Пача number two

Глава 6

Богато, но без вычурности, выглядящий кабинет. Похожий чем-то на рабочее место бухгалтера, но бухгалтера сильно разбогатевшего.

В уютном кресле сидит довольно крепкий мужчина лет сорока пяти, расслабленно курящий папиросу. На столике перед ним стоит бокал с вином.

Ещё несколько дней и у него появится ещё одно предприятие. Уже готовое, работающее и с большим потенциалом. Ну а старый его хозяин…

Да пусть так и воюет. Дураки на то и существуют. А вот умные люди будут деньги на них зарабатывать. И уже даже подготовиться. Найти и договориться насчёт поставок нужного для выпуска продукции ассортимента…

Раздался аккуратный стук в дверь.

— Входи!

Отозвался на стук хозяин кабинета и вопросительно взглянул на вошедшего.

— Иннокентий Андреевич[6]! Тут сообщение передали. Насчёт патронной фабрики…

— Чего там?

— Хозяин её приехал в отпуск по ранению и переоформляет её заново.

— Зачем? Или он на кого другого её отписывает?

— Да нет, на себя… Но дело в том, что он нынче дворянином стал и кавалером двух орденов Империи.

— Кто, Аргентинец? Ну и стал… И что? Хотя нет, постой…

Это не про него ли в газетах писали? Там ещё телеграмма от царствующего дома была…

— Он самый…

— И он уже здесь, в городе? Ох, ты ж Господи!.. Давай быстро отменяй все операции по фабрике! Немедленно!..

— А может его, того?..

— Идиот! Никаких того! Отменяй всё!

Вечером я посидел в ресторане, выпил, но настроение так и не поднялось. Ненавижу таких тихушников. Всё исподтишка ударить норовят.

Я уже собирался подняться в свой номер из ресторана, когда ко мне за столик подсела женщина. Довольно молодая и прилично одетая.

— Разрешите?

— Вы уже сели, чего спрашиваете теперь?

— Вы же Мулинский? Павел Николаевич?

— Допустим…

— Вы должны встретиться с…

— Я должен?! Я никому! И ничего! Не должен!

Я грубо прерываю даму и встаю из-за стола!

Вот и дождался… Наверняка она подосланная кем-то из желающих моей собственности.

— Всего доброго, сударыня! Прощайте!

Но женщина лишь усмехнулась.

— Сядьте, Павел Николаевич, а то я закричу, что Вы пристаёте ко мне с гнусными предложениями.

— Вот значит как… Хорошо, говорите…

Я присаживаюсь опять за стол, достаю папиросу, разминаю её, прикуриваю и, выдохнув дым прямо в лицо, выжидательно смотрю даме в глаза.

Но та лишь слегка поморщилась на моё хамское поведение.

— Вы должны встретиться и поговорить с одним господином…

— Повторяю для особо одарённых. Я никому и ничего не должен. Андестенд?

— Хорошо… Вам просто нужно, весьма настоятельно рекомендуется встретиться и поговорить насчёт продажи вашей фабрики.

— А если я не захочу разговаривать? А тем более продавать?

— Ну что ж… Тогда Вы будете сами виноваты… Семью бы свою пожалели…

Я вообще-то человек воспитанный и женщинам обычно не хамлю. Но эта овца посмела намекнуть про неприятности для моей семьи!

А за семью я уничтожу любого, кто ей угрожает. Не взирая на лица и пол. Без разницы, кто это будет. Да хоть ребёнок!

И если этот ребёнок будет угрожать жизни и безопасности моей семьи, то я и его тоже уничтожу. И все эти завывания насчёт их слезинок меня не касаются.

Для меня на первом месте мои родные стоят, а потом уже все остальные.

— А вот теперь только дёрнись, шалава, и у тебя появится лишняя дырка, не предусмотренная природой… Пистолетик видишь? Видишь… И я ведь выстрелю, стоит тебе лишь открыть рот или просто дёрнуться. Зря ты, сука, про мою семью упомянула…

Ты поняла? А если поняла, тогда можешь кивнуть.

Я накрываю руку с пистолетом салфеткой, но ствол того так и направлен на мою визави.

Заметно побледнев, она медленно кивает.

— А вот теперь встаём и идём в мой номер. И веди себя естественно…

— Зачем в номер?..

— Как зачем? Ну не тебя же е*ать! Я тобой брезгую…

Хотела поговорить? Вот и поговорим. Ты ж этого хотела?.. Впрочем, без разницы. Вперёд!..

Я встаю из-за стола и, бросив на столешницу деньги, подхватываю даму под руку, крепко сжав пальцами.

Поднявшись в номер, я толкнул её к столу и закрыл дверь на ключ.

— На кого работаешь? Впрочем, мне монопенисуально. Можешь молчать. Ты мне напиши лучше. Я тебе даже ручку дам…

Всё пиши. Кто, где живёт, кто у него семья… Мне всё интересно…

Перепуганная женщина берёт лист лежащей на столе бумаги и начинает писать, периодически поглядывая на пистолет в моей руке.

Вот и написала. И теперь, пока я изучаю написанное, сидит, вся сжавшаяся. Боится…

Ну а кто ж ей виноват? Она сама себе злобный Буратино. Когда она моей семье угрожать вздумала, думать же нужно было. Но кто ж ей доктор?

— …Ты же жить хочешь? Вижу, что хочешь. И я советую тебе вот прямо сейчас уехать отсюда далеко-далеко…

Я, если тебя, сучку, ещё раз увижу, то просто пристрелю. Ну или бывший хозяин тебя кончит. За эту вот бумажку.

… Раздался стук в дверь.

— Кто там ещё?

— Господин Мулинский! Извините за беспокойство, но меня прислали извиниться…

— Я занят!

— Ещё раз извините, но именно поэтому я здесь! К Вам должна была обратиться с предложением одна дама. Но произошла ужасная ошибка и меня прислали извиниться. И за неё тоже… Может Вы меня всё же запустите?

Блин, как же вы меня уже задолбали со своими разговорами! Я достаю из чемодана свой проверенный ПМ и отправляю мою пленницу открывать дверь.

Той страшно, видно сразу, но и деваться тоже некуда. Медленно подойдя к двери, она открывает замок…

Но ничего не происходит. Тогда я говорю:

— Входите, открыто.

На пороге номера возникает… И не опишешь его сразу… Короче, появился некий тип, который мельком взглянул на ПМ в моей руке и начал говорить:

— Я представляю интересы Иннокентия Андреевича Черкасова и уполномочен принести Вам официальное извинение от его лица.

— И всё?

— Простите?.. — приподнимает бровь мой собеседник.

— А компенсация? Мне ведь тут даже угрожать пытались…

— Какую компенсацию вы хотели бы получить?..

— А пусть твой Иннокентий… Как там его?..

— Иннокентий Андреевич…

— Вот, вот… Пусть он с утра меня навестит. Мы с ним и обсудим этот вопрос…

— Эм-м… Хорошо, я передам ему Ваше пожелание.

— Это не пожелание. Это рекомендация…

— Хорошо, я передам…

— Жду его завтра утром. А теперь свободны. Оба…

Закрыв за ними дверь номера на замок, я с облегчением рухнул в кресло.

Фух… Неужели прокатило? Аж не верится…

Но завтра с утра придётся мне быть при полном параде. Понты — это наше всё!

А понты дороже денег…

С утра я умылся, переоделся в мундир и отправился в ближайшую парикмахерскую, где меня и постригли, и побрили.

Вот же блин… Ведь уже не первый раз меня бреют в парикмахерской, а всё равно немного жутковато становится, когда опасная бритва так и мелькает перед глазами…

Горлышко то открыто… Или это только у меня такая реакция?

Но так или иначе, но уже через полчаса я, весь благоухающий одеколоном и при всём параде, сидел в ресторане и завтракал.

Хоть вроде и договорился я вчера, но всё равно нервы немного в напряжении у меня. Пришлось бокал вина выпить.

Поел, сижу расслабляюсь, курю папиросу. В зале ресторана, кроме меня, всего несколько человек ещё.

Вот появляется ещё один. Спросил что-то у стоящего возле входа халдея и подошёл к моему столику.

— Доброе утро, Ваше благородие! — поздоровался он со мной.

— И Вам того же. Чем обязан?

Я рассматриваю своего гостя.

Он внешне выглядит старше меня. Лет сорока пяти примерно. Одет со вкусом. Уже довольно заметно выпирающий вперёд живот. Небольшая аккуратная бородка.

— Я Черкасов. К Вам вчера подходил человек от меня. Вы пригласили меня встретиться. Или он не так понял Вас?

— Иннокентий Андреевич?

— Да, он самый… Черкасов Иннокентий Андреевич…

— Ну присаживайтесь тогда… Иннокентий Андреевич…

Тот садится напротив меня, сразу же заказывает себе чай с пирогом и задаёт мне вопрос.

— О чём Вы хотели со мной поговорить?

— Ну, во-первых, не хотел, а рекомендовал… А, во-вторых, это я Вас слушаю по части компенсации…

— Простите? Что Вы имеете в виду?

— Ну это ж Ваши подопечные угрожали моей семье. А значит, в ответ я сейчас просто буду вынужден уничтожить Вашу. Включая отца, Вашу жену и обоих детей.

— Э-э-э… В каком смысле уничтожить?

— В самом прямом, господин Черкасов, в самом прямом. До смерти…

Ваши клевреты посмели угрожать моей семье. А я всегда воздаю сторицей и с процентами…

Мой собеседник заметно бледнеет и пытается ослабить ворот сорочки. Затем достаёт платок и вытирает вспотевший лоб.

— Господин Мулинский! Я никому не давал такого задания — угрожать чем-то Вашей семье…

— Ну это уже Ваши проблемы. Подбирайте, значит, получше исполнителей.

Вы же хотели отобрать у меня фабрику? Хотели. Вот и за это тоже придётся ответить.

— Чего Вы хотите?.. — хрипло интересуется мой собеседник.

— Компенсации, конечно…

… Через полчаса мы всё-таки с ним договорились. Я не трогаю ни его самого, ни его семью. Взамен Черкасов выкупает во Владивостоке груз американского парохода с контрабандой, захваченного нашими крейсерами.

А груз там как раз для меня нужный. Порох, медь, латунь… Вот этот груз Черкасов и выкупает, и потом доставляет ко мне на фабрику. Ну а я уже выкупаю его за полцены.

Для меня вообще бы отлично было, если бы бесплатно всё досталось, но увы… Хоть так, и то хлеб. Тем более про этот груз я и не знал даже. Про него Черкасову по его каналам сообщили.

Вот получу я этот груз и тогда мы с ним расходимся как в море корабли…

Ну а если, не дай бог конечно, с его стороны будет любое недружественное действие в отношении моей семьи, то тогда ему уже придётся хоронить своих близких…

А так, он и компенсацию мне сделал, и лицо свое сохранил.

Ну а потом я занимался своими делами. Забрал уже готовые бумаги, съездил за выполненными заказами. На своей фабрике опять побывал. Осталось лишь с утра сесть на поезд и ехать домой.

Ночью я спал как убитый. Устал за день всё-таки.

С утра я привёл себя в порядок, позавтракал и вышел к подъехавшему извозчику. Следом за мной мальчишка тащил мой чемодан.

С утра солнце грело совсем не по осеннему. И я был одет налегке.

Чемодан уложили и закрепили, я уселся на сиденье и тут то всё и произошло. Из едущей навстречу пролётки по мне начали стрелять из револьвера.

Как я заметил стрелка, я и сам не понял. Наверное его поведение как-то выбивалось из привычных рамок.

Но ещё до первого выстрела я уже вывалился из не успевшей стронуться с места коляски. Ушиб себе левый локоть, но успел. Только болью рану прострелило.

Поначалу, я даже подумал, что в меня опять попали, но нет, бог миловал.

Загремели выстрелы, заржали испуганные лошади, посыпалось разбитое стекло.

Я как чувствовал, в мундир с утра облачился, и с пистолетом в кобуре. Вырвав свой ПМ из кобуры, я открыл ответную стрельбу.

Первая пуля выбила щепку из их коляски, но зато все последующие пошли так, как надо. Две пули достались стрелку и одна вознице.

Крики людей, трели свистков дворников…

Я, морщась от боли, медленно поднялся с земли, потёр ушибленный локоть и огляделся.

Твою ж мать! Швейцар у двери сидит на земле, зажимая рану на ноге, а испуганный мальчишка-прислужник вроде как целый, но с мокрыми штанами. Одно из стёкол разбито.

Возница нападавшей коляски вывалился из неё. Но так как вожжи он так и не отпустил, то и лошадь сразу же встала. Я подхожу ближе.

Возница был уже готов, пуля попала ему в голову. А вот стрелок оказался ещё жив и начинает ворочаться.

Э-э-э! А морда то его лица мне, оказывается, знакома! Это тот самый пропагандист, с кем я столкнулся у ворот своей фабрики!

Хотя, если честно, то я думал, что это кто-то из людей Черкасова будет. Но ошибся.

— Доктора… Доктора мне нужно… — стонет этот урод.

— Какого тебе, на хрен, доктора? Ты же убийца! Так сдохнешь!

Я подбираю выпавший у стрелка из руки револьвер. Какой-то короткоствольный агрегат типа «бульдога».

— Я не убийца! На крови жертв взойдет новое справедливое общество…

— Ну так и пожертвуй собой. Сдохни во имя будущей справедливости.

— Я не хочу умирать! Ну позовите доктора!

— Пока не скажешь, кто тебя послал, никаких докторов! Колись, давай, или сдохнешь прямо здесь!

… Оказалось, что Черкасов здесь совсем не причём. Просто этот агитатор, из эсдеков кстати, обиделся на меня смертельно и решил отомстить. Договорился с таким же, как и он, отморозком и решил меня грохнуть. И не выбрал лучшего момента, как напасть на меня на выходе из гостиницы.

Хотя, да… Вполне могло всё у них получиться, если бы не одно но…

Я ж только-только с войны вернулся, к тыловой мирной жизни привыкнуть ещё не успел. Вот и среагировал подсознательно.

Заметил краем глаза направленное на меня оружие и действовал без раздумий…

Вокруг нас уже столпились зеваки. Все пялятся на меня и на убитого с раненым. Подстреленного швейцара уже унесли в гостиницу.

Загремели сапоги и, поддерживая рукой уставную саблю, к нам подбежал городовой.

Увидев меня вытянулся по стойке смирно.

— Что случилось, Вашбродь? Хто стрелял?

— Он стрелял, — показываю на раненого стрелка, — ну и я в ответ… Только я стреляю лучше…

… Короче, пока то да сё, пока я объяснил, как дело было, пока тела преступников забрали, я чуть было на поезд не опоздал. Моему извозчику гнать потом пришлось. Но успели, слава богу.

Я расплатился с извозчиком, по быстрому отряхнулся, поправил фуражку и вошёл в вагон. Ехать мне чуть больше часа, так что я взял билет в вагон второго класса. Хотя мне бы и третьего вполне хватило. Ехать то совсем недалеко.

Но вот только офицеры не имеют права ездить в третьем классе, чтобы не дискредитировать армию и флот. Минимум во втором классе они могут ехать. И то, начиная с полковников, уже только первый класс им полагается.

Пока я ехал до дому, обдумывал сложившуюся ситуацию. Если верить всё-таки загнувшемуся от ран стрелку, то он никому обо мне не говорил. Так что мести от революционеров, вроде как, быть не должно.

Оставался лишь Черкасов. А вот с ним не совсем непонятно…

Вроде бы он сам вовремя сдал назад, да и не сильно возражал насчёт компенсации. Хотя…

Деньги то большие получаются. Может ведь и передумать…

Но и про семью его я на полном серьёзе с ним говорил. И Черкасов это понял. И он вроде как не дурак так рисковать…

Ладно, пожуём, увидим… Война план покажет.

Ну вот, наконец-то и наш разъезд. Я выгрузился из вагона и осмотрелся.

Странно, но кроме меня здесь вышло ещё двое. Пехотный офицер в звании штабс-капитана и фельдфебель. Рожи незнакомые, но мало ли… Но по повадкам заметно, что не ряженые.

О-о-о! А вот и местное наше «такси»!

До станицы то семь верст добираться, вот Артюхов, однофамилец охранника с моей фабрики, и занялся извозом. К каждому поезду он ездит. И какая-никакая копейка ему в карман капает.

Поздоровавшись с ним, я закинул свой чемодан в телегу и достал портсигар. Сам закурил, Артюхова угостил.

Подходят мои попутчики.

Штабс представился:

— Синцов Павел Артемьевич. Не подвезёте до станицы?

Я в ответ тоже представляюсь и киваю на Артюхова, типа он хозяин транспортного средства. А тому так ещё лучше, больше заработает.

Мы все дружно загружаемся в телегу и трогаемся.

— Извините, Павел Николаевич, — задаёт мне вопрос Синцов, — А Вы кем приходитесь заводчику Мулинскому, который оружие выпускает? Не сын ли случайно?

Артюхов аж хрюкнул от неожиданности, но смолчал.

— Случайно нет. Не сын…

Подшутить над ним, что-ли? Да нет, не буду…

— Я и есть тот самый Мулинский…

Синцов тут же стал извиняться и оправдываться. Ну да. Молод я ещё. Тридцать лет только мне официально будет.

Короче, Синцов увидел автомат у Ильина и загорелся приобрести себе точно такой же. Ну и пистолетов ему офицеры ещё заказали привезти.

Ну насчёт автомата я его сразу обломил. Только с нескладным прикладом можно автомат купить. Зато дешевле. Ну а пистолеты… Смотреть надо. Или подождать немного.

Но Синцов настырным оказался! Лишние сутки у нас в гостинице прожил, но дождался, когда ему стандартную акму в акамээс переделают.

Ну хозяин барин. Хочет платить дороже, пусть платит. Это его полное право.

Короче, все остались довольны. Синцов, тем, что автомат купил, я, тем, что тот хорошо заплатил…

А особенно довольны были моя Лиза и дети. Я то дома! И надолго теперь…