Patria o muerte

Глава 25

— Это что-то с нечто. Такое со мной никогда не вытворяли, я теперь как ягуар — весь в пятнах. И коленки подгибаются — измотала ноченька, всю кровь выпили, до чего же ненасытная…

Алехандро сокрушенно помотал головой, разглядывая россыпи багровых пятен на своем теле, сопровождаемые тигриными полосками по плечам и груди. И судя по тому, как болела спина, там имелись куда более серьезные царапины. Так с ним еще никогда не поступали, да и о подобном он вообще никогда не слышал, никто ничего подобного вряд ли знал. Ладно, девственниц насиловали, всякое бывает, но чтобы вот такая девица матерого моряка, прошедшего через десятки «служительниц борделей», человека во всех отношениях опытного, самым натуральным образом изнасиловала — кому расскажи, ни за что не поверят. Посмотрел на губы — они были все искусаны острыми зубками, еще не посещавшими дантиста, и от них язык тоже пострадал, распух и еле шевелился во рту. Под глазами разлилась синева — ночью не сомкнул и глаза, и смог выбраться из крепких объятий только сейчас, когда неистовая девчонка уснула, совершенно его измотав.

— Вот это номер, интересно, о чем она мечтала, что набросилась на меня тигрицей лютой? Ведь чуть ли не в клочья разорвала, интересно, кто ей такую углубленную теорию преподал, что с практикой так сразу наладилось?

Адмирал сокрушенно помотал головой, по всем расчетам выходило, что его как пешку разыграли в шахматной партии. Кто подготовил девчонку понятно — Элиза, недаром писали, что ирландка была дамой «полусвета» в Париже, а это одно говорит о том, что в «утехах» имеет большой практический опыт. Потому Лопес на ней никогда не женится — чудовищный мезальянс при нынешних нравах. Хотя детей от нее признал самым официальным образом, также как и других внебрачных деток, которых «прижил» по молодости лет, до своей поездки во французскую столицу. А вот тишина и благолепие настораживали — девчонка в радостных криках не стеснялась, а отец у нее характером крутоват. И все произошедшее этой ночью не иначе с его одобрения — иначе бы ворвался и пристрелил. Однако ничего подобного, так что все как раз наоборот — устав ждать, что он сделает его дочери предложение руки и сердца, папаша решил действовать решительно, старинным способом, согласно вековым традициям. Так что прикрывать «грех венцом» он будет не первым и не последним, раз попался как карась на наживку. Но и диктатора понять можно — он ведь своего рода тайна не только государства, но и всего клана Лопесов, а для того чтобы «привязать» покрепче нет более эффективного способа чем женитьба, особенно в случаях «политических альянсов». Чего-то подобного от «хефе» он ожидал, даже предполагал что тот постарается воспользоваться ситуацией и максимально плотнее и крепче «привязать» собственной дочерью, одной из немногих посвященных в тайны будущего. И это выверенный и точный расчет — круг «причастных» не увеличивается и становится полностью «родственным», и все «спрятано» исключительно в «семье». Но если он раньше «краешком» ее касался, то с этой ночи стал ее членом с достаточно высоким статусом.

— Уж точно не меньше чем его брат Венасио, а скорее займу ее должность военного министра. Недаром «тестюшка» о том прозрачно намекал, да еще указывал срок после «должного случая». Вот потому меня сегодня и того… «оприходовали», располосовали коготочками…

Алехандро еще раз посмотрел на оставшиеся от бурной ночи следы, и задумчиво пробормотал, наморщив лоб.

— Нет, тут не только это. Девчонка натурально втюрилась — ведь столько времени я ей рассказывал о будущем и показывал фильмы, что вскружил ей голову. Да еще эти победы — тут вообще любой влюбленной девчонке можно с ума сойти. Отсюда эта напористость — она словно одурела, как ребенок оставшийся у прилавка с конфетами. Нет, смотреть на себя страшно — это же нимфоманка, право слово, и что со мной будет, когда она в полной мере войдет во вкус не просто секса, а еще большей влюбленности.

Предположение откровенно пугало — нет, он был здоров как бык, и «занятия» сам любил, да и девчонка показала неподдельный и искренний энтузиазм, такой не спутаешь, и не изобразишь. И это первая для нее ночь, но что будет с ним и с ней дальше он даже побоялся представить. Но такая жена его более чем устраивала — в постели сплошной вулкан, прямо обжигает, а помощница трудолюбивая, натурально «пашет» ни за страх, а за совесть. И начитавшись, рвется на корабли, а тут нравы на этот счет строгие, традиции свято чтутся и время феминизма еще далеко.

— Еще три часа, только светает, а там на базу, смотреть как идет ремонт фрегата. И в училище — мне сегодня спецкурс гардемаринам читать, с разбором тактики. А потом к «хефе» на доклад — и буду просить руки и сердца, иначе чревато. Франциско не дурак, сам прекрасно понимает, что вначале служба, а потом дела сердечные. Да уж, попалась рыбка на крючок…

Посмотрел еще раз на «ранения» — ни одни враги его так не изукрашивали, не менее полусотни «засосов», а то и больше. И царапинами покрыт как вождь аракуанов, вышедший победителем из схватки со свирепым ягуаром. Покачал головой, в предрассветных сумерках все хорошо рассматривалось — стыд какой, если кто-то из подчиненных заметит, то разговоры неизбежно пойдут, к тому же люди завистливые.

Он присел на стульчик у столика, медленно раскурил сигару — пыхнул дымком. Наготы не стеснялся, как и Аделина — девчонка раскинулась на кровати, разбросав ноги и руки. Еще бы, в «батарейках» завод закончился, такой неутомимости в ласках он не ожидал. И какое на хрен притворство — он с таким в жизни ни разу не сталкивался, недаром присказка ходит что по-настоящему влюбленная женщина способна поразить даже записного «сердцееда». А тут еще предельная искренность, вот что полгода совместной работы и дружбы сотворить могут.

Попыхтев сигарой, он притушил ее, выпил кипяченой воды, выжав в нее лимон — кисловатый напиток освежил. Подумал немного, налил еще кружку, щедро добавил лимонного сока, и подошел к кровати. И замер, настолько Аделина показалась ему красивой — матовая кожа и точеная фигурка притягивала взгляд. Отметил засосы, уже собственные, сокрушенно покачал головой — тоже «крышей съехал», на пару с ней обезумев. Но тут воздержание долгое сказалось — Лопес его всю кампанию держал под «колпаком», любых женщин отсекали еще на подступах. Стратег тестюшка в делах амурных, а он не придавал этому внимания, не заподозрив коварства. И ничего не поделаешь — его провел человек, сам «ходок» изрядный, любовницы каждый раз юные, хотя и зрелых женщин не пропускает — бастардов наплодил, и своих от Элизы еще выводок — ирландка постоянно в «интересном положении» находится.

И тут Алехандро заметил, что девчонка не спит, глаза настороженно поблескивали. Он понял, в каком состоянии она находится, присел рядом, приподнял, крепко обнимая, и стал нежно целовать. И та моментально «завелась», с полуоборота, как отлаженный движок. И тоже нежно и неутомимо принялась его ласкать, а там такое начала вытворять, что он невольно позабыл про все на свете, отдавшись самому процессу, будто и не было бессонной ночи. И не прошло пяти минут, как они оба «безумствовали»…

— Если узнаю, что с путанильей спутался, как есть все тебе откушу…

Произнесенные девушкой слова, сказанные ласковым голосом, испугали Алехандро чуть ли не до смерти. Это была не шутка, и не угроза, то было предупреждение, причем не из разряда «последних китайских». Такая как раз откусит то, что сейчас ласкает с неподдельной страстью. Как пить дать откусит, с этим не шутят настолько влюбленные женщины, считающие мужчину своим безраздельным владением. Это не ирландка, а парагвайка, с примесью крови гуарани, род от конкистадора Мартинеса де Урбала вот уже четыре века идет. И смотрит на него как жена со стажем — по спине прямо ледяной холодок прошел. Алехандро испытал жуткое потрясение — девчонка на секунду стала до жути похожа на отца, властного диктатора, и что самое страшное, прекрасно знала что говорит, и что делает. И начала ласкать его так самозабвенно, что он мысленно поклялся, что не вздумает изменять, потому что от добра добра не ищут, а у нее оказалась опытная наставница…

Бывает состояние, когда даже лежа покачивает, и от бессилия не можешь руки поднять. Но дикие страсти закончились, Аделина его нежно ласкала, поглаживая ладошкой по груди и целуя в шею — от запаха ее волос он дурел, незнакомый аромат будоражил, но уже не возбуждал — он осознал, что его выжали как он давеча лимон, до капли.

— Послезавтра будет праздник в честь победы и нас с тобой обвенчает епископ, отец сказал, что это очень важно — все считают, и мы тоже, что без тебя наш флот не победил бы бразильцев. Помолвка у нас фактически давно состоялась, все сроки вышли. А ты все предложение мне не делаешь, хотя вот уже полгода отец оставляет нас наедине, за закрытыми дверями, а ты все никак решиться не мог. Я и так, и этак, а вчера папенька так и сказал — что хочешь делай, из кожи вывернись, но утром ты должна выйти из его комнаты уже женой, его женщиной, единой плотью. Как я рада, что ты сегодня ночью со мной сделал, так приятно, никакой боли, одно удовольствие. Слова подкрепил делом, и я твоя, вся твоя…

Девчонка прекратила болтать, и снова принялась его неистово целовать — она больше кусалась, а он потрясенно молчал. Все пазлы сошлись, и картина происходящего стала выпуклой. Аделаида остановилась, улеглась поудобнее, прижавшись к нему и обняв, положив голову на плечо.

— Теперь у тебя будет гораздо выше положение — ты в списке первый, кроме Барриоса, генералом станет Роблес. Но ты значимей их, и через неделю поплывешь в Уругвай с отцом — потому я поторопилась. Решилась, думала, ты холоден ко мне, а ты такой, такой…

Девчонка чуть ли не задохнулась от счастья, она была откровенна в своей радости, зато он кое-что узнал, и даже больше. Видимо, Лопес вел при ней неосторожные разговоры, причем часто, и поступал неверно, но с другой стороны не мог не знать, что старшая дочь язык свой не «распускает» и тайны умеет хранить. А то, что сейчас разболталась, так потому, что он окончательно стал «своим», зятем всевластного «хефе». И он сам может ей вполне доверять — такие натуры никогда не предадут, если понадобится, то будут стоять вместе до конца, недаром выпросила у него обещание научить стрелять еще в январе. Да, они подходят друг другу, и выбора нет по большому счету — никого близко к нему Лопес не подпустит.

— Я люблю тебя, очень люблю, каждый час дорог. Но иди, отец тебя ждет, вряд ли спит. Сказал, что зятя напоит чашечкой сваренного кофе, как ты любишь. Мой милый — дела и война тебя постоянно отрывать будут, но я тебя буду терпеливо ожидать, и любить, любить, любить — мне так понравилось. А ты служи и воюй, я тебе верна до последней капли. Но ревнива, раньше не знала, что это такое, но зато ночью как представила, что ты какой-то другой женщине, помимо меня такое счастье подаришь, чуть ли не обезумела. Сама не поняла, как кусаться стала. Ведь ты служанок также драл, и в этой комнате, когда я на тебя тоскливо смотрела и бродила неприкаянная…

Алехандро немедленно стал ее ласкать и поглаживать, прекрасно поняв, что у всех женщин, независимо от возраста, это самое любимое занятие — правильно завиноватить своего мужа…

Речной порт с причалами в Асунсьоне — в правление Лопесов, отца и сына, город активно застраивался по европейским меркам, но оставаясь при этом большим таким парком…