Инцел на службе демоницы 2: Парень нарасхват

Ep. 18. 12 (девчонок) за 30 (минут) (II)

Сразу после занятий, как и договаривались, я поехал к Майе, без особого труда найдя и ее дом, и подъезд, и квартиру. Звонок, немного резкий и какой-то равнодушно холодный, раздался по ту сторону входной двери.

Только нажав на кнопку, я подумал, что, может, стоило хоть что-то с собой принести: цветы, конфеты или даже бутылку вина, как Майя, когда навестила меня. Все-таки я шел в гости к девушке, которая мне нравилась, рассчитывая на секс, причем в первый раз — следовало бы получше озаботиться созданием атмосферы. А так — с пустыми руками и парочкой презервативов в кармане — выходило как-то уж совсем утилитарно.

Отчасти в этом стоило винить Яну — единственную пока девушку, с которой у меня был секс с доставкой на дом. Можно сказать, именно с ней я приучился не заморачиваться: она пускала в себя так же быстро, как и в свою квартиру, и, переступив порог, я обычно уже через полминуты оказывался в ее постели. В таких условиях смысла в дополнительных приготовлениях не было. Все, что нужно, чтобы удовлетворить Яну, и так всегда было при мне. Вот и сейчас сработала привычка.

За дверью послышались торопливые шаги, она со скрипом распахнулась, и на пороге появилась Майя, в свободных домашних брюках и легкой футболке, под которой отлично читались контуры белья. Это сложно было назвать одеждой специально для секса, но ее вид, такой милый и домашний, заводил не меньше, чем могли бы полупрозрачное кружево и чулки.

— Привет, — сказал я и улыбнулся.

— Проходи, — Майя пошире распахнула дверь.

Смущало только, что на ее лице не было привычной улыбки. На мгновение мне даже стало стыдно за свои пустые руки.

Отступив вглубь коридора, Майя встала у стены, наблюдая, как я снимаю куртку и обувь. Потирая змейку на запястье, она молчала, и в этом молчании не было ни особой теплоты, ни загадочности, ни даже предвкушения. Пространство между нами помаленьку заволакивала густая напрягающая тишина, не слишком подходящая для начала сексуальной встречи. Я машинально осмотрелся, пытаясь понять, что не так.

Возможно, виновата была атмосфера квартиры, с порога казавшейся пустой, стерильной и немного бездушной. Со всех сторон, словно затягивая в омут, нас обступали однообразные светло-серые стены. Несмотря на хорошо сделанный ремонт, жизнь здесь будто была выбелена и заклеена обоями, делая обстановку больше похожей на фотошопленную картинку из журнала по интерьеру, чем на место, где завтракают и ужинают, отдыхают и занимаются любовью.

Затаив дыхание, Майя все так же стояла у стены, словно ожидая первого шага от меня. Взгляд сам собой пробежался по ее стройным бедрам, которые всего через пару минут я буду гладить и стискивать, замер на ее футболке, которую вот-вот сниму. Тело до сих пор помнило, как она сидела на моих коленях, пальцы — как гладили ее, губы — как целовали и как горячо она целовала в ответ. Перехватив мой взгляд, Майя еще быстрее завертела змейку на запястье, однако медальон на моей груди оставался тоскливо холодным.

Я шагнул к ней, собираясь обнять, и в этот миг она обхватила себя руками, будто пытаясь согреться от внезапного озноба.

— Замерзла? — спросил я.

Майя мотнула головой.

— Чая хочешь?

— А я ничего не взял к нему, — немного растерянно отозвался я, ругая себя, что все-таки не принес конфет. — Подумал, что не нужно…

— И правда зачем? — эхом отозвалась она. — Пойдем сразу, — Майя торопливо нырнула из коридора в комнату. — Она уже скоро придет. У нас не больше часа.

Осматриваясь по сторонам, я направился следом за ней. С каждым шагом квартира казалась все более стерильной, как холст без красок, который хотелось наполнить. На стене гостиной висела одна-единственная картина — абстрактный черно-белый рисунок, который можно было с легкостью принять за ночной кошмар. Мебель вокруг была стильной и новой, однако, кроме нее, здесь не было вообще ничего: ни рамочек с фотографиями, ни мягких игрушек или дорогих для хозяев безделушек, наполняющих место хотя бы минимальной теплотой.

Здесь не было даже телевизора, а на его месте в телевизионной стенке гордо расположились бесформенные каменные статуэтки. По ощущениям, этот интерьер отлично бы украсил какой-нибудь элитный ритуальный салон, но не квартиру. Ну а чтобы окончательно добить, в углу стояла пугающая икебана — мертвенно-белая ваза с кривыми сухими ветками.

Такой была вся гостиная: блестящая лаком мебель, больше напоминающая холодный пластик, бездушный фарфор и немного искусственной зелени. Я будто попал в один из стендов Икеи, в котором кто-то жил по-настоящему, да еще и практиковал фэншуй, чтобы сделать место поуютнее. Даже воздух здесь казался каким-то искусственным, который опасно вдыхать слишком долго.

— Это твоя квартира? — спросил я, жалея, что не позвал ее к себе.

— Это ее квартира, — тихо отозвалась Майя, — а я здесь живу, потому что мне жить больше негде.

Прозвучало немного отстраненно, словно она говорила не о самой себе.

— А родители? — спросил я, подумав, что ничего не знаю о ней, кроме сестры.

— Они мне рады еще меньше, чем она.

Говоря, Майя подвела меня к узкому дивану — стильному, отлично вписывающемуся в обстановку, однако жесткому на вид и явно не раскладывающемуся — купленному скорее для красоты интерьера, чем чтобы на нем спали.

— Я сплю здесь, — словно угадав мои мысли, сказала Майя. — Есть еще кровать сестры…

Она кивнула на дверь в углу, закрытую так негостеприимно, что не хватало только таблички «Не входить!».

— Но если она узнает, что я туда заходила, да еще не одна… — Майя слегка поморщилась. — Так что давай здесь.

Не особо дожидаясь моего ответа, она распахнула нижний ящик телевизионной стенки и достала оттуда простыню и подушку. Мой взгляд рассеянно замер на каменных статуэтках, занимавших пустоту.

— А телевизор? — уточнил я машинально.

Тут все использовалось как-то не по назначению.

— Он ее, — отозвалась Майя, расстилая простыню по дивану, — к себе забрала.

— А… твои вещи? — спросил я, осматриваясь.

Следов присутствия Майи в этой квартире не было. Больше напоминало, что мы встретились в номере гостиницы — хотя нет, там бы была большая двуспальная кровать.

— Все мое здесь, — она махнула рукой на боковую дверцу стенки. — Мне хватает.

Я растерянно уставился на узкую створку, приделанную скорее для декора. Даже мне бы не хватило, а ведь я не девушка — им наверняка надо гораздо больше.

Майя небрежно бросила сверху подушку, и застеленный диван превратился в плацкартное спальное место — назвать это кроватью было сложно. Больше тянуло, что она тут не живет, а временно пребывает, как в поезде, перемещаясь с одной станции на другую — примерно с тем же комфортом. Неужели Лилит не могла позаботиться о своем фамильяре получше? А по поводу Алины я вообще молчу. У многих коты живут роскошнее, чем у нее сестра. Сегодня она вообще раз за разом открывалась не с самой приглядной стороны.

— Только давай по-быстрому, — Майя села на простыню, — а то она потом заявится, а мне надо еще убраться…

Момент, которого я ждал, ради которого пришел сюда, наконец-то наступил, однако я совсем не ощущал радости. Меня еще никогда не соблазняли так — сухо, прямо и практично. Не улыбаясь, не сверкая глазами, передо мной будто была совсем другая девушка — не та, которую я давно хотел. Медальон на груди оставался безразлично холодным, с каждой секундой остужая и мой собственный пыл.

Посмотрев на меня, Майя потянула футболку вверх и, небрежно бросив ее на пол, осталась в одном белье.

— Мне снимать, — она подцепила пальцем бретельку, — или так нормально?

Даже ее голос стал равнодушно бесцветным, странно неживым — как и все в этой пустой безликой комнате. Я впервые видел ее без одежды, и это возбуждало, но одновременно — на каком-то диком контрасте — давило на нервы, угнетало, как вся обстановка вокруг. Меня будто втолкнули туда, где мне не было места — в мертвый мир, без капли чего-то живого, и оставили одного среди этих добротно отделанных стен.

Майя тоже здесь стала чужой — она предлагала себя, словно была бездушной куклой, готовой ко всему, что я мог с ней сделать. Так же небрежно, как она сорвала футболку, с секса будто сдернули слой эмоций, таинства и предвкушения — осталась только чистая механика процесса, полураздетая девушка и застеленный диван.

Поежившись, Майя потерла обнаженные плечи, словно замерзла. Тут и правда казалось до безумия холодно.

— Давай в губы поцелую, — сказала она, — только сними медальон, и так будет проще…

Мой взгляд рассеянно остановился на ее губах, которые не оставят мне выбора, если я сниму медальон. Магия ее поцелуя все решит за меня, и я просто на нее наброшусь — без всяких сомнений и колебаний. Мне станет плевать и на жутковатый интерьер, и на ее потерянный вид, и на царапающее изнутри чувство, что все это неправильно. По-настоящему не правильно, а не так, как любит произносить это слово ее сестра. Мне будет хорошо… А что при этом будет делать сама Майя? Просто лежать подо мной и ждать, когда все закончится? А что при этом будет чувствовать?.. По всем критериям ее волшебный дар получался каким-то хреновым. Потирая плечи, она сидела на своем маленьком диване — все, что у нее было, получалось каким-то хреновым.

— А ты сама хочешь? — спросил я.

— А что такое? — она пожала плечами. — Обмен опытом, ты же так говорил… Я сама тебя пригласила… Хотела показать…

Говоря, она скользила взглядом по комнате, неуютной и неудобной, которую ей почему-то приходилось считать домом. На секунду в ее глазах мелькнуло выражение, которого я до этого не замечал — словно ей и самой до боли хотелось уйти из этой квартиры. А потом она опустила голову.

Отношения — это чтобы помогать, а не чтобы пользоваться…

Дурацкая фраза Дани, достойная Капитана очевидности, на проверку оказывалась совсем не такой дурацкой. Почему я сам об этом сегодня забыл?

Я буду дома одна, и ты бы мог прийти в гости…

Торопясь сюда, я рассчитывал, что наши желания совпадают, и даже не подумал, что ей может быть нужно что-то другое. Проблема Майи явно была не в том, что ей не с кем потрахаться — с таким даром, как у нее, это вообще не проблема. Ее настоящая проблема в том, что ей не с кем поговорить.

Если обещаешь хорошо себя вести, покажу, как я живу…

С самого начала она звала меня не для секса, а чтобы почувствовать себя хоть немного живой в этом стерильном белом саркофаге — чтобы хоть кто-то составил ей компанию.

Моя подруга исчезает, когда захочет…

Кем бы она ни считала Лилит, справляться с одиночеством та ей вряд ли помогает.

Но вместо того чтобы ее выслушать, поговорить с ней, я думал лишь о сексе, заставив и ее поверить, что мне нужно только это. Поэтому она сидит сейчас в белье на расправленном диване и смотрит себе под ноги — одинокая, нервно подрагивающая, словно пойманная как в западню в эту мертвую квартиру. А ведь отчасти и я был в этом виноват. Изначально я хотел ее доверия — оно было для меня гораздо дороже секса. Почему я вдруг сегодня об этом забыл?

Ее футболка, снятая для меня, все еще лежала на полу, как белый флаг брошенная к моим ногам. Вот только я пришел не побеждать, а наслаждаться — но наслаждаться в одиночку невозможно.

— Так может, за чаем обменяемся? — наклонившись, я поднял с пола футболку и подал ей. — Мне понравилось с тобой пить, — я улыбнулся.

Майя торопливо натянула футболку и подняла на меня глаза.

— А я печенье купила, — сказала она, — с шоколадом. Хочешь? — и улыбнулась в ответ.

Горячая чашка согревала пальцы, чай приятно грел изнутри, а Майя мне улыбалась, все больше становясь самой собой. Вот уже с четверть часа, сидя за кухонным столом, мы говорили — как два близких друга, у которых полно общих тем. Между нами больше не было тайн, и атмосфера с каждой секундой теплела.

Подхватив шоколадное печенье, Майя начала бодро хрустеть, а мой взгляд в который раз за день замер на ее губах. С играющей на них улыбкой, они казались невероятно притягательными, и чем больше я на них смотрел, тем сильнее они дразнили, разжигая желание снова ощутить их вкус.

— А правда у твоих губ такая магия? — спросил я, не сводя с них глаз.

— Тебе лучше знать, — лукаво отозвалась она, — ты же их целовал… Ну и какая у них магия?

— А мне надо напомнить, — парировал я. — Может, попробовать еще раз, чтобы наверняка?

Усмехнувшись, Майя поднесла свое печенье к моим губам — так близко, что я машинально куснул там же, где только что кусала она.

— Вспомнил?..

Ее голос шаловливо разбежался по кухне. В эту секунду — больше чем когда-либо — она напоминала Лилит. В Майе не было ни порочности, ни развратности демоницы, но в моменты озорства ее интонации становились точно такими же — сладкими, дразнящими, от которых захватывало дух и щекотало нервы. Они словно сигнализировали, что дальше можно ждать всего чего угодно. Но мне это почему-то нравилось — это было как безлимитный билет на аттракцион.

— А зачем ты стала фамильяром? — спросил я, пытливо ее рассматривая.

— А ты зачем? — мгновенно спросила она, поднося чашку к губам.

Белый фарфор спрятал ее лицо, скрыв все эмоции, и лишь ее глаза, вмиг ставшие серьезными, внимательно следили за мной. Я-то свой ответ знал — чтобы трахаться, но у нее явно было что-то другое.

— Чтобы жизнь была интереснее, — уклончиво сказал я.

— Ну вот и я для этого, — эхом отозвалась она, опуская чашку обратно на скатерть.

Что здесь, что на моей кухне ничего не менялось: она все так же удивительно умело уходила от вопросов, на которые не хотела отвечать, словно не понимая, что этим еще больше распаляет мое любопытство.

— И нравится тебе у нее?

— Она мой лучший друг, — без раздумий произнесла Майя и улыбнулась. — Ну, до знакомства с тобой, а теперь у меня два друга…

Всякий раз, когда разговор хотя бы ненароком касался Лилит, она будто пыталась убедить меня, что у нее лучший демон на свете. Возможно, я бы и поверил, если бы сам с ней не встречался при обстоятельствах, которые мне не слишком нравилось вспоминать.

— А давно ты ее знаешь? — спросил я.

— Достаточно, — туманно отозвалась Майя, вращая браслет на руке.

Так и подмывало уточнить: а достаточно это сколько? Моя сексуальная полоса началась с появлением Би — буквально на следующий день. Ее же опыт до сих пор оставался большой загадкой. Из того, что я понял тогда за вином, свой первый раз вспоминать она не любит, а еще было кое-что про ситуации без выбора, когда вынуждают делать то, чего не хочешь. Связано ли это с Лилит? Какие задания она ей дает? Или еще проще: трахается ли она по указке Лилит? Но так прямо я спросить не мог.

— А чем вы с ней обычно занимаетесь?

Это была еще самая мягкая формулировка из всех, которые пришли в голову. Рядом с Майей мозг снова начал фильтровать слова.

Вместо ответа она нажала кнопку разблокировки на моем смартфоне, который я по привычке выложил на стол. Экран приветливо вспыхнул, и она в очередной раз проверила время. На стенах кухни, таких же пустых, как и во всей квартире, не было часов — видимо, не вписывались в фэншуй. Так что она немного нервно следила за временем на моем смартфоне, проверяя, не истек ли наш час. Похоже, сильно не хотела, чтобы ее сестра нас застала. Хотя мы ничем таким не занимались, чтобы ее стесняться.

— Ты не представляешь, — Майя вдруг вздохнула, — как смотрят парни фамильяры, когда мы сталкиваемся где-нибудь. Особенно когда узнают, что я фамильяр Лилит. Просто пожирают глазами… И первая фраза у всех одна, — она поморщилась, растирая в крошки кусочек печенья. — Давай потрахаемся… Они даже здороваться забывают…

После ее слов в воздухе повисла тишина — не самая уютная, будто немного упрекающая. Хотя Майя не бросалась обвинениями, как ее сестра, я чувствовал, что отчасти сказанное относилось и ко мне. Я тоже повел себя как дурак, узнав, что она фамильяр Лилит. Хорошо хоть, напрямую не предложил — а ведь была такая мысль.

— Я не знаю, что подумал ты, когда узнал, — продолжила она, скользя глазами по моему лицу, — но я не сплю со всеми подряд. Вообще ни с кем не сплю. Почти. Лилит меня не заставляет…

— Я правда ничего такого не подумал, — быстро сказал я.

— А все думают именно так, — тихо произнесла она. — Еще одно доказательство, что ты не как все… А она и правда очень хорошая…

Не находя слов, я подтянул чашку к губам и сделал небольшой глоток. Что-то явно было не так — ну не тянула демоница на добрую подружку. Но спрашивать сейчас — все равно что давить, ломая только-только потеплевшую атмосферу на такие же крошки, на какие Майя растерла печенье.

— Кстати, Лилит ты очень понравился, — после паузы сказала она. — Именно поэтому она и сделала тебе подарок…

Она торопливо запустила руку в карман своих домашних брюк. С легким звоном на стол легла чайная ложка, которую я сегодня отдал ей.

— Лилит сказала, — пояснила она, — что не принимает обратно подарки и это обидно, когда их возвращают. Но у тебя есть право им не пользоваться…

Поблескивающая сталь казалось недружелюбно холодной. Даже прикасаться к ней не особо хотелось. Вздохнув, Майя придвинула ложку ко мне.

— И тебе лучше его забрать… Правда…

Ее интонация была такой серьезной, что я понял, что лучше взять — чтобы у Майи вдруг не возникло проблем. Кивнув, я молча засунул «подарок» к себе в карман.

Вскочив с места, Майя подхватила чайник и долила нам в чашки кипятка, будто обнуляя прошедшую часть разговора и желая продлить его еще — давая мне шанс уже наконец сменить тему.

— А почему ты живешь не с родителями? — спросил я, постукивая пальцем по горячим стенкам.

— Как я и говорила, — она поднесла чашку к губам, — мне никто не рад, а они как все.

Звучало как-то чересчур депрессивно.

— Неужели все настолько плохо?

После короткой паузы рядом скрипнул стул, и Майя поднялась.

— А пойдем покажу…

Покинув кухню, мы прошли через гостиную мимо ее дивана, все еще застеленного, на который сейчас было немного неловко смотреть. Подведя меня к комнате сестры, Майя взялась за дверную ручку.

— Только сильно не удивляйся, — со смешком предупредила она.

Дверь распахнулась, и я замер на пороге, изумленно уставившись внутрь. Спальня Алины мучительно напоминала нору огромного прижимистого хомяка, который жадно тащит к себе все, на что наткнется. По виду в ней одной уместилось больше вещей, чем во всей остальной квартире. Тумбочек, полочек и комодиков здесь было столько, словно хозяйка ограбила мебельный магазин, но даже они не справлялись с горами всякой всячины, которой была забита комната.

Вдоль стены тянулся пузатый шкаф, заваленный сверху мягкими игрушками, уже немного посеревшими от пыли. Его дверцы почти не закрывались под натиском хранящейся внутри одежды — рукава жакетов и подолы платьев отчаянно просились наружу. На полу валялись какие-то корзинки и коробки, составленные одна на другую, как складские палеты. Даже прижатая к стене кровать, казалось, просто хранилась здесь вместе с остальными вещами.

На стене напротив нее висел телевизор, видимо, тот самый, чье место в гостиной теперь занимали каменные фигурки, а в углу расположился туалетный столик, густо забитый склянками и тюбиками. Воздух казался душным и спертым, даже свет от окна будто тонул во всех этих завалах.

— Когда я к ней переехала, — сказала Майя, — она перенесла все свои вещи сюда, чтобы я их лишний раз не касалась.

Стены казались не серыми, как везде, а разноцветными — настолько обильно их занимали шкатулки, статуэтки и мелкие безделушки, стоящие на специально приколоченных для них полках. Собранные в кучу, они не украшали, а попросту захламляли пространство, тускнея и обрастая пылью. Такое ощущение, что их перенесли сюда лишь с одной целью: сделать гостиную — да и всю остальную квартиру — максимально пустой и максимально неуютной для поселившейся там Майи.

— И в доме родителей все почти так же, — со вздохом произнесла она. — Все, кто могли бы быть мне близки, закрываются. Мне даже для этого ничего делать не надо, получается само собой… — она не жаловалась, просто констатировала как неоспоримый факт. — Кроме Лилит. Она единственная, кому я нужна… Остальным плевать…

Мой взгляд рассеянно скользил по вещам, торчавшим из раскиданных по полу коробок. Одежда, журналы, какие-то бумаги, учебники, тюбики с косметикой — все было свалено в кучу. Кое-где попадалось даже белье. Кто бы мог подумать, что Алина — в универе идеальная, безупречная, аккуратная и собранная — у себя в комнате была той еще неряхой.

— А твоя сестра, — я повернулся к Майе, — знает, что ты фамильяр?

— А ты что, — она перехватила мой взгляд, — ничего про нее не знаешь?

Как всегда, она ответила вопросом на вопрос. Я мотнул головой, уже привыкая, что все вокруг знают больше меня.

— Когда я ушла от родителей, — Майя прислонилась к дверному косяку, — она не хотела, чтобы я жила у нее. Но пустила к себе. Потому что должна быть доброй и хорошей. Хотя бы формально… А за закрытой дверью можно и так, — добавила она, обводя рукой по сторонам.

Да уж, от этой комнаты я до сих пор был в тихом шоке.

— А она тоже чей-то фамильяр? — осторожно спросил я.

Майя на миг поджала губы.

— У нас с сестрой паритет, — после паузы заговорила она, — я не лезу в ее дела, она в мои… Но если интересно, спроси у нее. Она не будет скрывать.

Мозг уже начал скрипеть от перегрузки вопросами без ответов, грозясь перегореть, как старый компьютер, если я не дам ему отдохнуть — так что я решил пока об этом не думать. Майя аккуратно закрыла дверь, и мы молча вернулись на кухню к печенью и немного остывшему чаю. Потянувшись, она снова включила чайник и уже привычно разблокировала мой смартфон, проверяя время. Ей явно нравилось касаться моих вещей, словно не только я был их хозяином, но и она немного хозяйкой.

Экран ярко вспыхнул, и, будто приветствуя, поверх мгновенно всплыла голая грудь с небольшим кулоном в форме сердца — дразнящая, упругая, гордо выставленная напоказ. Капли воды игриво сбегали по коже, прозрачно намекая, что и хозяйка этих аппетитных полушарий готова потечь так же.

Брови Майи изумленно взлетели вверх, мне же захотелось спрятать лицо в ладонь. Она вообще не должна была это видеть. Похоже, пора завести привычку класть смартфон экраном вниз. Я потянулся к нему, чтобы поскорее спрятать в карман, однако, опередив меня, Майя схватила его первой.

— У друзей не должно быть секретов, — заявила она и стремительно щелкнула пальцем по экрану.

Следом за снимком распахнулось окошко чата. С улыбкой, ставшей немного кривой, она прочитала последнее сообщение и повернула телефон экраном ко мне.

Джуси Пуси: «Узнаешь место? Смотри, что теряешь… Надеюсь, твое „дело“ того стоило…»

Еще больше захотелось упасть лицом в ладонь. У неловкости есть стадии. Нельзя сказать, что эта была крайней, но и стартовой ее назвать сложно. Одна девушка, которую я хотел, нашла у меня обнаженные фотки другой, которую я хотел не меньше — это явно был крепкий добротный середнячок.

— Пожертвовал ею ради меня? — с усмешкой прокомментировала Майя. — Я тронута…

— Будем считать, — я наконец отобрал у нее свой смартфон, — что ты не видела.

— А если и видела, — с легкой иронией парировала она, — все равно не понять кто. В жизни же не догадаться, что это Саша…

Я поглубже затолкал смартфон в карман. Вот об этом и речь: от Майи можно ожидать чего угодно, а ее невероятно острый язычок мог порезать побольнее бритвы. Возможно, это одна из причин, почему ей мало кто рад.

— А ты уверен, что она эти фотки присылает только тебе? — вдруг спросила Майя. — Может, делает их сразу для тебя и для своего парня?

— Не думаю, — сказал я, — что нам стоит это обсуждать.

— Конечно, ты прав, извини, — на ее личике появилось шаловливое выражение, опять напомнившее Лилит, — у нее спрошу…

По спине пробежал внезапный холодок — страшно даже представить Сашину реакцию на это. Еще бросит меня ненароком. Хотя вероятнее, просто убьет.

— Да шучу я, — засмеялась Майя, глядя на мое лицо.

Разговор, все больше напоминавший американские горки, сделал головокружительный вираж, и я облегченно выдохнул — как оказалось, слишком рано.

— Кстати, я тут пыталась посчитать… Саша, Яна, — она начала загибать пальцы. — Алла… А нет, ты говорил, что с ней не спал… Ее подружка. Ася… А забыла, с ней ты тоже говорил, что не спал… — ее голос с каждым словом становился все лукавее. — Не так много… Или есть кто-то еще?

— Будем считать, что это основной состав, — хмыкнул я, гадая, куда нас занесет очередной виток.

Майя игриво склонила голову, рассматривая меня.

— А что же так мало? Говорят, у парней фамильяров, когда они входят во вкус, вообще срывает крышу. Прыгают на всех…

— А мне не надо всех, — встретив ее взгляд, ответил я. — Только тех, кто мне нравится. А их не так уж и много… У меня нет задачи добрать количеством.

Подхватив чашку, я сделал глоток — от очередного виража внезапно пересохло в горле.

— Знаешь, — она не сводила с меня глаз, — пока мы не познакомились, я думала, ты другой… как Марко Поло.

Я хмыкнул прямо в горячую воду. Комплимент, если это был он, звучал откровенно сомнительно.

— О, Марко Поло… Рядом с ним вообще ни у кого нет шансов…

— Он, кстати, — Майя озорно прищурилась, — на прошлом комиконе пытался меня соблазнить. Ну знаешь, «я тебя люблю, детка» и все дела, — не касаясь, она провела пальцами вдоль моей щеки, передразнивая его коронную интонацию.

Несмотря на то, что в принципе получались смешно, одно упоминание Марко — его имя, которое она произносила своими губами — бесило примерно так же, как Сашин парень, время от времени всплывающий в разговорах.

— И как, получилось? — как можно равнодушнее бросил я.

— Смеешься? — прыснула Майя. — Конечно, нет! Он соблазнять-то не умеет, к нему уже готовых приводят. И потом, — ее голос изменился, став серьезным и глубоким, — он мне не нравится, а ты нравишься…

Ее пальцы уже по-настоящему коснулись моей щеки и ласково погладили. Перехватив ее руку, я чуть крепче прижал ее к себе, ощущая кожей ее тепло и нежность. Рядом со щелчком выключился чайник. Майя машинально потянулась, чтобы налить, но я удержал. Не хотелось выпускать ее даже на мгновение.

— Ты мне тоже очень нравишься, — сказал я, глядя ей в глаза, — и Лилит не единственная, кому ты нужна…

Всю квартиру укутала тишина — мягкая и уютная, какую не хочется разрывать словами. В который раз за день я снова смотрел на ее губы. Манящие, соблазнительные, они не казались опасными — в них хотелось впиваться, срывая поцелуи один за другим, пробуя все ласки, какие они могут дать, все вкусы, какие у них могут быть. Магия, которая притягивала меня к ней, не имела ничего общего с демоническими игрушками — это была магия самой девушки, чей разгоняющийся пульс я сейчас ловил кончиками пальцев. Ее сердце билось громче рядом с моим.

— Опять жжется, — с улыбкой прошептала она.

Зеленые глаза змейки загадочно блеснули, когда рука с браслетом плавно скользнула вниз по моей груди. Я уже понял смысл этого жеста: она проверяла, на мне ли медальон. Убедившись, что он на месте, Майя слегка подалась вперед. Закрыв глаза, я потянулся к ней навстречу. Медальон начал пускать приятные волны по всему телу, дразня и согревая, хотя мне и так было очень тепло. Ее дыхание опалило, обещая такой долгожданный поцелуй, и в это мгновение между нашими губами вдруг оказался ее пальчик.

— И что, — тихо спросила Майя, — ты сейчас пойдешь к ней?

Просто самый удачный момент для такого вопроса. Я нехотя открыл глаза.

— Ну… — другие слова на ум даже не приходили.

— Ты, наверное, — не отодвигаясь, прошептала она, — пришел сюда за другим, я понимаю…

Наши лица все еще были интимно близко — так близко, что губы покалывало от желания разделить их жар с ней.

— Но я должна тебе сказать, что, хоть и позвала, я не собиралась тебе давать. Максимум дала бы пощечину и прогнала, если бы полез… Не люблю, когда меня не уважают.

У меня уже вообще не было слов. Извилины будто склеились между собой, отказываясь думать. Медальон грел все жарче, сбивая с толку окончательно.

— Но я очень благодарна, что ты остановился сам прежде, чем я тебе это показала, — она вновь провела по моей груди, словно забирая этот разгорающийся жар. — Это значит, что я в тебе не ошиблась…

Закрыв глаза, Майя прижалась к моим губам — горячо и страстно, погружаясь в поцелуй без остатка, утягивая в него и меня, как в бездну. Нежность сменялась требовательностью, податливость — напором. Эмоции кружили водоворотом, унося нас все глубже. Выныривать обратно, возвращаться в реальный мир безумно не хотелось.

— Давай в следующий раз, — отстраняясь первой, прошептала она, — начнем с этой точки. Я бы не дала тебе при таких обстоятельствах и сегодня, но в других условиях и не сегодня я бы… — не став договаривать, она прижалась щекой к моей щеке.

Не открывая глаз, я наслаждался ее близостью, теплом ее кожи, еще горящим на губах поцелуем — со вкусом нежности, желания и шоколадного печенья. Хотя сегодня ничего не было, я был уверен, что однажды у нас все случится и нам обоим очень понравится. Сейчас же я чувствовал, что она уже была моей, и даже секса для этого оказалось не нужно.

— А сейчас тебе пора, — Майя медленно, словно нехотя отодвинулась. — Она скоро придет, увидит тебя и будет в ярости. Ты у нее на особом счету… Хотя об этом я тоже не должна тебе говорить, — она задорно мне подмигнула.

В голове теперь была полная каша из слов, намеков, ласк и поцелуев — и чтобы ее разгрести потребуется не один час. Кажется, я все-таки понял, почему Лилит взяла ее своим фамильяром — трахать мозг Майя умеет первоклассно.

Джуси Пуси: «И почему мне опять все приходится делать самой?..»

Следом пришел снимок сочно забрызганной каплями воды, мокрой киски, в которую ласково забирался пальчик. Даже резкий порыв ветра не смог охладить мой внезапный, но вполне понятный энтузиазм. Выйдя от Майи, до дома я еще добраться не успел, так что вполне можно было изменить курс на какое-нибудь теплое гостеприимное местечко. Вроде того, что на снимке.

Я: «Ну что, твоя тренировка закончилась?»

Ответила Саша мгновенно:

Джуси Пуси: «Это твоя закончилась! Все, потерял свой шанс!»

Вдогонку по экрану запрыгала длинная вереница самодовольных, хохочущих смайликов, словно напавших на меня толпой. Саша как всегда была в своем стиле: стоило мне проявить интерес, как она тут же меня обломила.

Джуси Пуси: «В следующий раз решай, какое „дело“ для тебя важнее! А сегодня я все сама…»

Следом один за другим стали всплывать снимки, иллюстрирующие, что именно она собиралась делать сама — поэтапно, детально, во всех подробностях. Кадр за кадром ее пальчик то погружался еще глубже, то выныривал на поверхность, демонстрируя липкие капельки смазки. На ракурсы Саша не скупилась, наоборот, с азартом делилась тем, насколько горячей и готовой была ее — недоступная мне сейчас — киска. При желании из этих снимков вполне можно было собрать гифку и подрочить на нее. Я даже не знал, чем она была увлечена больше: самим процессом или его фотографированием.

Джуси Пуси: «Надеюсь, это тебя утешит…»

Я лишь пожал плечами. А чего мне себя утешать? У меня вообще-то девушка есть — вот она меня и утешит. Если уж на то пошло, пусть другой вариант и не был таким сочным, но Саша не обладала монополией на киски. Переключившись в соседнюю ветку, я распахнул клавиатуру. Забавно, раньше я перебирал порнуху, чтобы подрочить, а теперь номера девчонок, с которыми можно потрахаться. По-честному, я сам себе завидовал.

Я: «Я приеду?»

Мила: «Окей. Соседки до вечера не будет».

А вот это другое дело: коротко и практично, и никаких хохочущих надо мной смайликов. Мила словно была создана для удовлетворения чужих желаний. Могу поспорить, она еще и встретит меня раздетой.

До ее общаги я летел не то что бы на крыльях, но на довольно мощной турбине возбуждения, заметно ускоряющейся с каждой новой пикантной фоткой, которой меня дразнила Саша. Внутрь здания я как обычно прошел без проблем. Как и во все визиты к Миле, помогали то ли моя уверенность, то ли природная харизма, то ли просто лень охранника, не отрывающегося от смартфона. Привычно выслушав совет свалить до десяти, я поднялся на нужный этаж и постучал в дверь.

Не заставляя ждать, с той стороны раздались торопливые шаги, а следом щелкнул замок. Как я и предполагал, Мила встретила меня практически раздетой — в легком коротком халатике, снять который можно было парой касаний пальцев.

— Подожди немного, — закрыв дверь, попросила она, — я скоро…

Прежде чем я успел ее поцеловать, она нырнула в ванную. Задвижка защелкнулась, и полилась вода. Разувшись и сняв куртку, я прошел в комнату. Такой «горячий» прием уже не особо удивлял. У нее будто была норма поцелуев на день, раздавать которые она предпочитала только в специально предназначенных для этого местах — например, в постели, предусмотрительно расправленной в глубине комнаты, чтобы не терять время на лишние приготовления и разговоры.

Прислушиваясь к журчанию воды, я начал раздеваться. Комната, где жила Мила, была небольшой, но удобной — с собственной ванной, что по меркам общаги делало ее практически элитной. Конечно, мне было с чем сравнивать: у моей прошлой девушки для секса была целая квартира — но и у Милы трахаться было вполне себе комфортно.

Внутри помещались две кровати у противоположных стен, две тумбочки около каждой, письменный стол между ними и шкаф, который Мила делила с соседкой. Правда, саму соседку я еще ни разу не видел — в мои визиты она тут не появлялась. Да если честно, мне и не было особо интересно.

Полностью раздевшись, я откинул одеяло и, бросив под подушку презерватив, лег в кровать. В душевой еще лилась вода — Мила всегда убегала мыться прямо перед процессом. Не то что бы это было плохо — я ничего не имею против чистых девушек — но это напрочь лишало всякой спонтанности. Я приходил, она убегала в душ, затем выходила и только потом ложилась ко мне в кровать — секс начинался будто по какой-то инструкции. А все время перед этим я, словно в зале ожидания, проводил в ее постели, вынужденный чем-то себя развлекать — хотя мы бы вполне могли развлечься вместе. Чего-то терпкого и дразнящего в этом ожидании тоже не было. Обычно шум льющейся в душе воды, приправленный знанием, что там моется обнаженная девушка, меня сильно возбуждал — спасибо Лесе! — но с Милой даже это стало каким-то будничным и рутинным.

Желая настроиться, я взял в руки смартфон и проверил чат, куда одно за другим падали сообщения. Вот тут сейчас реально было горячо — наша переписка с Сашей сегодня была острее, чем обычно. Обломив меня, она тем не менее не могла остановиться и с завидной регулярностью делилась своими успехами.

Джуси Пуси: «Кончила два раза… Сейчас пойду на третий…»

Джуси Пуси: «А ведь все эти три раза могли быть твои… Деловой ты мой… Не жалеешь?..»

Все это обильно сопровождалась снимками, подробными, как фоторепортаж с хроники событий. Разведенные ноги, возбужденная грудь, пальчики, ныряющие в киску, выступившая смазка — казалось, не светила она только лицо. Я даже не знал, что на это ответить. Отправить свой член? Он уже был готов. Я всерьез опасался, что, трахая Милу, думать буду только о Саше.

Внезапно в двери громко щелкнул замок — звук был неожиданный, как и визит незваного гостя. У кого могут быть ключи? Ответ напрашивался только один: у ее соседки. Я инстинктивно дернулся к тумбочке, но, сообразив, что времени одеться не оставалось, в итоге лишь поплотнее закутался в одеяло. Словно желая добавить проблем, вызванный Сашей стояк уже не прятался и под одеялом, выступая красноречивым холмиком — так что пришлось приподнять колени, чтобы было незаметно. Дверь распахнулась, и я оторопел, поймав себя на мысли, что даже не задумывался, кто может быть соседкой Милы. Но с учетом всего, это же было так логично…

Не останавливаясь и не смущаясь, будто голый парень в постели соседки был частью обстановки, она переступила порог и закрыла дверь. Лучше бы это была незнакомая девчонка — мне бы реально было комфортнее.

— Привет… — неловко протянул я.

Вместо ответа она хмыкнула и скинула пальто. Сопровождаемая звуками льющейся воды, деловито подошла к тумбочке, где лежали мои вещи, сгребла их в охапку и бросила на свою кровать — настолько стремительно, что я даже не успел ничего сделать.

— Зачем? — спросил я, не предчувствуя ничего хорошего.

— А что, они тебе понадобятся? — невозмутимо отозвалась Алгон и начала расстегивать блузку на своей груди. — Я так не думаю…

Одна за другой пуговицы неспешно выскакивали из петель. Края блузки все больше разъезжались, открывая аппетитные полные чашечки. Как завороженный, я следил за ее пальцами, гадая, что она собирается делать. Переодеваться прямо при мне?..

Алгон отвернулась к своей тумбочке и наклонилась, что-то ища внутри. Упругие обтянутые тканью бедра, которые бы я не отказался увидеть и без джинс, соблазнительно выставились прямо мне навстречу. Такими темпами стояк точно не спадет.

— У тебя презики есть? — вдруг спросила она. — А то мои кончились.

Я даже не знал, что на это сказать. То ли от вопроса, то ли от ее полуобнаженного вида мысли начинали склеиваться в вязкий комок.

— А нет, — довольно произнесла она, — есть парочка…

Схватив пластиковый квадратик, она выпрямилась и повернулась ко мне. Расстегнутая блузка уже ничего не скрывала, просто болталась на плечах, как небрежно накинутый халат. Направляя мой взгляд, Алгон опустила руку себе на джинсы и неторопливо высвободила пуговицу. Следом воздух разрезал звук молнии, и в образовавшемся треугольнике беззастенчиво мелькнули ее кружевные трусики.

— Мила обычно долго моется, знаешь уже, — сказала она, вертя пластиковый квадратик в руке. — И вода течет громко…

Она игриво прижала пальцем к своим губам, будто намекая быть тише.

— Так что у нас еще десять минут. Надо успеть…