Пача number two

Глава 3

Мы прорвались… Внаглую, средь бела дня, чуть ли не походной колонной…

Японцы просто не ожидали от нас такой наглости. Да и форма у нас не такая, как у регулярной русской армии. По цвету она почти такая же, как и у японских солдат. Плюс кепи вместо фуражек. Да и вооружены мы в основном японскими винтовками. Только вот бороды…

Не носят японские солдаты бород. Пришлось всех наших бородачей в середину строя загонять. А по краям его молодых казаков ставить.

И ведь всё у нас почти получилось! Мы прошли со своим обозом почти до самых передовых японских позиций. И вот там то от большой группы высоких японских чинов к нам наперерез кинулся какой-то офицер.

Он начал нам что-то кричать и указывать куда-то в сторону…

А потом присмотрелся и узнал в нас русских. Его глаза натурально стали круглыми. И куда только девалась их хвалёная японская невозмутимость?

Пришлось стрелять… Треснула короткая автоматная очередь и японец с удивлённым лицом свалился на землю…

И понеслась!..

Внезапное нападение, это ведь и есть внезапное нападение. Та группа высокопоставленных офицеров, от которой к нам и кинулся тот японец, была расстреляна в первую же очередь. Они, наверное, даже и понять ничего не успели.

А потом мы просто старались уничтожать всех японцев, которые попадались нам на глаза…

А затем нам навстречу ударила русская пехота и натурально спасла всех нас. Японцы просто не выдержали этого сдвоенного удара и побежали, бросая свои позиции.

Наши трофеи после этого боя были не просто большими! Они были ОЧЕНЬ большими! Огромными просто! Винтовки, пушки, пулемёты, продовольствие и боеприпасы. Солдаты ещё и пленных понахватали.

Но это уже их дело. Нам то пленные совсем ни к чему были. И так мы понабрали всего выше крыши…

Жаль только, что без потерь у нас не обошлось. Тринадцать человек только убитыми мы там потеряли. И ещё почти половина получила ранения различной степени тяжести.

Слава богу, что хоть меня миновала чаша сия. Даже царапины я не получил, хотя и расстрелял почти все патроны из своего автомата. Думал, что уже пистолет доставать мне придётся.

А ведь вполне могли и все мы там остаться, если бы не солдаты полковника Третьякова. Выручили они нас тогда. Атаковали японцев с фронта.

Но зато и результат то какой получился!

В той группе высокопоставленных японских офицеров оказалось почти всё командование Второй японской армии во главе с самим генералом Оку.

И вот теперь вся эта японская армия откатывается на север. Подальше от Порт-Артура.

Её тогда вообще можно было бы всю разгромить, но пока командующий всей обороной Стессель поверил в гибель Оку, пока всё согласовали, прошло время и японцы боле-менее пришли в себя и отступали уже относительно организовано, а не так, как от Кинчжоу, где они бросали всё, что было тяжелее винтовки.

А Фок так вообще при первой встрече на меня наорал! Мол, что за вид? Почему одет не по уставу? А почему оружие такое? Потом, правда, сменил свой гнев на милость, и даже похвалил слегка за захваченные у противника пушки и пообещал награды…

Ну да… Ему то эта победа тоже выгодна. Да и орден ему уж точно будет!

Зато что творилось потом в Порт-Артуре, когда наша неполная сотня въезжала в город!

Все казаки, даже несильно раненые, ехали гордо, с достоинством. Ведь это же мы разгромили японцев! И всем встречающим было абсолютно наплевать, что одеты мы не совсем по уставу.

А уж как мы пели!

Звонили колокола церквей, барышни посылали нам воздушные поцелуи…

Герои едут!

Бой под Кинчжоу, произошедший одиннадцатого мая, просыпался на нас потом золотым дождём. Наградили всех!

Лично мне, в обход установленного порядка, даже без сдачи экзаменов, было присвоено звание хорунжего. А ведь это уже офицерское звание.

Зауряд-прапорщик хоть и тоже вроде как офицерский чин, но не вполне настоящий.

Типа, как прапорщик в Советской армии. То есть, курица не птица, Болгария не заграница, а прапорщик не офицер…

Вот и к зауряду здесь примерно такое же отношение. И даже погоны у него унтер-офицерские, только со звёздочкой.

Зато теперь у меня вполне нормальные офицерские погоны с двумя звёздочками. Вот только не золотого, а серебряного цвета.

Так что я теперь «благородием» стал.

А ещё мне сказали, что как минимум «клюква»[4] мне обеспечена теперь. Сам наместник Алексеев на меня внимание обратил…

Пришлось мне в срочном порядке строить себе парадный мундир и хромовые сапоги. Хорошо, что хоть скидку мне большую сделали. Лишь за стоимость материала деньги взяли…

Но мундир этот был хорош! А я в этом мундире выглядел ещё лучше! Хотя и так уродом не был. Недаром же в меня Лиза влюбилась!

Я даже сфотографировался потом и домой свою фотокарточку в парадной форме отправил! Похвастался немножко.

И вот теперь я постоянно только и ловил на себе заинтересованные взгляды дам и барышень.

А уж сколько я потом посетил разнообразнейших приемов и собраний, даже сразу и не вспомню. Начиная от коменданта Квантунского укрепрайона Стесселя и заканчивая офицерским собранием 5-го Восточно-Сибирского полка.

Этот полк тоже получил свою порцию славы и наград. И я никогда не скажу, что это всё было ими не заслуженно. Ещё как заслуженно!

Ведь именно они стали главными героями этого сражения!

Ведь именно они помогли нам выбраться из той задницы, куда мы так опрометчиво залезли, и внесли основной вклад в разгром японцев.

Они тогда ведь всего одним полком атаковали целую армию! И победили! И пусть эта армия состояла всего из трёх дивизий.

Но ведь всего ОДНИМ ПОЛКОМ! Атаковали! Десятикратно по численности превосходящего противника!

А если бы ещё и Фок титьки не мял, а сразу же ввёл в бой резерв? А этого резерва у него было втрое больше, чем первоначально принимало участие в бою!

Хорошо ещё, что он вообще сподобился туда резерв отправить..

М-да… Поневоле задумываешься, на кого же работают «наши» генералы…

А уж всевозможные корреспонденты так просто охотились за мной! И не только из русских газет.

Не знаю как, возможно по телеграфу, но материалы о битве у Кинчжоу во многие газеты попали.

Но зато мои казачки теперь наслаждались своим заслуженным отдыхом. Раненые лечились, а здоровые отъедались. Но первым делом мы все посетили храм и помолились за упокой души всех новопреставившихся христианских воинов…

Потом, конечно, помянули всех погибших, выпили за победу над супостатом…

Потом уже мы все отдыхали, а я, пользуясь предоставившейся возможностью, сумел пропиарить свои ручные пулемёты среди местных военных. Хотя их то и пиарить особо не нужно было.

Даже самый распоследний артурский мальчишка, наверное, знал, что казаки, все как один, пулемётами вооружены! Из которых они и убили целые тыщи япошек под Кинчжоу.

Генерал Кондратенко лично к нам приезжал посмотреть на наше оружие…

Короче, я договорился с мастерскими и там смогли наладить выпуск ручных пулемётов и даже автоматов. Благо, в японских стволах и патронах теперь долго ещё дефицита не будет.

Я заключил договор, что мастерские отремонтируют наш сломанный и дополнительно дадут нам ещё пять пулемётов, а за все остальные выпущенные пулемёты выручка будет идти уже им до самого дня победы над Японией. Но со следующего же дня после победы, мне уже должны будут за каждый новый пулемёт выплачивать роялти.

Ну а пока пусть будет вот так. Ну и дополнительно ещё и третий магазин к пулемётам пусть добавят. А то два штуки на пулемёт маловато будет, как показала практика…

То есть мастерские за все предоставленные мною плюшки расплатятся шестью пулемётами и двадцатью пятью магазинами к ним. Нормально, как я считаю.

А вот, если кто-то себе уже АКМ захочет, то тогда уж извините. За него сразу же полная стоимость будет идти. Ибо их себе только офицеры, наверное, смогут заказать, вот они пусть и платят.

Мы посчитали и вышло, что минимальная цена автомата должна быть около ста двадцати рублей, чтобы хоть копеечная прибыль с этого была.

Автоматы, в отличие от моего, будут выпускать с обычным деревянным прикладом и обозначением АКМА, то есть Артурский. Он даже немного полегче моего получился.

Мастерские здесь довольно богатые, как никак, база флота. И токарные станки, и фрезерные со строгальными, и сверлильные станки есть.

Здесь же, в артиллерийской мастерской я познакомился и с капитаном Гобято.

Военный инженер и умнейший человек. А как он заинтересовался моим оружием! Мы с ним даже сдружились на этой почве.

Сидим мы как-то, чай пьём, я ему рассказываю про свои приключения.

— … И тут я пожалел, что не успел до начала войны миномёт сделать. Ситуация то абсолютно классическая!

Противник стоит на отдыхе лагерем, а тут бы обстрел!.. Эх, жалко…

— Простите, Павел Николаевич, а Вы про какой миномёт сейчас речь ведёте?

— Да как Вам объяснить… Это нечто вроде мортиры или бомбомёта. Гладкий стальной ствол без нарезов, опирающийся казённой частью на опорную плиту, ну и регулируемые по высоте ноги-подставки. Это чтобы угол наклона ствола можно было изменять…

Я быстро на листочке бумаги рисую ему принципиальную схему миномёта.

— Смотрите, Леонид Николаевич, вот сверху в ствол опускается мина такой вот формы…

_— Это у неё оперение?

— Ну да! Так вот, мина опускается в ствол. Вот здесь, видите, в казённой части боёк закреплён?

Вот мина то и накалывает свой капсюль об этот боёк. Происходит воспламенение заряда и выстрел.

Я думаю, что минимальное расстояние, на которое можно будет стрелять, это метров сто. Ну или аршин сто пятьдесят примерно…

Гобято насел на меня с вопросами и не слазил, пока не вызнал у меня всё, что я только знал или же просто догадывался…

По моему, теперь то миномёты точно будут! И возможно, даже скоро! Я же этому только рад буду…

В самом же городе, кроме наличия большого количества моряков и солдат, война почти не чувствовалась. Работали кафе и рестораны, прогуливались под ручку с дамами офицеры. Лишь только периодически выходили в море миноносцы да крейсера. Ну и палили по приблизившийся японским кораблям орудия с Электрического утёса.

Вот и вся война…

Но спустя две недели после победы под Кинчжоу какие-то «вражеские диверсанты» тяжело ранили из винтовки генерала Смирнова и убили главных героев и командующих этой эпохальной битвы, генералов Стесселя и Фока.

Русская армия потеряла в их лице двух великих полководцев…

Ну а я наоборот был доволен. Теперь то Стессель точно не сдаст японцам всё, что только можно и даже нельзя. И не опозорит ни себя, ни Русскую Императорскую армию.

Я раскрутил и опять спрятал глушитель, а оптику убрал в чехол. Почистил винтовку и довольный уснул.

Конечно, если бы я заметил тех диверсантов, то я бы, конечно, их застрелил. Потом… Но, к сожалению, я их не заметил. Видел лишь генералов, что-то празднующих в ресторане…

А окна там по причине жаркой погоды были распахнуты настежь…

Просто послышались хлопки, как в ладоши, и Смирнов схватился за грудь, а остальные лишь дёрнули простреленными головами.

Но зато и меня там никто не видел. Даже наши казаки не подозревали, что я куда-то уходил…

После гибели Стесселя начальником обороны всего Квантунского укрепрайона был назначен генерал Кондратенко.

Сразу же резко изменилось отношение к войне. Под Кинчжоу оборонительные позиции были усилены до пяти линий траншей, бетонировались огневые, были установлены дополнительные орудия и пулемёты. Тем более, нам досталось очень много японских трофеев.

И порт Дальний тоже стали укреплять.

Теперь, если что, японцы без сопротивления его уже не смогут захватить.

Наши раненые постепенно выздоравливали. Легкораненые уже все вернулись из госпиталя. Лишь шесть человек тяжёлых пока лечатся ещё…

На этот раз Карноухов обошёлся вообще без ранений. Вон, ходит довольный, светит новеньким Георгиевским крестом.

Мы то, кроме первоначальных шести пушек, и ещё две японские батареи прихватизировали. А каждая захваченная у неприятеля пушка, это один Георгиевский крест для солдат, которые её захватили.

Вот мы посовещались и я решил, кому из казаков кресты давать, а кому просто медали. Но зато без медалей вообще никто не остался. Всем они достались.

Ну и я получил так называемую «клюкву», орден Святой Анны 4-й степени. Даже в газетах об этом напечатали.

Не конкретно про меня, конечно, а о сражении у Кинчжоу и наградах за это.

Полковник Третьяков орден Святого Георгия 4-й степени получил и стал теперь командиром 4-й Восточно-Сибирской дивизии вместо погибшего Фока, а офицеры его бывшего полка, кто тоже «клюкву» получил, как и я, а кто и Станислава с мечами[5].

И даже Фок со Стесселем награды получили! Только вот их «вражины» убили потом…

А наша песня про Лизавету разлетелась по всей стране с газетных страниц. Кто-то даже ноты к ней написал.

А ведь я эту песню для любимой своей лишь пел. Да и наши станичники знали, кому она посвящена…

А потом в Порт-Артур пришёл корпус генерала Штакельберга, по дороге окончательно снявший блокаду и освободивший железную дорогу.

А затем в город вернулся и наместник Алексеев, а вместе с ним прибыла и икона Порт-Артурской Божьей Матери…

Что творилось в этот момент в городе! Стояли парадные коробки солдат и моряков, звонили колокола всех порт-артурских церквей!

А местные жители? Настоящее столпотворение случилось! Всем хотелось, если и не прикоснуться, то хотя бы увидеть эту святыню!

Алексеев прямо на вокзале произнёс прочувственную речь, а потом все двинулись крестным ходом вслед за иконой в главный храм города, где она теперь и будет находиться.

Ну вот, теперь и нам пора возвращаться.

Но перед этим я побывал на испытаниях почти настоящего миномета, который сотворил в артиллерийской мастерской капитан Гобято.

Он взял со склада ствол ещё китайской трофейной трёхсполовинойдюймовой пушки, укоротил его, обточил и удалил нарезы. А затем установил его на опорную плиту с ногами.

Снаряды были взяты тоже трофейные, благо заряжание было раздельным. В дно снаряда вворачивался на резьбе хвостовик с оперением и вышибным зарядом.

Я просто охренел от такого решения. И, что самое интересное, этот миномёт стрелял! И стрелял достаточно хорошо!

Фугасная мина-снаряд обладала прекрасным разрушающим и осколочным воздействием на противника. На расстоянии в двести-триста саженей миномёт укладывал мину прямо в окопы. И от неё даже противошрапнельные навесы не помогали!

А с дополнительными зарядами миномёт закидывал мину вообще на расстояние до двух с половиной вёрст.

Были даже составлены таблицы для стрельбы.

И вся эта конструкция могла перевозиться всего на одной лошади..

Я ХОЧУ СЕБЕ ТАКОЕ!

И как соавтор этого вида оружия я выторговал себе одно орудие и все уже готовые мины в количестве семидесяти пяти штук. А Гобято себе их ещё наделает. Тем более, что сам Кондратенко отдал такое распоряжение.

Я имею в виду распоряжение о выпуске и мин, и миномётов…

В нашей сотне нашёлся бывший артиллерист, которому всё объяснили, показали и рассказали. Ну и я сам тоже немного поучился из миномёта стрелять.

Не скажу, что из нас с ним сразу же получились классные специалисты, но относительно нормально мы стрелять научились.

Ну вот, уже завтра мы отбываем из Порт-Артура. И так больше двух месяцев здесь пробыли. Для нашей героической сотни, состоящей сейчас из семидесяти девяти человек, даже поезд отдельный распорядились выделить. Чтобы всё свое хозяйство мы могли забрать.

Сейчас мои казачки обустраивают для своей поездки теплушки. Знаменитые «сорок человек или восемь лошадей» вагончики.

Вот в одном из таких вагонов и я поеду. Правда, мне, как офицеру и командиру, более комфортабельное место готовят…

Ну а я сейчас мотаюсь по лавкам и магазинам. Покупаю своим домашним подарки и сувениры.

С утра я нанял извозчика и он меня возит теперь. И даже подсказывает иногда, куда нам лучше заехать.

Со мною ещё и Семёнов ездит, казак из нашей станицы. Он при прорыве был тяжело ранен, и только вчера выписался из госпиталя.

И так как толку с него не очень много сейчас, вот он и ездит со мной в качестве сторожа моих покупок, ну и охраны…

Я приобрёл лаковые шкатулки, красивые гребни и заколки для волос нашим женщинам, Степанычу с Семёном тоже подарки подобрал.

Выхожу из лавки и отдаю покупки Семёнову. Мне навстречу по тротуару движется какой-то подпоручик из пехоты.

Отметив в его образе какую-то странность, я собираюсь садиться в коляску и в этот момент слышу:

— Смерть кровавым палачам! Сдохни, царский прихвостень!..

Я оборачиваюсь и вижу, как давешний пехотный подпоручик целится в меня из нагана…

Время внезапно почти останавливается и пропадают все звуки…

Я вижу открытый рот подпоручика, его блестящие, выпученные глаза.

«Обкуренный он, что-ли?» — мелькает мысль. И сразу же приходит понимание, что же мне показалось странным в этом подпоручике.

Волосы… У него были слишком длинные волосы для офицера…

Ряженый…

Я начинаю уклоняться в сторону от предполагаемого выстрела и понимаю, что не успеваю.

Палец «офицера» медленно-медленно давит на спуск, так же медленно проворачивается барабан нацеленного на меня нагана. Я отчётливо вижу плоские головки пуль в гнёздах этого барабана…

И прыгаю вперёд, прямо на этого ряженого подпоручика…

Время внезапно опять начинает течь с прежней скоростью. Грохочет выстрел, я получаю сильнейший удар в левую сторону, но успеваю сбить террориста с ног.

Его револьвер отлетает в сторону.

Слышу ругань Семёнова, ржание перепуганной лошади…

А я наваливаюсь на бандита и, уже теряя сознание, хриплю:

— Живым брать… Только живым…