Инцел на службе демоницы 2: Парень нарасхват

Ep. 06. Фурри-фетиш (VI)

Выступление на сцене уже явно подходило к концу: музыка затихала, из зала доносились первые аплодисменты. Еще немного — и вызовут ее. Мила метнула нервный взгляд в сторону судей, а затем торопливо кивнула, словно согласная на все, что я мог ей предложить.

— Тогда слушай… — начал я.

Если Би узнает, что я задумал, она, скорее всего, меня убьет. Но, как я понял, меня тут много кто мог убить, так что уже можно было и не переживать. Я вытянул из-под майки греющийся весь вечер медальон и, подцепив цепочку, снял его с шеи.

— Раньше, — сказал я, — у меня тоже были большие проблемы с уверенностью…

Вообще-то, это не было правдой, однако тянуло на достойное начало мотивирующей речи.

— Но я нашел средство, которое мне помогло…

Мила слушала меня так внимательно, будто от моих слов зависела ее жизнь.

— Вот этот медальон, — как гипнотизируя, я помахал цепочкой у нее перед глазами, — хочешь верь, хочешь нет, но он сам собой снимет все страхи, и с ним у тебя все получится. Просто попробуй…

Даже не спрашивая согласия, я натянул на нее цепочку. Мила послушно склонила голову, позволяя мне. Медальон проскользил по шее и уютно примостился на ее груди, шикарно дополнив фэнтезийный лисий костюм, словно специально для него созданный.

— А как… — начала она.

Заглушая ее вопрос, в зале прогрохотали аплодисменты, а дальше назвали ее номер. В глазах Милы вновь вспыхнул испуг, еще более яркий, чем прежде.

— Просто ничего не бойся, — я положил ладонь прямо поверх медальона на ее груди, чувствуя приятное пульсирующее тепло, — и у тебя все получится…

Приобняв за талию, я сам подвел ее ко входу на сцену, и под волну встретивших ее аплодисментов Мила начала медленно, робко подниматься, будто подумывая развернуться и кинуться назад. Однако с каждой ступенькой ее шаги становились увереннее, а плечи все больше распрямлялись. Оказавшись на сцене, она распушила ладонью хвост, подняла голову и окинула восторженным взглядом зал.

Сейчас ее было не узнать — в ней уже ничего не напоминало ту девушку, которая недавно дрожала от страха. Ее губы растягивала счастливая улыбка, а глаза ярко поблескивали от готовности и возбуждения. Она прикоснулась к груди, словно заряжаясь жаром медальона. Один раз я уже видел, как он действует, когда оказывается на девушке — тогда, когда Леся нацепила его на себя. И в этот раз медальон тоже сработал как надо — возбудив, взбудоражив и раскрепостив получше любых мотивирующих советов.

На сцене заиграла музыка. Свободных мест не было, так что я прислонился к колонне, готовясь насладиться шоу. Грациозно взмахнув руками, Мила начала танцевать, и по рядам стульев понесся изумленный шепот. Да, она была права: ее танец на самом деле был пошлым. Возможно, он не был бы таким пошлым, если бы на ней не было медальона. Однако зря она переживала: в этом ее никто не собирался обвинять. Глаза всех парней восхищенно застыли на ней, а рты открылись, выпуская горячие вздохи — даже члены жюри смотрели на нее так же. Вспышки смартфонов непрерывно взрывали воздух — ее жадно фотографировали, чтобы оставить на память.

Не обращая внимания, будто совсем забыв про толпу перед ней, Мила наклонялась и выгибалась, ритмично двигаясь как у невидимого шеста, с откровенностью и жаром демонстрируя свою фигуру, без малейшего стеснения, не скованная ничем. Глядя на нее, я невольно представлял, как бы она могла двигаться без одежды, например, в моей постели, или в душевой кабинке, или в любом другом месте, где ее можно было раздеть и узнать поближе.

Время от времени она находила глазами меня и посылала воздушные поцелуи — то ли как часть танца, то ли как чистую импровизацию. Толпа взрывалась радостными воплями, но я точно знал, что эти поцелуи лишь для меня, и с нетерпением ждал, когда ее выступление закончится — чтобы перевести их из воздушного в более осязаемое состояние.

Наконец музыка смолкла. В последний раз качнув бедрами, Мила замерла в изящной, как у аниме-фигурки, позе — лишь ее ушки едва заметно подрагивали от удовольствия. Ряды стульев взорвались оглушающими хлопками, несколько парней пылко засвистели, повскакивав с мест. Сейчас бы многие не отказались увести ее куда-нибудь, но, сияя улыбкой, Мила сбежала со сцены прямиком ко мне.

— Видел? Ты видел?.. — она сама схватила меня за руку. — Как же тут жарко! Как же хорошо!.. — другая ее рука опустилась на медальон и потерла его, словно разгоняя жар по всей груди. — Пойдем! Пойдем скорее!..

Она настойчиво потянула меня вперед, и я пошел, радуясь ее пылу и энтузиазму и гадая, куда она меня тащит.

— Ты же видел! Я так давно хотела!.. — ее глаза сверкали восторгом. — И теперь получилось! Аля говорила, что однажды обязательно получится! Ты появился — и получилось! Я теперь хочу тебе кое-что показать…

Да просто отлично! Я уже и сам хотел кое на что посмотреть. Пальцы играючи провели по пушистому хвосту, от которого сложно было отвести взгляд во время ее танца. Интересно, а можно его не снимать? Девочки-лисички у меня еще точно не было. Это тянуло на явную экзотику.

Не выпуская моей руки, Мила провела меня в служебный коридор сразу за сценой. Миновав ряд дверей, мы остановились перед одной и переступили порог огромного просторного зала без окон. Наверное, в обычное время здесь проводились выставки и презентации, но сейчас все пространство вдоль стен занимали ряды импровизированных кабинок, сооруженных из каркаса планок и шторок. В итоге павильон превратился в массовую раздевалку, обслуживающую сразу весь комикон.

Однако, судя по разрывающим воздух звукам, за плотной тканью сейчас если и раздевались, то только для того, чтобы отдаваться. Стоны, шлепки, толчки, вздохи, сдавленные вскрики доносились отовсюду, отлетали от стен, бесстыдно смешивались между собой, превращаясь в единый разнузданный гул, требующий кричать еще громче и двигаться еще активнее — заводя всех, кто это слышит. Кто-то рядом исступленно кончал, кто-то неподалеку только собирался и сладко постанывал. Голова закружилась от мысли, что я попал на оргию, лишь для формальности прикрытую шторками. И хотя здесь не делили партнеров, ощущениями, эмоциями и звуками здесь делились вовсю.

Словно ничего не замечая, Мила воодушевленно тащила меня вперед, и я шел, заводясь все больше с каждым шагом — от стонов вокруг, лишающих любой скромности, от предвкушения, что скоро мы тоже вольемся в этот страстный гул, от мысли, как будет кончать моя лисичка, от капелек пота, стекающих по ее обнаженной шее, и от ее теплой ладони в моей руке. Все вокруг было пропитано сексом, и я будто брел в туннеле возбуждения, видя только стройные бедра перед собой — Мила была моим пунктом назначения. Выход из этого туннеля был входом в нее, лишь так я мог успокоиться.

— Подожди, — она наконец остановилась у одной из кабинок, — я сейчас переоденусь и покажу тебе еще!

Ловко нырнув внутрь, она тут же закрылась от меня шторкой.

— Этот костюм еще более пошлый, — продолжила Мила уже изнутри, — я бы вообще никому не рискнула показать. Только Аля видела…

Стоны, толчки, шлепки порхали в воздухе, словно подталкивая в спину, а я, как идиот, стоял за шторкой и ждал, пока она переоденется в какой-то другой костюм — хотя нужно мне было то, что под ним скрывалось.

— Аля, кстати, сказала, — немного приглушенно, будто стягивала маечку через голову, произнесла Мила, — что он даже пошлее, чем у нее. А ведь у нее костюм суккуба…

— Аля? — переспросил я.

Имя резануло слух — это она про Алгон, что ли? Вполне возможно: та тоже знала, как ее зовут. В голову мгновенно пробрались лукавые глаза, растянутые лямки, готовые вот-вот упасть с разгоряченного тела, и узкий треугольник кружева между раздвинутых ног — обстановка вокруг подходила для нее идеально. Если бы меня сюда привела Алгон, мне бы точно не пришлось стоять за шторкой — мы бы уже трахались, и от этой мысли возбуждение стало почти невыносимым.

— Да, моя подруга, — донеслось из кабинки. — У нее место по соседству, — шторка слегка заколыхалась от движения руки. — Она помогала мне для конкурса переодеваться…

В каком-то странном полутрансе я приоткрыл соседнюю шторку. Обстановка в этих огороженных загончиках была весьма аскетичной, если не сказать проще — убогой. С одной стороны был кусок серого бетона, а с трех других — тряпичные стенки. Зеркала внутри не было, как и вешалки, стула или хотя бы коврика, сдавая по всем критериям примерочным магазинов. Однако и без зеркала здесь удобно было раздеться и дать полюбоваться собой другому — тут легко можно было уместиться вдвоем.

На полу, сдвинутая к одной из тряпичных стенок, лежала большая спортивная сумка, из которой небрежно торчали рукав свитера и розовый лифчик — в них Алгон, видимо, и пришла сюда. Объемные чашечки словно укоряли, что к груди их хозяйки мне так и не удалось прикоснуться — она бы хорошо смотрелась в моих ладонях. Взгляд с досадой упал на разбросанные рядом яркие квадратики презервативов, надорванные и использованные, судя по виду прямо здесь — среди трех этих плотных шторок и серой стены, в которую она, скорее всего, упиралась бедрами, пока кончала.

— Как же жарко! — простонала Мила в соседней кабинке. — Хоть голой ходи…

Ее будто несло на волнах жара от медальона, а меня уже сносило от близости секса, который раз за разом пролетал мимо. Как там говорила Би, уверенность? В этот раз я был уверен, что все получится — пора было посмотреть на костюм, который она для меня приготовила.

Резко запахнув одну шторку, я отодвинул другую. В такой же сумке, как и у Алгон, в кабинке Милы лежал костюм, в котором она танцевала на сцене, а поверх аккуратно примостился снятый лисий хвост. Из одежды на ней оставались только ушки, мой медальон, тонкие трусики и лифчик, с застежкой которого она возилась, то ли пытаясь его снять, то ли, наоборот, надеть.

Подняв глаза, Мила заметила меня и растерялась. Бретельки неловко спали с плеч, и лифчик пополз вниз, на миг обнажив грудь. Сцепив руки, она мгновенно закрылась, продолжая молча смотреть на меня, не прося уйти, но и не приглашая к себе.

Неподалеку, может, в десятке шагов от нас, раздались томные стоны. Хотелось, чтобы и она стонала так же. Запахнув шторку, я уверенно шагнул к ней в кабинку, обнял ее за талию и притянул к себе.

— Хочу увидеть, — прошептал я, оказавшись так близко, что ее темные волосы легонько защекотали мое лицо, — тебя в самом пошлом костюме, который только может быть. Можно?..

Не дожидаясь ответа, я нашел ее губы своими. Лифчик, вдруг ставший ненужным, без труда соскользнул на пол. Вжавшись в меня двумя упругими полушариями, Мила закрыла глаза и с жаром ответила на поцелуй. Обнимая ее, я наконец начал брать все, чего мне так не хватало на этом комиконе. Сначала я целовал ее так глубоко и долго, как хотел бы Майю, но не успел. Потом прижал к стене, гладя ее грудь и бедра, сжимая их и тиская, а затем, отведя в сторону край трусиков, проник пальцами туда, куда хотел залезть Джи, пока она меня не остановила.

Отзываясь на каждое прикосновение, Мила прильнула бедрами ко мне, позволяя все, и я потянул ее трусики вниз. Следом за ними на пол упала надорванная упаковка. Приподняв ее колено, я вошел в нее — быстро и уверенно, заставив ее отрывисто выдохнуть и зажмуриться. Именно так — откровенно и развязно — я бы хотел взять Алгон в кабинке по соседству.

Бедра Милы бодро застучали по стене. Подрагивая, она вцепилась в меня, двигаясь в такт, с каждой секундой давая входить в себя все глубже. Из ее полуоткрытых губ начали вырываться охи — сначала сдавленные, потом все более громкие и смелые — и от этого я двигался в ней все быстрее, не позволяя сдерживаться, вынуждая отдаваться мне полностью, со всей горячностью и страстью, на которые она была способна.

Вскоре воздух над нашей кабинкой разорвался жаркими стонами — самыми громкими и сладкими в огромном помещении. Все, ради чего я пришел на этот комикон, я сейчас брал у нее — без сомнений и лишней скромности — и чувствовал, что могу взять и больше.

Более того, я был в этом уверен.

Познакомились мы только после секса — когда я застегивал брюки, а она натягивала трусики. Это оказалось самым подходящим временем, чтобы обменяться именами. В голове все еще шумел оргазм, тело заполняла приятная усталость, а несмолкающий гул оргии вокруг нас уже не искушал, а скорее рождал удовлетворение — чужие стоны звучали как аплодисменты после отличного выступления.

— Мне очень понравилась, — сказала Мила, поправляя немного съехавшие в сторону ушки на голове. — У меня никогда такого не было…

Стянув со все еще обнаженной груди медальон, она протянула его мне.

— Спасибо…

Кивнув, я машинально надел и затолкал его под майку. Позолоченный кружок приятно грел, храня ее тепло для меня. Наклонившись, Мила подхватила с пола упавший лифчик. Сумка, которую мы пару раз толкнули, пока ритмично двигались у стены, залезла под соседнюю шторку, воздух вокруг был еще горячим от нашего дыхания, стонов и поцелуев, а кабинка теперь казалась совсем узкой — словно ужалась в размерах во время секса. Я шагнул к тряпичной дверце, чтобы не мешать Миле одеваться.

— Подожди, — торопливо позвала она, — если хочешь, можешь посмотреть еще… Зачем теперь стесняться…

Однако без медальона ее движения стали скованными и немного неловкими — какие бывают у девушки, которая редко раздевается перед парнями, а, раздевшись, не понимает, что делать дальше.

— Ты не думай, я не такая… — она слегка покраснела и, застегнув лифчик, мгновенно натянула сверху маечку. — Просто ты мне так помог, и я хотела… думала, что… я не хотела, чтобы ты подумал, что…

Румянец на ее щеках стал густым и сочным. Она опустила глаза.

— Аля вообще говорит, что я как девственница и нужно отвыкать… Хотела бы я быть как она… — пробормотала Мила уже совсем себе под нос. — Но я не такая…

Пушистые лисьи ушки снова легко задрожали, и это выглядело так кавайно и мило, что я просто не смог удержаться. Шагнув к ней, я поцеловал ее в горящую щеку. Румянец шел ей невероятно, но явно не стоит так много думать о чужом мнении.

— Что ты, ты просто замечательная, — искренне сказал я, — и мне все очень понравилось. И твой танец, и твои костюмы, и вообще все. Невозможно было удержаться…

Моя ладонь ласково провела по ее волосам, подбадривая и успокаивая. А Алю свою поменьше слушай, ее советы скорее вредные, чем полезные — но эту мысль доносить вслух я не стал, чтобы не смущать ее еще больше.

— И я, если честно, не прочь и повторить, — добавил я.

Я уже вовсю чесал ее за ушком, поглаживая как огромного котенка. Расслабившись, Мила прижалась ко мне и потерлась щекой о мою грудь, словно благодаря.

— Я бы хотела, — тихо сказала она, — чтобы у меня был такой парень, как ты… Такой уверенный…

Теперь, казалось, она почесала за ушком меня — хвалят меня нечасто, и это реально приятно. Предложение стать ее парнем прозвучало не прямо и не очень смело — вполне в духе Милы — однако я его услышал. А почему бы и нет? Одна моя «постоянная» девушка недавно перестала быть таковой, так что место теперь вакантно. Саша явно не рвется его занять, а других претенденток нет. К тому же секс и правда был улетный, а Мила — будто оправдывая свое имя — очень милая, и видеть ее рядом как в одежде, так и без — настоящее удовольствие.

— Можем попробовать, — предложил я.

В ответ она радостно улыбнулась и прижалась ко мне губами, словно намекая, что готова на второй раунд прямо сейчас. Однако из зала вдруг донеслись какие-то громовые аплодисменты, заглушив раскатом все охи и ахи вокруг. Застыв, Мила сосредоточенно прислушалась — на мгновение мне даже показалось, что лисьи ушки на ее голове чутко задергались.

— Надо идти, — с легким волнением сказала она, — скоро объявят победителей…