метрах от невысокой стены, которая проходила вдоль обочины дороги. — Мы откроем огонь, если вы подойдёте ближе.

Сообщение было одинаковым по всей колонне, так что Аддабский свободный корпус сформировал почти непрерывную линию глубиной в три-четыре шеренги. Командиры взводов устало говорили своим подчинённым оставаться на месте и заверяли, что капитан-генерал Эгву связывается с командующим бронетанкового полка.

— Ты из Бакк-Мекки? — спросил Менбер. — Как давно ты в пути?

— Четырнадцать дней, включая остановки для пополнения запасов, — ответил командир по вокс-передатчику. — Откуда, ты сказал, вы пришли?

— Аддаба, — сказал ему Менбер.

Командир замер от удивления.

— Вы прошли пять тысяч километров?

Солдаты Свободного корпуса рассмеялись.

— Похоже, но нет, — объяснил Менбер. — У нас был поезд, но на него напали. Шли последние пятьсот километров или около того. Ты знаешь, как далеко нам осталось?

Командир танка наклонился вперёд, опираясь рукой на крышу башни, теперь держа лазерный пистолет более небрежно.

— Ещё около трёхсот километров, пока мы не доберёмся до Нисходящих равнин, — он указал на восток, в сторону пульсировавшего полярного сияния от продолжающегося обстрела. — Отсюда дорога идёт почти прямо, но в таких условиях шагать пешком ещё по меньшей мере пятнадцать дней.

— Больше, — сказал Менбер. — Все устали.

— Есть шанс прокатиться? — спросил Кеттай.

— Именно это я и жду услышать от генерала Мушезибти. Я бы сказал «да," но не мне решать.

Они замолчали, ожидая решения своих командующих. Вдоль шеренги приближалась фигура с рукой на перевязи. Это был Тесфайе, офицер безопасности, прикомандированный ко взводу, тот самый, которого Зеноби спасла, убив Теведроса. Окойе и несколько сержантов устремились к нему за новостями.

Офицер безопасности продолжал идти вдоль линии, глядя на солдат. Он повысил голос, чтобы его было слышно сквозь шум ветра, но не настолько, чтобы его расслышали над работавшими на холостом ходу двигателями танков. Он повторял одни и те же слова через каждые десять-двенадцать шагов, обращаясь к группам рядовых.

— Не забывай держать язык за зубами, — сказал Тесфайе, когда подошёл к Зеноби и остальным. — Любой из этих из Бакк-Мекки может передать всё, что мы говорим, тем, кто хочет нам помешать. Они в лучшем случае временные союзники, не заводите близких знакомств.

Тесфайе продолжил идти, его слова потерялись в метели, и вскоре он тоже скрылся из виду.

— Думаю, это значит, что мы прокатимся, — сказал Кеттай.

Через несколько минут его догадка подтвердилась. Вдоль линии прокатились крики, но прежде чем они достигли уцелевших солдат взвода Эпсилон, командир танка уже говорил в вокс-передатчик:

— Хорошие новости, мои новые друзья. Поднимайтесь на борт!

Один из стрелковых люков открылся, и из него вылез член экипажа, показывая им, где они могли безопасно сидеть на ограждениях гусениц, избегая горячей решётки двигателя и выхлопных газов.

Большинство аддабцев привыкли карабкаться по гигантским металлическим зверям и, вероятно, знали дорогу лучше, чем те, кто находился внутри, находя опоры для рук и места среди припасов и запасных звеньев гусениц, уже привязанных по бокам.

— Если нас атакуют, вы немедленно слезаете, — продолжал командир, пока они подтягивали себя и своё снаряжение на танк. — Вам не захочется оставаться на борту, когда мы вступим в бой.

Зеноби поняла, что ей помогли добраться до самой башни. Она увидела, как командир смотрит на неё тёмно-карими глазами, и задумалась, что он думает о растрёпанной, закутанной в плащ фигуре перед собой. Оценивающий взгляд заставил её улыбнуться, в его глазах читалось восхищение, когда они задержались на её покрытом инеем лице.

— Почему вы так на меня смотрите? — спросила она.

Он стянул шарф, обнажив тонкие улыбающиеся губы под пышными усами. Зеноби нашла их привлекательными, как и широкие скулы и остальные черты его лица. Очень привлекательными.

— Мне нравится то, что я вижу, — ответил командир. Он протянул руку, и она неловко пожала её. — Меня зовут Наша, и вот это, — он хлопнул рукой по бронированной башне, — Дыхание гнева.

— Мило, — сказала Зеноби, поглаживая рукой сварную пластину. — Надеюсь, вы о ней позаботитесь.

— О ней?

— Всё, что мы делаем в Аддабе, — девушки, — сказала Зеноби. Она усмехнулась, не особо задумываясь об этом прежде. — Мы считаем, что это улучшает их характер.

— А вы?

— Зеноби. Зеноби Адедеджи.

Их взгляды встретились, и она снова ощутила волнение притяжения. Казалось нелепым флиртовать с этим человеком, которого она только что встретила, посреди снежной бури, на пути к своей первой и последней битве. Она ничего не могла с собой поделать; химия была мгновенной, а чувство взаимным.

— Ты маленькая, Зеноби Адедеджи, — он откинулся назад в башенном люке. — Я думаю, что смогу найти здесь для тебя место. Если захочешь и позволишь, конечно.

Зеноби придвинулась ближе, он вытянулся и крепко обхватил её за талию.

Она едва расслышала, как Менбер что–то сказал у неё за спиной, а Кеттай рассмеялся. Но это не имело значения. Чтобы хоть на несколько минут укрыться от снега, холода и ветра, Зеноби согласилась бы даже, если Наша был бы беззубым уродом.

Это оказалось просто приятным дополнением, что он не был.