Пентюх

Часть 2. Хамид Глава 1. О счастье…

В селе Разумное нас встретил мой уже, можно сказать, хороший знакомый — староста Корюх. И если в первый раз он отнёсся ко мне не так уж и уважительно, то сейчас просто расстилался. Когда жал руку — даже поклонился, сказал, что невероятно рад видеть и вообще село Разумное всегда будет в неоплатном долгу. Я покивал для вежливости и сел на крылечке конторы. А Ирина зашла со старостой внутрь и о чём-то долго там говорила с Владимиром Пантелеевичем. Я же решил расспросить тырка о своей Твари, которую он теперь упорно называл дмамедой.

— Бобо, — осторожно спросил я, закуривая папиросу: — А почему ты мою зверушку дмамедой кличешь?

— Потому что это — дмамеда, священное животное нашего народа, — тут же ответил Бобо, глянул на мою питомицу и сложил молитвенно руки: — А хранитель дмамеды — хамид нашего народа! Тоже священный, которому должен оказать помощь любой тырк, если только хамид попросит.

Я подавился папиросным дымом, закашлялся натужно и спросил:

— А если он глупость попросит?

— Хамид не попросит глупость! — решительно покачал рогатой головой Обеба, — Дмамеда выбирает в свои хранители тырка… или человека с чистыми помыслами и хорошей душой!

— А раньше хамидом был человек? — осторожно спросил я.

— Ты спроси, сколько вообще было хамидов у тырков, — хмыкнул Дырн, распрягший лошадей и присевший с нами рядом.

— И сколько же? — повернулся я к Бобо.

— Всего трое! — тырк даже три пальца растопырил, чтобы показать, — И их имена передаются из поколения в поколение!

— Да уж, — я посмотрел на Тварь, и та, будто услышав меня, тут же подошла, легла и положила свою страшненькую голову мне на колени. Я принялся гладить зверюгу и понял, что всё больше и больше перестаю замечать уродство Твари. А ещё вспоминал, что читал об этих самых дмамедах, которых у нас называли горгонзолами. Помнил совершенно точно, что по легендам они совершенно иммунные к магии. Что неутомимы и бесстрашны. Но при этом необычайно жестоки и прожорливы. И вот ну совсем не вязалось это с моей милой и ласковой Тварью, которая спала у меня в ногах, ласкалась, как котёнок и была неотвязна, как хорошая верная собака.

Впрочем, долго поразмышлять мне не дали. Из конторы вместе со старостой вышла Ирина и весело сказала:

— Владимир Пантелеевич отдаёт нам во временное владение дом шамана, потому спать будем не на улице! — потом увидела распряжённых лошадей и сказала Дырну: — Запрягай, едем туда, там и расположимся на ночлег! А с утра приступим к работе!

Дырн застонал, но безропотно поднялся и пошёл запрягать лошадей в повозку. А девушка опять подмигнула мне и спросила:

— Прогуляемся до особняка пешком?

Я лишь молча кивнул, потому как иногда в её присутствии вовсе терял дар речи. Мы неспешно пошли к усадьбе шамана, Тварь неспешно семенила рядом с нами, а Ирина начала тихо рассказывать:

— Всё же, Семён, кое-какую способность ты приобрёл при переходе — это невероятную удачливость!

— Удачливость? — округлил я глаза, — Да мне постоянно не везёт!

— Да ладно? — улыбнулась девушка, — И в чём же?

Я чуть не ляпнул, что у меня ни разу девушки не было, да вовремя язык прикусил. Потом стал лихорадочно размышлять:

— Вот, отправили меня в командировку!

— И что? — Ирина посматривала на меня коротко, неспешно шагая по деревенской дороге вдоль бревенчатых домиков.

— И меня чуть не убили много раз!

— В том-то и дело, — кивнула девушка, — Чуть здесь главное слово. Ты должен был умереть в лесу, на болоте, в трактире, но выжил. Так?

— Так, — я посмотрел на Тварь.

— А с разбойниками? А с Эдди? А с дружками его и, наконец, шаманом? Я уж молчу про враря — тут мы все должны были умереть, но, на счастье, с нами оказался ты.

Меня аж в испарину бросило от мысли, что Ирина чувствует себя благодарной. Стало тепло-тепло, и я проговорил тихо:

— Но я не специально!

— А в том и дело, — девушка взяла меня под руку, и я обмер: — Специально и не получится. Потому просто будь самим собой и не обращай ни на что внимание! И тогда всё у тебя получится, чего бы ты ни захотел!

Огромный особняк мы быстро поделили между собой. Каждый взял себе по комнате и быстро там себе постелил. Во дворе шаманского дома Дырн развёл небольшой костёр и приготовил чудесный ужин. Мы поели, покурили, и долго разговаривали, глядя на мерцающие звёзды. А потом все разошлись по своим комнатам. Я долго ворочался на своей кровати, а потом решил — была не была! Встал, сам дурея от собственной смелости, и пошёл к двери. Тихо приоткрыл её, вышел в коридор и стал в темноте пробираться к комнате Ирины. Нашёл её дверь и осторожно тронул рукой. Дверь подалась легко, будто ждала моего появления. Я постоял немного и тихо зашёл в тёмную комнату, угадывая в темноте большую кровать, на которой легла девушка. Постоял немного, но храбрость совсем меня покинула. Я судорожно вздохнул и хотел повернуться, чтобы выйти, как услышал шелест простыней и тихий голос девушки:

— Сёма… ты?

— Я, — ответил я срывающимся голосом.

— Что-то забыл? — в голосе Ирины я услышал иронию, покраснел, благо, в темноте этого было не увидеть, и ответил сдавленным голосом:

— Хо-хотел спросить, во сколько завтра вставать…

Мне было безумно стыдно, но в то же время жар внизу живота пульсировал, не давай развернуться и выйти. Я ожидал, что девушка высмеет меня, но Ирина лишь сказала всё так же тихо:

— Иди… ко мне…

Я приблизился к кровати, не столько увидел, сколько почувствовал, как девушка подвинулась. Я тут же лёг рядом, повернувшись к ней, протянул руку, погладил плечо, зажмурил глаза и потянулся губами к лицу девушки. И мы стали целоваться. Долго, страстно. Я задыхался от счастья, от возбуждения и целовал, целовал такие милые губы. А потом… Ночь обрушилась на нас, вбирая стоны, движения и шорохи. И я познал настоящее счастье…

Проснулись мы поздно утром оттого, что в комнату кто-то сильно забарабанил. Мы рывком сели на кровати, и я невольно уставился на обнажённую девушку. Голая она была ещё великолепнее! Прекрасная грудь, плечи, шея. Я почувствовал, что вновь дико возбудился. Ирина посмотрела на меня, опустила взгляд ниже и лукаво улыбнулась. А потом спросила хриплым голосом:

— Кто там?

— Это я, Дырн! — пробухтел из-за двери гмур, — Завтрак готов давно!

— Иди, мы скоро выйдем! — сказала Ирина, повернулась ко мне и потянула меня на кровать…

К завтраку мы вышли не так уж, чтобы и совсем скоро, но вышли. Потому как зашли ещё в душ, и там тоже задержались. Потому, яичницу ели уже совсем холодную. Хорошо хоть, кофе Дырн нам подогрел.