Пермский Губернский. Финал (СИ)

Глава 6

Перерыв на час был очень даже кстати!

За это время мы с Микухой успели неоднократно обсудить нашу дальнейшую стратегию.

— На пятидесятом круге сделаем последнюю замену резины. — произнёс Микуха, указав на Серегу и Саню: — Потеряем пару секунд, но быстро нагоним. Из серьёзных врагов остались, разве что «Мерседес», «Порше» и «Ауди-Кватро».

— Что по поводу остальных «выживших»? — уточнил я, взяв маленький кусочек шашлыка.

— Они не проблема. «Фольц» сдулся. «Альфа-Ромео» тоже на грани. «Бумер» потерял шанс… Второй пилот будет ехать на «сейве», чтобы заработать пару очков. «Астон-Мартин»… Да, шанс есть, что они будут бороться. Но слишком небольшой.

— А я в шоке, что «Ламбо» сдулся так быстро. — на стол запрыгнул потрёпанный кот. Встречи с Беллз не проходят без последствий… Наверное, надо будет посоветовать ему хорошего психотерапевта. А-то чувствует моё сердце, что через пару месяцев таких вот «нападений», сгусток мохнатой тьмы точно отправится к праотцам: — И кто его уделал? «Сеат»!

— В «Сеате» хорошие пилоты. И одна из лучших раллийных лабораторий. Конечно, не уровень «итальянской конюшни», но вполне могут составить конкуренцию «баварским тракторам». — заметив, что я жую мясо, Микуха очень недобро посмотрел на меня: — И что ты делаешь?

— Меня мучает голод.

— Мясо? Ты серьёзно?

— Ну, а что ещё предложишь? Овощи? Салатик?

— Фруктовое пюре! Нам ехать ещё двадцать восемь кругов. А погода уже тонко намекает, что условия будут — не самые комфортные. — Микуха указал на окно.

Тяжелые серые облака закрыли небо, а на землю уже во всю падали огромные снежинки.

— И как же мне помешает кусочек шашлыка?

— Мясо — тяжелый продукт. И организм будет серьёзно отвлекаться на его переваривание. А у нас впереди самый сложный этап! Там даже моргать нужно в определённом темпе, чтобы не улететь.

— О как. Принял.

Печально такое слышать, ибо шашлыки Иришка сделала, что надо. Мясо буквально таяло во рту!

Но что поделать? Человеческое тело такое хрупкое… А спорить с Микухой, доказывая, что я не такой, как все — мне очень не хотелось. Сейчас нужно поддерживать друг друга!

Да и шашлыки можно сделать в любой выходной. А что? Выделю вечер. Соберёмся всей компашкой у меня во дворе и сделаем.

— Джентльмены! — в домик заглянул Мендель, и стряхнув с плеч снег, уселся за стол: — Как ваше настроение?

— Очень даже ничего. — ответил я: — Как погода?

— Разгулялась не на шутку… — вздохнул техком, и забывшись, погладил кота, от чего тот слегка возмутился, но не подал виду: — Меня предупреждали, что большинство пилотов не умеет ездить на таких маленьких и «затычных» трассах даже в хорошую погоду. Но я не думал, что всё будет настолько плохо! Однако, я рад, что ваша команда всё ещё в строю.

— Мы стараемся. — ответил Микуха: — Но с новыми погодными условиями будет очень тяжело. Особенно для Феди. Это же его первый этап.

— Понимаю. — Мендель внимательно посмотрел на меня: — Ваша Светлость! Вы должны усвоить один маленький нюанс. Гонка — это серьёзное испытание для автомобиля и пилота. Но ставить на кон жизнь… я бы не рискнул.

— К чему вы клоните?

— К тому, что если почувствуете малейшую опасность — лучше сойти с трассы.

— Вы же в курсе, для чего мы решили поучаствовать? Обратной дороги нет. Ветер, снег… да хоть торнадо — уже неважно. Мы с Микухой будем идти до конца!

— Меня радует ваш настрой. Но не забывайте, что другие пилоты менее человечны по отношению к вам. А основным лицемерием спорта всегда было то, что никто не вспомнит, как ты взошёл на подиум победителя. Главное, что зашёл.

— Не переживайте. Мне угрожали существа, куда опаснее, чем помешанные пилоты. — с улыбкой ответил я: — А насчёт погоды — тоже не беда. Разберёмся.

— Верю в вас. — кивнул техком и поспешно покинул домик.

Как оказалось, погода совершенно не смущала не только нас с Микухой. Зрители, несмотря на снег, воодушевлённо ходили между палатками с болидами, фотографировались, и самое главное — активно обсуждали мою часть выставки. Увы, «Порше» остался не у дел. И Госпожа Новак негодовала.

— Не думай, что всё кончено! — прошипела она, когда я вышел из домика, чтобы подышать свежим воздухом: — Сейчас всё это отребье с отвратительным вкусом закончится, и придут нормальные люди! Те, кто уважают настоящие автомобили, а не эти жалкие вёдра с болтами…

— Знаете, Госпожа Новак, что делает аристократа аристократом?

— Удиви меня.

— Манеры. Вы ведёте себя, как ребёнок. Огрызаетесь, вселяя в меня уверенность в победе. А всё почему? Потому что, ваше огромное эго не даёт покоя ни вам, ни вашему окружению.

— Причем тут это?

— При всём. Знаете, в чём секрет успешной битвы?

— Ну?

— В том, что ты заблаговременно просчитываешь шанс на победу. Глупо вступать в сражение с противником, который априори сильнее тебя.

— То есть, ты сейчас утверждаешь, что я с самого начала была слабее⁈

— Я говорю о том, что со мной спорить глупо. Вот и всё. Вы могли просто высказать своё личное «фи», и на этом наш спор бы благополучно закончился. Но вы пошли дальше. И вы прекрасно видите, за кого голосуют больше. И вас это очень сильно раздражает. Ведь вы не любите проигрывать.

— Мы ещё не закончили!

— Так-так-так… — к нам подошла дружелюбная Эрика из «Пежо», а затем, словно любовница обняла меня за плечи: — Что за подозХительный шум? Мал'чик уже забронирован.

— Чего⁈ — норвежская красавица с непониманием посмотрела на чрезмерно дружелюбную пилотессу.

— А то, что я тоже предлагаю Господину Осокину пар-ри.

— Может, не стоит? — поинтересовался я.

— Стоит! — хищно улыбнулась Эрика: — Если я обгоню моего сладкого пирожочка, то он сходит со мной на свидание.

— Отклоняется! — возмутилась Госпожа Новак: — Господин Осокин уже практически проиграл желание мне и будет моим личным помощником весь завтрашний день. Начиная с сегодняшнего вечера, конечно же. Уговор есть уговор! Слово аристократа превыше всего.

— Пирожок, ты проиграл желание этой заносчивой мадмуазель? — удивилась Эрика.

— Нет, конечно. Но Госпожа Новак искренне верит, что уже победила.

— Хм-м… И в чём же суть спора?

— В том, что мою часть автомобильной выставки оценят выше, чем часть с «Порше».

— А на что спор?

— На желание.

— Ну, вот! Оревуар, Госпожа Новак! Я только что была на выстаф-фке… И ваши «жеребцы» сильно отстают по количеству посетителей.

— Это ещё не конец! Я отказываюсь принимать с вами спор!

— Мисскузи! Но я спорю с Господином Пирожочком-м, а никак не с вами…

— Я уже сказала! Я не принимаю ваш спор с Господином Осокиным!

— О-о-о… Дележка муш-шика. — Эрика ухмыльнулась и провела кончиками пальцев по моему уху: — Скажите на милость, Госпожа Новак… А вы хоть знаете, как управлять «гоночным болидом»? Вы производите впечатление новичка. Вот и поищите себе «тачку попроще».

— Что⁈ Да как вы смеете⁈ — норвежская красавица явно разозлилась не на шутку: — И при чём тут гоночный болид⁈

— Ах, невинное дитя… Возвращайся в палатку, пока взрослые разговаривают!

Казалось, что ещё немного, и Новак закипит, словно чайник. С паром и свистом.

И мне бы всё это остановить, пока не стало слишком поздно, но как же было приятно смотреть на унижение мелкой заносчивой и крайне невоспитанной стервы.

Уж не знаю, из какой аристократической семьи была Эрика, но Госпожа Новак явно не могла козырнуть своим титулом.

— Вы сейчас же должны извиниться! И отдать Господина Осокина мне! — тяжко выдохнув, ответила норвежская красавица.

— А, может, сперва стоит спросить у Господина Пирожка? — Эрика вопросительно посмотрела на меня: — Что скажете, Господин Пирожок? Согласны на мои условия?

— Меня больше интересует, что я получу, если выиграю?

— Если уж так вышло, что вы поспорили со Снежной Королевой на желание, то давайте поступим аналогично. Вы сможете пожелать всё, что захотите! Мы — француженки, знаем толк во взрослых играх, если вы понимаете, о чём я…

— Желание? Хорошо. По рукам! Госпожа Новак, разобьёте?

— НЕТ! — возмущению норвежской красавицы не было предела: — Вы берёте на себя слишком много, Господин Осокин! И учтите, что если проиграете и мне, и Госпоже Войс — я вас точно уступать не буду. Поскольку, я первая заброни… Кхм… Поспорила с вами!

— О, Господин Пирожок, не подведите меня. — Эрика чмокнула меня в щеку, а затем плавно удалилась в свою палатку.

— Профурсетка! Ненавижу… — недовольно фыркнула Новак. И только сейчас я заметил на её щеках румянец от смущения. Хм-м… Странно. Неужели Определитель не сработал?

— Справедливости ради — вы первой начали идти в атаку.

— А нечего посягать на чужое! Не в твоих ли краях говорят, что на чужой пирожок — не раскрывай свой роток?

— Чужой? Знаете, я пока не снискал славу дамского угодника или сердцееда…

— Мир, дверь, мяч, но по-английски… — кашлянул пробегающий мимо кот.

— … и не состою в отношениях. Поэтому, про «чужой» тут было явно не уместно.

— Уместно! Ты — мой выигрыш!

— Нельзя так говорить. Да, я не герцог… Но тоже аристократ. А самое главное — живой человек. Вам было бы приятно, если бы к вам относились, как к вещи?

— Да, что ты обо мне знаешь? — расстроенно отозвалась Новак, а затем очень злобно зыркнула на меня и быстрым шагом удалилась к своим «Порше».

На секунду я почувствовал леденящую тоску. Значит, Определитель не сломался. Просто внутри Заосиново сейчас кипел настолько мощный коктейль из всевозможных эмоций, что мой чудо-аппарат не смог сфокусироваться на отдельной барышне.

А жаль. Мне стало любопытно, что же у неё на самом деле на душе?

— Федя! Пора в накопитель! — выглянув из домика, сообщил Микуха.

— Как-то быстро час закончился.

— Ну, а что ты хотел? Пора за баранку. Ты попил? Поел?

— Да. Чувствую себя отлично!

— Прекрасно. И теперь самый главный вопрос… — пилот огляделся по сторонам: — Ты сходил в туалет?

Мир слишком изменчив и непредсказуем.

Будущее мрачно, словно ночное небо. А прошлое утекало быстрее, чем дождевой ручей в сточную канаву…

И даже когда казалось, что ты уже видел, понял и спрогнозировал абсолютно всё — жизнь, как по щелчку пальцев, подкидывает новое уникальное испытание.

Причём под словом «уникальное» имелось в виду то, чего раньше никогда не было.

Шок постепенно отпускал. Мысли возвращались в привычное русло.

Феймос сидел на ступеньке старого магазина и смотрел на звёздное небо.

Глэйтрон… Бог войны стоял перед ним и… Как ни в чём не бывало жевал горячий хот-дог, то и дело алчно причмокивая.

Выглядел он, конечно, странно. Хотя, чего тут говорить? После первой смерти Феймос тоже попал в крайне непривычное для себя тело человека.

— И долго мы ещё будем играть в молчанку? — поинтересовался бородач, вертя в руке дымящийся хот-дог.

— Ты хоть понимаешь, каково это? — агент поднял взгляд на незваного гостя: — Встретить своего двойника… Спустя столько лет новой жизни!

— Ну, фактически — я не двойник. Я лишь Ультимат, который прошел аналогичный путь, но в другом временном потоке. Можно сказать, что я твой брат.

— Не суть. Если бы не мои воспоминания… — Феймос тяжко вздохнул, словно типичный персонаж из нуарного детектива: — Ты был бы уже мёртв.

— Да-да-да… Я в курсе, что мы не решаем вопросы диалогом между собой, а сразу переходим к драке. Но сейчас это совершенно не уместно. Мне очень нужна твоя помощь. Поэтому скорее приходи в себя, и мы начнём этот не самый лёгкий разговор.

— Нелёгкий разговор… Ты хоть примерно представляешь, что сейчас творится у меня на душе?

— Очень даже представляю.

— Тогда, почему ты такой спокойный?

— Дело в том, что… я старше. И я отношусь к этому гораздо проще.

— А я так не могу. Ты… сбил меня с толку! Перевернул весь мой мир. А ведь я искренне верил, что всё закончилось. Думал, что старик канул в лету. Я… две тысячи лет отдал службе Бастиону, чтобы понять этот мир! А тут… Опять начинается, какая-то лютая дичь.

— Ого! Неужели в Бастион начали принимать и других энергетических существ?

— Нет. Пришлось притворяться трейсером, чтобы меня сделали Стирателем. Это был осознанный шаг… Я искренне верил, что всё понял.

— Если бы это было так просто, брат…

— Ай! К чёрту… Лучше скажи, сколько раз старый ублюдок перезапускал этот цирк?

— Явно не один десяток. И каждый перезапуск стоил целой вселенной.

— Чёртов лицемер! А мне он говорил, что Гиперсвет опасен… И что им нельзя пользоваться.

— Мегард много, что говорил. Но самое главное — мы готовы покончить с этим.

— «Мы»? Это кто?

— Группа сопротивления.

— Хорошо… — Феймос усмехнулся: — И что же именно «вам» нужно от меня?

— Информация.

— Вау… Я весь внимание!

— Мне нужно знать, что с тобой случилось на Абсолюте?

— Ты серьёзно? — тяжко вздохнув, агент с осуждением и тоской посмотрела на бородача: — Во-первых — я не хочу об этом вспоминать. А во-вторых, мне искренне непонятно… Чем это поможет в борьбе с Мегардом?

— Думаешь, я разработал сложнейший алгоритм поиска и преодолел несколько сотен тысяч световых лет просто, чтобы спросить у тебя о неважной ерунде?

— Я не буду снова окунаться в это просто так! С какой стати моя боль может помочь в войне?

— М-м-м… Это сложно.

— А ты попробуй?

— Ладно… В общем, Мегард научился у Тангейзера архивировать и восстанавливать свои воспоминания.

— Тангейзер? Ещё одна «приятная» личность… Я погляжу, у вас там отличная компашка собралась. Старый лживый ублюдок и божественный маньяк, который истребил несколько триллионов гуминитов просто ради развлечения.

— Вообще-то, Тангейзер исправился.

— Что? Неужто нашел свою любимую Лай-Лабэ и живёт с ней обычной жизнью на одном из Ядер Миротворцев?

— Ну…

— Нет… — ужаснулся Феймос.

— Как бы…

— Господи… Ты же шутишь?

— Вообще-то, нет. Ты всё верно сказал.

— Боже! Как Сенат, вообще, не уничтожил этих тварей⁈

— Вообще-то, Шанго — очень милая!

— Ага… Скажи это всем планетам, которые она уничтожила со своим сумасшедшим братцем. Думаешь, я не знаю эту историю?

— Она исправилась. Стала белой и пушистой.

— Шанго? Белой и пушистой? Я же уже сказал тебе, что служил в Бастионе почти две тысячи лет! Так вот, знаешь, для кого есть протокол «Красного уровня»?

— Для кого же?

— Только для двух личностей! Ориона и Шанго. Максимальный уровень опасности! Потому что, один чёртов прото-пассионарий, а вторая просто бешенная стерва, у которой ни мозгов, ни совести… Впрочем, даже она вполне себе добрая и светлая в сравнении с Тангейзером. Почему этого ублюдка всё ещё не порешили?

— Так уж вышло. — пожав плечами, ответил Глэйтрон и быстро доел хот-дог.

— Ох… Я в очередной раз осознал, что совершенно не понимаю политику Сената. Впрочем, ладно. Опустим это… Лучше продолжи мысль про архивирование и восстановление воспоминаний.

— Тангейзер научил Мегарда этому фокусу. Однако, воспоминания могут накладываться друг на друга. Это создаёт эффект усиления от определённых эпизодов. Вот к примеру — у тебя был щенок. Ты его любил. И в каждой временной петле он у тебя умирал. И из чувства обычной утраты, развивается гиперболизированная психологическая травма, которая вызывает триггер смешанных воспоминаний. Ты можешь впасть в ступор. Главное — спровоцировать этот триггер.

— Хм-м… Интересное предположение. А почему ты привёл в пример именно щенка?

— Потому что, от тебя разит собачьей мочой.

— Допустим. Но я так и не понял, причём тут моя жизнь на Абсолюте?

— Я нашёл Абсолют и Последнего Глэйтрона. Там есть одна особенная девушка… Она не принадлежит миру, в котором родилась.

— Агни… — воспоминания мощным потоком хлынули прямо в голову Феймоса. А сердце агента сжалось от боли.

— Да! Полутитан. Её воспитывала человеческая половина Мегарда!

— Помню. Она была со мной до конца…

— Ох… — лицо Глэйтрона скривилось от боли: — Давненько я не испытывал ничего подобного.

— Ага. Иногда я даже рад, что мой Определитель отключён.

— Погоди! Так, что с ней стало? Чего тебя так корёжит?

— Представь себе силу, которая не снилась ни одному гуминиту… Я мог летать. Мог оперировать силами Ядра так, как ни один могущественный архимаг Абсолюта… Мог контролировать погоду. Вмешиваться в политику с самым лучшим исходом. Но я так и не смог спасти её.

— Спасти от чего?

— Говорят, что полукровки берут от родителей всё самое лучшее. Но, видимо, с Агни получилось исключение из правил… Её настигла генетическая болезнь, от которой не было спасения. Агни растаяла у меня на руках…

— Соболезную, брат.

— Что мне твои соболезнования? Понимаешь, я всех похоронил. Всех… И когда у Агни появились первые симптомы, я верил, что смогу найти средство. Но когда она отправилась вслед за другими… я умер. Умер внутри. Это было ещё хуже, чем когда Мегард уничтожил мою планету на моих глазах. Это было хуже, чем когда я похоронил девчонок… Это было хуже, чем когда Абсолют заживо сгорел в очередной мощной вспышке Солнца. Тогда я осознал, что мир людей не для меня. Человеческий век слишком краток. Он подобен вспышке…

— … болида в ночном небе.

— Верно. Откуда знаешь?

— Все Глэйтроны это знают. С кем бы я не общался… Мы все, как один поняли, что обречены на вечное одиночество.

— Проклятие Мегарда… Я не хотел признавать, но это было слишком очевидно. Старик продолжает изводить меня даже после смерти. — с грустью улыбнулся Феймос: — Но миры людей слишком очаровательны. Я решил посвятить себя их улучшению и защите.

— Прекрасная цель! Но если Мегард продолжит создавать временные петли — Мультивселенная будет в опасности. А вместе с ней и невероятное количество людей. Вот теперь и ответь на свой вопрос — стоила твоя боль всего этого?

— Это уже неважно. — агент вытащил пистолет из кобуры: — Какой смысл в моих целях и рвениях, если каждый день может стать последним для всех этих людей? И не из-за природного катаклизма, а просто потому, что старый психопат возомнил себя Богом, достойным казнить целые вселенные из-за собственной прихоти…

— Ну, по факту сказал. Только вот, я не совсем понял, к чему ты клонишь?

— Я хочу присоединиться к вашей группе сопротивления.

Раньше я думал, что нет ничего хуже, чем синтетическая одежда. Водолазки с узким воротом, в который не то, что голову, а даже руку продеть сложно — это же настоящий ужас!

Но оказалось, что всё это с лёгкостью переплюнули спортивные кресла-ковши, которые устанавливались в гоночные автомобили. После трёх часов шея отваливалась, а спина превращалась в самую настоящую глыбу из горной породы.

Чего только не придумают ради безопасности.

Неужели за целый век существования автоспорта люди не смогли создать, что-нибудь удобнее и комфортнее? Эх… Не заботятся о своих пилотах.

Хотя, если посмотреть на любой спорт целиком — там, вообще, не про заботу. Скорее, о том, как быстро сломать человека. Да так, чтобы наверняка!

— Как ощущения? — поинтересовался спокойный голос Микухи в наушнике.

— Прекрасно! Ещё бы не пришлось вклиниваться в гонку заново…

— О! Привыкай. Если решишь продолжить карьеру пилота — такое случается слишком часто. Особенно, на ралли.

— Угу.

Один из маршалов дал старт, и мы вновь выехали на трассу.

Несмотря на то, что тракторы активно чистили поверхность — снега всё равно было слишком много. Стоило мне разогнаться, как машину начинало водить из-за неровностей на трассе.

— Мик! У меня проблемы с покрышками!

— Нет никаких проблем. Просто из-за того, что ты наезжаешь на снег, машина отталкивается чуть более увереннее.

— Чуть? Что-то мне так не кажется.

— Ты привыкнешь! Главное — не хасань.

— Где я, и где хасанить? — с усмешкой ответил я.

К реву мотора и периодическим сообщениям Глебушка — добавился скрип дворников по стеклу. С каждой минутой снежинок становилось всё больше.

В какой-то момент мне даже показалось, словно я еду по огромному снежному тоннелю.

— Федя! Видимость ухудшается. Внимательно следи за моими фонарями.

— Принял.

Из-за серьёзно ухудшившихся погодных условий, пилоты практически полностью перестали атаковать, пытаясь сохранить хотя бы свои места. Я чувствовал их опасение… Видел, как несмело машины разгонялись до 130–150 километров в час.

— Всё! «Ауди» сейчас начнёт бороться в полную силу. — обогнав две ярко-жёлтые «Альфа-Ромео» с синими ливреями, предупредил Микуха.

— То есть, до этого они просто забавлялись?

— Именно.

— Чудесно… — обречённо вздохнул я: — Сколько между нами и «Ауди» осталось машин?

— Только «Астон-Мартин». — сообщил Глебушек.

«Искра» против «Астон-Мартина»! Да если бы мне сказали о таком пару месяцев назад — я бы ни за что не поверил.

Но радоваться слишком рано. Как сказал Мендель: «Никто не вспомнит, как ты добрался до пьедестала. Главное, что ты до него добрался!»

— Едем аккуратно. Маккелли из «Астона» — серьёзный боец. Так просто он нас явно не пропустит! — произнес Микуха.

— Принял.

Из плотной снежной мглы медленно появились две пары ярко-красных вытянутых фар. Мне всегда импонировали эти галантные спортивные англичане с V-образными двигателями.

Выдыхая огонь из выхлопных труб, «Астоны» сгруппировались так, чтобы не дать нам и малейшего шанс прорваться вперёд. Ширина спортивных купе позволяла перекрыть всю трассы, и нам оставалось только ждать следующего поворота.

— «Астон-Мартин» славится своей неповоротливостью. Но Маккели явно попытается нас отгородить, чтобы Хассел прошёл вперёд. Так что, нам придётся действовать очень быстро.

Хех, разве же здесь бывало иначе? Всё моё тело вновь превратилось в натянутую струну и комок из напряжённых нервов. Я внимательно следил за машиной Микухи, чтобы не отставать во время манёвра.

— Давай!

Машина Маккели начала замедляться. Я вывернул на внешнюю стороны трассы и…

Чёртов англичанин сделал то, чего мы с Микухой не смогли предвидеть. Он в наглую подставил под меня задний бампер.

— Осторожнее!!!

Да, какое там? Я едва успел вырулить, однако из-за неровностей поверхности трассы — машину понесло прямо на ледяной бруствер. Пришлось выжимать газ на полную, чтобы спасти свой «Стеллар».

— Давай, дружок… — тихо прошептал я, наблюдая за тем, как мой болид боком проезжает в трёх сантиметрах от шероховатой поверхности бруствера.

В среде специалистов это называли «дрифтом». Когда заходишь в поворот боком, отталкиваясь задними колёсами от дороги.

«Стеллар» благополучно выровнялся, оставив злобного англичанина позади, однако стрелка датчика температуры опасно поползла в красную зону.

— Мик! Я перекрутил! Температура растёт…

— Не страшно. Сейчас обгоним Хассела и остынем. Всё на мази!

«Всё на мази»? Учитывая, сколько всего произошла за гонку — эта фраза сейчас выглядела очень неправдоподобно. И оставалось только догадываться, какими хитрыми приёмами нам придётся обгонять «Ауди».

— Хассел позади! — с облегчением заключил Мик: — Осталось достать «Ауди» и не просрать первую позицию.

— Чувствую, что радоваться ещё рано…

— Конечно, рано. Учитывая, что твоя французская подружка всё никак не хочет отлипать…

Из снежной бури вылетели два ярко-фиолетовых огонька. «Пежо» Эрики злобно обогнал оба «Астона» и устремился к нам.

— На чём она едет⁈ — возмутился Глебушек: — На силе любви⁈

— Это не любовь. Это жажда отжухать крутого мужика! — хохотнул Микуха.

— Вот дерьмо! Я её недооценил…

— Не переживай, Федь. Прежде, чем добраться до нас — ей предстоит ещё побороть горячий нрав Энцо!

Не думал, что буду настолько рад увидеть немецкое купе, так же неожиданно появившееся из снежной бури. Однако Эрику это только раззадорило!

Маленький «Пыжик» с хищным рыком начал ускоряться по прямой. И если бы не резкая шпилька — жаркая француженка точно врезалась бы в мой задний бампер.

Однако нам очень повезло, что Энцо тоже изо всех сил рвался к победе, потому атаковал Эрику при любой возможности.

В лютом напряжении мы проехали ещё пятнадцать кругов.

— Дело дрянь. «Ауди» слишком быстрые! — сообщил Глебушек: — Вы серьёзно отстаёте.

— Что ж… Про смены резины придётся забыть.

— А ты уверен, что мы доедем?

— Увы, либо мы рискуем и даём себе шанс… Либо безопасно добираемся до финиша. А учитывая, что сзади нас подпирают «Пежо» и «Мерседес» — призовых мест нам явно не видать.

— Задница! — обречённо вздохнул я.

— Не то слово. Но мы справимся!

— Да-да…

Но несмотря на все риски — на двадцать шестом круге нам удалось приблизиться к двойке лидеров из команды «Ауди-Кватро».

Заряженные седаны уверенно проходили повороты на скорости, о которой нашим «Стелларам» оставалось только мечтать! И если бы не метель, то шансов на победу у нас было бы чуть меньше, чем никаких.

— Аферстен и Броуди встали в защиту! — сообщил Глебушек: — Придётся атаковать одновременно.

— Одновременно не получится. — ответил я: — Мне будет не видно Микуху.

— А другого шанса у вас нет.

— Мик…

— Глеб прав. — вздохнул Микуха: — У нас нет другого варианта.

— Ну, что ж… Тогда рассказывай.

— Встаём вплотную. А затем — выжидаем ближайший поворот. Они оба будут заходить по «внутряку». Мы же обойдём их по «внешке». Ты поедешь вперёд, а я их задержу!

— Погоди… У нас осталось два круга до конца гонки. Ты уверен, что успеешь вернуться на первую позицию? — взволнованно спросил я.

— А кто сказал, что именно я должен быть на первой позиции? — в голосе Микухи слышалась улыбка. Хитрая… коварная! Но в тоже время такая доброжелательная.

— Ты уверен в своём решении? — уточнил я.

— Всё или ничего! «СуперСпорт» должен вернуться в большой спорт.

— Ладно…

В любом случае — у меня нет опыта, чтобы блокировать двух топовых пилотов. Поэтому во имя команды придётся пойти на компромисс с Микухой и занять первое место.

Приятно, конечно. Спору нет…

Но меня всё никак не отпускала мысль, что это немного несправедливо.

— Готов?

— Готов!

— Всё, парни! Ни пуха вам… — выдохнул Глебушек: — Последний круг!

Метель постепенно превратилась в самый настоящий снежный буран. И если бы не яркие фонари на рекламных флагах, то я бы уже точно врезался в бруствер, подарив самым отважным зрителям кусочки своего автомобиля.

Подкатив вплотную к двум чёрным «Ауди», мы с Микухой принялись выжидать момент.

Аферстен, который выступал защитником в немецком дуэте, практически сразу понял наш план. Его машина суетливо дёрнула кузовом, пытаясь отогнать нас словно надоедливых мушек.

— Ещё не время… Федь, я скажу когда.

— Принял.

Ещё одна безуспешная попытка Аферстена едва не стоила ему столкновения с ледяным бруствером.

— Ещё чуть-чуть… Федь, готовься. И… Давай!

«Ауди» буквально выстрелили собой на повороте, открыв небольшое окошко для обгона, но тут случилось то, чего никто из нас не ожидал…

Аферстен вмазался передним колесом в небольшую выбоину, а затем вошёл носом в лёд. Его багажник поднялся прямо передо мной, но Микуха буквально выбил потерявший контроль немецкий болид в бруствер. Капот его «Стеллара» был серьёзно повреждён от удара, и если честно — я думал, что для нас это конец.

Однако машина с рыком полетела дальше, несмотря на вмятины.

— Вроде, двигатель не задело. — с облегчением выдохнул Микуха, пристраиваясь за Броуди, которого данный расклад явно сбил с толку.

— Фух… Пронесло.

— Ага! Сейчас немного пободаемся с Броуди и поедем к финишу. Осталось всего несколько поворотов.

— Принял.

Последний круг дался мне очень тяжело. Особенно, когда я увидел, как зрители выталкивают старенький «БМВ» из самого младшего класса обратно на трассу. Машина была серьёзно повреждена, но тем не менее — смогла продолжить гонку.

— Федя! Осталось всего три поворота… Сейчас нужно быть максимально сосредоточенным. Выбрось всё из головы! Сейчас самое главное — дойти до финиша! Неважно, каким образом. Главное — дойти до финиша!

— Дойду. Там осталось всего ниче… — «Стеллар» дёрнулся, и из снежной мглы с диким рёвом вылетел «Пежо». Судя по траектории машины и разбитому лобовому стеклу — Эрика совершенно не понимала, куда ехала.

Жёсткий удар в заднюю дверь, и «Стеллар» полетел прямиком в снежную насыпь, на которой стояли зрители.

Ещё один удар… Стекло мгновенно покрылось трещинами. Капот сложился гармошкой, а двигатель издал свой последний звук. «Пежо» Эрики перескочило насыпь и рухнуло на крышу.

Мимо нас пронёсся «Мерседес» Энцо…

Увы, для нашей команды гонка закончилась. Видимо, сама судьба намекала мне, что «СуперСпорт» — не более, чем очень дорогая игрушка ныне покойного Александра Осокина.

— Федя! — воскликнул Микуха, сражаясь с Броуди, который всё никак не хотел пропускать его вперёд: — Федя! Приём!!!

— У него рация от удара отлетела… — выдохнул Глеб: — Они довольно жёстко столкнулись с «Пыжиком» и… В общем-то, всё. Я не вижу из-за снега.

— Дьявол… — тихо прошептал пилот, и резко пошёл в атаку: — Ты видишь таблицу? Сколько мы наберём очков, если я приду первым?

— Если машина Господина Осокина не финиширует — всего шестнадцать… Учитывая, что вы ворвались в середину сезона, то «СуперСпорт» явно не пройдёт дальше. Для прохождения нужно минимум двадцать очков!

— Ладно! Главное — финишировать. Шестнадцать — уже хорошо. Возможно, у меня получится уговорить Федю дать «СуперСпорту» ещё один шанс в следующем году.

— Сильно сомневаюсь. Для него это был серьёзный вклад. Ну… Не получилось. Что поделать?

— И всё равно! Я финиширую первым. Специально для него.

— Дерзайте, Господин Столыпин! Я в вас верю.

Броуди продолжал блокировать все атаки Микухи.

Пришлось вспомнить последнюю битву с элитными представителями «ВАГ-группы». Какие минусы есть у «Ауди»? Разве что, слишком неровная развесовка, которая могла дестабилизировать машину на резком повороте. А ещё стоит учесть дикий страх Броуди поцарапать машину. Значит, нужно выводить немца на «внутряк», чтобы он под действием центробежной силы сам полетел в бруствер! Тогда Броуди придётся сбросить скорость, чтобы сохранить свой болид целым.

Переключив передачу, Микуха начал раскачивать немецкий «тяжёлый люкс», стараясь незаметно вывести его на «внутряк». А до финиша оставалось всего ничего… Буквально последний поворот!

Броуди начал испуганно оттормаживатся, но не рассчитал свои силы. «Ауди» влетела мордой в бруствер, а затем вдарила багажником прямо по крылу «Стеллара».

Микуха удержал машину, но стрелка тахометра тут же полетела вниз, а двигатель нехарактерно забулькал.

— Нет… Нет-нет-нет! Только не сейчас…

— Господин Столыпин! Из трубы чернота пошла… Что стряслось⁈ Вы тормозите! — воскликнул Глеб.

— Трубка, мать её… Двигатель задохнулся… — тихо ответил пилот, остановившись в десяти метрах от финиша: — Её бы только слегка поправить…

— Нет! Господин Столыпин! Нельзя выходить из машины.

Микуха и сам прекрасно понимал, что нельзя… Увы, последняя надежда на победу мгновенно растаяла прямо у него на глазах из-за типичного инженерного просчёта.

«Закон Мёрфи»… «Закон подлости» или «закон бутерброда» во всей красе. Если что-то может пойти не так — то оно обязательно пойдёт не так.

Если даже иностранные технические комиссары предупреждали, что чёртова трубка может всё испортить — то так тому и быть.

Не в силах сдержать эмоции, Микуха ударил кулаком об руль. Да, машина тут совершенно не причём. Это всё из-за Броуди… Или из-за того, что Микуха решил применить технический «костыль», когда в гонках подобное всегда имело самые негативные последствия.

Что ж, теперь оставалось только ждать победителя… Того выжившего красавчика, которому победу отдали практически за просто так «Ауди-Кватро» и «СуперСпорт».

Среди снежинок показалось два светящихся огонька. Машина ехала крайне неуверенно и слегка дёргано.

— Давай, приятель… Такую победу грех не забрать. — с грустью улыбнулся Микуха, пытаясь разглядеть будущего победителя.

Однако за ним появилась ещё пара огоньков. Уже более знакомых. Кажется, это был «Мерседес» Энцо? Ну, ничего… Испанец, не смотря на всю свою говнистость — заслужил победу. Сейчас он быстренько обгонит ту дымящуюся развалюху и приедет на финиш.

Однако испанец, почему-то, не торопился… Он, как будто нарочно плёлся за первой машиной. Может быть, решил поиздеваться? Нет, вряд ли. Энцо, хоть и вёл себя, как урод, но до откровенных унижений никогда не доходил. Что-то тут не так…

И лишь спустя полторы минуты Микуха с удивлением произнёс:

— Федя…

Да, первым медленно полз разбитый «Стеллар», из-под капота которого валил белый дым. Но машина ехала своим ходом! А «Мерседес», как будто страховал сзади… Чтобы никто не посмел обогнать разбитого товарища. Невероятно!

— Господин Столыпин… Вы это видите… — произнёс шокированный голос Глеба в наушнике.

— Вижу. Но поверить не могу.

— Я тоже.

Микуха уже готов был покинуть свою машину, чтобы поздравлять Фёдора на финише, как вдруг «Стеллар» ускорился, а затем врезался в его багажник. «Мерседес» пристроился сзади… Болид Микухи плавно покатил в сторону финиша.

— Что за… Нет! Федя… Ты же не…

Но тот лишь кивнул шлемом и показал большой палец.

Спустя несколько секунд все машины финишировали.

Фанаты рукоплескали!

— Я же говорил, что ты будешь первым. — воскликнул Федя, вытаскивая Микуху из машины: — У нас получилось! Получилось!

Но Микуха молчал. Он просто стоял в оцепенении, не веря что всё это происходит наяву. Что это не просто очередной прекрасный сон.

Это же был… тот самый гоночный жест. Благородный и самоотверженный!

И со стороны Энцо, и со стороны Феди.

Настоящий. Гоночный. Мужской.

Ай да, Граф Осокин… Ай да, son of bitch!