Patria o muerte

Глава 21

— Теперь, дон Франциско, нам предстоит сражаться с противником на равных по числу крупнокалиберных пушек, но превосходя его в полтора раза по вымпелам — шесть против четырех.

Мартинес пыхнул сигарой, искоса поглядывая на президента — Лопес не скрывал своей радости, чуть ли не притопывал на месте, как застоявшийся жеребец. И было отчего радоваться парагвайскому диктатору — неприятельской эскадре были причинены чудовищные потери. Ночью были подорваны и легли на борт два корабля, еще поврежден, и к счастью достаточно легко, после чего сразу три «пироги» пошли на абордаж, захватив канонерскую лодку «Мераим». Экипаж был уничтожен во время схватки — «дробовики» и мачете оказались страшным оружием в умелых руках хорошо подготовленной морской пехоты. А вот еще два корабля, самых больших в бразильской эскадре, были потоплены, вернее, осели днищем на грунт после подрыва — слишком крупные, с большой осадкой, чтобы лечь на борт или затонуть как другие. Над фрегатом «Амазонас» уже подняли парагвайский флаг, а шлюп «Ипиранга» затонул у набережной Коррьентеса, осев на дно по верхнюю палубу, все же без малого полторы тысячи тонн водоизмещения, лишь немного уступает флагманскому фрегату адмирала Баррозо.

— Парагвай навеки впишет твое имя в свою историю, — несколько высокопарно произнес президент, рассматривая через подзорную трубу стоящие у города бразильские корабли. Таковых у противника осталось всего три, и бежать они не собирались — на корветах подняли пар в котлах, густо дымили трубы. Дивизия командора Жозе Секундину де Гоменсору демонстрировала намерение сражаться до конца. Да и деваться морякам империи по большому счету некуда — если начать отход вниз по течению, то это означает оставить город на неизбежный захват парагвайцами, а там армейские склады и десяток пароходов. Кроме того, уже переправившееся через Парану главные силы объединенной армии интервентов, уже взявшие «приманку» в виде укреплений Итапиру, становятся обреченными в таком случае на скорую и неизбежную гибель. Без постоянного обеспечения продовольствием уже через несколько дней солдаты начнут голодать, через неделю начнется самый настоящий мор. По докладам разведки, которая вела наблюдение, оккупанты и так начали болеть, «сырая водичка» привела к дизентерии, пока к локальным вспышкам, но скоро начнется всеобщее бедствие. К тому же на Паране доставку армии всего необходимого обеспечивают полтора десятка пароходов — и все они сейчас отрезаны от Коррьентеса парагвайской эскадрой, что проделала путь на рывке, когда стало известно, о захвате «Амазонаса» и гибели практически всей 2-й бразильской дивизии. И тут свою неоценимую роль сыграла «летучая рыба» — командир «Пирабебе» лейтенант Торибио Перейра не стал выжидать, а увидев взметнувшиеся в небо две алые ракеты, бросился к устью Риачуэло для спасения экипажей «миноносцев», а это было заранее предусмотрено. Чудовищно рисковал лейтенант Перейра, но местные реки со всеми их островами он знал отлично, к тому же винтовой пароход имел небольшую осадку. И храбрецам везет — не только спас команды двух тонущих «пирог», но отыскал в тумане «Амазонас». Так что трофейный корабль Мартинес оставил на попечение Аневито, благо подоспело подкрепление в виде приставшего к нему «миноносца», и десяток морпехов оказался как раз кстати, ведь плененных бразильцев оказалось почти полторы сотни.

Сам Алехандро направился к эскадре, что вышла раньше времени из Умаите — но тут «виноват» сам Франциско Лопес, посчитавший, что необходимо поспешить на помощь, настолько диктатор был уверен в успехе «предприятия». И не ошибся — туман еще толком не сошел, как Мартинес перебрался на борт своего флагманского «Тикаури». И теперь они подошли к Коррьентесу вовремя — в городе царила нездоровая суета. Жители спешно покидали дома, прекрасно понимая, что оказаться сейчас между взбешенными бразильцами и неистовыми парагвайцами будет не самым полезным для жизни и здоровья вариантом.

— Судьба войны решается именно на реках, дон Франциско. Кто господствует над путями коммуникаций и контролирует их, за тем будет окончательная победа. Ты проявил желание заполучить броненосцы — это испугало как императора Педру, так и президента Митре. Боевые действия, поэтому и начались гораздо раньше, хотя Бразилия не могла подождать с нападением на Уругвай. И при этом зачинщиком войны выставили именно тебя — типичный пример «двойных стандартов», о которых я тебе говорил. Они ведь провоцировали войну всеми способами, прекрасно понимая, что ты не сможешь оставить «бланкос» им на растерзание и выполнишь данное обещание. Вот потому и выставляли себя жертвами твоего «коварства», а о своих подлостях предпочитали помалкивать даже спустя столетие, выставляя именно тебя главным виновником. А у них в мое время продолжают править банкиры и латифундисты, ничего не изменилось, сплошная коррупция. А наша страна отброшена на задворки, и до сих пор толком не оправилась.

Мартинес говорил негромко, хотя не опасался, что их подслушают — на мостике они находились одни, только капитан и рулевые в ходовой рубке. Внизу у заряженных орудий стояли канониры, за планширами сидели на корточках морские пехотинцы, тихо переговариваясь, зажав между коленями карабины и «дробовики». Кидаться с одними мачете на абордаж с безрассудной отвагой неимоверная глупость, зачем подставлять голую грудь под картечь. Лучше прицельным огнем вначале перебить вражеских комендоров, и лишь затем высаживаться, загоняя экипаж в люки, и кидая вслед гранаты. И этот способ уже апробирован этой ночью, и принес весьма позитивный результат, да еще какой — захватили сразу два корабля. А в той реальности смогли только один, и то потом оставили доставшийся трофей, выбитые с него бразильцами. И потеряли четыре своих парохода, что гораздо больше…

— Да все я понимаю, и благодарю господа нашего, что послал тебя к нам на помощь. А иначе как бы ты выжил в «заднице дьявола»⁈

Мартинес только пожал плечами — разубеждать диктатора, что поверил в его мессианство, было глупо, он уже устал доказывать обратное. Потому и держали его рядом на «привязи», и даже в бой отправил под надзором двух близких людей, включая своего первенца — не пожалел парня. Да и не принято тут такое, нет «мажоров» в этом времени, не расплодились тут «гаденыши». Да и Парагвай не та страна — все обязаны служить родине и сражаться ради нее, и смерть никого не страшила, а плен почитали за несмываемый позор. Потому интервенты как не старались, но в «легион чести» набрали только несколько сотен человек, говорящих на гуарани, и то добрая половина из них жила на аргентинской территории — или давние эмигранты еще со времен «Доктора Франсии», или вообще из местных жителей — в провинции Коррьентес сейчас половина жителей именно индейцы гуарани.

— Сегодня ночью ты вырвал у неприятеля победу из рук, лишил его половины эскадры. А потому на самом деле стал командующим нашим флотом, и его первым адмиралом. Да-да, именно так, я сейчас же объявлю о том всем людям, и подпишу приказ о присвоении тебе, дон Алехандро, звания контр-адмирала флота Парагвайской республики.

— Родина или смерть, — негромко произнес в ответ Мартинес, хотя радость скрыл. Не вовремя это, когда у противника еще остается четыре опасных корабля, и в принципе все корветы — считать мачты у пароходов глупо, старые реалии сама жизнь отменяет. И после чуть заметной паузы Алехандро негромко ответил без всякой патетики.

— Благодарю, я оправдаю твое доверие, «хефе»!

— Я знаю это, а потому командуй, веди наш флот к победе!

Теперь дон Франциско излучал чуть ли не счастье, почему-то полностью уверенный в благополучном исходе войны, которая шла уже полгода, и должна была окончиться через пять лет. И диктатор о том хорошо знал, вот только сейчас у него были уже веские основания посчитать, что история пошла по иному руслу — потеря одной половины эскадры стала крайне серьезным ударом по «Тройственному альянсу». Но если сегодня они потеряют и другую половину бразильской эскадры, то для интервентов это станет полномасштабной катастрофой. Да потому что вслед за ней погибнет и вся оккупационная армия, пусть ее агония и будет несколько продлена. Набрать новые пароходы, вооружить их и отправить на выручку окруженных и блокированных войск Бразилия просто не сможет — и «виновата» в том река. Просто по ней имеющиеся морские суда пройти не смогут, нужна небольшая осадка. И покупать поздно, да просто не у кого — нужно перегонять из стран Старого Света. И главное — нет времени на деблокирование окруженных полков, которые сдадутся прежде, чем новость о сражении у неизвестной никому речушки Риачуэло достигнет Рио-де-Жанейро.

Алехандро внимательно посмотрел на четыре корабля вражеской, корветы равные «Такаури» по водоизмещению, только корпуса деревянные, что минус. Хотя нет, остается всего три вымпела — канонерская лодка «Игуатеми» задымила трубой и пошла вниз по течению. Или нервы у капитана не выдержали, увидев всю длину парагвайской колонны, либо приказ получил уходить от боя, успеть вырваться из ловушки. Но давать неприятелю возможность убежать он не собирался, на такой случай как раз были три крейсера, все равно им по «дороге» — течение ведет к Ла-Плате.

— Поднять сигнал на «Асунсьон» и «Энкарнасьон» капитану де фрегата Ортису — «преследовать и потопить неприятеля»! Добавьте — «орудия разрядить по вражеским корветам после нас»

Алехандро на секунду задумался, прикинул шансы, и добавил, решив разыгрывать партию до «верного»:

— Приказ на «Эсмеральду» — «встать в кильватер концевым». Шхуна быстроходная, успеет догнать наши крейсера после боя, в каком лучше иметь четыре корабля в строю вместо трех.

Последние слова предназначались Лопесу — не хватало, чтобы диктатор влез в командование. Но у того хватало выдержки и рассудительности чтобы не мешать Мартинесу, просто стоял рядом и молчал, как бы соглашаясь со всеми приказами, санкционируя их одним своим видом.

— Сваливаемся на неприятеля, ведем огонь в упор — у них корпуса деревянные, у нас два головных с железными бортами. «Игурей» и «Эсмеральда» на «подхвате», им на абордаж сваливаться. Открыть огонь из шести фунтовых пушек гранатами — дальность уже подходящая, и нервозность на противника навести нужно, у бразильцев и так ночь бессонная вышла.

Шутка удалась — Лопес фыркнул, оценив ее, а парагвайцы разразились ликующими криками. И стало понятно почему — вдали были видны два трофейных корабля. На их мачтах развевались на ветру огромные парагвайские флаги. А эта такая реклама ночной победе, что лучше не бывает. Да и энтузиазма у парагвайцев от этого зрелища добавится, кровь забурлит в жилах — никаких вдохновляющих речей не нужно, все уже и так рвутся в бой…

В самой Бразилии сражение при Риачуэло стало национальной гордостью — большие корабли перетопили маленькие, к тому же имея как минимум втрое больший вес залпа, выстоять под которым у парагвайских моряков, пусть и безумно храбрых, не было ни малейшего шанса. После победы война продолжалась еще пять лет, но всем стало ясно — захватив господство на воде интервенты «додавят». Так и произошло, но для этого потребовались еще и броненосцы с мониторами, причем в немалом числе…