Отголоски прошлого. Круговорот. Часть 1

Глава 13

– Елена Львовна! Вы бы предупреждали новых жильцов о своих фокусах! Участковый и так к нам как к себе домой ходит, а вы девчонку чуть не угробили…

Голос доносился, как будто откуда-то издалека и казался смутно знакомым. Яна приоткрыла глаза, но в первую секунду не поняла, где находится: обстановка сильно отличалась от ее комнаты в коммуналке. Но постепенно в голове стало проясняться, и она вспомнила, как ее разбудила музыка, вспомнила, как кралась по коридору в темноте до комнаты пожилой соседки, которая…которая… Яна рывком села, вспомнив, наконец, что ее так испугало. Сердце сразу же пустилось в галоп. Девушка резко повернулась в сторону кровати, на которой лежала покойница, и едва не закричала от ужаса. Елена Львовна, живая и здоровая, осторожно протягивала ей стакан с водой. Рядом в стеганом бордовом халате стояла Алла и, сосредоточенно щурясь, капала какую-то вонючую жидкость в хрустальную стопку.

– Ну слава богу! Очнулась! – Алла передала лекарство Елене Львовне, которая выглядела довольно бодро и вряд ли была именно тем человеком, который в данный момент нуждался в успокоительном. – Ну и напугала ты нас! Да ты ложись обратно, не дергайся. Где-нибудь болит?

Яна хотела было поспорить, кто еще кого напугал, но в голове стоял туман, а язык неприятно лип к небу. В остальном девушка совершенно точно могла сказать, что серьезных травм во время падения не получила. Словно прочитав ее мысли, Алла добавила: – Повезло тебе, упала как раз рядом с креслом, а отошла бы чуть дальше – и все, там дубовый секретер.

Не хотелось думать о том, как бы ее голова пережила встречу с дубовой мебелью, поэтому Яна откинулась на подушки, заботливо подложенные Аллой ей под голову.

– Здорово ты, конечно, перетрухнула, – продолжила Алла. Она забрала стопку у Елены Львовны и снова начала по капле отмерять успокоительное, – надо было тебя предупредить, что наша Примадонна, – она кивнула в сторону кровати, на которой, благопристойно, сложив руки на коленях, сидела Елена Львовна и взирала на Яну невинными глазами, – уверена в том, что блистать нужно не только при жизни, но и после смерти, поэтому время от времени репетирует, как будет возлежать в гробу, прости Господи. Мы-то уже привыкли к ее заскокам, а ты перепугалась до обморока. Голова-то как?

– Нормально, – Яна вздохнула и снова попробовала осторожно сесть. – Надо отдать вам должное, Елена Львовна, покойницу вы играете превосходно.

– Годы тренировок, – хохотнула Алла.

Яне, наконец, удалось встать, проходя мимо Аллы, она взяла из ее рук стопку и, зажмурившись, опрокинула в себя горькие капли, затем, не оборачиваясь, побрела в свою комнату и рухнула на кровать. «Они здесь все сумасшедшие», – в очередной раз подумала Яна перед тем, как провалиться в сон. После такой встряски ее не испугало бы даже полчище разъяренных призраков, толпящихся у ее постели.

На следующий день Яна проснулась только ближе к обеду. В магазине у нее сегодня был выходной, поэтому можно было позволить себе поваляться в кровати подольше. Она с трудом разлепила веки и потянулась за телефоном – проверить, который час. Несмотря на то что проспала много часов кряду, чего не случалось уже очень и очень давно, отдохнувшей себя Яна не чувствовала. Напротив, голова была тяжелая, а в теле ощущалась противная слабость. Можно было бы провести в кровати весь день – мысль была соблазнительная, но сегодня она планировала расспросить Елену Львовну о прошлых жильцах, поэтому нехотя встала и поплелась в душ. Пользуясь тем, что сегодня никто из соседей не подгонял ее раздраженным стуком в дверь, Яна постояла под обжигающими струями воды подольше, смывая сонливость и пережитый ночью стресс, а заодно обдумывая предлог, под которым можно заглянуть к Елене Львовне с расспросами. Но придумывать ничего не пришлось, поскольку едва Яна привела себя в порядок, вернувшись в комнату, раздался стук в дверь. На пороге стояла, как всегда элегантная, Елена Львовна.

– Добрый день, Яна, – соседка приветливо улыбнулась, – знаю, вас вчера несколько шокировал мой перформанс, поэтому, в качестве извинений, хочу пригласить вас на чай. В пять часов вас устроит?

– Конечно, приду с удовольствием! – Яна не могла поверить своей удаче.

– Что ж, тогда до встречи. – И, уже уходя Елена Львовна, добавила: – Но, скажите честно, вы действительно поверили, будто я умерла?

– Ни малейших сомнений не было, – выпалила Яна совершенно искренне.

Елена Львовна довольно улыбнулась и удалилась по коридору в сторону своей комнаты. А Яна в очередной раз подумала, что призрак, пожалуй, не самый странный обитатель этой квартиры.

До пятичасового чая было еще достаточно времени, поэтому Яна решила немного прогуляться. Летняя Москва была прекрасна, Яна бродила по переулкам, наслаждаясь теплом и красотой погожего дня. Повсюду были толпы людей, теплоходы выстроились у причала в ожидании любителей морских прогулок, на летних верандах кафе посетители неторопливо потягивали напитки, дети с шумом и гамом ловили мыльные пузыри, которые выдувал уличный фокусник. Яна наблюдала за жизнью вокруг, совершенно позабыв о призраках, неупокоенных душах и соседях, репетирующих собственные похороны. За пределами ее коммунальной квартиры мир оставался таким же нормальным, каким и был раньше. И это радовало. Ей нравилось ощущать себя частью толпы, как ни странно, среди незнакомых людей она чувствовала себя в безопасности.

– Умрешь! Умрешь! Покойница утянет тебя за собой! Разорви связь! – Яна в ужасе отшатнулась от невесть откуда взявшейся страшной старухи в жутких лохмотьях, но та вцепилась ей в руку мертвой хваткой и тянула на себя, продолжая выкрикивать пугающие пророчества.

– Отпустите! Прекратите! Я буду звать на помощь!

Старуха пристально посмотрела девушке в глаза и выдохнула:

– Разорви связь! – повторила сумасшедшая, после чего отпустила ее руку и, резко развернувшись, ушла прочь, а Яна так и осталась стоять посреди улицы, дрожа от страха. Она оглянулась по сторонам в надежде, что кто-то спешит ей на помощь, но люди вокруг не обращали на нее никакого внимания.

Слова старухи не шли у нее из головы, когда она собиралась на чай к Елене Львовне. На улицах, конечно, полно сумасшедших, но та женщина говорила про покойницу, а Яну совершенно точно преследует дух из другого мира. Как она могла знать? Или она всем говорит одно и то же, просто с Яной случайно попала в точку? Может, стоило догнать ее и расспросить подробнее? Нет, так она сама рискует превратиться в городскую сумасшедшую. Достаточно того, что она теперь верит в призраков, не хватало еще начать охотиться за бездомными оракулами. Яна глубоко вдохнула, одернула платье, проверила, хорошо ли лежат волосы, и вышла в коридор.

Несмотря на пугающую встречу на улице, она все же не забыла зайти в кондитерскую за тортом и в цветочный за букетом пионов. В ее нынешней ситуации такие траты были непозволительны, но выбирая между деньгами и избавлением от призрака, она без колебаний выбрала второе, а цветы, Яна надеялась, расположат бывшую оперную певицу к более откровенному разговору.

К чаю Елена Львовна переоделась, теперь на ней красовалась шелковая блуза цвета топленого молока и расклешенная юбка в тон. В ушах снова сверкали камни, на груди сияла брошь, а на руках позвякивали браслеты. Яна мысленно порадовалась, что надела свое самое нарядное платье – заявись она на чай в джинсах и футболке, Елена Львовна, чего доброго, вообще не стала бы с ней разговаривать, и никакие цветы не смогли бы смягчить ее сердце.

Пока хозяйка хлопотала, усаживая гостью поудобнее за крошечным столиком у окна, Яна с любопытством разглядывала комнату.

Елена Львовна занимала самую большую комнату в квартире, но света и простора здесь совершенно не ощущалось. Все помещение было заставлено громоздкой антикварной мебелью, которая раньше была расставлена по всей квартире, а теперь была втиснута в двадцать квадратных метров. Одну стену полностью занимали фотографии: со своего места Яна могла различить довольно старые семейные снимки, большие портреты молодой Елены Львовны в разных сценических образах, афиши ее выступлений, помещенные под стекло, чтобы защитить воспоминания от времени. Елена Львовна проследила за взглядом девушки и сказала:

– На этих снимках вся моя жизнь: мои родители, мои героини – все, что было значимого в моей жизни. Мне рукоплескали Париж и Вена, но, как видите, доживаю я свой век в одиночестве, окруженная людьми, которые думают, что Дон Паскуале – марка коньяка, а не опера Доницетти.

Елена Львовна горько усмехнулась, а Яна, пользуясь случаем, спросила:

– А кто привил вам любовь к музыке?

– Музыка в нашем доме звучала всегда, – начала Елена Львовна, разливая чай, – у нас был старинный граммофон, и по вечерам мама всегда ставила свои любимые пластинки: Чайковский, Шуберт, Моцарт, Бах, Стравинский. Музыка была ее страстью, поэтому неудивительно, что я с детства стала проявлять склонность к этому виду искусства. Родители часто выбирались в театр, и я, как завороженная наблюдала за тем, как мама тщательно укладывает волосы, наносит макияж, выбирает платье и украшения. А в самом конце она наносила на запястья по капельке духов, и после того, как обнимала меня перед уходом, запах ее парфюма оставался на моих волосах, и, засыпая, я представляла, что однажды они будут приходить на мои выступления, аплодировать мне из зала, а я буду блистать перед ними на сцене. В общем-то, моя мечта сбылась, только вот после пятьдесят третьего года, когда папа впал в немилость советской власти, украшения и меха пришлось продать, и походы в театр стали лишь приятным воспоминанием. К тому моменту, как я стала выходить на сцену, родители были настолько измучены жизнью, что искусство перестало трогать их сердца.

– Мне так жаль, – сказала Яна.

– Жизнь бывает очень несправедлива.

– Не могу не согласиться, – горько усмехнулась девушка.

– Вы еще молоды, и сейчас переживаете временные трудности, все наладится, даже не сомневайтесь. Главное – никогда не опускайте руки. У вас еще вся жизнь впереди, а мне только и остается, что репетировать, как бы поэффектнее умереть.

– Получается у вас превосходно.

Елена Львовна рассмеялась:

– Милая, в следующий раз не бродите по ночам по коридору, что бы вы ни услышали.

– Да, меня об этом уже предупреждали, теперь понимаю, почему ночью лучше сидеть в своей комнате.

Елена Львовна моментально стала серьезной:

– Яна, а вы там чувствуете себя в безопасности?

Девушка на мгновение опешила и не сразу нашлась что ответить. Бывшая Примадонна смотрела на нее, не отводя взгляда.

– Я… я очень плохо сплю. Мне постоянно снятся кошмары, просыпаюсь разбитая и совершенно не отдохнувшая. Может, никак не привыкну к новому месту?

– Возможно, – все так же серьезно произнесла Елена Львовна. – Но больше вас ничего не тревожит?

Яна не могла понять, какого ответа от нее ждут: сказать, что ее по ночам душит призрак? И как отреагирует пожилая женщина? Решит, что Яна сошла с ума или, наоборот, впадет в экзальтацию и предложит провести обряд экзорцизма? Ни один из этих вариантов девушку не устраивал, поэтому она предпочла со всей возможной уверенностью сказать:

– Нет, в остальном все в порядке.

Елена Львовна еще некоторое время сверлила ее взглядом, но потом кивнула каким-то своим мыслям и снова пустилась по волнам воспоминаний о тех счастливых временах, когда она была звездой.

Яна слушала вполуха, мысленно коря себя за то, что соврала. Может, нужно было в лоб спросить соседку о том, чей призрак поселился в Яниной комнате, она же наверняка знает, не просто так ведь расспрашивала, но момент был упущен. Она задумчиво обводила взглядом комнату, пытаясь придумать, как бы вернуть разговор в нужное русло, но на ум ничего не приходило, пока она не наткнулась на картину в тяжелой раме, висящую в темном углу.

– Какая интересная картина, – сказала Яна, подходя ближе к полотну, на котором была изображена девушка, прогуливающаяся по цветущему саду. – Напоминает ту, что висит в моей комнате.

Елена Львовна встала рядом с Яной:

– Это копии картин Борисова-Мусатова. В вашей комнате «Призраки», а в моей – «Весна». Симона подарила мне ее перед тем, как…

Елена Львовна замолчала, и Яна вопросительно повернулась к ней:

– Симона – это дочь врача, который жил в моей комнате? – догадалась Яна.

– Да, я уже говорила, она была несколько старше меня. Чудесная девушка с очень трагической судьбой.

– Что с ней случилось?

Елена Львовна отвернулась от картины и подошла к окну. Глядя на залитую солнцем улицу, она буднично произнесла:

– Она умерла. От несчастной любви.

– Что? Там? В моей комнате?

– Яна, я не хочу вас пугать. Это было очень давно, но до сих пор воспоминания причиняют мне нестерпимую боль. Симона была моим другом, я любила ее как сестру. И всю свою жизнь я задаюсь вопросом: могла бы я предотвратить произошедшую трагедию?

В голосе женщины послышались слезы, Яна подошла и положила руку ей на плечо:

– Простите, не хотела вас расстроить.

Елена Львовна молча кивнула и промокнула глаза кружевным платком, который изящным движением извлекла из рукава блузки.

– Яна, вам важно знать одно: Симона была прекрасным человеком и никогда никому не причинила бы зла. Верите мне?

Яна кивнула, хотя сильно сомневалась в словах женщины. Синяки на ее шее красноречиво свидетельствовали об обратном.

Больше ничего разузнать о Симоне не удалось. Елена Львовна снова пустилась в рассказы о своих многочисленных гастролях, феерических выступлениях и толпах поклонников. Яна делала вид, что слушает с интересом, но мысли ее были где-то далеко.

Вернувшись к себе, она заперлась на все замки и прислонилась спиной к двери. Обводя взглядом свое жилище, Яна размышляла, где именно могла свести счеты с жизнью бедная Симона. В том, что она покончила с собой, Яна не сомневалась: молодая девушка и несчастная любовь – довольно распространенный сюжет. Но вот разбираться с этим совершенно не хотелось, а хотелось быстро собрать свои вещи и бежать, не оглядываясь, но, к сожалению, осуществить это было невозможно по одной простой причине: бежать ей некуда. Денег на карте оставалось катастрофически мало, а возвращаться к матери не было ни малейшего желания – здесь призрак ее преследовал исключительно по ночам, а от собутыльников матери покоя не будет круглые сутки. Придется все же остаться и разобраться, чего от нее хочет беспокойная душа.

Информации было катастрофически мало: на данный момент Яна знала лишь то, что Симона умерла и теперь просит ее освободить. Но как это сделать? Не было ни малейшей зацепки.

Яна просидела за компьютером до глубокой ночи, пока глаза не стали слипаться. Только тогда она заставила себя лечь в кровать, но свет выключать не стала.

Сон наступил неожиданно и так же неожиданно прервался. Яна открыла глаза, в комнате было темно. Она потянулась к выключателю, но ничего не произошло, наверное, свет отключили во всем доме. Из темноты доносились всхлипы, словно кто-то пытался сдержать рыдания, но они все равно рвались наружу. Яна нащупала под подушкой телефон, включила фонарик и чуть не закричала от ужаса – скорчившись в неудобной позе и прислонившись головой к изножью кровати, сидела девушка. Заметив направленный на нее луч света, она подняла на Яну заплаканное лицо и одними губами прошептала: «Помоги мне».

Оцепенение спало мгновенно. Яна выпрыгнула из постели и опрометью бросилась прочь из квартиры. В спешке открывая замки, она боялась, что вот-вот ее коснется призрачная рука, ледяные пальцы сомкнутся вокруг шеи, и она останется здесь навсегда вместе с этой трагически погибшей девушкой, будет так же бродить по коридорам в поисках чего-то утраченного. Яна выскочила в подъезд и бросилась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, но, уже открывая дверь подъезда, вдруг осознала, что выбежала из квартиры босиком и в одной пижаме. Ни ключей, ни телефона у нее не было, поэтому если она сейчас выйдет на улицу, то обратно попасть не получится до самого утра, пока кто-нибудь из жильцов не откроет дверь. Яна сделала шаг назад и прислушалась. В подъезде стояла тишина, ее никто не преследовал. Осторожно, стараясь не производить лишнего шума, Яна начала подниматься обратно. Дверь в квартиру была приоткрыта, никаких звуков изнутри не доносилось. Девушка протянула руку, чтобы открыть дверь пошире, но та с шумом захлопнулась, едва она успела ее коснуться. А следом раздался стук. Он был оглушительным, гораздо громче, чем в тот первый раз, когда она думала, что это шумят соседи. От каждого удара дом сотрясался, с потолка начала сыпаться штукатурка, по стене расползалась трещина, с каждым новым ударом становясь все шире и шире. Яна начала отступать, под ногами позвякивали плитки пола, раскалываясь на мелкие кусочки. Острые осколки впивались в босые ноги, но Яна продолжала пятиться все дальше и дальше, пока внезапно горло не сдавило стальным обручем и стало трудно дышать. Яна отчаянно пыталась сделать хоть один вдох, по щекам текли слезы. Она с ужасом осознала, что это конец. Ей не сбежать и не спастись. Легкие горели, в голове пульсировала боль, а зрение затуманилось. Уже готовая провалиться в темноту, она внезапно сбоку от себя уловила какое-то движение, и чья-то сильная рука схватила ее и потащила в сторону, выдергивая из небытия. Яна снова могла дышать, и это дало ей возможность сопротивляться, сражаться с невидимым противником. Слева от нее с грохотом обвалился лестничный пролет. Она покачнулась, и сквозь шум ей послышался чей-то голос. Он казался знакомым и настойчиво звал ее по имени.

– Яна! Яна! Очнись!

В одно мгновение все стихло, и Яна открыла глаза. Кто-то крепко прижимал ее к груди и осторожно гладил по волосам. Вокруг было тихо, дом не рушился, пол под ногами был крепким и холодил босые ноги. Она судорожно всхлипывала, сердце колотилось где-то в горле, мешая нормально дышать. Яна, наконец, узнала голос, который все еще повторял ее имя, и онемевшими губами еле слышно произнесла:

– Марк? Что случилось?

Марк чуть отстранился, но из рук ее не выпустил, внимательно заглядывая ей в лицо, спросил:

– Ты в порядке?

– Кажется, да, но я не понимаю, что произошло. Дом не рушится?

– Дом? Нет, с ним все в порядке, – Марк непонимающе смотрел на нее. – Пойдем, тебе нужно согреться, ты вся дрожишь.

Только сейчас Яна поняла, что ее трясет. Ноги онемели от холода, а тело сотрясала дрожь, от которой стучали зубы. Марк провел ее на кухню, усадил на стул и включил чайник. Потом принес откуда-то плед и закутал Яну с ног до головы. Ее все еще сильно трясло, но сердечный ритм приходил в норму, слезы высохли, и она, наконец, смогла выдохнуть с облегчением, осознавая, что находится в безопасности.

Марк поставил перед ней большую чашку чая, себе сварил кофе, устроился напротив и выжидающе смотрел на девушку. Яна обхватила чашку обеими руками, ощущая, как тепло постепенно расползается от кончиков пальцев по всему телу.

– Марк, мне кажется, я схожу с ума, – она подняла на него глаза, в которых снова стояли слезы.

– Давай, для начала ты все расскажешь, а потом мы решим, что делать дальше.

И Яна, не задумываясь, как это прозвучит, выложила ему все, начиная от спиритического сеанса и заканчивая тем, как босиком бежала в ночь от призрака девушки, рыдающей у изножья ее кровати.

– Но с домом все в порядке, – Яна указала рукой на совершенно целые стены, – он не рушится, а значит, это все было у меня в голове. Я просто сошла с ума!

Слезы уже лились по ее щекам, девушка снова начала дрожать и в попытке успокоится сделала глоток обжигающего чая.

Марк, до этого молча слушавший ее историю, встал и подошел ближе. Он протянул руку, и Яна инстинктивно отшатнулась.

– Я не причиню тебе вреда, – Марк успокаивающе поднял руки, и Яна кивнула, позволяя ему убрать плед и отвести в сторону волосы, закрывающие ее шею. От прикосновения его пальцев она снова вздрогнула, кожа покрылась мурашками, а Марк, словно ничего не замечая, наклонился еще ближе, рассматривая то, что привлекло его внимание.

– Я слышал, что в редких случаях наш мозг создает настолько мощные иллюзии, что на теле появляются вполне реальные следы. Так можно было бы объяснить след у тебя на шее. Ты говорила, что не могла дышать, и для тебя это было настолько реальным, что на коже остались следы удушения. – Марк сделал паузу и вернулся на место. – Но это не объясняет другого.

– Чего? – хрипло спросила Яна.

– Того, что я тоже слышал стук.

– Но ты не видел, что дом рушится?

– Нет, но я верю тебе. Я видел, что ты задыхаешься, и пытался тебе помочь, но ты была словно где-то в другом месте, в другой реальности. Я испугался, что у меня не получится до тебя достучаться.

– Ты на самом деле мне веришь?

– Да, – просто подтвердил Марк, будто сталкивался с таким всю жизнь. – Яна, ты не сумасшедшая. Я скорее склонен верить в то, что в соседней квартире действительно обитает призрак, чем в то, что ты внезапно настолько сильно повредилась рассудком.

– Спасибо.

– И, раз уж ты мне честно обо всем рассказала, я тоже буду откровенен. В прошлый раз, когда мы оба слышали стук в стену, кто-то схватил меня за руку в коридоре. Так что, если мы оба сошли с ума, то так тому и быть.

– Симона хочет, чтобы ее освободили. Но я не представляю, как это сделать. И не понимаю, зачем она так меня… мучает.

– Я думаю, она хочет тебе что-то рассказать. Возможно, дать подсказку, как она умерла и как ее освободить.

– Но она меня чуть не убила! – Яна со стуком поставила на стол чашку, расплескав ее содержимое.

– Ты знаешь, как она умерла?

– Нет, Елена Львовна сказала, что от несчастной любви. Я решила, что она покончила жизнь самоубийством.

– Значит, след на шее может быть подсказкой, и Симона повесилась. Поэтому ты задыхалась, она показывала тебе, как умерла.

– Но до этого мне снилось, что кто-то меня душит!

– Яна, я бы очень хотел тебе помочь, но я не знаю как. – Вздохнул Марк. – Похоже, нам стоит обратиться к специалисту. – Яна вопросительно на него посмотрела, не понимая, к чему тот клонит. – Ты же работаешь в магическом магазине! Твоя хозяйка наверняка может нам помочь.

Последнее, чего хотелось Яне – так это обращаться за помощью к Маргарите. Она до сих пор вздрагивала от воспоминаний о том, как дрожащая Лика вся в слезах заявилась к ней в магазин, и насколько трудно было ее переубедить в том, что выкидыш никак не связан с приворотом, который якобы делала Маргарита. Но Марк был прав. В данный момент она была единственным человеком, который способен был разобраться в происходящем. Что ж, завтра она подумает, как завести с Маргаритой разговор на такую необычную тему.

После всплеска адреналина Яна почувствовала страшную усталость, глаза начали закрываться, и она огромным усилием пыталась удержаться от того, чтобы отключиться прямо за столом. Марк это заметил, убрал чашки и протянул Яне руку.

– Пойдем, постелю тебе на диване.

Яна хотела было возразить, но он решительно повел ее в сторону гостиной, а сопротивляться у нее не было никаких сил.