Панорама времен

Глава 33

Прежде чем комментировать уравнение, Гордон полностью написал его на доске. Желтоватый мел поскрипывал.

— Таким образом, если мы проинтегрируем уравнения Максвелла по объему, то поток…

Шорох в задних рядах аудитории привлек его внимание. Он повернулся. Секретарь факультета нерешительно помахала ему рукой.

— Да?

— Доктор Бернстайн, мне очень не хотелось вас прерывать, но мы только что услышали по радио, что убит президент.

Все это она выговорила на одном дыхании. В аудитории возникло движение.

— Я подумала.., вам нужно об этом знать, — закончила она нерешительно.

Гордон стоял неподвижно. В мозгу мелькали различные догадки. Потом он вспомнил, где находится, и решительно отмел посторонние мысли. Нужно закончить лекцию.

— Очень хорошо, благодарю вас. — Он внимательным взором окинул повернутые к нему физиономии слушателей. — Ввиду того, что в этом семестре нам предстоит проработать еще много материала… Мы будем заниматься до тех пор, пока не будет известно что-либо еще.

Один из близнецов вдруг спросил:

— Где он находился?

— В Далласе, — робко ответила секретарь.

— В таком случае, я надеюсь, что кто-нибудь пришибет Голдуотера, — с неожиданной злостью сказал близнец.

— Спокойно, спокойно, — мягко выговорил Гордон. — Здесь мы ничем не можем помочь, не так ли? Я предлагаю продолжить работу.

С этими словами он вернулся к уравнению и провел большую часть предварительного обсуждения, касающегося вектора Пойнтинга, не обращая внимания на приглушенное гудение за спиной. Его увлекла дискуссия. Мел уверенно поскрипывал в руке, в наиболее интересных местах Гордон постукивал им по доске. Во всей красе разворачивались уравнения. Мановением руки он вызывал из небытия электромагнитные волны, наделял их движением; говорил о воображаемых математических ящиках, из которых так и брызжет световая энергия, причем баланс потока этой энергии поддерживался невидимой мощью частичных дифференциалов.

Опять движение в аудитории. Несколько студентов поднялись со своих мест и направились к выходу. Гордон отложил мел.

— Я полагаю, в данных обстоятельствах вам трудно сосредоточиться, — снизошел он. — Продолжим в следующий раз.

Один из близнецов встал и сказал другому:

— Линдон Джонсон. Господи, его нам только и не хватало!

Гордон вернулся в свой кабинет и убрал записи лекций. Невзирая на усталость, он решил найти телевизор и посмотреть, что передают. За последнюю неделю жизнь превратилась в сумасшедший дом: интервью, запросы, критика коллег, навязчивое внимание со стороны средств массовой информации. Все это его очень вымотало.

Он вспомнил, что телевизор имеется в студенческом общежитии на пирсе Скриппса. Поездка на “шевроле” заняла несколько минут. Казалось, на улицах почти не осталось людей.

Вокруг телевизора в три ряда сгрудились студенты. Когда Гордон вошел и пристроился у стены, Кронкайт говорил:

"Я повторяю, пока из Парклендского мемориального госпиталя ничего определенного о состоянии президента не сообщали. Утверждают, что священник, который только что вышел из операционной, сказал, что президент умирает. Однако это не официальное сообщение. Священник признал, что для президента были отправлены все ритуальные службы”.

— Что случилось спросил Гордон стоявшего рядом с ним студента.

— Какой-то тип стрелял в президента из здания склада школьных учебников.

Кронкайт взял в руки листок бумаги, который ему кто-то подал со стороны:

— Губернатора Джона Конноли сейчас оперируют в том же помещении, где лежит президент. Врачи говорят, что ранение губернатора серьезное. Кроме того, сообщают, что вице-президент Джонсон прибыл в госпиталь. Он, очевидно, находится рядом с операционной палатой, в которой лежит президент. Секретная служба и полиция Далласа полностью блокировали весь прилегающий район.

Гордон заметил неподалеку нескольких студентов из своего класса. Помещение было забито до отказа. Собравшиеся замерли, когда Кронкайт сделал паузу, прислушиваясь к сообщению, которое он принимал в наушниках. Через стеклянную дверь Гордон видел набегающие на берег волны. Мир жил в своем бесконечном ритме. И только в ограниченном стенами пространстве этот ритм задерживали цветные сигналы телевизионного экрана.

Кронкайт продолжал:

— Полиция Далласа только что сообщила имя человека, подозреваемого в покушении на жизнь президента. Это Ли Освальд. Очевидно, он рабочий склада школьных учебников, из которого были произведены выстрелы — несколько выстрелов, как утверждают некоторые, из винтовки, но это пока не доказано. Никакой другой информации от далласской полиции нет. Здание окружено, туда никого не пускают. Тем не менее на месте происшествия, как мне сказали, находятся наши корреспонденты, установлена телевизионная камера.

В помещении становилось жарко. Солнечные лучи беспрепятственно проникали сквозь стеклянную дверь. Кто-то закурил. Голубые клубы дыма медленно поплыли над головами, образуя довольно плотные слои, в то время как аудитория внимала словам Кронкайта, который повторял сказанное ранее, ожидая новой информации. Воздух в помещении утратил свою прозрачность. Толпа вокруг Гордона, как будто почувствовав его настроение, стала беспокойно двигаться — море людских голов, волнующееся от ветра неизвестности.

— Кое-кто из собравшихся вокруг Дили Плаза утверждает, что по автомобильному кортежу президента произведено два выстрела. Однако сообщается о трех и даже четырех выстрелах. Один из наших репортеров, который в тот момент находился поблизости, говорит, что выстрелы прогремели с шестого этажа здания склада школьных учебников.

Теперь камера показывала блеклый осенний пейзаж в черно-белом цвете. Группки людей толпились на тротуаре рядом с кирпичным зданием. Темные деревья резко выделялись на фоне яркого неба. Камера последовательно охватывала всю зону обширной площади. Улицы были блокированы автомобилями. Люди бесцельно перемещались взад-вперед.

— Сейчас вы видите то место, откуда стреляли, — объявил Кронкайт. — Пока еще нет никаких сообщений о состоянии президента. Сестра, которую мы встретили и коридоре рядом с операционной, сказала, что хирурги провели трахеотомию, то есть разрезали дыхательное горло, чтобы дать президенту еще один дыхательный путь. Это как будто подтверждает сообщения о том, что пуля попала в шею президента сзади.

Гордону стало плохо. Он вытер капавший со лба пот. В комнате только он был в куртке и галстуке. Воздух казался густым и влажным. Постепенно ощущение дурноты стало проходить.

— Сообщают, что миссис Кеннеди видели в коридоре рядом с операционной. Пока мы не можем прокомментировать подробнее. — Кронкайт выглядел взволнованным и неуверенным в себе.

— Тем временем на Дили Плаза, — камера снова показывает толпу, кирпичное здание, — всюду полиция. Только что получено сообщение о том, что Освальд под усиленной охраной выведен из этой зоны. Мы не видели, как они покидали здание склада, — по крайней мере они не выходили через парадный вход, очевидно, воспользовавшись задней дверью. Освальд все время находился в здании. Его схватили буквально через несколько секунд после покушения. Минуточку…

Толпа расступалась. Люди в плащах и шляпах шли впереди полиции, расталкивая толпу.

— Кто-то еще покидает склад в сопровождении полиции. Между двумя рядами полицейских шел парень, которому явно не исполнилось еще и двадцати. Он оглядывался на напирающую толпу и казался ошеломленным. Очень рослый, он смотрел поверх голов полицейских, как будто пытаясь все запечатлеть и запомнить. На нем была кожаная куртка и голубые джинсы. Очки отражали солнечные лучи, отчего взгляд казался сверкающим. Увидев камеру, он перестал вертеть головой. Кто-то с микрофоном пытался подобраться поближе, но полицейские преградили ему дорогу. Телезрители услышали голос, доносившийся как бы издалека:

— Если бы мы могли получить заявление, я… Человек в штатском, руководивший группой, покачал головой:

— Этого нельзя сделать до тех пор, пока…

— Эй, подождите! — громко крикнул парень, и все замерли. Человек в штатском с простертой рукой оглянулся.

— Вы, полицейские, сильно заморочили мне голову. Он начал проталкиваться вперед. Полицейские пропустили его, стараясь удерживать толпу на расстоянии. Парень подошел к человеку в штатском и спросил:

— Я арестован или как?

— Нет, вы просто находитесь под защитой…

— Я так и думал. Это телекамера, правильно? Слушайте, парни, вам не нужно защищать меня от нее, точно?

— Да нет, Хейес, мы хотим, чтобы вы не торчали на улице. Здесь могут быть…

— Я же вам говорю, что хочу поговорить с этими телевизионщиками, потому что я свободный гражданин. Рядом с тем парнем никого нет, и не о чем беспокоиться.

— Вы несовершеннолетний, — начал неуверенно человек в штатском, — и мы должны…

— Все это просто ерунда. Ну вот, — он протянул руку через голову полицейского и схватил микрофон, — видите, ничего не случилось?

Несколько человек поблизости зааплодировали.

Человек в штатском нервно оглянулся:

— Мы не хотели бы, чтобы вы стали что-либо рассказывать…

— Что там произошло? — крикнул кто-то.

— Очень многое! — закричал в ответ Хейес.

— А ты видел, как тот тип стрелял?

— Да, я все видел. Очень хладнокровный малый. — Он уставился взглядом в камеру. — Я Боб Хейес, и я все это видел. Я с трассы Томаса Джефферсона.

— Сколько выстрелов он сделал? — спросил кто-то, не попавший в поле зрения телекамеры, явно желая заставить Хейеса рассказать о событии.

— Три. Я шел по коридору, когда услышал первый выстрел. Один мужик внизу завтракал и послал меня наверх за журналами, которые там складывают. Ну вот, я начал их искать и услышал громкие звуки.

Хейес замолчал, явно наслаждаясь вниманием.

— Ну? — крикнул кто-то.

— Я сразу понял, что стреляют из ружья, и открыл дверь комнаты, где стреляли. Я увидел куриные косточки на картонке, будто после ленча, потом увидел того парня. Он пригнулся и целился из окна. Ружье он установил на подоконнике, чтобы удобнее стрелять, а сам облокотился на картонку.

— Это был Освальд?

— Так он себя назвал. А я его не спрашивал. Хейес улыбнулся. Кто-то засмеялся.

— Я двинулся к тому парню, а он “бум!” — выстрелил снова. Я услышал, как кто-то снаружи заорал и, не дожидаясь, перепрыгнул через ящик и обрушился на него. И как раз, когда я его ударил, ружье выстрелило в третий раз. Я играл в футбол и знаю, как нужно управляться с такими типами.

— Ты забрал у него ружье?

— Черта с два, — Хейес улыбнулся. — Я стукнул его головой о подоконник, потом отодвинулся, чтобы сподручнее размахнуться, и двинул ему по скуле. Он сразу же забыл про ружье. Тогда я снова врезал ему, и он отключился. Его игра закончилась.

— Он потерял сознание?

— Конечно. Я сработал что надо.

— Потом появилась полиция?

— Да-а. Когда парень отключился, я выглянул в окно, увидел всех этих полицейских, которые смотрели на меня. Я помахал им и сообщил, где нахожусь. Они сразу же прибежали.

— А ты видел, как президентская машина помчалась отсюда?

— Я не знал, что там был президент. Я увидел много машин и решил, что это парад в честь Дня Благодарения. Я оказался здесь потому, что мистер Эйкен, наш учитель физики, послал меня сюда.

Толпа вокруг Хейеса не проронила ни звука. Парень выглядел прирожденным актером: улыбался прямо в камеру и явно играл на публику. И снова раздался голос человека, которого камера не показывала:

— Вы понимаете, что могли помешать попытке покушения на…

— Да, поразительно, но я даже не знал, что президент в городе. Если бы знал, я пошел бы вниз, чтобы посмотреть на него и Джекки.

— А раньше ты Освальда не встречал? Ты видел, что у него есть ружье?..

— Послушайте, я ведь уже сказал, что пришел за журналами. Мистер Эйкен выполняет с помощью экстра-кредита проект в нашем колледже, с передачей энергии. Про это написано в журнале “Сеньор Схоластик”. Мистер Эйкен попросил, чтобы я принес эти журналы в класс. Там, знаете, есть что-то насчет сигналов из будущего.

— Сколько из выстрелов попало?

— Куда?

— В президента!

— Ну, я не знаю. Он выстрелил нормально два раза. Я ему врезал раньше, чем он успел выстрелить в третий раз.

Хеиес улыбался, оглядывался, физиономия его сияла. Человек в штатском потянул его за рукав.

— Я думаю, пока достаточно, — сказал он, меняя тактику. — Позже мы устроим пресс-конференцию.

— О да, — вежливо ответил Хейес. Его напор иссяк. Он все еще был заворожен вниманием толпы. — Я расскажу обо всем позже.

Опять посыпались вопросы. На экране все пришло в движение, когда полиция образовала барьер вокруг Хейеса. Снова щелчки фотокамер, призывы очистить дорогу, шум мотоциклов. Замелькали люди в плащах, расталкивающие толпу; они что-то кричали, но их голоса потонули в общем гаме.

Гордон заморгал и на какой-то момент, казалось, потерял равновесие. “Сеньор Схоластик”. Комната поплыла в неверном свете, пробивающемся сквозь клубы табачного дыма. Снова уверенным голосом заговорил Кронкайт:

— В это время в Парклендском мемориальном госпитале прошла небольшая пресс-конференция. Малькольм Килдуфф, помощник пресс-секретаря президента, описывал ранение. Пуля попала в нижнюю часть шеи сзади, прошла насквозь и оставила маленькое выходное отверстие. Входное отверстие оказалось большим, и из него обильно шла кровь. Президенту перелили несколько пинт крови и ввели 300 миллиграммов гидрокортизона. Сначала врачи использовали трубку, чтобы очистить дыхательные пути. Это не помогло. Старший врач, Майкл Косгров, провел трахеотомию. Это заняло пять минут. С помощью катетера через правую ногу был введен обогащенный раствор Рингера — модифицированный солевой раствор. Дыхание президента улучшилось, хотя он по-прежнему находился в коме. Ею расширенные зрачки смотрели на яркую люминесцентную лампу. Специальная трубка, пропущенная через нос, введена в зону за трахеей, чтобы устранить рвотные позывы. Двойные трубки введены в обе плевральные полости, чтобы отсосать поврежденные ткани и предотвратить отек. Сердце президента билось слабо, но ритмично.

Поскольку он лежал на спине, то в первую очередь обрабатывалось выходное отверстие раны. Затем три доктора повернули его на бок. Входное отверстие почти в два раза превышало размеры выходного, и именно оно было причиной большой кровопотери. Врачам пришлось столкнуться с огромными трудностями. Когда Килдуфф рассказывал об этом, Кеннеди все еще находился в операционной № 1 Парклендского госпиталя. Его состояние казалось стабильным. Явных признаков повреждения мозга не наблюдалось. Правое легкое было поцарапано, дыхательное горло разорвано. Создавалось впечатление, что если и не удастся избежать осложнений, президент все же будет жить.

Миссис Кеннеди и вице-президент не пострадали. Губернатор Конноли находился в критическом состоянии. Занимавшиеся операцией доктора не могли назвать точное количество выстрелов. Ясно было, что в президента попала одна пуля…

Толпа у телевизора перешептывалась и переминалась с ноги на ногу. Ощущение неприятной легкости в голове и страшной жары у Гордона прошло. Предметы вокруг больше не качались и не расплывались, будто под водой. Он протиснулся сквозь толпу студентов, обсуждавших случившееся, толкнул в сторону стеклянную дверь и вышел наружу. Не задумываясь, Гордон перепрыгнул через барьер и очутился на автостоянке. Из багажника своего “шевроле” он достал спортивную форму и переоделся в мужском туалете. В шортах и кроссовках он почти ничем не отличался от студентов, которые по-прежнему торчали у телевизора, ожидая новостей. Освободившись от тяжелой одежды, Гордон ощутил прилив энергии, в которой, пожалуй, было что-то радостное. Сейчас ему не хотелось ни о чем думать.

Он побежал по ровному настилу влажного песка, опустив голову и следя за движением ног. Ровный бриз обдувал тело, лохматил волосы, опуская их на глаза. Когда его пятка отталкивалась от песка, след превращался в бледный кружок, который почти сразу заполнялся водой. Берег как бы затвердевал под его ногами, а за ним простиралось серое полотно однообразной песчаной дорожки. Над головой проплыл вертолет. Гордон обогнул город и побежал через изгибающиеся подковами бухточки, упорно двигаясь на юг, пока не добежал до Наутилус-стрит.

Пенни проверяла сочинения. Когда он рассказал ей новости, она хотела включить радио, узнать еще что-нибудь, но Гордон потащил ее из дома. Она неохотно подчинилась. Они вышли на берег и молча пошли в южном направлении. Пенни нервничала, ее взгляд затуманился. Морской бриз срывал пенящиеся шапки волн. Гордон смотрел на воду и думал о том, как волны путешествуют через весь Тихий океан под воздействием ветров и течений. Захватывая только поверхностные слои, они перемещались очень быстро, и, когда приближались к берегу, дно поднималось под ними вместе с более глубокими слоями воды, и их движение замедлялось. Около берега верхняя часть волны обгоняла нижнюю, и она опрокидывалась. Энергия, принесенная из Азии, обращалась в турбулентное движение воды.

Пенни уже бросилась в прибрежное мелководье. Он последовал за ней. Впервые он решил попробовать, но новизна его не остановила. Они проплывали одну волну и поджидали, когда нахлынет следующая. Темно-голубая линия поднималась медленно и грациозно. Гордон смотрел на нее и ждал, когда волна опрокинется, потом бросался вперед, сильно взмахивая руками и ударяя по воде ногами. Пенни его обгоняла. Он почувствовал, как что-то его приподняло и волна с шумом обрушилась перед ним. Гордон поплыл быстрее, выбрасывая вперед руки, в глаза попадали брызги. Прорезав фронт волны, он ворвался в самый ее центр, когда она, кружась и завихряясь, устремилась к берегу.