Отставник 5. Абордаж

Глава 10

— А́ска вентороси́но бро́ссимо вета́лис магнама́ка броцъ⁈ 4

— Слепой ишкак! Что не видел, куда ехал?

— Так он из-за поворота неожиданно появился.

— А что, скорость тебя не учили держать в рамках разрешённой, тем более в чужом секторе⁈

— Отец…

— Заткнись и помоги переложить его на кушетку.

— Вроде дышит.

— Дышать-то дышит, но должен был уже очнуться. Почти полный медкартридж на него израсходовал. Сломано бедро, рёбра в трёх местах, повреждена голова, отравление, не говоря о ссадинах и кровоподтёках… Ты что, его десять раз переехал⁈ Так, что у него при себе было? И вообще кто он такой, где его коммуникатор⁈

— Я… я…

— Прекрати слюни распускать и отвечай, когда тебя отец спрашивает!

— Коммуникатор у него сломан. Я его подобрал, но он вдребезги. Не реагирует на включение.

— Это может и хорошо. По маяку не найдут, что он сейчас в медбоксе. Из какого он сектора?

— Не знаю. Форму ему видать только выдали — новая совсем. Нашивок нет. Инструменты какие-то с ним были и всё.

— Ну, на доскака не похож. На шнахасса тоже. Вроде чем-то смахивает на коханца, но они практически все ходят в военной форме, а этот судя по комбинезону и инструментам — техник.

— Может это томанец?

— И что в том секторе делал томанец? Хотя, если он техник, то возможно.

— А может он из корсаров, ну тех, кто перешёл на сторону…

— Возможно. Тихо! Вроде шевелится…

Пришёл в себя от неприятного жжение в груди. Но шевелиться не спешил. Почувствовал, что меня аккуратно подняли, переложили на что-то твёрдое, но тёплое. Сильно хотелось пить. А ещё это непонятное бормотание, что отчётливо слышал заставляло не делать лишних движений.

«Неужели опять в плен попал⁈», — пришла первая мысль, от которой невольно вздрогнул. Оставались свежи в памяти воспоминания о заключении у анторсов, а что сделают эти, когда узнают, что я один из тех, кто пошёл на штурм корабля?

«Скорее всего просто и быстро ликвидируют», — пришёл к логическому выводу. Что я — хоск и командир им наплевать.

Кто-то осторожно, но настойчиво потряс за плечо и вновь послышалась певучая речь. Открыл глаза. От яркого света поморщился, но глаза быстро свыклись с освещением. Попробовал сесть и у меня получилось. Одновременно я осторожно осматривался. Просторная светлая комната. Я голый лежу на кушетке. Чуть правее какой-то громоздкий аппарат, что занимает треть помещения. Слева двое: один в белом комбинезоне, второй в тёмно-синем. Один выглядит старше, но черты лица схожи.

«Братья? Охраны вроде нет, наручников тоже», — мелькнула мысль. Старший что-то говорил, но я не понимал. Открыл рот, чтобы сказать какую-нибудь белиберду, ведь как-то раз прокатило, но не смог выдавить и слова. В горле так пересохло, что язык не ворочался. Старший протянул мне ёмкость, и я с жадностью, не побеспокоившись о возможных последствиях принятия внутрь неизвестной жидкости, стал пить. Младший положил рядом со мной стопку одежды и кое-какие вещи, что были со мной. Среди них я заметил лежит и клинок.

— Фу-ух, — выдохнул, напившись.

«Если возвращают мои вещи, в том числе и оружие, значит я не в плену», — пришёл к умозаключению.

Старший вновь заговорил, но я его проигнорировал. Медленно встал и начал одеваться. Как-то неприятно находиться голым в обществе одетых мужчин.

Заговорил младший, но старший, как понял, наорал на него и даже, как мне показалось, пригрозил незнакомым для меня жестом, заставляя того заткнуться. Оделся. Рассовал вещи по карманам, клинок засунул за пояс и вновь уселся на кушетку. В голове ещё шумело, и я старался не делать резких движений, а главное не торопить события.

Меня вновь приняли за кого-то, но кого — оставалось вопросом. Самое неприятное — я не знал языка и абсолютно не понимал, чего от меня хотят, а что от меня что-то хотят, догадался по заискивающему взгляду старшего, да виновато-обиженному взгляду младшего. Непроизвольно потёр запястье своих рук. Всё-таки приятно после таких передряг очнуться и понять, что ничего не болит и не закован в наручники.

— Он коммуникатор свой ищет.

— Понятное дело. Я бы тоже первым делом за коммуникатор взялся.

— Может ему какой старый дать?

— Нет, а то сразу сообщит, что с ним случилось. Сначала договоримся.

— Так он ничего не говорит. Может наш язык не знает.

— Не исключено, может и не знает, но автопереводчика у меня здесь нет.

Старший и младший переговаривались между собой, а я так и сидел, прислушиваясь к своему телу. Вроде ничего не болит, даже чувство лёгкости во всём теле появилась. И недостаток кислорода не сказывался, пульс ровный, головокружения нет, координация движений и внимание не нарушено. Вот только надо что-то делать с этими…

Как только я поднялся, старший вскинул руки перед собой. Я насторожился. Потом он, всё также ничего не говоря, кое-как жестами указал мне, что надо пойти за ним. Опасности в них я не видел. И голыми руками ликвидирую, если понадобится, так что пошёл.

Другая комната. Значительно меньше. Посередине ложемент, вроде такие я видел у анторсов, когда меня обучали языку, но с незначительным отличаем.

— Барбадо́са верна́са баксан, — произнёс белиберду, указывая на ложемент.

— Да-да, как понимаю, знаешь, что это такое. Так что не волнуйся. Через полмихны 5 будешь понимать наш язык, тогда и поговорим. А ты сын, сообрази нам что поесть.

Последние слова инопланетянина я не понял, но страха, что меня усаживают в ложемент, не было. Проходили — знаем. А если я не ошибся, то знание языка мне пригодится. Главное не попасться на мелочах, и не сморозить чего такого, что не может быть в принципе в их представлении, но с другой стороны — корабль большой, не думаю, что кто-то один знает, что творится во всех секторах, уровнях и подуровнях. И если учесть, что за эти несколько часов или дней, уже сбился со счёта, повстречался с представителями как минимум трёх рас, то шанс не быть раскрытым у меня остаётся…

Шлем медленно поехал вверх. Различия во внешнем облике обучающей машины оказались более существенными в технологическом плане. Голова раскалывалась. Это не у анторсов учиться языку, хотя, принцип обучения был наверно схож, но после обучения анторскому я чувствовал себя хорошо, а сейчас…

— Как себя чувствуешь? Меня понимаешь?

— Понимаю, — ответил не ворочающимся языком. Сил просто не было, а голова раскалывалась и жутко захотелось есть.

— Пошли, тебе надо поесть. Медробот работал на пределе, а ещё в «Нсао́к» пришлось усадить, теперь тебе надо нормально поесть. Организму нужна энергия, чтобы продолжилось восстановление. И, да, я рад, что ты не помер у меня в медблоке. Кстати, помнишь, что с тобой произошло?

— На меня наехала платформа. Я спокойно шёл, а меня сбили. Я упал и помню, что сильно ударился головой, — говорил нарочито медленно тщательно подбирал слова, имитируя заторможенность.

— Как тебя зовут, с какого ты сектора?

— Глен, — тут же выпалил я, но потом выдержал театральную паузу, — а с какого сектора — не помню.

— Если помнишь имя, то и всё остальное в скором времени вспомнишь. Присаживайся. Это мой сын Носа́ик. Это он тебя нашёл без сознания лежащим в восьмом секторе пятнадцатого уровня подуровня три. Это тебе ничего не говорит?

Я взглянул на молодого. Значит, это его сын. Но лицо-то знакомо. Вспомнились последние мгновения перед столкновением. Так это же он меня сбил…

— Нет. Не помню. Пока не помню.

— Ты не стесняйся, Глен. Ешь, тебе нужны силы для быстрого восстановления.

— Спасибо, а где я? — задал вопрос, усевшись за накрытый стол. Молодой то и дело украдкой смотрел на меня. Ничего, пусть понервничает.

— Это резервный медблок. Сорок шестой сектор восемнадцатый уровень подуровень три. Я — Сома́ли Венс, медик корабля «Мастер-пилота До́каса Кунваса́вы», в отставке, а в настоящее время смотритель всей этой богадельни. Ты не стесняйся, ешь.

— Спасибо, — поблагодарил ещё раз и потянулся за ёмкостью с напитком. Пить до сих пор хотелось, впрочем, как и есть. Желудок требовал пищи, но я осторожничал. Мало ли как мой — земной организм воспримет незнакомую пищу, — никогда здесь не бывал. Надо бы сообщить старшему, что здесь нахожусь, но где мой наладонник я не знаю.

— Наладонник?

— Да, — ответил, показывая пустое запястье левой руки.

— Он у вас так называется? — удивился молодой.

— Ещё коммуникатор, но наладонник как-то привычнее, — насторожился. Произнёс всего-то несколько фраз, а неизвестно почему заставил нервничать собеседников. Вот что значит неизвестная среда погружения. Полное отсутствие вводных данных. Хорошо хоть язык понимаю, но надо меньше говорить, а больше слушать.

— Ты военный? — теперь задал вопрос Сомали Венс.

— Почему об этом спрашиваете?

— Наладонником коммуникаторы называют военные из числа коханцев.

— Я не коханец, но часто приходилось с ними общаться, — за военного я не прокачу, на мне форма технического персонала, так что выдавать себя за военнослужащего бессмысленно. Тем более, кто такой коханец⁈

— Так ты из тех, кто перешёл на их сторону один из первых?

Вот что ответить. И я многозначительно промолчал, цепляя ложкой какое-то блюдо из жестяной банки, мысленно молясь, чтобы не скрутило желудок.

— Сын, иди проверь выключено оборудование или нет.

Молодой поднялся и бросая на меня осторожные взгляды вышел. Пауза затягивалась, я осторожно ел, тщательно прожёвывая пищу, а Сомали Венс смотрел на меня, изредка прикладываясь к ёмкости.

— Ты…

— Это твой сын меня сбил? — перебил начавшего говорить. Не хотелось вновь попасть впросак и пришлось идти в словесную атаку.

— Да, — собеседник нехотя согласился, — значит ты не всё забыл?

— Не всё, но многое не помню. Я так и не вспомнил, с какого я сектора, помню только, что получил наряд на проверку оборудования, вот и всё. Я даже боюсь представить, что не смогу больше работать так, как работал раньше, ведь я не помню толком чем занимался.

— Навыки вернутся. Не сомневайся. Такое бывало, из опыта знаю. Я ведь говорил, что служил медиком на корабле, так что такого насмотрелся, мало не покажется…

Собеседник говорил какую-то откровенную чушь. С его слов выходило, что он практически с оторванной головой возвращал к жизни и потом они продолжали служить. Я не сдержался и хмыкнул, отставив тарелку. Вроде первый голод утолил, а переедать не хотелось.

— Мне нужен коммуникатор с планом станции, чтоб я смог добраться до своих. Кстати, мой, как понял, сломался?

— Твой сломался. А запасной коммуникатор у меня есть, правда старый, маломощный, но вполне пригодный для использования на первое время и ключи прохода там вшиты универсальные. Думаю, у тебя такие же были.

— Хорошо, — удовлетворённо кивнул. Ключи прохода на уровни — хорошее приобретение, — но старый верни, я его спишу, как сломавшийся.

— Да-да, конечно. И вот ещё что…

— Согласен, но тогда и ты никому не говори о случившемся. Но мне бы пригодился какой документ, что произошёл несчастный случай и я потерял память.

— Документ?..

— Запись в коммуникаторе, — быстро поправился, впрочем, не зная, правильно сказал или нет.

— Запись я не смогу сделать, это надо проводить через главный сервер.

— Жаль.

— Что, хочешь на пенсию раньше уйти? — хитро́ ухмыльнулся Сомали Венс, — так я тебе потом могу устроить, обратишься, и я с ребятами улажу.

— Оставь свои координаты, кстати, сколько запросишь? — я не представлял, существуют на корабле деньги или как-то по-другому расплачиваются за товары и услуги. Так что старался говорить обтекаемыми фразами, которые можно воспринять двояко. Именно так в интернате учили строить беседу, когда не знаешь конкретики.

— Ну, для тебя… — протянул Сомали Венс, и я понял, что всё, он в моих руках. Главное не переборщить, — для тебя сделаю скидку…

Вернулся молодой и принёс коммуникатор, я быстро приладил его к запястью, потыкал для приличия, поворчал, что он слишком старый, а у меня был почти новый, а когда Сомали Венс завёл песню, как же тяжело живётся на станции, особенно старикам, поспешил завершить разговор. Моих собеседников могло насторожить, что я сразу не стал сообщать начальству где нахожусь, а этого я по определению сделать не мог. Коммуникатор мне дали, но ведь пароль-идентификатор для входа в сетевую базу данных я не знал и этот момент от молодого не ускользнул, пришлось играть комедию. Хорошо хоть в коммуникаторе доступ к карте-схеме станции оказался не привязан к идентификатору пользователя, и я свободно мог посмотреть где сейчас нахожусь.

— Всё, мне пора, — резко встал, мгновением раньше с раздражением смотря на коммуникатор, — начальство ругается, что найти не могут, а мне ещё надо придумать, как выпутываться из этой ситуации и… Сомали Венс, наш уговор в силе, твой контакт я сохранил, так что как всё уляжется, жди сообщения, может и лично встретимся в ближайшее время.

— Хорошо, Глен. Бывай. Сам-то доберёшься или сына попросить проводить?

— Нет, не надо. Я теперь сам разберусь и постараюсь не попасть под ещё одну платформу, — тут я многозначительно посмотрел на Носаика. Он потупил взгляд. Пусть лучше думает, что виноват, а не о том, что заметил во мне необычного.

Шёл по коридору до ближайшего лифта, хотел быстрее покинуть этот сектор и не важно куда, главное подальше. По пути изредка попадались гуманоиды, но я шёл уверенно, чётко зная, где находится площадка с лифтами.

Одна пересадка, вторая, третья. Я нажимал наугад конечные точки на пульте управления кабиной и, если брать расстояния привычные для землянина из Москвы практически добрался до Тулы.

«Странные лифты, так быстро перемещаются», — я смотрел в коммуникатор, сверяя обозначения сектора на выходе, ища соответствующее обозначение на карте-схеме.

— Эй, что тут делаешь⁈ — впервые окружающие обратились ко мне и я это сразу понял. Так как стоял один на лифтовой площадке и пялился в коммуникатор. Читать я так и не научился — не обучает машина крючочкам-закорючкам и мне приходилось иногда долго стоять, сравнимая изображения.

Язык, на котором ко мне обратился был схож с тем, какому меня обучили, но более академическим что ли. Так что я всё понял и тут же ответил: — На работу иду! Задание дали проверить нсао́к, — выпалил на одном дыхании, а последнее слово появилось в памяти, когда Сомали Венс говорил о медицинском оборудовании.

— Так ты из седьмого сектора?

— А по мне не видно⁈ — ответил, оборачиваясь к говорившему и, повернувшись, на мгновение растерялся. Ко мне обращался военный с незнакомыми знаками различия в повседневной форме одежды, без обвеса, но с личным оружием на поясе, а рядом с ним ещё двое, вот они были экипированы по полной. — Извините офицер, здесь никогда не бывал, вот и растерялся, — попытался оправдаться.

— Представься.

— Техник Глен, седьмой сектор, — что ещё сказать, больше нечего. Представился так, а сам сместился чуть левее, чтобы не оказаться в коробочке. Лучше уж с одной стороны пусть нападают, чем сразу берут в клещи.

— Коммуникатор давай, — раздражённо произнёс старший и протянул ко мне какой-то прибор.

«Твою ж, вот так, да переэдак!», — мысленно выругался и одновременно правой рукой потянулся за клинком, а левую протянул, чуть отстраняя в сторону, чтобы офицеру пришлось тянуться или подойти ближе.

Тут двери лифта открылись и оттуда вышли двое. Офицер, что неосторожно сделал шаг ко мне, приблизившись, повернул голову, резко опустил руки по швам, повернулся к ним лицом и вытянулся по струнке.

— Вольно, лейтенант. Устав на станции не действует.

— Старший офицер, отмены тревоги до сих пор не было. А согласно ранее полученным указаниям, по боевой тревоге действует Устав корабельной службы Императорского флота.

— Что, до сих пор не всех поймали? — удивился старший офицер, обращаясь к сопровождающему.

— Вероятнее всего, нет, — произнёс второй вышедший из лифта, — слышал, что один сектор полностью заблокирован от первого до восьмого уровня.

— А почему я об этом не знаю?

— Не наша зона ответственности. Это я у дежурного по смене узнал.

— Странно. Но ничего, через час видеосвязь с адмиралом. Может что и прояснится, — пробурчал себе под нос старший офицер, а потом громче, чтобы слышали все присутствующие произнёс, — Лейтенант, благодарю за службу! Рад, что служу с такими ответственными офицерами. Со своей стороны, ходатайствую о твоём поощрении.

— Служу… — было вскинулся лейтенант, но его перебил другой офицер.

— Мы не на службе Императора, лейтенант, не забывай об этом.

— Есть!..

— А это кто? — внимание переместилось на меня. Я стоял спокойно, с опущенными руками.

— Техник из седьмого сектора для проверки аппарата обучения.

— Ах, да. Помню-помню, что-то мне докладывали… Ну так пусть идёт, работает. Нечего бестолку время терять…

Идя по коридорам в сопровождении одного вооружённого, я по привычке запоминал дорогу. Вдруг раздалась команда сопровождающего:

— Стой, к стене!..