Память Света

Они двигались вереницей к складу, расположенному в Проклятых Землях, и по пути он признался себе, что не возражал бы, будь его тюк чуток полегче. И вовсе не потому, что он начал уставать. Как ему быть, если придётся сражаться? Нужно будет быстро избавиться от ноши, а этот тюк, похоже, был не из тех, что позволит сделать что-либо быстро.

Ноги покрыла серая пыль. Башмаков на нём не было, а его одежда сейчас и на тряпьё не годилась. Незадолго до этого Фэйли с Отрядом напали на один из убогих караванов, что тащились к пункту снабжения Тени. Драться почти не пришлось — вереницу измученных, полуголодных пленников охраняли всего три Приспешника Тёмного и лоснящаяся купчиха.

Многие из их грузов были отмечены знаком Кандора — красного коня. Да и большая часть пленников оказалась кандорцами. Фэйли освободила их и предложила отправиться на юг, но ушла лишь половина. Остальные настояли на том, чтобы присоединиться к ней и идти на Последнюю Битву, хотя Олвер видывал городских попрошаек, на которых было больше мяса, чем на этих бедолагах. По крайней мере, с ними караван Фэйли выглядел натуральнее.

Это было важно. Олвер поднял глаза: они подходили к складу, тропа была обозначена мерцавшими в холодной ночи факелами. Возле тропы, следя за вереницей проходящих людей, стояли несколько этих Айил в красных вуалях. Олвер вновь уставился под ноги, чтобы они не прочли в его взгляде ненависть. Он знал, что Айил доверять нельзя.

Пара охранников — не Айил, а другие Приспешники Тёмного — крикнули, чтобы вереница остановилась. Аравайн в одежде убитой ими купчихи вышла вперёд. Внешность Фэйли явно выдавала в ней салдэйку, и было решено, что она слишком заметная, чтобы играть роль торговки — Приспешницы Тёмного.

— Где ваша охрана? — спросил солдат. — Это ведь караван Лифы? Что случилось?

— Эти идиоты! — и Аравайн сплюнула на землю. Олвер подавил улыбку. Её манера держаться полностью изменилась. Она хорошо справлялась со своей ролью. — Они валяются мёртвыми там, где я их оставила! Говорила ведь не шляться ночью где ни попадя! Не знаю, что прикончило эту троицу, но мы нашли их на краю лагеря — раздутых, с почерневшей кожей. — Её явственно замутило. — Думаю, что-то сожрало их внутренности и отложило туда яйца. Нам не хотелось выяснять, что вылупится.

Солдат хмыкнул.

— А ты кто?..

— Пансай, — ответила Аравайн. — Деловой партнёр Лифы.

— С каких это пор у Лифы есть деловой партнёр?

— С тех пор, как я её прирезала и забрала её караван себе.

Всё, что они знали о Лифе, им рассказали спасённые пленники. Информация была очень скудной. Олвер почувствовал, что потеет. Охранник наградил Аравайн долгим взглядом и зашагал вдоль цепочки людей.

Солдаты Фэйли располагались вперемежку с пленными кандорцами. Они прилагали все усилия, чтобы выглядеть, как подобает их положению.

— Эй, ты, девка, — сказал охранник, указывая на Фэйли. — Салдэйка, да? — Он хохотнул. — А я-то думал, что салдэйская женщина скорее прирежет мужчину, чем даст ему захватить себя в плен. — И он пихнул Фэйли в плечо.

У Олвера перехватило дыхание. О кровь и проклятый пепел! Леди Фэйли этого точно не потерпит. Охранник хотел проверить, покорны ли пленники! Осанка и манеры Фэйли выдадут её. Она благородная леди, и…

Фэйли съёжилась, став меньше ростом, и что-то плаксиво пролепетала — Олвер не расслышал, что.

Когда он понял, что стоит разинув рот, то заставил себя его закрыть и уставился в землю. Как? Как Фэйли, настоящая леди, научилась повадкам слуги?

Охранник хмыкнул.

— Идите, — сказал он, махнув Аравайн. — Жди там, пока мы за тобой не пошлём.

Группа побрела к пятачку земли неподалёку, где Аравайн приказала всем сесть. Она стояла в стороне, скрестив на груди руки, и в ожидании постукивала по земле ногой. Громыхнул гром, и Олвер почувствовал странный озноб. Он поднял голову и уставился прямо в безглазое лицо Мурддраала.

Олвера бросило в дрожь, словно его окунули в ледяное озеро. Он не мог вздохнуть. Мурддраал скользящими движениями обходил их группу, при этом его плащ висел недвижно, безжизненно. Спустя одно ужасное мгновенье он двинулся дальше — назад к складу.

— Ищет направляющих, — шепнула Мандеввину Фэйли.

— Храни нас Свет, — таким же шёпотом ответил тот.

Ожидание было почти невыносимым. В конце концов пришла пухленькая женщина в белом и создала переходные Врата. Аравайн рявкнула, чтобы они поднимались, и жестом указала двигаться через Врата. Олвер присоединился к веренице неподалёку от Фэйли, и из местности с красной почвой и холодным воздухом они попали туда, где пахло гарью.

Это был ветхий лагерь, заполненный троллоками. Неподалёку кипело несколько больших котлов. Сразу за лагерем круто уходил вверх склон, выходивший на обширное плато, с которого поднимались столбы дыма. Оттуда, как и откуда-то слева, до Олвера доносился шум сражения. Отвернувшись от склона, мальчик увидел тёмные очертания высокой, узкой горы, поднимавшейся вдалеке над плоской равниной, будто свеча в центре столешницы.

Он снова оглянулся на склон позади лагеря, и у него ёкнуло сердце. Вниз с обрыва летело тело человека, сжимавшего в руке знамя — знамя с изображением большой красной ладони. Отряд Красной Руки! Человек со знаменем упал посреди кучки троллоков, сидевших у костра и жравших обжигающие куски мяса. Во все стороны брызнули искры, и твари в ярости выдернули нарушителя спокойствия из огня, но человека уже нисколько не заботило, что с ним делают.

— Фэйли! — прошептал Олвер.

— Вижу. — В её тюке был спрятан мешок с Рогом. Понизив голос почти до шёпота, она добавила: — Свет! Как нам добраться до Мэта?

Они отошли в сторону, поскольку через Врата продолжала двигаться остальная часть каравана. У них были мечи, но они, как и стрелы, были увязаны в тюки на спинах нескольких мужчин, будто это обычный груз для доставки на поле боя

— Кровь и пепел, — прошептал Мандеввин, подходя к ним. Из загона невдалеке доносились стоны пленников. — Может, они посадят нас туда? Мы могли бы ночью выскользнуть.

Фэйли покачала головой.

— Они заберут наши грузы. Оставят нас без оружия.

— Тогда что будем делать? — спросил Мандеввин, бросив взгляд в сторону, где кучка троллоков волокла подобранные на поле боя трупы. — Затеем бой? Понадеемся, что лорд Мэт увидит нас и пришлёт подмогу?

Этот план показался Олверу не очень хорошим. Он жаждал сражаться, но эти троллоки были огромны. Рядом прошёл один, повернув к мальчику волчью голову. Голодным взглядом своих почти человеческих глаз он оглядел Олвера с головы до ног. Мальчик отшатнулся и потянулся к своей ноше, в которой он спрятал нож.

— Мы сбежим, — шепнула Фэйли, когда троллок ушёл. — Разбежимся в разные стороны и постараемся их запутать. Может, кому-то и удастся сбежать. — Она нахмурилась. — Почему задерживается Аравайн?

Как только она это сказала, Аравайн вышла из Врат. За ней шла та женщина в белом, которая направляла — и тут Аравайн указала на Фэйли.

Девушку рывком подняло в воздух. Олвер охнул, а Мандеввин, выругавшись, швырнул на землю тюк и стал в нём рыться в поисках меча. Аррела и Селанда закричали. Мгновение спустя плетения вздёрнули в воздух всех троих, и с оружием в руках через Врата стали выбегать Айил в красных вуалях.

Началась неразбериха. Несколько солдат Фэйли пали, попытавшись отбиваться кулаками. Прижавшись к земле, Олвер пытался добраться до своего ножа, но к тому времени, как он нащупал рукоять, схватка уже закончилась. Все остальные были повержены или связаны Воздухом.

«Так быстро!» — в отчаянии подумал Олвер. Почему никто не предупредил его, что схватки происходят так быстро?

Похоже, все про него забыли, но он не знал, что делать.

Аравайн подошла к висящей в воздухе Фэйли. Что произошло? Аравайн… неужели она их предала?

— Мне жаль, миледи, — обратилась Аравайн к Фэйли. Олвер едва мог слышать. Никто не обращал на него внимания — Айил были заняты солдатами, сгоняя их в кучку, чтобы легче было присматривать. Многие из их числа лежали на земле, истекая кровью.

Фэйли билась в воздухе, от напряжения её лицо побагровело. Её рот, наверняка, был заткнут кляпом. Фэйли бы ни за что не стала молчать в такой момент.

Аравайн сняла мешок с Рогом со спины Фэйли и заглянула внутрь. Её глаза расширились. Она туго затянула завязки мешка и прижала его к себе.

— Я надеялась, — шепнула она Фэйли, — что оставлю прежнюю жизнь. Что начну всё сначала. Я думала, мне удастся спрятаться, или же про меня забудут. Думала, что могу вернуться к Свету. Но Великий Повелитель не забывает, и скрыться от него невозможно. Они нашли меня в ту самую ночь, когда мы добрались до Андора. Я не хотела этого, но должна это сделать.

Аравайн отвернулась.

— Коня! — крикнула она. — Я самолично отвезу эту посылку лорду Демандреду, как мне и было приказано.

К ней подошла женщина в белом, и они заспорили приглушёнными голосами. Олвер огляделся по сторонам. На него никто не смотрел.

Его пальцы задрожали. Он знал, что троллоки большие и уродливые. Но эти… эти были просто кошмарными. Кошмар со всех сторон. О Свет!

А что бы сделал Мэт?

— Дови’анди се товья сагайн, — прошептал Олвер, обнажая своё оружие. С криком он бросился на женщину в белом и вонзил нож ей в спину чуть выше пояса.

Та истошно завопила. Фэйли упала, освободившись от пут Воздуха. И тут же загоны с пленниками внезапно распахнулись, и толпа людей с криками ринулась на свободу.

— Выше, выше! — кричала Дозин. — Проклятье, быстрее!

Лиане вместе с другими сёстрами, следуя указаниям, сплетала потоки Земли. Грунт перед ними задрожал, изгибаясь и оседая складкой, как сбившийся ковёр. Закончив, они укрылись за получившейся насыпью от посылаемого на них сверху по склону огня.

Дозин возглавляла весьма разношёрстную группу. Примерно с дюжину Айз Седай, несколько Стражей и солдат. Мужчины крепко сжимали оружие, но с тем же успехом их можно было вооружить буханками хлеба. Воздух потрескивал и шипел от мечущихся в нём плетений Силы. Импровизированное укрепление тряслось под обстрелом шаранцев.

Цепляясь за Единую Силу, Лиане осторожно выглянула поверх укрытия. Она уже оправилась от встречи с Отрёкшимся — Демандредом. Это был очень неприятный опыт: она полностью находилась в его власти, и её жизнь могла оборваться в любой момент. Она также была поражена глубиной его безумия, сила его ненависти к Дракону Возрождённому не походила ни на что, виденное ею ранее.

Группа шаранцев двигалась вниз по склону, осыпая плетениями их импровизированное укрепление. Лиане на лету разрезала одно из плетений, словно хирург, отсекающий омертвевшую плоть. В использовании Единой Силы она теперь была гораздо слабее, чем прежде.

Поэтому ей приходилось действовать более филигранно. Удивительно, как многого можно достичь меньшими средствами.

Насыпь взорвалась.

Когда сверху посыпались комья земли, Лиане бросилась в сторону. Она прокатилась сквозь клубы дыма, откашливаясь и не отпуская саидар. Это атаковали шаранские мужчины-направляющие! Она не видела плетения. Лиане поднялась, платье оказалось разорванным от взрыва, руки исцарапаны. Краем глаза она заметила что-то голубое в канаве неподалёку. Дозин? Она подобралась ближе…

И увидела тело, но без головы.

Лиане накрыло мгновенное, почти непреодолимое чувство утраты и горя. Они не были с Дозин близкими подругами, но здесь сражались плечом к плечу. Лиане окружали смерть и разрушение. Сколько ещё предстоит потерь? Сколько ещё смертей она увидит?

Лиане с трудом заставила себя успокоиться. Они были готовы к встрече с Повелителями Ужаса, но этих шаранцев были многие сотни. Направляющие целого народа, обученные ведению войны. Всё поле было покрыто яркими разноцветными пятнами — телами павших Айз Седай. Потеряв своих Сестёр, Стражи с криками ярости бросались вверх по склону и гибли, сражённые вспышками Силы.

Спотыкаясь, Лиане побрела к группе Красных и Зелёных сестёр, укрывшихся в углублении на западном склоне. Сейчас их защищал рельеф, но сколько они смогут продержаться?

И всё же, она чувствовала гордость. Разбитые, в численном меньшинстве, Айз Седай всё-таки продолжали сражаться. Это так не походило на ночь нападения шончан, когда расколотая изнутри Башня была вывернута наизнанку. Эти женщины держались стойко. Каждый раз, когда какая-то группа была рассеяна, они тут же собирались вновь и продолжали вести бой. С неба на них сыпался огонь, но ответный был не слабее, и с обеих сторон били молнии.

Лиане осторожно добралась до группы сражающихся и присоединилась к Райэхин Коннорал, которая, спрятавшись за валуном, метала плетения Огня в приближающихся шаранцев. Лиане следила за ответными атаками, и, быстро сплетя Воду, отразила огненный шар, рассеяв его на крошечные искры.

Райэхин одобрительно кивнула:

— Подумать только, а я уж было решила, что теперь ты ни на что не способна, кроме как строить глазки мужчинам.

— Искусство доманиек, Райэхин, заключается в том, чтобы добиваться желаемого, — ответила Лиане холодно, — с наименьшими усилиями.

Райэхин хмыкнула и запустила в шаранцев очередную партию огненных шаров.

— Нужно будет при случае посоветоваться с тобой на этот счёт, — сказала она. — Если и правда есть способ заставить мужчин делать так, как тебе хочется, я бы очень хотела его знать.

Это звучало настолько нелепо, что Лиане, несмотря на весь ужас вокруг, чуть не расхохоталась. Красная? Накрасившись и напудрившись, изучает способы доманиек обращаться с мужчинами?

«Ну а почему нет?» — подумала Лиане, сбивая очередной огненный шар. Мир меняется, и Айя, хоть и очень медленно, меняются вместе с ним.

Сопротивление сестёр привлекало всё больше шаранских направляющих.

— Скоро нам придётся отступить, — сказала Райэхин.

Лиане оставалось только кивнуть.

— Эти шаранцы, — со злостью проворчала Красная — Ты только посмотри!

Лиане ахнула. Значительная часть шаранских войск была отведена с этого участка ещё раньше, похоже, их куда-то перебросили, но направляющие заменили их большой толпой перепуганных людей, которых гнали впереди, чтобы те принимали на себя вражеские атаки. Многие держали в руках палки, или другие инструменты, пригодные для сражения, но люди просто столпились в кучу, неумело сжимая своё оружие.

— Кровь и кровавый пепел, — выругалась Райэхин, отчего Лиане подняла на неё бровь. Красная продолжала направлять, стараясь, чтобы молнии опускались позади этой толпы, и всё же многие разряды попадали в перепуганных людей. Несмотря на подступившую дурноту, Лиане присоединилась к атаке.

В это время к ним подползла Мэнда Вэн. Перепачканная чёрной сажей, Зелёная выглядела ужасно. «У меня, наверное, вид не лучше», — подумала Лиане, взглянув на свои поцарапанные и покрытые копотью руки.

— Отходим, — сказала Мэнда. — Возможно, придётся воспользоваться Вратами.

— И куда направимся? — спросила Лиане. — Сбежим из боя?

Все замолчали. Нет. С этого поля боя отступать некуда: победа или смерть.

— Наши силы слишком рассеяны, — ответила Мэнда. — Нужно отступить хотя бы для перегруппировки. Нам надо собрать женщин, и это единственное, что приходит на ум. Если, конечно, у вас нет идей получше.

Мэнда смотрела на Райэхин. Сейчас Лиане была слишком слаба в Силе, чтобы её мнение имело вес. Поэтому, пока сёстры продолжали вполголоса переговариваться, она занялась вражескими плетениями. Находившиеся поблизости Айз Седай начали отступать из ложбины вниз по склону. Они перегруппируются, переправятся через Врата на Дашарский холм и там решат, что делать дальше.

Минутку. Что это? Лиане почувствовала поблизости мощный поток Силы. Может, шаранцы создали круг? Она прищурилась. Была уже глубокая ночь, но многочисленные пожары давали достаточно света. Но также и много дыма. Лиане свила Воздух, чтобы развеять дым, но он поднялся сам собой, будто унесённый сильным порывом ветра.

Мимо них, сияя как сотни пожаров, вверх по склону прошла Эгвейн ал’Вир. Она удерживала больше Силы, чем любая женщина, которую когда-либо видела Лиане. В вытянутой руке Амерлин держала белый жезл. Казалось, что её глаза излучают свет.

Со вспышкой света и всплеском силы Эгвейн выпустила дюжину отдельных потоков огня. Дюжину разом! Они ударили выше по склону, разбросав тела шаранских направляющих.

— Мэнда, — сказала Лиане, — думаю, мы нашли место сбора получше.

Талманес зажёг от фонаря лучину и раскурил трубку. Сделав одну затяжку, он закашлялся и выбил содержимое трубки о каменный пол. Табак испортился. Совсем испортился. Закашлявшись, он размазал отвратительный табак каблуком по полу.

— С вами всё в порядке, милорд? — поинтересовался проходивший мимо Мельтен, лениво поигрывая на ходу парой молотков в правой руке.

— Жив пока, будь я проклят, — откликнулся Талманес, — и это куда больше, чем я мог ожидать.

Мельтен невозмутимо кивнул и направился к одной из групп, занимавшихся ремонтом драконов. В глубокой пещере разносилось эхо от ударов молотков о дерево: команда Отряда делала всё возможное, пытаясь восстановить оружие. Талманес постучал пальцем по фонарю, проверяя уровень масла. Выгорая, оно издавало ужасный запах, хотя он уже начал к нему привыкать. Масла оставалось ещё на несколько часов.

Это хорошо, потому что, насколько ему было известно, эта пещера не имела выхода на поле боя над ними. В неё можно было попасть лишь при помощи Врат. О ней знал один из Аша’манов. Странный парень. Какой человеку смысл знать о существовании пещер, в которые нельзя попасть, кроме как с помощью Единой Силы?

В любом случае, Отряд оказался в подземной ловушке — в безопасности, но в полной изоляции. До них доходили лишь крупицы информации в сообщениях Мэта.

Талманес напрягся, решив, что услышал отдалённые отзвуки битвы направляющих на поверхности, но это было лишь его воображение. Земля молчала, как и эти древние камни, не видевшие солнечного света с самого Разлома, если не дольше.

Он покачал головой, направившись к одной из ремонтных команд.

— Как успехи?

Дэннел махнул в сторону полученных от Алудры листочков бумаги с инструкциями по починке этого конкретного дракона. Сама женщина в этот момент давала чёткие указания другой ремонтной группе. Её речь с лёгким акцентом разносилась эхом по пещере.

— Большинство труб целы, — сказал Дэннел. — Если хорошенько подумать, то они для того и предназначены, чтобы время от времени выдерживать взрывы и огонь… — он усмехнулся, но, взглянув на Талманеса, умолк.

— Не позволяй моему виду испортить себе настроение, — сказал Талманес, пряча трубку. — И пусть тебя не беспокоит, что мы сражаемся на пороге конца света, и что наши враги имеют огромное численное превосходство, и в случае неудачи, Тёмный Повелитель вселенского зла уничтожит наши души.

— Прошу прощения, милорд.

— Это была шутка.

Дэннел захлопал глазами:

— Чего?

— Да-да.

— Это шутка?

— Да.

— У вас странное чувство юмора, милорд, — сказал Дэннел.

— Да, мне говорили, — Талманес нагнулся, осматривая повозку дракона. Обугленное дерево было скреплено шурупами и дополнительными досками. — Похоже, этот своё отъездил.

— Сойдёт, милорд. Хотя быстро перемещать их не получится. Я говорил, что сами трубы в нормальном состоянии, а вот повозки… Ну что ж, мы сделали всё, что было в наших силах, используя обломки и припасы из Байрлона, но за то время, что у нас есть, большего не сделаешь.

— Времени уже нет, — ответил Талманес. — Лорд Мэт может призвать нас в любой момент.

— Если они там, наверху, ещё живы — сказал Дэннел, подняв глаза к своду пещеры.

Тревожная мысль. Отряд может закончить свои дни в ловушке. По крайней мере, это продлится недолго. Либо наступит конец света, либо у Отряда закончатся припасы. Оставшись погребёнными здесь, они не протянут и недели. В темноте.

«Проклятый пепел, Мэт. Тебе там лучше не проигрывать. Лучше не надо!»

Отряд ещё сохранил боевой дух. Не хотелось бы погибать под землёй от голода.

Талманес поднял фонарь, собираясь идти, но что-то заметил. Работавшие над драконами солдаты отбрасывали на стену переплетённую тень, похожую на человека в широком плаще и шляпе, закрывавшей лицо.

Дэннел проследил за его взглядом и воскликнул:

— Свет. Словно сам старина Джак следит за нами, верно?

— Похоже, — согласился Талманес и громко выкрикнул: — Что-то здесь тихо! Запевай, ребята.

Кто-то прервал работу. Алудра выпрямилась, уперев руки в бока и наградив его недовольным взглядом.

И Талманесу пришлось запевать самому:

Молчание.

Потом они начали подпевать:

Их громкие голоса сотрясали каменный свод, когда они пели за работой, неистово готовясь к отведённой им роли.

И они исполнят её. Уж Талманес позаботится об этом. Даже если им придётся вырываться из этой могилы, разворотив её залпами драконов.

Когда Олвер ударил ножом женщину в белом, сковывавшие Фэйли путы исчезли. Она очутилась на земле, едва удержавшись на ногах. С нею рядом, выругавшись, упал Мандеввин.

Аравайн. Свет, Аравайн. Сообразительная, аккуратная и способная Аравайн была Приспешницей Тёмного.

И она забрала Рог.

Аравайн взглянула на поверженную Олвером Айз Седай, и её охватила паника. Она схватила приведённую слугой лошадь и вскочила в седло.

Фэйли метнулась к ней, в то время как пленные выбирались из загонов, бросаясь на троллоков и пытаясь вырвать у них оружие. Ей почти удалось добраться до Аравайн, но та галопом умчалась прочь, унося с собой Рог. Она направилась к пологим склонам, по которым можно будет выехать на самый верх Высот.

— Нет! — закричала Фэйли. — Аравайн! Не надо! — Она было бросилась бежать следом, но поняла, что это бесполезно.

Лошадь. Ей нужна лошадь. Фэйли отчаянно огляделась по сторонам и увидела несколько вьючных животных, которые прошли с ними через врата. Фэйли бросилась к Беле и парой взмахов ножа освободила её от седла и всего, что на нём было. Она вскочила на спину кобылы и, схватив поводья, стукнула её пятками, пуская вскачь.

Косматая кобылка припустила вслед за Аравайн, и Фэйли низко пригнулась.

— Беги, Бела, — воскликнула она. — Если у тебя остались силы, сейчас пора выложиться до конца. Пожалуйста. Беги, девочка, беги.

Бела мчалась по вытоптанной земле, и топот копыт звучал в унисон с раскатами грома. Троллочий лагерь был тёмным, освещённым лишь походными кострами и редкими факелами. Фэйли казалось, что она мчится сквозь кошмарный сон.

Впереди на тропу выскочило несколько троллоков, намереваясь преградить ей путь. Фэйли пригнулась ещё ниже, умоляя Свет, чтобы они промахнулись. Бела сбавила ход, и тут мимо них промчались два всадника с копьями наперевес. Один поразил троллока в шею, а второй, хоть и промахнулся, но конём налетел на другого троллока и отшвырнул его в сторону, освобождая путь. Бела галопом промчалась мимо сбитых с толку тварей и догнала двух мужчин — один был крупного сложения, другой худощавый. Харнан и Ванин.

— Вы, двое! — вскрикнула Фэйли.

— Эге-гей, миледи! — захохотал в ответ Харнан.

— Как? — Она пыталась перекричать топот копыт.

— Мы позволили каравану найти нас и захватить в плен, — прокричал он в ответ. — Несколько часов назад они провели нас через Врата, и мы готовили пленников к освобождению. Ваше появление предоставило такую возможность!

— Но Рог! Вы же пытались украсть Рог!

— Нет, — прокричал в ответ Харнан, — мы пытались спереть табак Мэта!

— Я думал, вы спрятали его, собираясь оставить там! — крикнул Ванин, скакавший по другую сторону от Фэйли. — Я решил, что Мэт будет не против. Он всё равно должен мне несколько марок! А когда я открыл мешок и увидел этот проклятый Рог Валир… проклятый пепел! Готов поклясться, что мой вопль был слышен в самом Тар Валоне!

Фэйли застонала, представив себе всю сцену. Крик, который она услышала, был криком удивления, и это он приманил туда похожую на медведя тварь.

Что ж, сделанного не воротишь. Она коленями держалась за Белу, направляя лошадь вперёд, где среди троллоков галопом мчалась Аравайн, направляясь туда, где склоны становились положе. Аравайн отчаянными криками призывала троллоков на помощь. Лошади, впрочем, мчались быстрее любого троллока.

Демандред. Аравайн сказала, что отвезёт Рог одному из Отрёкшихся. Фэйли тихо зарычала, пригибаясь ещё ниже, и неожиданно Бела обошла Ванина и Харнана. Девушка не стала спрашивать, где они достали лошадей. Всё её внимание было направлено на Аравайн.

Лагерь переполошился, и Ванин с Харнаном свернули наперерез всадникам, которые бросились за Фэйли. Она срезала путь, заставив Белу перемахнуть через груду припасов, и промчалась прямо через группу людей в странных одеждах, которые сидели и ели у небольшого костра. Они закричали ей вслед с сильным акцентом.

Дюйм за дюймом она догоняла Аравайн. Бела хрипела и тяжело дышала, её шкура потемнела от пота. Салдэйская конница была одной из лучших в мире, и Фэйли разбиралась в лошадях. Ей доводилось ездить на лошадях разных пород. В эти минуты на поле боя она бы поставила на Белу против лучшего тайренского скакуна. Косматая кобылка неизвестной породы летела, как призовой скакун.

Чувствуя под собой ритм копыт, Фэйли вынула из рукава нож. Она заставила Белу перепрыгнуть через небольшую впадину. И когда они на мгновение зависли в воздухе, Фэйли прикинула направление ветра, высоту падения и оценила момент для броска. Отведя руку, она метнула нож как раз перед тем, как копыта Белы коснулись земли.

Нож пошёл верно и по рукоять вонзился в спину Аравайн. Женщина соскользнула из седла, кулём осела на землю, и мешок выпал из её рук.

Фэйли на ходу спрыгнула с Белы и, проехавшись по земле, затормозила около мешка. Она развязала верёвки, стягивающие куль, и увидела внутри блестящий Рог.

— Мне… жаль, — прошептала Аравайн, переваливаясь на спину. Её ноги не двигались. — Не говори Алдину, что я сделала. Он так… плохо разбирается… в женщинах.

Фэйли встала и полным жалости взглядом посмотрела на Аравайн:

— Молись, чтобы Создатель защитил твою душу, Аравайн, — сказала она, забираясь на Белу. — Потому что иначе тебя заберёт Тёмный. Оставляю тебя ему. — И она снова пустила Белу в галоп.

Оказавшиеся впереди троллоки заметили Фэйли. Твари подняли крик, и несколько Мурддраалов скользнули вперёд, направляясь к ней. Они стали кружить вокруг неё, отсекая путь к отступлению.

Девушка упрямо сжала зубы и погнала Белу назад, надеясь встретить Харнана, Ванина или другую помощь.

Лагерь забурлил, и Фэйли заметила, что за ней пустились в погоню всадники с криками: «У неё Рог Валир!»

Где-то на вершине этого холма армия Мэта Коутона сражалась с Тенью. Так близко!

Рядом с ней в землю вонзилась стрела, а затем и другие. Добравшись до загонов с пленниками, Фэйли обнаружила разбросанные обломки забора и мёртвые тела. Бела тяжело дышала, похоже, её силы были на исходе. Фэйли заметила неподалёку лошадь, осёдланный чалый мерин легонько тыкался мордой в солдата, лежащего у его ног.

Фэйли придержала Белу. Что же делать? Можно сменить лошадь, а дальше что? Девушка бросила взгляд через плечо и пригнулась — над головой просвистела очередная стрела. Она заметила несколько десятков шаранцев в доспехах из обшитой мелкими колечками ткани, они гнались за ней верхом. За ними следовали сотни троллоков.

«Даже на свежей лошади я от них не оторвусь», — подумала она и направила Белу за грузовые фургоны. Укрывшись за ними, она спешилась и уже собралась бежать к свежей лошади.

— Леди Фэйли? — послышался слабый голосок.

Фэйли поглядела вниз. Под фургоном с ножом в руке съёжился Олвер.

Всадники почти нагнали её. У Фэйли не было времени на раздумья. Она выхватила из мешка Рог и сунула его Олверу в руки.

— Сохрани его, — сказала она. — Спрячь. Позже, ночью, доставь его Мэту Коутону.

— Ты бросаешь меня? — спросил Олвер. — Одного?

— Так нужно, — ответила она, с бешено колотящимся сердцем запихивая в мешок несколько пучков стрел. — Когда эти всадники проедут мимо, найди другое место и спрячься! Они обязательно вернутся и будут идти по моим следам, после того как…

«После того как меня поймают».

Ей придётся ножом покончить с собой, чтобы у неё под пыткой не вырвали, что она сделала с Рогом. Она схватила Олвера за руку.

— Прости, что приходится взваливать это на тебя, малыш. Но больше некому. Прежде ты хорошо справлялся, сможешь и теперь. Доставь Рог Мэту, или всё пропало.

И Фэйли выбежала на открытое пространство, стараясь, чтобы мешок был виден. Кто-то из этих странно одетых чужеземцев заметил её и указал остальным. Высоко поднимая мешок, она вскарабкалась в седло чалого мерина и пустила его в галоп.

Троллоки и Приспешники Тёмного бросились следом, оставив мальчика с его тяжкой ношей прятаться под фургоном посреди троллочьего лагеря.

Логайн повертел в руке тонкий диск. Чёрная и белая половины разделены волнистой линией. Предположительно квейндияр. Но то, что он крошился под пальцами, выглядело насмешкой над незыблемостью этого материала.

— Почему Таим их не сломал? — удивился Логайн. — Он ведь мог. Они хрупкие, как истлевшая кожа.

— Не знаю, — ответил Андрол, переглядываясь с остальными. — Может, ещё не настал нужный момент?

— Сломай их в подходящий момент, и это поможет Дракону, — произнёс человек, называвший себя Эмарином. В его голосе прозвучала тревога. — А если сломать в неподходящий… что тогда?

— Думаю, ничего хорошего, — ответила Певара. Красная.

Сумеет ли он когда-нибудь отомстить тем, кто его укротил? Когда-то именно эта ненависть, и только она одна, помогла ему выжить. Теперь внутри него проснулся новый голод. Он нанёс поражение Айз Седай, сломил их и подчинил своей воле. Место, где когда-то жила месть, теперь, казалось… опустело. Его тщательно взлелеянное желание убить М’Хаэля лишь частично заполняло эту пустоту, но недостаточно. Что же ещё?

Когда-то он объявил себя Возрождённым Драконом. Когда-то он готовился властвовать над миром. Заставить его покориться своей воле. Сейчас он разглядывал печать от узилища Тёмного, оставаясь вне битвы. Он находился далеко на юго-западе, за болотами, где его Аша’маны разбили небольшой лагерь. Со стороны высот доносились далёкие раскаты грома — эхо взрывов плетений, которыми обменивались Айз Седай и шаранцы.

Большая часть его Аша’манов сражалась там, но шаранцы численно превосходили силы Айз Седай и Аша’манов вместе взятых. Остальные его люди выслеживали и убивали Повелителей Ужаса.

Он терял людей быстрее, чем Тень. Врагов было слишком много.

Он держал печать. В ней заключалась власть. Позволит ли эта власть каким-либо образом защитить Чёрную Башню? «Если никто не будет бояться Аша’манов, бояться меня, то что с нами станет в случае смерти Дракона?»

Узы излучали недовольство. Их с Габрелле взгляды скрестились. Она следила за ходом битвы, но сейчас пристально смотрела на него. Вопросительно? Угрожающе?

Неужели он действительно решил, что приручил Айз Седай? Смешно так думать. Нет, Айз Седай невозможно приручить — никогда.

Логайн демонстративно убрал печати в кошель на поясе. Не отводя взгляда от Габрелле, он затянул тесёмки. Её беспокойство усилилось. В какое-то мгновение он почувствовал, что она беспокоится за него, а не из-за него.

Возможно, она научилась управлять узами, посылать мысли, которые его успокоят. Нет, Айз Седай нельзя приручить. И связывание узами никак их не сдерживает, только всё усложняет.

Он поднёс руку к своему высокому воротнику, отцепил значок с драконом и протянул Андролу:

— Андрол Генхальд, ты заглянул в пасть смерти и вернулся. Уже дважды я оказался тебе обязан. Я объявляю тебя полноправным Аша’маном. Носи этот знак с гордостью. — Ранее он уже вернул ему значок с мечом, восстановив в звании Посвящённого.

Андрол заколебался, но затем протянул руку и с почтением принял значок.

— Так что с печатями? — спросила Певара, сложив руки на груди. — Они принадлежат Белой Башне, а Амерлин их Хранитель.

— Амерлин, — ответил Логайн, — судя по тому, что я слышал, считай что мертва. А в её отсутствие я как раз подходящий хранитель. — Логайн ухватился за Источник, овладел и подчинил его. Затем открыл Врата назад, на вершину Высот.

Война предстала перед ним во всей красе: неразбериха, дым и крики. В сопровождении спутников он ступил через Врата. Мощные плетения, создаваемые Демандредом, полыхали словно маяк. Оглушительным голосом тот продолжал призывать Возрождённого Дракона.

Ранда ал’Тора здесь не было. Наиболее подходящей заменой ему был сам Логайн. Ещё одна замена.

— Я собираюсь пойти сразиться с ним, — объявил он остальным. — Габрелле, ты останешься и дождёшься моего возвращения. Возможно мне потребуется Исцеление. Остальным нужно разобраться с людьми Таима и направляющими шаранцев. Не оставляйте ни одного перешедшего на сторону Тени в живых, вне зависимости — сделали они это по доброй воле, или их принудили силой. Накажите первых и окажите услугу вторым.

Они кивнули. Кажется, он произвёл впечатление на Габрелле, скорее всего своим решением ударить в сердце врага. Но она не понимала. Ни один из Отрёкшихся не мог быть настолько сильным, каким, казалось, был сейчас Демандред.

У Демандреда был са’ангриал, и очень мощный. Подобный Калландору или даже сильнее. Окажись он в руках Логайна, в мире многое бы изменилось. Мир услышал бы о нём и Чёрной Башне, и трепетал бы перед ним так, как никогда не трепетал перед Престолом Амерлин.

Эгвейн вела атаку, подобной которой не видели тысячелетия. Айз Седай покидали свои укрытия и присоединялись к ней, медленно, но неуклонно продвигаясь вверх по западному склону. Плетения летали в воздухе подобно лентам на ветру.

В небе сверкали тысячи молний, и земля стонала и содрогалась от ударов. На другой стороне плато Демандред продолжал атаковать андорскую армию, и каждый удар Погибельного Огня оставлял рябь в воздухе. По земле расползались паутинки черноты, но сейчас сквозь эти трещинки начали пробиваться усики чего-то болезненного. Подобно заразе они распространялись по обломкам камней на склоне.

Воздух казался живым от применяемой Силы, энергии столь мощной, что Эгвейн почти верила, что Единая Сила стала видимой для всех. Всё это время она вытягивала через са’ангриал Воры столько Силы, сколько могла удержать. Она чувствовала себя так же, как и при сражении с шончан, хотя сейчас она лучше себя контролировала. В тот раз к её ярости примешивалось отчаяние и ужас.

На этот раз са’ангриал пылал, как раскалённый добела металл, разогретый намного сильнее, чем в кузнечном горне.

Именно ей, Эгвейн ал’Вир, поручили заботиться об этой земле.

Она — Престол Амерлин. Тень больше не сможет её запугать.

Она не отступит и не склонится даже тогда, когда все её возможности будут исчерпаны.

Она будет сражаться.

Направив Воздух, Эгвейн вызвала бушующий вихрь из пыли, дыма и сухих растений и, поместив его перед собой, скрылась от взора врагов, пытавшихся в неё прицелиться. Вокруг посыпались разряды молний, но, запустив в скалу потоки Земли, она извлекла из недр струю железа, которая шпилем застыла рядом с ней. Минуя её, молнии устремились в шпиль, а она направила вверх по склону ревущую бурю.

Какое-то движение рядом. Эгвейн почувствовала приближение Лейлвин. Она… она доказала свою верность. Удивительно. Обретение нового Стража не избавило её от отчаяния, порождённого гибелью Гавина, зато помогло в другом. Прежний узел в глубине сознания Эгвейн был заменён новым, таким непохожим, но поразительно преданным.

Эгвейн подняла са’ангриал Воры и продолжила атаку, двигаясь вверх по холму. Бок о бок с ней шла Лейлвин. Впереди, борясь с ветром, сбились в кучу шаранцы. Эгвейн ударила по ним струями огня. Направляющие пытались атаковать её сквозь бурю, но в глаза им летела пыль, и плетения не достигали цели. Три солдата попытались напасть с фланга, но с ними быстро разобралась Лейлвин.

Эгвейн вызвала ветер и использовала его как руки, подхватывая направляющих и подбрасывая их в воздух. Сверху, охватывая их пламенем, ударили молнии, и дымящиеся трупы падали на землю. Эгвейн продолжала наступать, её армия Айз Седай продвигалась вперёд, разбрасывая плетения подобно стрелам света.

К ним присоединились Аша’маны. Они и до этого сражались рядом с силами Башни, то приближаясь, то удаляясь, но сейчас они, казалось, слились в единый кулак. За нею последовали десятки мужчин. Воздух наполнился Единой Силой.

Ветер прекратился.

Пыльная буря вдруг стихла, потушенная как свеча под одеялом. Ни одна природная сила не была способна совершить подобное. Поднявшись на скалистый выступ, Эгвейн увидела стоявшего на вершине с вытянутой рукой мужчину в одежде чёрно-красных тонов. Наконец-то, её атака привлекла их лидера. Его Повелители Ужаса сражались бок о бок с шаранцами, но она искала их главу. Таима. М’Хаэля.

— Он сплетает молнию, — закричал какой-то мужчина позади неё.

Эгвейн мгновенно создала расплавленный металлический шпиль для отвода молний и остудила его как раз в тот момент, когда в него впилась молния. Она оглянулась — предупреждение выкрикнул Джахар Наришма, Аша’ман и Страж Мерисы.

Эгвейн улыбнулась, взглянув на Таима:

— Всем отойти, — громко приказала она. — Всем, кроме вас, Наришма и Мериса. Предупреждения Наришмы будут весьма полезны.

Она собралась с силами и начала высвобождать бурю, направляя её на изменника М’Хаэля.

Ила осматривала мёртвых на поле боя рядом с развалинами. Хотя бои переместились вниз по реке, она слышала отдалённые крики и взрывы в ночи.

Среди павших она искала раненых, обходя попадавшиеся мечи и стрелы. Их подберут другие, хотя она предпочитала, чтобы они этого не делали. Мечи и стрелы были причиной большинства этих смертей.

Неподалёку работал её муж, Раин. Он ощупывал каждое тело, а затем прислушивался, не бьётся ли сердце. Его перчатки, как и яркий разноцветный наряд, были испачканы кровью, потому что он раз за разом прижимал ухо к груди мертвецов. Убедившись, что человек мёртв, они рисовали у него на щеке крестик — чаще всего его собственной кровью, — чтобы другие не тратили время.

За последний год Раин, казалось, постарел на добрый десяток лет, и Ила чувствовала, что и она тоже. Порой Путь Листа благоволил им, наполняя их жизнь миром и радостью. Но лист падает и при лёгком ветерке, и в бурю; приверженность Пути требовала, чтобы второе принимали с той же готовностью, что и первое. Быть гонимыми с места на место, страдая от голода на умирающих землях, затем наконец обрести покой в землях Шончан… Такова была их участь.

И ничто из этого не сравнится с потерей Айрама. Последнее причиняло ей куда большую боль, чем убийство троллоками его матери.

Они прошли мимо Моргейз, бывшей королевы, которая руководила рабочими, раздавая указания. Ила не стала задерживаться. Ей было мало дела до королев. Они ничего не сделали для неё и её народа.

Невдалеке остановился Раин, подняв факел и осматривая колчан убитого солдата, полный стрел. Ила зашипела и подобрала юбки, чтобы перешагнуть через тела и подойти к мужу.

— Раин!

— Успокойся, Ила, — ответил он. — Я не собираюсь его поднимать. Я просто задумался… — Он перевёл взгляд на отдалённые вспышки света ниже по реке и на Высотах, где армии продолжали чудовищное побоище. Так много вспышек в ночи — как будто мечутся сотни молний. Перевалило далеко за полночь. Они уже несколько часов искали на этом поле выживших.

— Задумался? — переспросила она. — Раин…

— Чего нам ждать от них, Ила? Троллоки никогда не последуют Пути Листа.

— Есть множество мест, куда можно сбежать, — ответила Ила. — Взгляни на них. Они вышли навстречу троллокам, едва только Отродья Тени покинули Запустение. Эти бы усилия пустить на то, чтобы собрать и увести людей далеко на юг…

— Троллоки пошли бы следом, — сказал Раин. — И что тогда, Ила?

— У нас было много хозяев, — ответила Ила. — Возможно, Тень и обращалась бы с нами скверно, но настолько ли хуже, чем это делали другие?

— Да, — тихо произнёс Раин. — Да, Ила, это было бы хуже. Гораздо, гораздо хуже.

Ила посмотрела на него.

Вздохнув, он покачал головой:

— Я не сойду с Пути, Ила. Это моя стезя, и я её принимаю. Быть может… быть может, не стоит думать плохо о тех, кто следует иному пути? Если мы переживём эти времена, то лишь благодаря тем, кто пал на этом поле — независимо от того, хотели мы от них такой жертвы или нет.

Он умолк.

«Это всё ночная тьма, — подумала она. — Он передумает, едва вновь засияет солнце. Ведь правда?»

Она подняла голову, вглядываясь в ночное небо. Солнце… Сумеют ли они понять, что оно взошло? Казалось, что облака, подсвеченные снизу пожарами, становились всё толще и плотнее. Она сильнее закуталась в ярко-жёлтую шаль — внезапно ей стало холодно.

«Быть может, не стоит думать плохо о тех, кто следует иному пути…»

Ила сморгнула с глаз навернувшиеся слезинки.

— Свет, — прошептала она. Внутри что-то сжалось. — Мне не следовало отворачиваться от него. Нужно было помочь ему вернуться к нам, а не отвергать. Свет, о Свет, храни его.

Неподалёку кучка наёмников нашла стрелы и подобрала их.

— Эй, Ханлон! — позвал один. — Глянь-ка!

Когда эти грубые мужчины только начали помогать Туата’ан, Ила чувствовала гордость за них. Избегать сражения, помогая заботиться о раненых? Эти люди перешагнули через своё полное жестокости прошлое.

Теперь она внезапно увидела их с другой стороны. Трусы, которые сражениям предпочитают обшаривать трупы, роясь у них в карманах. Кто хуже — те, кто, хоть и встав на ложный путь, сопротивляются троллокам и пытаются обратить их вспять? Или эти наёмники, что отказались сражаться, решив выбрать путь попроще?

Ила покачала головой. Она всегда думала, что знает ответы на все вопросы. Но сегодня большинство из них ускользали от неё. Впрочем, спасение чьей-то жизни… За это стоило цепляться.

Она продолжила бродить между телами в поисках выживших среди павших.

Когда леди Фэйли умчалась прочь, Олвер, сжимая Рог, шмыгнул обратно под фургон. Её преследовали десятки всадников и сотни троллоков. Стало совсем темно.

Один. Его снова оставили одного.

Он крепко зажмурился, но это почти не помогло. Ему по-прежнему были слышны вопли и возгласы в отдалении. Он продолжал чувствовать запах крови пытавшихся сбежать и перебитых троллоками пленников. Помимо крови, он чувствовал запах дыма, густого и едкого. Казалось, весь мир охвачен пожарами.

Земля затряслась, как будто неподалёку в неё врезалось что-то очень тяжёлое. В небе грохотал гром, вторя разрывам молний, которые раз за разом с ужасающим треском вонзались в плато. Олвер всхлипнул.

А он считал себя таким храбрым… И вот, когда он попал, наконец, в гущу сражения — он едва сдерживает дрожь в руках. Ему хотелось спрятаться, зарыться глубоко в землю.

Фэйли сказала, чтобы он нашёл другое укрытие, потому что преследователи могут вернуться в поисках Рога.

Посмеет ли он высунуться отсюда? Посмеет ли он остаться здесь? Олвер приоткрыл глаза и едва не закричал. Рядом с фургоном он увидел пару ног, оканчивающихся копытами. Мгновение спустя тварь наклонилась, и прямо на него уставилась морда со свиным рылом — глазки-бусинки сузились, ноздри втянули воздух.

Олвер заорал и попятился, сжимая Рог. Троллок что-то прокричал, переворачивая фургон, и едва не опрокинув его на мальчика. Стрелы, которыми была загружена повозка, рассыпались по земле. Олвер выскочил, ища спасения.

Но спасения не было. К нему, перекликаясь на незнакомом языке, обернулись десятки троллоков. С Рогом в одной руке, с ножом в другой, Олвер в отчаянии огляделся по сторонам. Спасения не было.

Поблизости всхрапнула лошадь. Это была Бела — она жевала зерно, просыпавшееся из телеги с припасами. Кобыла подняла голову и поглядела на Олвера. Седла на ней не было — только поводья и уздечка.

«Кровь и пепел, — подумал Олвер, бегом бросаясь к ней, — какая жалость, что это не Ветерок». Эта пузатая кобылка точно завезёт его прямо в котёл к троллокам. Олвер убрал нож и запрыгнул на спину Белы, одной рукой хватая поводья, а в другой сжимая Рог.

Тот же троллок со свиным рылом, что опрокинул фургон, взмахом меча едва не отрубил Олверу руку по самое плечо. Мальчик заорал, пятками отправляя Белу в галоп, и та рванулась вперёд, вынося его из толпы чудовищ. Вопя и завывая, твари погнались за ней. Множество криков разнеслось над лагерем, который почти опустел, когда все бросились к ним.

Олвер скакал, как его учили — пригнувшись и направляя лошадь коленями. И Бела мчалась. Свет, как она мчалась! Мэт говорил, что многие лошади боятся троллоков и могут сбросить всадника, если их подвести близко к этим тварям, но Белы это не касалось. Она промчалась, грохоча копытами, прямо через центр лагеря мимо воющих троллоков.

Олвер оглянулся через плечо. За ним гнались сотни преследователей.

— О Свет!

На вершине тех Высот он видел знамя Мэта — он был в этом уверен. Но путь ему преграждало слишком много троллоков. Олвер развернул Белу туда, куда направлялась Аравайн. Возможно, ему удастся обогнуть троллочий лагерь и выбраться, а затем подняться наверх с другой стороны.

«Доставь Рог Мэту, или всё пропало».

Подгоняя Белу, Олвер мчался так быстро, как только мог.

«Больше некому».

Впереди дорогу перекрыл большой отряд троллоков. Олвер повернул обратно, но и с этой стороны путь был отрезан. Олвер отчаянно вскрикнул, вновь разворачивая Белу, но толстая чёрная троллочья стрела вонзилась ей в бок. Кобыла заржала, пошатнулась и упала.

Олвер отлетел в сторону. От удара о землю у него едва не вышибло дух, а из глаз посыпались искры. Но мальчик заставил себя подняться на четвереньки.

«Рог должен попасть в руки Мэтрима Коутона».

Олвер схватил Рог и понял, что плачет.

— Мне жаль, — сказал он Беле. — Ты была хорошей лошадью. Ты бежала так, как было не под силу Ветерку. Мне жаль. — Она тихонько заржала, в последний раз вздохнула — и испустила дух.

Он оставил её и шмыгнул между ног первого из подбежавших троллоков. Олвер не мог с ними справиться. Он знал, что не сможет, и не стал даже доставать нож. Он просто бежал вверх по крутому склону, пытаясь добраться до той вершины, где видел знамя Мэта.

С тем же успехом Мэт мог находиться на другом континенте. Троллок ухватил Олвера за одежду и рванул, сбивая с ног, но он вырвался, оставив лоскут в неуклюжих когтях чудовища. Спотыкаясь, он бежал по неровной земле и, озираясь в отчаянии, увидел у каменистого подножия склона небольшую каверну. Обращённую к тёмному небу неглубокую расселину.

Он бросился к ней и ужом заполз внутрь, вцепившись в Рог. Ему едва хватило места. Троллоки потолкались над отверстием, затем начали тянуть к нему лапы, пытаясь схватить за одежду

Олвер всхлипнул и закрыл глаза.

Логайн ринулся через врата с заранее заготовленными для нападения на Демандреда плетениями.

Тот стоял на обугленном склоне, обращённом к пересохшему руслу реки, где терпели поражение андорские пикинёры. Там же сражались айильцы, кайриэнцы и легион Дракона, и над всеми нависла угроза окружения.

Почти все пики в руках пикинёров были поломаны. Совсем скоро наступит полный разгром.

Логайн направил на Демандреда двойной поток огня, но шаранцы бросились под удар, закрывая его своими телами. Плоть сгорела, и кости рассыпались в пыль. Их гибель дала Демандреду время обернуться и встретить следующее плетение потоками Воды и Воздуха, которые схлестнулись со сгустком огня Логайна и обратились облаком пара.

Логайн надеялся, что, после столь длительного направления Силы, Демандред уже устал. Не тут-то было. Перед Логайном сформировалось незнакомое очень сложное плетение. Оно преобразилось в искажавший воздух экран, и следующее плетение Логайна отскочило от него словно прутик от каменной стены.

Отскочив в сторону и перекатившись, Логайн избежал ударившей с неба молнии. Осколки камня ещё сыпались ему на голову, а он уже сплёл потоки Духа, Огня и Земли, чтобы разрубить эту странную стену. Пробив её, он рассеял огненную атаку Демандреда подхваченными с земли осколками камней.

«Отвлекающий манёвр», — понял Логайн, догадавшись, что Демандред сплетает что-то более сложное. Распахнулись врата и словно огненная пасть пронеслись через поле, оставляя след из расплавленной лавы. Логайн отскочил, уворачиваясь от Врат смерти.

Следующей атакой Демандреда оказался поток воздуха, опрокинувший Логайна в лаву. Тот отчаянно сплёл Воду, остужая раскалённую массу. Он упал плечом вперёд, ошпарив кожу в облаке раскалённого пара, но лава уже остыла достаточно, чтобы поверх бурлящего потока образовалась корка. Задержав дыхание, чтобы не обжечь лёгкие, он откатился в сторону, избежав новой серии молний, испепеливших землю в том месте, где он только что находился.

Молнии разбили созданную им корку. На Логайна брызнули капли лавы, выжигая язвы на его лице и руках. Он закричал и в приступе ярости сплёл молнию, швырнув её во врага.

Тонкий стилет из Духа, Земли и Огня рассёк его плетение на лету. Демандред был и в самом деле необычайно силён. Этот са’ангриал просто невероятен.

Следующая вспышка молнии ослепила Логайна, опрокидывая его на спину. Он ударился о кусок скалы, и острые осколки впились в его кожу.

— Ты силён, — сказал Демандред. Логайн с трудом расслышал его слова. Что-то случилось с ушами… гром… — Но ты не Льюс Тэрин.

Логайн зарычал, создавая сквозь слёзы плетение, и метнул в Демандреда молнию. Он подготовил две, и, хотя одну Демандред рассёк на лету, вторая попала в цель.

Но… это что за плетение? Его Логайн тоже не смог распознать. Молния попала в Демандреда, но исчезла, каким-то образом ушла в землю и рассеялась. Такое простое плетение Воздуха и Земли делало молнии бесполезными.

Щит отсёк Логайна от Источника. Воспалёнными глазами он сумел разглядеть в руках Демандреда плетение погибельного огня. Зарычав, Логайн подхватил с земли кусок сланца размером с кулак и швырнул его в Демандреда.

К его удивлению камень попал в цель, рассёк кожу и заставил Отрёкшегося отшатнуться. Демандред был могуч, но он всё же мог совершать ошибки, присущие простым смертным. Не стоит слишком увлекаться Единой Силой, что бы там ни твердил Таим. Одной секунды рассеянности хватило, чтобы щит, блокировавший Источник, исчез.

Логайн откатился в сторону, создавая одновременно два плетения. Одно было его собственным щитом, который он и не собирался использовать. Второе — шаг отчаяния, обратные Врата. Выбор труса.

Подняв руку к лицу, Демандред зарычал и ударил потоком Силы. Он решил отразить щит, сразу определив, что он более опасен. Врата открылись, и Логайн кувыркнулся в проём, позволяя им немедленно захлопнуться. Он рухнул по другую сторону — ошпаренный, с облезшими руками, почти ослепший и со звоном в ушах.

Он с трудом заставил себя сесть. Это был лагерь у болот, где Габрелле с остальными спутниками ждали его возвращения. Он взвыл от ярости. Сквозь узы доносилось беспокойство Габрелле. Сильное беспокойство. Свет, он даже не предполагал, что она будет так за него переживать.

— Тише-тише, — произнесла она, опускаясь рядом на колени. — Дурачок. Что ты с собой сделал?

— Я проиграл, — ответил он. Даже отсюда он чувствовал мощные атаки Демандреда и его призывы к Льюсу Тэррину. — Исцели меня.

— Ты ведь не станешь пробовать это снова, не так ли? — уточнила она. — Я не стану Исцелять тебя только для того, чтобы ты снова…

— Я не буду пытаться снова, — надтреснутым голосом произнёс Логайн. Боль была ужасной, но она меркла по сравнению с унижением от поражения. — Не буду, Габрелле. Перестань сомневаться в моих словах. Он слишком силён.

— Некоторые ожоги очень серьёзны, Логайн. Эти борозды на коже… даже не знаю, сумею ли Исцелить их полностью. У тебя останутся шрамы.

— Переживу, — проворчал он. Это там, где на руку и лицо попали капли лавы.

«Свет, — подумал он. — Как же нам справиться с этим чудовищем?»

Габрелле положила на него руки, и по телу разлилось плетение Исцеления.

Грохот схватки между Эгвейн и М’Хаэлем соперничал с раскатами грома в небесах. М’Хаэль. Новый Отрёкшийся. Повсюду на поле боя Повелители Ужаса провозглашали его имя.

Эгвейн не задумываясь метала плетение за плетением в Аша’мана-изменника. Она больше не использовала ветер, но он продолжал с воем метаться вокруг неё, развевая волосы и платье, хлопая палантином. Рядом Наришма и Мериса вместе с Лейлвин жались к земле. Наришма, чей голос за рёвом битвы был еле слышен, выкрикивал названия плетений, которые создавал М’Хаэль.

Наступая, Эгвейн выбралась на вершину Высот, на один уровень с М’Хаэлем. Подсознание говорило ей, что телу скоро потребуется отдых.

Но в данный момент отдых был непозволительной роскошью, сейчас имел значение только бой.

К ней устремилась вспышка огня, и она отшвырнула её плетениями Воздуха. Пока она свивала потоки Земли, вокруг хороводом огней кружились подхваченные ветром искры. Она послала рябь по уже перепаханной земле, стараясь свалить М’Хаэля с ног, но тот рассёк её плетение своим.

«Он стал медленнее», — подумала она.

Переполненная Силой Эгвейн шагнула вперёд. Она начала сплетать сразу два потока, по одному в каждой руке, и метнула в своего противника огонь.

Он ответил лучом ослепительно белого света, толщиной с проволоку, промахнувшись менее чем на ладонь. Погибельный Огонь оставил блики в глазах Эгвейн, земля под ними застонала, и исказился воздух. По земле вновь поползли эти паутинки, ведущие в никуда.

— Идиот! — закричала она. — Ты разрушишь сам Узор! — Их схватка уже представляла такую опасность. Этот ветер и шипение воздуха были неестественными. От М’Хаэля в разные стороны по земле, расширяясь, побежали трещинки.

— Он снова его сплетает! — закричал Наришма, голос потонул в рёве бури.

М’Хаэль выпустил второй луч Погибельного Огня, разрывая землю, но Эгвейн была наготове. Она сделала шаг в сторону закипая от гнева. Погибельный Огонь. Она должна что-то ему противопоставить!

«Им всё равно, что разрушать, для этого они сюда и явились. Такова воля их хозяина. Разрушать. Жечь. Убивать.

Гавин…»

Она яростно закричала, сплетая один за другим огненные столбы. Наришма выкрикивал, что делает М’Хаэль, но Эгвейн не было слышно из-за рёва в ушах. А вскоре она сама увидела, что он создал барьер из Воздуха и Огня, чтобы отражать её атаки.

Эгвейн шагала вперёд, снова и снова нанося удары. Это не давало ему времени оправиться, времени для контратаки. Она сбилась с ритма только для того, чтобы сплести щит, который уже держала наготове. Брызги огня, разлетевшиеся от барьера, заставили его попятиться. Его плетение развалилось, и он поднял руку, вероятно пытаясь вновь сплести Погибельный Огонь.

Эгвейн ударила щитом между ним и Источником. Его не отрезало полностью, усилием воли он сумел его удержать. Сейчас они стояли достаточно близко друг к другу, чтобы она могла видеть его удивление и гнев. Он пытался сопротивляться, но был слабее её. Эгвейн давила, всё сильнее и сильнее пережимая ту невидимую нить, что связывала его с Единой Силой. Она нажала, что было мочи…

Напрягая силы, М’Хаэль выпустил тоненькую струйку Погибельного Огня через верх, где щит ещё не плотно перекрыл щель. Погибельный Огонь разрушил плетение, как и воздух, как и саму ткань Узора.

Когда М’Хаэль направил на неё плетение, Эгвейн отпрянула назад, но раскалённый добела луч был слишком тонок, слишком слаб, чтобы дотянуться до неё. Он истаял, не достигнув цели. М’Хаэль зарычал, затем исчез, исказив воздух неизвестным Эгвейн способом Перемещения.

Эгвейн глубоко вздохнула, прижимая руку к груди. Свет! Её чуть не стёрло из Узора.

«Он исчез не создавая Врат! Истинная Сила», — догадалась она. Единственное объяснение. Она почти ничего о ней не знала, — это была сама суть Тёмного, главное искушение, которое побудило направляющих в Эпоху Легенд пробить Отверстие.

«Погибельный Огонь. Свет. Я чуть не погибла, даже хуже, чем погибла».

Она не знала способа противостоять Погибельному Огню.

«Это всего лишь плетение… — как сказал Перрин. — Всего лишь плетение».

Это уже в прошлом, а М’Хаэль сбежал. Нужно держать Наришму под рукой, чтобы предупредил её, если вдруг кто-то будет направлять поблизости.

«Если только М’Хаэль снова не воспользуется Истинной Силой. Сможет ли другой мужчина её почувствовать?»

— Мать!

Эгвейн повернулась. Мериса жестом указывала на Айз Седай и Аша’манов, сражавшихся с шаранцами. Склон холма покрывали тела множества погибших сестёр в платьях разных цветов.

Неотступно, будто закутанные в чёрное убийцы, её преследовали мысли о гибели Гавина. Эгвейн стиснула зубы, остужая свой гнев, зачерпнула Единую Силу и обрушилась на шаранцев.

Заткнув ноздри кусочками ткани, Хурин вместе с остальными Порубежниками сражался на Половских Высотах.

Даже сквозь ткань он чувствовал смрад войны. Столько насилия, повсюду запахи крови и гниющей плоти. Ими пропитана земля, его меч, его собственная одежда. Его мутило, жестоко мутило уже несколько раз за бой.

Но Хурин продолжал сражаться. Он увернулся, когда троллок с мордой медведя вскарабкался по телам и замахнулся на него. Земля содрогнулась от удара троллочьего меча, и Хурин вскрикнул.

Тварь жутко захохотала, принимая вскрик Хурина за вопль ужаса. Троллок сделал выпад, Хурин метнулся вперёд, поднырнул под удар и на ходу вспорол твари брюхо. Существо запнулось и остановилось, глядя, как его дымящиеся внутренности вываливаются наружу.

«Нужно выиграть время для лорда Ранда», — подумал Хурин, отступая, в ожидании, когда следующий троллок перелезет через тела. Они лезли по восточному склону Холмов со стороны реки. Им было тяжело взбираться по крутому откосу, но, Свет, их слишком много.

«Сражайся, сражайся».

Лорд Ранд пришёл к нему и извинился. Лично к Хурину! Что ж, он будет гордиться Хурином. Дракон Возрождённый мог бы свободно обойтись без прощения какого-то ловца воров, но Хурин почувствовал, что в мире всё как будто встало на свои места, и Лорд Ранд стал прежним. Лорд Ранд спасёт их, если они смогут выиграть для него достаточно времени.

Наступление троллоков прекратилось. Он нахмурился. Чудовищам, казалось, не было конца. Они явно не могли быть все перебиты. Он осторожно сделал шаг вперёд и выглянул из-за горы трупов, окидывая взглядом склон.

Нет, они не были разбиты. Море чудовищ по-прежнему казалось почти бескрайним. Он мог видеть их в свете горящих внизу костров. Троллоки перестали лезть по склону, потому что им было необходимо убрать с пути трупы своих сородичей, многие из которых пали от стрел, выпущенных лучниками Тэма. А под ними, у самого русла, ещё большая армия троллоков сражалась с армией Илэйн.

— У нас есть несколько минут передышки, — обратился к солдатам Лан Мандрагоран, оставаясь в седле. Рядом с ним находилась королева Аллиандре, тихо разговаривая со своими людьми. Два монарха неподалёку. Без сомнения, они знают, что делать. От этой мысли Хурину стало легче на душе.

— Они готовятся к решительному штурму, — сказал Лан, — хотят выдавить нас со склона, чтобы можно было сражаться на ровной местности. Отдохните, пока они убирают тела. Благословенны ваши мечи, друзья. Следующая атака будет самой тяжёлой.

Следующая атака будет самой тяжёлой? О, Свет!

За их спинами, на середине плато остатки армии Мэта продолжали наступать на шаранскую армию, пытаясь оттеснить её на юго-запад. Если у Мэта всё получится, то шаранцы отступят вниз по склону и смешаются с армией троллоков, сражающихся с силами Илэйн. Организовав таким образом неразбериху, Мэт получит преимущество. Но пока шаранцы не отступали ни на шаг; в действительности, это они теснили армию Мэта, которая уже начинала уступать.

Хурин лёг прямо там, где стоял; повсюду раздавались стоны, отдалённые крики, звон оружия. Смрад насилия окутывал его зловонным океаном.

Худшее ещё впереди.

Да поможет им Свет.

Отирая тряпицей руки от крови, Берелейн вошла в пиршественный зал своего дворца. Столы были давно порублены на дрова, чтобы поддерживать огонь в огромных каминах по обоим концам длинной комнаты; там, где раньше стояла мебель, рядами лежали раненые.

Кухонные двери распахнулись, пропуская группу Лудильщиков — часть несла носилки, другие помогали идти хромающим раненым.

«Свет! — подумала Берелейн. — Ещё?»

Дворец был битком набит ранеными.

— Нет, нет! — воскликнула она, выходя вперёд. — Не сюда — в заднюю галерею. Придётся класть их там. Розил! У нас новые раненые.

Успокаивая раненых, Лудильщики свернули к галерее. Сюда направляли только тех, кого можно было спасти. Пришлось объяснять предводителям Туата’ан, какие раны требуют от Исцеляющих слишком больших усилий. Лучше спасти десятерых тяжелораненых, чем потратить те же усилия, пытаясь спасти одного, цеплявшегося за жизнь из последних сил.

И это разъяснение было одним из самых мрачных эпизодов в её жизни.

Лудильщики продолжали идти друг за другом, и Берелейн старательно всматривалась в раненых, не мелькнёт ли белое. Среди них попадались Белоплащники, но того, кого она искала, не было.

«Так много…» — снова подумала она. Переносить раненых Лудильщикам не помогал никто. Почти все обитатели дворца — каждый способный стоять на ногах мужчина и большинство женщин — отправились на поле боя: кто сражаться, а кто — помогать кэймлинским беженцам собирать стрелы.

Прибежала Розил. Её платье было выпачкано в крови, но она не обращала на это внимания. Она тут же занялась ранеными, проверяя, кому из них требовалась неотложная помощь. Как назло в эту минуту снова распахнулись двери кухни, и через них проковыляла группа израненных андорцев и Айил — их с другого участка поля прислала Родня.

Тут началось сущее столпотворение, когда Берелейн отправила всех, кто был в её распоряжении — конюхов, стариков и даже пятилетних детей — помочь устроить новоприбывших. Айильцы попадали сюда только с тяжёлыми ранениями — никто из них не покидал поле боя, пока был способен держать оружие. И это означало, что многим уже нельзя было помочь. Теперь ей надо было выделить для них место, которого у неё не было, и смотреть, как они умирают, захлёбываясь кровью.

— Это безумие! — воскликнула она поднимаясь. Её руки снова были липкими от крови, а чистых тряпок больше не осталось. Свет! — Нам нужно отправить ещё помощь. Ты! — Она указала на айильца с повязкой на глазах, сидевшего откинувшись к стене. Он потерял зрение. — Я обращаюсь к тебе, слепой Айил!

— Меня зовут Ронья.

— Хорошо, Ронья. Мне помогают гай’шайн. Но по моим прикидкам, их должно быть гораздо больше. Где они?

— Ждут, пока окончится битва, чтобы они могли служить победителям.

— Нужно привести их, — сказала она. — Нам нужен каждый, кто способен помочь сражаться.

— Они могут прийти к тебе сюда, Берелейн Пейндраг, и помочь ухаживать за больными, — ответил айилец. — Но сражаться они не станут. Там им не место.

— Они прислушаются к здравому смыслу, — твёрдо сказала она. — Идёт Последняя Битва!

— Ты можешь быть здесь вождём клана, — ответил мужчина с улыбкой. — Но ты не Кар’а’карн. Даже он не смог бы приказать гай’шайн нарушить джи’и’тох.

— А кто смог бы?

Айильца это, похоже, удивило:

— Никто. Это невозможно.

— А Хранительницы Мудрости?

— Они не станут, — ответил он. — Никогда.

— Посмотрим, — сказала Берелейн.

Его улыбка стала ещё шире:

— Полагаю, ни один мужчина и ни одна женщина не пожелали бы испытать на себе твой гнев, Берелейн Пейндраг. Но даже если бы зрение вернулось ко мне, я бы сам выколол себе глаза прежде, чем увижу гай’шайн в бою.

— Значит, им не нужно сражаться, — сказала Берелейн. — Возможно, они могут помочь переносить раненых. Розил, ты заберёшь эту группу?

Усталая женщина кивнула. Во дворце не было ни единой Айз Седай, которая не выглядела бы так, будто упадёт, если сделает ещё шаг. Сама Берелейн держалась на ногах благодаря травам, которые, по её мнению, Розил не одобрила бы.

Что ж, здесь она больше ничего сделать не могла. Не стоит ли ей проведать раненых, размещённых в кладовых? Они…

— Леди Первенствующая? — раздался голос. Это была Китан — одна из той дворцовой прислуги, кто остался, чтобы заботиться о раненых. Стройная женщина взяла Берелейн за руку. — Вам нужно лично взглянуть.

Берелейн со вздохом кивнула. Что там ещё за беда приключилась? Новый пузырь зла, заточивший раненых за стенами, которых тут раньше не было? Или у них снова кончились бинты? Она подозревала, что в городе не осталось ни единой простыни, занавески или даже ночной сорочки, которую бы не пустили на повязки.

Девушка провела её вверх по лестнице в собственные покои Берелейн, где лежали несколько раненых. Она вошла в одну из комнат и удивилась, увидев знакомое лицо. У постели сидела Анноура в красном с серыми вставками платье, а её обычные косички были небрежно стянуты на затылке. Берелейн едва её узнала.

Анноура встала и поклонилась навстречу Берелейн, хотя было видно, что она чуть не падает от усталости.

На постели лежал Галад Дамодред.

Берелейн ахнула и бросилась к нему. Да, это был он, хотя его лицо пересекал страшный шрам. Он дышал, но был без сознания. Берелейн хотела взять его за руку, но обнаружила, что та оканчивается культёй. Один из хирургов уже прижёг её, чтобы больной не истёк кровью.

— Как? — воскликнула Берелейн, сжимая вторую руку Галада и закрывая глаза. Рука была тёплой. Когда она услышала, что прокричал Демандред, победив человека в белом…

— Я чувствовала, что в долгу перед тобой, — ответила Анноура. — После того, как Демандред объявил о своей победе, я нашла Галада на поле боя и вытащила его, пока Демандред бился с кем-то из Чёрной Башни. — Она села обратно на стоявший у постели табурет и сникла, наклонившись вперёд. — Я не смогла Исцелить его, Берелейн. Всё, на что я была способна — это сплести Врата и переправить его сюда. Прости.

— Ты всё сделала правильно, — ответила Берелейн. — Китан, приведи кого-нибудь из сестёр. Анноура, отдохни и почувствуешь себя лучше. Спасибо тебе.

Анноура кивнула и закрыла глаза. Потрясённая Берелейн увидела в уголках её глаз слёзы.

— В чём дело? — спросила она. — Анноура, что случилось?

— Не важно, Берелейн, — поднимаясь, ответила та. — Всех этому обучают, ты знаешь. Не направляй, если слишком устала. Могут возникнуть осложнения. Но мне были нужны Врата, чтобы вернуться во дворец. Чтобы доставить его в безопасное место, где бы он мог поправиться…

И Анноура соскользнула с табурета. Берелейн упала рядом на колени, поддерживая её голову. Только сейчас она поняла, что Анноура выглядит иначе не из-за косичек. С её лицом тоже что-то произошло. Оно изменилось. Перестало быть безвозрастным — напротив, стало юным.

— О, Свет, Анноура, — воскликнула Берелейн. — Ты себя выжгла, да?

Женщина лишилась чувств. У Берелейн заныло сердце. В последнее время между ними возникло недопонимание, но Анноура была доверенным лицом Первенствующей и её подругой уже много лет. Бедняжка. Судя по тому, что об этом говорили Айз Седай, они считали это хуже смерти.

Берелейн уложила женщину на кушетку и накрыла одеялом. Она чувствовала себя совершенно бессильной. «Может… Может, её как-то можно Исцелить…»

Она вернулась к постели Галада, чтобы ещё немного подержать его за руку, и, подвинув табурет, села. Только чуть-чуть отдохнуть. Закрыть глаза. Он жив. Заплатил страшную цену, но жив.

Берелейн вздрогнула, услышав его голос:

— Как?

Открыв глаза, она увидела, что он на неё смотрит.

— Как я сюда попал? — тихо спросил он.

— Анноура, — ответила Берелейн. — Она нашла тебя на поле боя.

— Мои раны?

— Целительницы придут, как только освободятся. Твоя рука… — она собралась с духом. — Руки больше нет, но мы можем убрать эту рану на лице.

— Нет, — прошептал он. — Это только… небольшой порез. Приберегите Исцеление для тех, кто без него умрёт. — Он выглядел таким усталым, едва в сознании.

Она прикусила губу, но кивнула:

— Да, конечно. — Она помедлила. — Битва складывается скверно, да?

— Да.

— Значит, нам остаётся… только надеяться?

Его ладонь выскользнула из её пальцев, и он запустил руку под рубашку. Когда придут Айз Седай, нужно будет его раздеть и обработать раны. Пока обработали только культю, как самое опасное из его ранений.

Галад вздохнул, его сотрясла дрожь, и рука выскользнула из-под рубашки. Может, он хотел её снять?

— Надеяться… — прошептал он и потерял сознание.

Ранд плакал.

Сжавшись во тьме, он плакал, а перед ним сплетался Узор, свитый из нитей человеческих жизней. Столь много из этих нитей обрывалось.

Столь много.

Нужно постараться как-то уберечь их. Почему это ему не удаётся? Помимо его воли в сознании стали всплывать имена. Имена тех, кто умер ради него — вначале это были одни только женщины, но теперь список разросся и стал включать всех до единого, кого он должен был спасти — но не спас.

Человечество сражалось у Меррилора и Шайол Гул, и Ранд стал вынужденным свидетелем их смертей. Он не мог отвернуться.

И Тёмный выбрал этот момент, чтобы обрушиться на него всей мощью. Что-то давило на него, пытаясь уничтожить, превратить в ничто. Ранд не мог шелохнуться. Каждую частичку своего существа, всю свою решимость и все свои силы он сосредоточил на том, чтобы помешать Тёмному разорвать его на части.

Он мог быть лишь безучастным свидетелем их гибели.

Ранд видел, как пал в бою Даврам Башир, а за ним вскорости и его жена. Когда пал его друг, Ранд зарыдал. Он оплакивал Даврама Башира.

Дорогой, верный Хурин пал во время атаки троллоков на вершину Высот, которую удерживал Мэт. Ранд оплакал Хурина. Человека, который так верил в него; человека, последовавшего бы за ним куда угодно.

Джори Конгар лежал, погребённый под телом троллока, призывая на помощь, пока не истёк кровью и не умер. Ранд оплакал Джори, когда исчезла нить его жизни.

Энайлу, решившую оставить Фар Дарайз Май и положившую свадебный венок к ногам Лейрана из сисвай’аман, пронзили копьями сразу четыре троллока. Ранд оплакал и её.

Карлдин Манфор, так долго следовавший за ним и сражавшийся у колодцев Дюмай, в изнеможении упал на землю, не в состоянии более направлять Силу. Шаранцы набросились на него и закололи чёрными клинками. Его Айз Седай, Белдейн, пошатнулась и упала несколько мгновений спустя. Ранд оплакал их обоих.

Он оплакал Гарета Брина и Суан. Он оплакал Гавина.

Так много. Так невообразимо много.

— ТЫ УСТУПАЕШЬ.

Ранд сжался ещё сильнее. Что он мог сделать? Его мечта остановить Тёмного… если он сделает это, то сотворит кошмар. Его собственные намерения обернулись против него.

— СДАВАЙСЯ, СОПЕРНИК. ЗАЧЕМ ТЫ УПОРСТВУЕШЬ? ОСТАНОВИСЬ И ОТДОХНИ.

Ему хотелось так поступить. О, так хотелось! Свет! Что бы подумала Найнив? Он видел, как она борется за жизнь Аланны. Как им с Морейн стало бы стыдно, если бы они узнали, что в подобный момент Ранд хотел просто всё бросить и сдаться?

Боль накрыла его, и он закричал снова:

— Прошу тебя, пусть это кончится!

— ЭТО ВОЗМОЖНО.

Ранд сжался, извиваясь и дрожа. Но их крики продолжали его терзать. Смерть за смертью. Он едва держался.

— Нет, — прошептал он.

— НУ ХОРОШО, — сказал Тёмный. — ТОГДА Я ДОЛЖЕН ПОКАЗАТЬ ТЕБЕ ЕЩЁ КОЕ-ЧТО. ЕЩЁ ОДИН ВОЗМОЖНЫЙ ВАРИАНТ.

И Тёмный сплёл нити вероятностей в последний раз.

Всё заволокла тьма.

Таим нанёс удар Единой Силой, хлестнув Мишраиля плетениями Воздуха:

— Ступай обратно, болван! И сражайся! Нам нельзя отступать!

Повелитель Ужаса отпрянул и, захватив с собой двоих приятелей, убрался прочь, как было приказано. Вне себя от ярости, Таим взорвал Силой валявшийся поблизости камень. Эта драная кошка Айз Седай! Как она посмела взять над ним верх?

— М’Хаэль, — раздался холодный голос.

Таим… М’Хаэль. Он должен думать о себе, как о М’Хаэле. Он направился по склону на звук зовущего голоса. В панике он открыл Врата в безопасное место и теперь находился на другой стороне Высот, на юго-восточном склоне. Отсюда Демандред контролировал идущий внизу бой и сеял разрушения в рядах андорцев, кайриэнцев и Айил.

Троллоки Демандреда взяли под контроль весь коридор между холмом и болотами и сейчас изматывали обороняющихся у высохшего русла реки. Теперь это лишь вопрос времени. А пока шаранская армия дралась здесь же на северо-восточном склоне Высот. Его беспокоило то, что Коутон слишком быстро появился, чтобы остановить наступление шаранцев. Но это не важно. Это был жест отчаяния. Ему не выстоять против шаранской армии. Но прямо сейчас было важнее уничтожить этих Айз Седай по другую сторону Высот. В этом был ключ к победе во всей битве.

М’Хаэль прошёл между смотревшими на него с подозрением необычно одетыми шаранками со странными татуировками. Среди них скрестив ноги сидел на земле сам Демандред. Закрыв глаза, он медленно дышал. Тот са’ангриал, которым он пользовался… как-то особенно утомил его. Похоже, чтобы направлять с его помощью, требуется нечто большее, чем простое использование Силы.

Даёт ли это шанс М’Хаэлю? Как же его раздражала необходимость подчиняться. Да, он многому успел научиться у этого человека, но сейчас вполне очевидно, что Демандред не в том состоянии, чтобы командовать армией. Он привязался к этим шаранцам и тратит силы на свою месть ал’Тору. Чужие слабости для М’Хаэля были потенциальными возможностями.

— Я слышал о твоём провале, М’Хаэль, — сказал Демандред.

Внизу, за пересохшей рекой, обороняющиеся андорские войска наконец начали уступать. Троллоки настойчиво искали слабые точки в их рядах и уже прорвались в нескольких местах сквозь строй пикинёров как выше, так и ниже по течению. Тяжёлая кавалерия Легиона и лёгкие конники кайриэнцев теперь находились в постоянном движении, производя отчаянные наскоки на троллоков, прорвавшихся сквозь ряды андорцев. У болот айильцы ещё держались, а андорцы при поддержке арбалетчиков Легиона не позволяли врагу зайти во фланг справа. Но троллоки неуклонно продолжали наступать, и шеренги Илэйн медленно прогибались, всё дальше отходя на шайнарскую территорию.

— М’Хаэль? — произнёс Демандред, открывая глаза. Древние и умудрённые. М’Хаэль усилием воли подавил страх перед этим взглядом. Его не запугать! — Расскажи о своём провале.

— Это всё та ведьма Айз Седай, — выплюнул М’Хаэль. — У неё мощный са’ангриал. Мне почти удалось её одолеть, но Истинная Сила меня подвела.

— Тебе была выделена лишь крохотная капля, и тому есть причина, — ответил Демандред, вновь закрывая глаза. — Истинная Сила непредсказуема в неумелых руках.

М’Хаэль ничего не ответил. Он будет больше практиковаться с Истинной Силой и узнает её секреты. Остальные Отрёкшиеся были стары и медлительны. Скоро будет править свежая кровь.

Демандред легко поднялся, внушая ощущение неотвратимости. Создавалось впечатление, что с места сдвинулась глыба.

— Ты вернёшься и убьёшь её, М’Хаэль. Я убил её Стража. Она теперь лёгкая добыча.

— Но са’ангриал…

Демандред протянул ему свой скипетр, оканчивающийся золотой чашей. Это проверка? Такая мощь. М’Хаэль чувствовал исходящую от него силу, когда Демандред использовал эту вещь.

— Ты ведь говорил, что у неё есть са’ангриал, — сказал Демандред. — Что ж, у тебя тоже будет. Я доверяю тебе Сакарнен, чтобы исключить любое оправдание провала. Преуспей или умри, М’Хаэль. Докажи, что ты стоишь звания Избранного.

М’Хаэль облизал губы:

— А что если Возрождённый Дракон всё-таки ответит на твои призывы и придёт?

Демандред рассмеялся:

— Ты думаешь, я стал бы использовать это в бою с ним? И что бы это доказало? Если я собираюсь доказать, что я лучше, условия должны быть равными. Судя по всему, он не может безопасно использовать Калландор, и совершил глупость, уничтожив Чойдан Кэл. Он придёт. И когда это случится, я встречу его с голыми руками и докажу, что именно я истинный правитель этого мира.

«Тьма внутри… — подумал Таим. — Он совсем спятил, что ли?» Как странно смотреть в эти, вроде такие рассудительные, глаза и слышать полный бред, слетающий с его губ. Когда Демандред впервые явился М’Хаэлю, предложив ему шанс послужить Великому Повелителю, он таким не был. Заносчивым, да. Но все Отрёкшиеся были заносчивыми. Желание Демандреда лично убить ал’Тора сжигало его изнутри, словно пожар.

Но это… Это было нечто другое. Жизнь в Шаре его изменила. И, безусловно, сделала слабее. А теперь ещё и это. Кто стал бы добровольно отдавать столь мощный артефакт своему сопернику?

«Только глупец, — решил М’Хаэль, протягивая руку за са’ангриалом. — Убить тебя, Демандред, всё равно что облегчить страдания лошади с тремя сломанными ногами. Жаль. Я надеялся расправиться с тобой как с достойным соперником».

Демандред отвернулся, и М’Хаэль направил Единую Силу через Сакарнен, жадно впитывая щедрый поток. Его наполнила Сила — дикая, бурлящая сладость саидин. С ней он был непобедим! Он мог всё что угодно. Сдвинуть горы, уничтожить армии — и всё совершенно один!

М’Хаэля так и подмывало зачерпнуть Силы, сплести потоки и уничтожить соперника.

— Будь осторожен, — произнёс Демандред. Его голос прозвучал слабо и жалко. Как писк мыши. — Не пытайся направлять через него в мою сторону. Я привязал Сакарнен к себе. Если попытаешься использовать его против меня, тебя выжжет из Узора.

Мог Демандред солгать? Разве можно настроить са’ангриал на определённого человека? Он этого не знал. Он задумался, затем опустил Сакарнен — с горечью, которую не могла заглушить сладость текущей сквозь него силы.

— Я не идиот, М’Хаэль, — сухо продолжил Демандред. — Я бы не дал тебе петлю, на которой меня можно вздёрнуть. Ступай и делай то, что сказано. Ты сейчас мой слуга, моя рука, держащая топор, чтобы срубить дерево. Уничтожь Амерлин. Используй Погибельный Огонь. Так нам приказано, и мы это исполним. Перед тем как перестроить мир на свой новый лад, его следует разрушить.

М’Хаэль зарычал в ответ, но поступил, как ему сказали, и сплёл Врата. Он уничтожит эту ведьму Айз Седай. А потом… потом он придумает, как расправиться с Демандредом.

Илэйн расстроено наблюдала за отступлением пикинёров. Она никак не могла смириться с тем, что Бергитте удалось убедить её выйти из боя, ведь прорыв троллоков мог произойти в любой момент.

Илэйн отступила почти к самым руинам, которые в настоящий момент находились вне прямой опасности. Её окружало двойное кольцо гвардейцев, большая часть телохранителей отдыхали и ужинали, пользуясь перерывом в сражениях. Это хоть немного восстановит их силы.

Илэйн не поднимала своё знамя, но отправила посыльных к командирам, чтобы дать знать: она осталась жива. Она пыталась управлять боем с троллоками, но её усилий было недостаточно. Её войска явно слабели.

— Мы должны вернуться, — обратилась она к Бергитте. — Они должны меня видеть.

— Не уверена, что это что-то изменит, — ответила Бергитте. — Наши полки просто не могут устоять и против троллоков, и против этой проклятой Единой Силы. Я…

— Что? — спросила Илэйн.

Бергитте отвернулась:

— Клянусь, когда-то я помнила подобную ситуацию.

Илэйн стиснула зубы. Она считала потерю, которую понесла Бергитте, мучительной, но это была проблема одного человека, в то время как гибнут тысячи её подданных.

Неподалёку беженцы из Кэймлина обыскивали местность в поисках стрел и раненых. Несколько групп подошли к охране Илэйн, негромко с ними заговорив, расспрашивая о ходе битвы или о самочувствии королевы. Илэйн почувствовала гордость за беженцев и их стойкость. Город был разрушен, но дома можно отстроить заново. Людей, настоящее сердце Кэймлина, так легко не победить.

По полю боя ударило ещё одно копьё света, убивая людей, разрушая линию обороны пикинёров. Помимо этого, на дальнем склоне Высот шла неистовая битва направляющих женщин. Но отсюда она видела только вспышки света в ночи. Надо ли Илэйн присоединиться к ним? Здесь её командования было недостаточно для спасения жизни солдат, но оно обеспечивало управление битвой.

— Мне страшно за нашу армию, Илэйн, — сказала Бергитте. — Боюсь, мы потерпели поражение.

— Мы не можем потерпеть поражение, — ответила Илэйн, — потому, что наше поражение сейчас значит поражение для всего человечества. Я отказываюсь сдаваться. Мы возвращаемся. Пусть нас попытается уничтожить Демандред. Возможно, если меня увидят солдаты, это вселит мужество в их сердца, заставит их…

Неподалёку группа беженцев из Кэймлина вдруг напала на её гвардейцев и телохранительниц.

Выругавшись, Илэйн, повернула Лунную Тень, обнимая Единую Силу. На людях, группу которых она сначала приняла за беженцев в грязной перепачканной сажей одежде, были надеты кольчуги. Они сражались с гвардейцами, вытащив мечи и топоры. Это были не беженцы, это были наёмники.

— Измена, — закричала Бергитте, поднимая лук, и её стрела пронзила горло наёмника. — К оружию!

— Это не измена, — сказала Илэйн. Она свила Огонь и поразила плетением группу из трёх человек. — Это не наши! Берегись воров в одежде нищих!

Она повернулась к другой группе «беженцев», напавших на поредевшую линию гвардейцев. Они были повсюду! Они подкрались незамеченными, когда всё внимание было приковано к дальнему полю боя.

Когда одной группе наёмников удалось прорвать охрану, она свила саидар, чтобы показать им, как глупо нападать на Айз Седай, и ударила мощным потоком Воздуха.

Но, когда он достиг одного из нападавших, плетение распалось. Выругавшись, Илэйн повернула лошадь, чтобы ускакать прочь, но один из атакующих кинулся вперёд и вонзил меч в шею Лунной Тени. Заржав, лошадь встала на дыбы, и Илэйн, на краткий миг окинув взглядом картину сражающихся вокруг гвардейцев, выпала из седла, охваченная паникой из-за беспокойства о детях. Грубые руки, схватив за плечи, прижали её к земле.

В ночи блеснуло серебро. Лисий медальон. Ещё одни руки плотно прижали его к её коже чуть выше груди. Металл был обжигающе холодным.

— Здравствуй, моя королева, — рядом с ней на корточки присел Меллар. На неё злобно смотрел бывший гвардеец — тот самый, которого многие всё ещё считали отцом её детей. — Тебя было очень трудно выследить.

Илэйн плюнула ему в лицо, но, он, ожидал этого и закрылся рукой. Улыбнувшись, он встал, оставив её в руках двух наёмников. Хотя некоторые гвардейцы ещё продолжали сражаться, большая часть была оттеснена или погибла.

Меллар повернулся навстречу двоим бандитам, тащившим Бергитте. Женщина вырывалась, и третий поспешил к ним на помощь. Меллар вытащил меч, и осмотрел клинок, словно любуясь своим отражением в его полированной поверхности, а затем вонзил лезвие в живот Бергитте.

Судорожно втянув воздух, Страж упала на колени. Мощным ударом сверху наотмашь Меллар отрубил ей голову.

Илэйн застыла, неспособная ни думать, ни действовать, глядя, как труп Бергитте упал вперёд, разбрызгивая кровь. Узы растаяли, и вместо них пришла…боль. Ужасная боль.

— Как долго я этого ждал, — заявил Меллар. — Кровь и проклятый пепел, какое приятное чувство.

«Бергитте…» Её Страж мертва. Её Стража убили. Это твёрдое, но щедрое сердце, эта удивительная верность уничтожены. Эта потеря была… Разум отказывался её воспринимать.

Меллар пнул труп Бергитте, и тут к ним подъехал человек, облачённый в андорскую форму, с перекинутым через седло телом. С головы висевшего вниз лицом трупа свисали спутанные золотые волосы. Кем бы ни была та несчастная, на ней было точно такое же платье, что и на Илэйн.

«О, нет…»

— Приступай, — приказал Меллар. Всадник поскакал прочь, вокруг него построились ещё несколько бандитов, переодетых гвардейцами.

Они подняли знамя Илэйн, и один из них закричал:

— Королева мертва! Королева пала!

Меллар обернулся к Илэйн:

— Твои люди ещё держатся. Что ж, это должно сломить их стойкость. Что до тебя… Ну, вероятно, Великий Повелитель имеет какие-то виды на твоих детей. Мне приказано доставить их в Шайол Гул. Думается, что тебя с ними отправлять не обязательно. — Он взглянул на одного из своих сообщников: — Ты сможешь это устроить?

Тот встал на колени рядом с Илэйн, прижав руки к её животу. Внезапно сквозь оцепенение и потрясение проникла вспышка страха. Её дети!

— Срок уже достаточен, — сказал мужчина. — Если ты их вырежешь, возможно, с помощью Плетения мне удастся сохранить им жизнь. Проделать это будет трудно. Они ещё слишком малы. Шесть месяцев. Но Избранные показали мне Плетение… да, думаю, что на час я смогу сохранить им жизнь. Но, чтобы доставить в Шайол Гул, тебе придётся отнести их М’Хаэлю. Перемещение через обычные Врата туда больше невозможно.

Меллар вложил меч в ножны и вытащил поясной нож:

— Меня вполне устраивает. Мы отошлём детей, как и повелевает Великий Повелитель. Но ты, моя королева… ты моя.

Илэйн принялась извиваться, но мужчины держали крепко. Она цеплялась за саидар снова и снова, но медальон действовал не хуже корня вилочника. С тем же успехом она могла бы пытаться ухватиться за саидин.

— Нет! — закричала она, когда Меллар опустился возле неё на колени. — НЕТ!

— Хорошо, — сказал он. — Я надеялся, что рано или поздно ты закричишь.

Ничто.

Ранд обернулся. Попытался обернуться. У него не было ни формы, ни облика.

Ничто.

Он попытался заговорить, но у него не было рта. В конце концов ему удалось облечь мысли в слова и выразить их.

— ШАЙИ’ТАН, — бросил в пространство Ранд, — ЧТО ЭТО?

— НАШЕ СОГЛАШЕНИЕ, — ответил Тёмный, — НАШ ДОГОВОР.

— НАШ ДОГОВОР — ЭТО НИЧТО? — вопросил Ранд.

— ДА.

Он понял. Тёмный предлагал сделку. Ранд мог это принять… Он мог принять небытие. Они сражались друг с другом за судьбу мира. Ранд настаивал на мире, славе, любви. Тёмный искал обратного. Страдания. Боль.

Между этими двумя полюсами существовал своеобразный баланс. Тёмный мог согласиться не переделывать Колесо под свои зловещие желания. Не будет порабощения человечества, не будет мира без любви. Мира не будет вовсе.

— ЭТО ТЫ ОБЕЩАЛ ЭЛАНУ, — сказал Ранд. — ТЫ ОБЕЩАЛ ЕМУ КОНЕЦ СУЩЕСТВОВАНИЯ.

— Я ПРЕДЛАГАЮ ЕГО И ТЕБЕ, — ответил Тёмный. — И ВСЕМ ЛЮДЯМ. ТЫ ХОТЕЛ МИРА. Я ТЕБЕ ЕГО ДАЮ. МИР ПУСТОТЫ, КОТОРУЮ ТЫ ИЩЕШЬ ТАК ЧАСТО. Я ДАЮ ТЕБЕ НИЧТО И ВСЁ.

Ранд не стал сразу отклонять предложение. Он воспринял его и попытался осознать. Нет боли. Нет страданий. Больше никакой ноши.

Завершение. Разве не этого он желал? Способ навсегда завершить цикл?

— НЕТ, — сказал Ранд. — КОНЕЦ СУЩЕСТВОВАНИЯ — ЭТО НЕ ПОКОЙ. Я УЖЕ ДЕЛАЛ ЭТОТ ВЫБОР. ПРОДОЛЖАЕМ.

Исходившее от Тёмного давление вновь окружило его, грозя разорвать на части.

— БОЛЬШЕ Я ПРЕДЛАГАТЬ НЕ СТАНУ, — сказал Тёмный.

— Я и не жду этого от тебя, — ответил Ранд, когда тело вернулось к нему, а нити вероятностей поблекли.

И тогда пришла подлинная боль.

Мин находилась в расположении ожидавших приказа шончанских войск. Офицеры с фонарями прохаживались вдоль шеренг, проверяя готовность солдат. Шончан не вернулись в Эбу Дар, вместо этого они Переместились на широкую равнину, которую Мин не могла узнать. Здесь росли деревья со странной корой и крупной пышной листвой. Даже тяжело было сказать, деревья ли это, или просто крупные кусты. Сложности добавляло ещё и то, что они завяли. Листья отрасли полностью, но сейчас они поникли по сторонам, словно растения много дней не видели воды. Мин постаралась представить, как бы они выглядели, будь с ними всё в порядке.

И воздух здесь пах иначе — незнакомыми растениями и морем. Армия Шончан ждала приказа в плотном строю, полностью готовая выступить. У каждого четвёртого в руке был фонарь, хотя сейчас был зажжён только каждый десятый. Быстро переместить крупную армию не удастся даже с помощью Врат, но у Фортуоны были сотни дамани. Отступление было исполнено очень рационально, и как подозревала Мин, возвращение на поле боя могло быть столь же оперативным.

Если только Фортуона решит вернуться. Освещённая синими фонарями Императрица восседала на пьедестале, куда её подняли вместе с паланкином. Это не было похоже на трон, скорее — чисто белая колонна около шести футов высотой, стоявшая на вершине небольшого холма. Мин сидела рядом с колонной и слышала каждый новый рапорт.

— Битва складывается не очень хорошо для Принца Воронов, — докладывал генерал Галган. Он обращался к своим генералам, стоявшим перед Фортуоной так, что они могли отвечать ему без необходимости формально обращаться к Императрице. — Только что было доставлено его требование о нашем возвращении. Он слишком промедлил с вызовом подмоги.

— Осмелюсь сказать, — произнёс Юлан, — что, хотя мудрость Императрицы беспредельна, у меня нет полной уверенности в Принце. Хоть он и избран консортом Императрицы и совершенно очевидно подходит для этой роли. В бою, однако, он ведёт себя опрометчиво. Судя по тому, что происходит, он, скорее всего, переоценил свои возможности.

— Уверен, у него есть план, — горячо возразил Беслан. — Вам следует довериться Мэту. Он знает, что делает.

— Ранее он производил на меня хорошее впечатление, — заявил Галган. — Знамения ему благоволят.

— Но, Капитан-генерал, он ведь проигрывает бой, — ответил Юлан. — И крупно. Знамения для человека переменчивы, как и удача целой нации.

Мин начала присматриваться к этому невысокому капитану Воздуха. Теперь оба его крайних ногтя на обеих руках были покрыты лаком. Именно он возглавлял нападение на Тар Валон, и благодаря удачному завершению этого дела приобрёл благосклонность Фортуоны. Над его головой кружили символы и знамения, как и над головой Галгана… и над Бесланом тоже.

«Свет, — подумала Мин. — неужели, я сама начинаю размышлять о «знамениях», совсем как Фортуона? Нужно бежать от этих людей. Они чокнутые».

— Мне кажется, Принц смотрит на эту битву скорее как на игру, — вновь заговорил Юлан. — И хотя первые его ходы были удачны, он слишком переоценил свои силы. Сколько людей, стоя у стола для игры в камни, выглядят гениальными, пока им везёт, хотя на самом деле искусными им позволяют казаться лишь причуды случая? Поначалу принц выигрывал, но теперь мы видим, насколько опасна его игра.

Юлан наклонил голову в сторону Императрицы. Поскольку она не делала ему явного знака замолчать, его высказывания становились всё смелее. В подобной ситуации со стороны Императрицы это было равнозначно разрешению продолжать.

— О нём ходят… разные слухи, — произнёс Галган.

— Верно, Мэт — игрок, — ответил Беслан. — Но в этом он невероятно хорош. Он выигрывает всегда, генерал. Прошу вас, нам следует вернуться и помочь.

Юлан решительно покачал головой:

— Императрица, да живёт она вечно, отвела нас с поля боя по веской причине. Раз Принц не сумел защитить собственный штаб, он не сможет контролировать битву.

Всё смелее и смелее. Галган потёр подбородок, потом посмотрел на другого присутствующего здесь человека. Мин очень мало что знала о Тайли. На таких советах она обычно хранила молчание. Широкоплечая темнокожая женщина с седой головой обладала внутренней силой. Это был генерал, много раз лично водивший своих солдат в бой. И шрамы служили тому подтверждением.

— Эти люди сражаются куда лучше, чем я предполагала, — произнесла Тайли. — Я сражалась бок о бок с некоторыми из солдат Коутона. Полагаю, они ещё удивят вас, генерал. Я тоже смиренно предлагаю вернуться и помочь.

— Но отвечает ли это возвращение интересам Империи? — спросил Юлан. — Армия Коутона ослабит Тень, если та планирует двинуться из Меррилора на Эбу Дар. Пока они будут на марше, мы сможем сокрушить троллоков атаками с воздуха. Нашей целью должна стать отсроченная победа. Возможно, нам стоит отправить дамани, чтобы выкрасть принца и доставить в безопасное место. Он хорошо сражался, но совершенно очевидно, что в этой битве его превзошли. Спасти его войска мы не в силах. Они обречены.

Наклонившись вперёд, Мин нахмурилась. Одно из видений над головой Юлана было… странным. Цепь. Почему над его головой оказалась цепь?

«Он — пленник, — внезапно догадалась она. — Свет! Кто-то использует его, как своё орудие».

Мэт подозревал, что есть шпион. Мин похолодела.

— Императрица, да живёт она вечно, приняла решение, — ответил Галган. — Мы возвращаемся. Если только её мудрое решение не изменилось… — Он повернулся к ней с вопросительным выражением лица.

«Наш шпион может направлять, — поняла Мин, глядя на Юлана. — Этот человек под действием Принуждения».

Направляющий. Чёрная Айя? Или дамани-приспешница Тёмного? Повелитель Ужаса? Это может быть кто угодно. И, по всей видимости, шпион к тому же пользуется плетением для маскировки своих способностей.

Как же ей отыскать этого шпиона?

Видения. Айз Седай и прочим направляющим всегда сопутствуют видения. Всегда. Нельзя ли использовать эту подсказку? Интуитивно она знала, что цепь над Юланом означает, что он стал чьим-то пленником. Он был не настоящим шпионом, а всего лишь марионеткой.

Она принялась обшаривать взглядом других Высокородных и генералов. Разумеется, над многими из них появлялись образы, какие обычно сопутствуют таким людям. Как же ей распознать что-то необычное? Мин ещё раз оглядела наблюдающую толпу и затаила дыхание, впервые заметив одну из со’джин — молодую женщину с веснушками, над головой которой вилась целая галерея образов.

Мин не смогла её вспомнить. Служила ли она здесь всё время? Мин была уверена, что заметила бы её, если бы встретила ранее. Неспособные направлять Силу люди, даже Стражи и та’верены, редко могут похвастаться таким количеством образов. Упущение это с её стороны, или простая случайность, однако ей даже и в голову не приходило следить ещё и за слугами.

Но то, что эта женщина только выдаёт себя за служанку, теперь стало для неё очевидным. Чтобы не вызвать подозрение «служанки», Мин отвела взгляд и стала обдумывать следующий шаг. Её инстинкт подсказывал, что следует просто напасть — выхватить нож и метнуть. Если служанка окажется Повелителем Ужаса или, не приведи Свет, одной из Отрёкшихся, то ударить первой — единственный способ её одолеть.

Однако оставалась вероятность, что эта женщина невиновна. Мин всё обдумала и встала на своё кресло. Несколько Высокородных что-то пробормотали о нарушении этикета, но Мин не обратила на них внимания. Балансируя, она встала на подлокотник своего кресла, чтобы оказаться на одном уровне с Туон, и наклонилась к ней.

— Мэт попросил нас вернуться, — тихо произнесла она. — Сколько ещё вы будете обсуждать его просьбу?

Туон смерила её взглядом:

— Пока я не решу, что это лучше для моей Империи.

— Но он твой муж.

— Жизнь одного человека не стоит жизни тысяч людей, — ответила Туон, но в её голосе чувствовалась тревога. — Если битва действительно складывается настолько скверно, как докладывают разведчики Юлана…

— Ты назвала меня Говорящей Правду, — сказала Мин. — Что именно это означает?

— Твой долг публично критиковать меня, если я сделаю что-то неверно. Однако, ты ещё неопытна в этом статусе. Лучше, если ты будешь вести себя тихо, пока я не смогу обеспечить тебе надлежащее…

С бешено бьющимся сердцем Мин повернулась лицом к генералам и наблюдающей толпе:

— Как Говорящая Правду Императрицы Фортуоны, я сейчас скажу правду. Она бросила армии объединённого человечества и отказывается применить свои силы в час нужды. Её гордыня приведёт к погибели всего человечества.

Высокородные просто остолбенели.

— Всё не так просто, юная особа, — ответил ей Галган. Судя по взглядам, которыми его одаривали остальные, ему не полагалось дискутировать с Говорящей Правду. Тем не менее, он продолжил. — Ситуация очень сложная.

— Я могла бы это понять, — ответила Мин, — не будь среди нас шпиона Тени.

Веснушчатая со’джин бросила на неё резкий взгляд.

«Попалась», — решила Мин и указала на генерала Юлана:

— Альдар Юлан, я обвиняю тебя! Мне открылись знамения, которые говорят, что ты действуешь не в интересах Империи!

Настоящая шпионка расслабилась, и Мин заметила тень улыбки на её губах. Достаточно. Пока Юлан громко протестовал против её обвинения, Мин выхватила нож и метнула в женщину.

Вращаясь, он устремился к цели, но прежде, чем поразить её, замер и завис в воздухе.

Находившиеся рядом дамани и сул’дам охнули. Шпионка одарила Мин ненавидящим взглядом и, открыв Врата, бросилась через них. Вслед ей полетели плетения, но она исчезла прежде, чем большинство собравшихся поняли, что произошло.

— Прошу прощения, генерал Юлан, — объявила Мин, — но вы находитесь под действием Принуждения. Фортуона! Ясно, что Тень делает всё возможное, чтобы удержать нас вдали от битвы. Учитывая это, намерена ли ты и дальше продолжать колебаться?

Мин встретилась с Туон взглядом.

— Ты очень хорошо играешь в эти игры, — холодно прошептала Туон. — А я боялась, что подвергну тебя опасности, приняв к своему двору. Выходит, мне стоило опасаться за себя. — Она вздохнула ещё тише. — Полагаю, ты даёшь мне… скажем, право… следовать зову сердца, вне зависимости от того, насколько это разумно. — Она поднялась. — Генерал Галган, собирайте войска. Мы возвращаемся на поле Меррилора.

Эгвейн свила Землю и разрушила валуны, за которыми укрылись шаранцы. Сейчас же ударили другие Айз Седай, кидая плетения сквозь потрескивающий воздух. Шаранцы гибли в огне, молниях и взрывах.

Груды обломков и борозды так испещряли эту сторону Высот, что она напоминала развалины какого-то города после ужасного землетрясения. Стояла ночь, а они всё сражались… Свет, сколько прошло времени после смерти Гавина? Много часов.

Эгвейн удвоила усилия, не позволяя мыслям о нём ослабить себя. Уже много часов Айз Седай и шаранцы сражались по всему западному склону Высот. Эгвейн медленно продвигалась на восток.

Временами казалось, что они побеждают, но чем дальше, тем больше редели ряды Айз Седай, которые покидали строй или из-за истощения, или погибая от Единой Силы.

Ещё одна группа направляющих показалась сквозь дым, удерживая Единую Силу. Эгвейн скорее почувствовала их, нежели увидела.

— Отражайте плетения! — закричала Эгвейн, становясь впереди. — Я атакую, вы обороняетесь!

Женщины подхватили призыв, передавая его по цепочке. Они больше не сражались одинокими группками, женщины всех Айя выстроились по обе стороны от Эгвейн, их лица были сосредоточены. Перед ними Стражи своими телами прикрывали сестёр от вражеских плетений — единственная защита, которую они могли обеспечить.

Эгвейн почувствовала, что сзади подходит Лейлвин. Её новый Страж относилась к своим обязанностям крайне серьёзно. Шончанка, сражающаяся в Последней Битве в качестве её Стража? Почему нет? Сам мир разваливается на куски. Доказательство тому — трещины под ногами вокруг Эгвейн. Эти не исчезли как прежние, в них темнота оставалась. В этой местности слишком часто использовали Погибельный Огонь.

Эгвейн запустила волну огня, подобную движущейся стене. Проходя, она охватывала тела пламенем, оставляя за собой лишь груды дымящихся костей. Она дочерна выжигала землю, и шаранцам пришлось объединиться, чтобы противостоять ей. Погибло немало врагов, прежде чем они смогли остановить её.

Другие Айз Седай отражали или разрушали ответные плетения, и Эгвейн собралась с силами, чтобы попробовать ещё раз…

«Такая усталость… — прошептала часть её сознания. — Эгвейн, ты так устала. Это становится опасным».

Споткнувшись о булыжник, её на переднем крае догнала Лейлвин:

— У меня для вас сообщение, мать, — сказала она, растягивая слова. — Аша’маны вернули печати. Они у их предводителя.

Эгвейн облегчённо выдохнула. Она сплела Огонь и кинула его вперёд — на этот раз колоннами, их пламя освещало израненную землю. Её очень беспокоили трещинки, которые вызвал М’Хаэль. Она начала ещё одно плетение, но остановилась. Что-то было не так.

Она повернулась, когда Погибельный Огонь, колонна толщиной с мужскую руку, разорвала линию Айз Седай, превратив в пар полдюжины женщин. Вокруг раздались непонятно чем вызванные взрывы, и в мгновение ока погибло ещё несколько женщин.

«Погибельный Огонь выжег женщин, которые остановили убийственные плетения… но эти женщины были удалены из Узора ещё до того, как сделали это, поэтому прерванные ранее атаки шаранцев достигли цели». Погибельный Огонь выжигает нить в глубину Узора.

Последствия этого были катастрофичны. Погибшие шаранские направляющие вновь оказались живы, и ринулись вперёд, мужчины, как ищейки, припадая к изрытой земле, женщины соединившись в группы по четыре-пять человек. Эгвейн пыталась определить источник Погибельного Огня. Она никогда не видела луч такой толщины, настолько мощный, что он, должно быть, выжигал нити на несколько часов назад.

Она обнаружила М’Хаэля, стоявшего на вершине Высот, воздух вокруг него исказился пузырём. Из трещин в окружающих его скалах выползали чёрные усики, похожие на мох или лишайник. Распространяющаяся зараза. Тьма, ничто, оно поглотит их всех.

Ещё один луч Погибельного Огня прожёг дыру в земле и коснулся женщин, их силуэты засияли и исчезли. Сам воздух раскололся на части, как взорвавшийся пузырь силы, и в центре всего стоял М’Хаэль. Прежняя буря вернулась усилившись.

— А я уж подумала, что научила тебя бегать, — прорычала Эгвейн, поднимаясь на ноги и собираясь с силами. Земля у её ног треснула и открылась в ничто.

Свет! Она чувствовала пустоту в этом проёме. Она начала плетение, но ещё один удар Погибельного Огня прошёл по полю битвы, уничтожая женщин, которых она любила. Дрожание под ногами бросило Эгвейн на землю. Крики усилились, когда шаранцы принялись истреблять сторонников Эгвейн. Айз Седай рассеялись, пытаясь укрыться.

Трещины разбегались по земле так, словно по верхушке Высот били молотом.

Погибельный Огонь. Ей нужно создать свой. Это единственный способ противостоять ему! Она поднялась на колени и начала создавать запрещённое плетение, хотя её сердце при этом сжалось.

НЕТ. Использование Погибельного Огня только ещё больше подтолкнёт мир к гибели.

Тогда что?

«Это всего лишь плетение, Эгвейн». — Так сказал Перин, когда увидел её в Мире Снов и остановил Погибельный Огонь. Но это не было просто какое-то плетение. Не существовало ничего, подобного ему.

Такое изнеможение. Сейчас, остановившись на секунду, она почувствовала, как её тело цепенеет от усталости. И в душе она чувствовала потерю, такую горькую потерю от смерти Гавина.

— Мать! — сказала Лейлвин, потянув её за плечо. Женщина стояла рядом с ней. — Мать. Нам надо уходить! Айз Седай разбиты, шаранцы побеждают.

М’Хаэль заметил её. Он улыбнулся и шагнул вперёд, держа скипетр в одной руке, а другую вытянув по направлению к ней ладонью вверх. Что бы случилось, если бы он сжёг её Погибельным Огнём? Исчезли бы последние два часа. То, что она собрала Айз Седай, многие десятки убитых ею шаранцев…

«Просто плетение…»

Другого такого нет.

«Так не бывает, — подумала она. — Две стороны у каждой медали. Две половины Единой Силы. Горячее и холодное, свет и тьма, женщина и мужчина. Если существует плетение, значит должна быть и его противоположность».

М’Хаэль выпустил Погибельный Огонь, и Эгвейн сделала… что-то. Плетение, которое она испытывала раньше на трещинах, но гораздо большей силы и масштаба: удивительное, волшебное плетение, комбинация всех Пяти Сил. Оно скользнуло на место перед ней. Закричав, она отпустила его, будто из самой своей души, столб чистого белого света, который ударил прямо в центр плетения М’Хаэля.

Два плетения погасили друг друга, словно кипяток и ледяная вода, смешанные вместе. Мощная вспышка света поглотила всё вокруг, ослепляя Эгвейн, но она ощутила — что-то произошло в результате её действий. Укрепление Узора. Трещины прекратили распространяться, и что-то заполнило их изнутри, какая-то стабилизирующая сила. Заживление, как корочка на ранке. Не полное восстановление, но, по крайней мере, заплата.

Эгвейн закричала, заставив себя подняться на ноги. Она не встретит его на коленях! Она вытянула каждую каплю Силы, которую только могла удержать, и обрушила на Отрёкшегося со всей яростью Амерлин.

Два потока Силы испускали свет в противостоянии друг другу, земля вокруг М’Хаэля трескалась, а земля вокруг Эгвейн восстанавливалась. Она так и не поняла, что за плетение создала. Противоположность Погибельному Огню. Её собственное пламя, плетение света и воссоздания.

Пламя Тар Валона.

Они застыли в равном противостоянии на секунду, показавшуюся вечностью. В этот момент на Эгвейн снизошёл покой. Боль, вызванная смертью Гавина утихла. Он будет возрождён. Узор продолжит своё существование. То плетение, что она вызвала к жизни, успокоило её гнев и заменило его покоем. Она глубже погрузилась в саидар — сияющее успокоение, что вело её столь долго.

И зачерпнула ещё больше Силы.

Её поток энергии рассёк Погибельный Огонь М’Хаэля, как меч, разбрызгивая в стороны Силу, и прямо сквозь луч вошёл в протянутую руку М’Хаэля. Пронзив руку, он ударил ему в грудь.

Погибельный Огонь исчез. Зрачки М’Хаэля расширились, он споткнулся, широко раскрыв рот, и стал кристаллизоваться изнутри, словно превращаясь в лёд. Из него вырос прекрасный, переливающийся разными оттенками кристалл. Необработанный и сырой, будто из самого сердца земли. Каким-то образом Эгвейн поняла, что Пламя не имело бы такого воздействия на человека, который не отдался Тени.

Она цеплялась за Силу, которую удерживала. Зачерпнув слишком много, она знала, что если отпустит её, то останется выжженной, неспособной направить ни капельки. И в этот последний момент Сила захлестнула её.

Что-то вибрировало далеко на севере. Ранд продолжал свой бой. Расщелины в земле продолжали шириться. Погибельный Огонь, использованный М’Хаэлем и Демандредом сделал своё дело. Мир здесь разрушался. Чёрные трещины расходились по Высотам, и мысленным взором она увидела, как они открываются, как раскалывается земля, и как появляется пустота, затягивающая в себя всё живое.

— Следи за светом, — прошептала Эгвейн.

— Мать? — Лейлвин по-прежнему стояла рядом с ней на коленях. Вокруг них сотни шаранцев поднимались с земли.

— Следи за светом, Лейлвин, — сказала Эгвейн. — Как Престол Амерлин я приказываю тебе найти печати к Узилищу Тёмного и разбить их. Сделай это в момент, когда засияет свет. Только тогда это может спасти нас.

— Но…

Эгвейн свила Врата, и, обернув Лейлвин Воздухом, вытолкнула её в безопасное место. А затем освободила женщину от уз, обрывая их короткую связь.

— Нет! — закричала Лейлвин.

Врата захлопнулись. Чёрные трещины в никуда расползались по земле вокруг Эгвейн, которая осталась лицом к лицу с сотням шаранцев. Её Айз Седай доблестно сражались, но шаранских направляющих оставалось ещё слишком много. Они окружили её, некоторые с опаской, другие торжествующе улыбаясь.

Она закрыла глаза, зачерпнув ещё Силы. Больше, чем способна выдержать женщина, больше, чем следовало. Далеко за гранью безопасности, далеко за гранью благоразумия. Этот са’ангриал не имел барьера, чтобы не допустить подобного.

Её тело исчерпало себя. Она пожертвовала им, превратив в столп огня, выпуская Пламя Тар Валона в почву под ногами и в небеса над головой. Сила вышла из неё спокойным прекрасным взрывом, который пронёсся сквозь строй шаранцев и запечатал трещины, созданные во время её сражения с М’Хаэлем.

Душа Эгвейн отделилась от её исчезающего тела, опустившись на волну, которая несла её в Свет.

Эгвейн умерла.

Ранд закричал, отвергая это, в ярости, в скорби.

— Не её! ТОЛЬКО НЕ ЕЁ!

— МЕРТВЫЕ ПРИНАДЛЕЖАТ МНЕ.

— Шайи’тан! — крикнул Ранд. — Не её!

— Я УБЬЮ ИХ ВСЕХ, СОПЕРНИК.

Ранд согнулся, зажмурившись.

«Я защищу вас, — подумал он. — Что бы ни случилось, я прослежу, чтобы вы были в безопасности, я клянусь. Клянусь».

О Свет. Имя Эгвейн добавилось в список мёртвых. Список всё увеличивался, громом отдаваясь в его сознании. Его поражения. Столь много поражений.

Он должен был суметь спасти их.

Тёмный вновь и вновь атаковал Ранда, пытаясь одновременно разорвать его на части и раздавить.

О Свет. Только не Эгвейн!

Ранд закрыл глаза и рухнул, едва отразив следующую атаку.

Его окружила тьма.

Лиане подняла руку, прикрывая глаза от ослепительной вспышки света, которая на мгновение смыла со склона всю темноту, оставив лишь сияние. Шаранцы застыли на месте, превратившись в кристаллы. Их фигуры отбрасывали неподвижные тени.