От столицы до райцентра

Начало

Подлянка подкралась незаметно. Я с полным на то основанием считал, что начальство пошлёт за лимонадом меня. Ваш покорный слуга только что поступил на работу, серьёзные задания пока что не получил. Почему бы не отправить его по мелкому поручению? Но за лимонадом послали Кулагина. Чиновник особых поручений вышел из кабинета генерал-министра[7] и с энтузиазмом направился к поставщику напитков. Полчаса спустя дворецкий разгружал коробку. Важный деятель обхватил приятно шипящий стакан пухлыми пальцами и осушил до дна.

Мне, как младшему по чину, лимонад не достался. Будь мы с ним наедине, вместе бы посидели, поболтали бы. Но я и на Земле XXI века приходился депутату другом, а не соратником, на Земле же с царской властью Глеб возвысился до очень большого чина. Ситуация «Толстого и тонкого». Как с ним будешь открыто дружить?

Мандат Глеба Ладынина остался дома. Перед нашими глазами, в самом близком из параллельных миров, предстала необычная страна — Рофия, которую мы пока не потеряли. Его высокопревосходительство обещали, что всё будет зашибись. Так и видится прищуренный глаз с одной стороны и лихо подкрученный пышный ус с другой.

Позвольте представиться, коллежский асессор Виталий Андреевский из Фатербурга. Для вас же я артист Васька Андрюшин. По мере возможности изложу жизнь и культур-мультурную деятельность Очень Важной Шишки и мой нечаянный облом. В чьи руки попадут записки? Придумал бы нестандартный заголовок «Хроники Дебила», но кое-кто опередил.

Автор записок шагнул из 21 октября 2025 года в пятницу, 1 октября весьма альтернативного 1909 года, из 18:43 в ровно 12:00 по фатербургскому времени. Большой разброс во времени суток влияет на самочувствие. Сейчас помнятся ещё более долгосрочные изменения. Родился не в Москве, а в Твери, а куда забросила судьба!

У них никто не видел Александровскую колонну, Казанский собор, Исаакиевский собор и скульптуры Клодта (по-другому пошла история). Белые ночи и разводные мосты никуда не девались. Сырость чередовалась с моросящими каплями. Надо мной возвышались холодные громады, готовые схватить приезжих в склизкие объятья.

Рядом с Александро-Невским проспектом пролегала Большая Сербская улица. Именно на ней проживал Глеб Ладынин, который долгое время выдаёт себя за Его Высокопревосходительство Юлиана Дубинина. Настоящий вельможа из-за портала сильно испугался «мистики» и сбежал за границу. Много лет он сидел сиднем в Париже и постепенно превращался в Обломова. Пока царь не объявил, что Дубинин возвращается к родным пенатам. Якобы ему явился архангел Михаил.

Видали мы фото Дубинина. Усищи, подусники, жирные щёки, весь поперёк себя шире. Ладынину повезло, что его загримировали не на сто процентов и с возможностью убирать эту гадость. Мыться-то ему надо. Тем более, что дворецкий Мартын Лукич знает о происхождении, раз служил подлиннику в Париже.

Дворецкий дремал в коридоре между кариатидами. Вдалеке виднелся чиновник по особым поручениям Кулагин. Второй из них только что по-киркоровски таращил глаза, а в последний момент вернул себе серьёзное лицо вместе с щелчком каблуков. Соскучился по приказам. Не до него сейчас было, пора в гости к старому другу.

Интерьеры напоминали Эрмитаж, он же Светлый дворец, а картины и скульптуры чередовались с пальмами. Идти нужно было далеко и не прямо, чтобы подчинённые не вторгались в приватное пространство слишком быстро. Для той же цели английский замок на массивной двери.

Из кабинета донеслись звуки «Утренней гимнастики». Слышать Высоцкого с той стороны портала… Другое дело, когда поблизости мой друг.

Внутреннее убранство было скромнее тех интерьеров. На столе выделялся ноутбук, источник музыки. Перед ним размахивал гантелями мужичина со стрёмным лицом и рыбьими глазами. Остальное тело не толстенное, а мускулистое. Съёмная оболочка осталась на спинке кресла.

Глеб кивнул и отложил гантели. Фальшивая плоть Дубинина вернулась на его плечи. Внешний вид более-менее достоверен.

— До чего не люблю гада растолстевшего. Совки твердили: жирные буржуи, жирные буржуи… Накаркали. Малоподвижный образ жизни вёл он, а мучиться мне. А имя! Дубинин, Юлиан Феогностович. Одно радует: кроме трёх твёрдых знаков, И десятеричного и фиты нет никаких сугубо местных букв. Представь, какой была бы печальная участь, если бы Дубинин оказался косоглазым или инвалидом. И так тошно, тоска пожирает.

— Подумаешь, Феогностович. Вот мне досталось имя Виталий Гарриевич. Разница? Раз Андреевского не существует, могли подобрать любое имя, отчество и фамилию.

Рядом с ноутом возникла шахматная доска.

— Не желаешь?

Мои руки разошлись в противоположные стороны.

— Сколько лет, сколько зим!

— Два года, дурачок. Знал бы, до чего мне противно.

— Понятно, на кого ты похож, если без усов. Вылитые Три толстяка.

Глеб повернул голову вправо и вытаращил левый глаз.

— Ты удивишься, но толстяк здесь один. И он не толстый. Золотые слова Обеликса. В крайнем случае называй широким.

От его регулярного выражения лица я едва не улыбнулся. Один глаз зажмурен, а другой выпучен, ни дать ни взять моряк Попай. Разве что вместо трубки и шпината лимонады. А так без тех же усов получится барон Владимир Харконнен.

Причём здесь автор записок, спросите вы? Ладынину понадобился шофёр, когда ему выдали электромобиль, один на всю страну. Не выйдет же он на свет божий в этаком мерзком виде. Остаётся укрытие под крышей авто.

— Выслушай главное, Васёк. Сейчас время культуртрегерства. Другой Земле многого не хватает. Ты поможешь с важной миссией.

— Ё-моё. Кстати, почему именно «Земле», а не «миру». Звучит непривычно.

— Если фантасты пишут о параллельных мирах на основе реального, они предпочитают это слово. Ещё раз, ты смыслишь в культуре? Есть ли у тебя идеи для поставленной задачи?

Друг, а теперь начальник, тут же увидел улыбку одобрения.

— Есть. Современные британцы могли бы снять фильм, в котором некто Артур в компании вора переместился в шестой век и занял место короля Артура, своего двойника, а тот явился в наше время. «Артур Кинг меняет профессию». С ихними норманнами вместо шведов.

По-видимому, у автора записок сияло лицо. Глеб выразительно перекривился и продемонстрировал кукиш.

— Пафос лезет через край, виден невооружённым глазом. Вася, скажи честно, ты клоун?

Молчание, хотя не знак согласия. На себя бы посмотрел. Не просто стрёмный, наистремнейший!

— Хочешь, посвящу тебе песенку? — Мои пальцы выстучали мелодию: — «Скажите, как его зовут? ГЛЕБ! (тутуту-тУту) ЛА! (тутуту-тУту) ДЫ! (тутуту-тУту) НИН! (тутуту-тУту) ГЛЕБ—ЛА—ДЫ—НИН!». Эта строчка просто шаблон, полный текст сделаем каким угодно. — Глеб показал большой палец. — Не опасайся. С Васьком всё будет зашибись.

Увы, получил от него укоризненный взгляд рыбьих глаз.

— Чтоб твоего жаргона здесь никто не слышал! Хорошо, хоть не носишь любимую бабочку. Она была бы лишней. Женщины называют тебя лапочкой, но ты забудь, пока на службе. Ладно, ступай. Завтра начнёшь гуманитарный труд, будешь культуртриггером. Стоп, что мы сказали? Оговорка неплоха, надо запомнить.

Самоопределение получается. Наверняка понимает, что он деятель культпросвета на более главной роли.

Снизу от ноута возник маленький портал на Нашу Землю с вайфаем. Начальнику стало некогда. Пойдём в свою личную комнату.

Она ещё скромнее Глебушкиного кабинета. На столе валялось собрание стихов Блока из привычного мира. Ладно уж, полистал. В памяти отложился год каждого из них. Стоит отметить строки о трёх цветах железнодорожных вагонов. В здешнем мирке классы пассажиров сохранились.

Чиновник пристально глядел куда-то вдаль с коньяком в руках (насколько помню, начальничек называл его нахлебником). Дворецкий шатался по коридору с сонным взглядом. Недавно он состряпал яичницу, пальчики оближешь (поскольку долго жил в Париже, в городе Огюста Эскофье, «императора поваров»). Стоило Кулагину упомянуть некие конфеты к душистому чаю, слуга мигом проснулся. А когда владелец бутылки скрылся, не теряя строгую осанку, Мартын Лукич доложил, что тот сегодня много таращил глаза. Ну и что? Если не ошибаюсь, он и в загранице любил доносы. А сам важный такой, представительный. Перед тем, как говорить, обдумывает.

Стоит упомянуть молодого секретаря. Паренёк-очкарик раньше работал у царя, пока не прогнали за неясную провинность. Сердце сжималось от его прозябания при лучине с гусиным пером. На правах Доброго Фея в первый же день я купил ему авторучку и электрический фонарь. Видели бы вы радостное лицо, пусть и нервное.

Смущало только, что секретарь часто глазел в окно. Наверно, тянуло узника к относительному, но разнообразию.

О моём герое

Деяния Глеба Ладынина в политической области опустим, речь о культуре. Я специально приобрёл блокнот. Ничего не пропустил! Лишь бы аудитория с Нашей земли получила доступ к тексту.

Родился он в 1986 году, на четыре года старше автора записок. Сынок выглядит живее. По крайней мере, Глебыч с друзьями общался со мной по сети.

Этот ирод Ладынин своим стрёмным поведением напомнил о книге «Девочка и птицелёт». Героиня за праздничным столом боялась засмеяться. Она придумала способ: надо ткнуть в ногу штопором. Последний я бы одолжил у чиновника.

Кто-нибудь помнит фотомодель Милену О. из самого начала века? Моя землячка, приехала тоже из Твери. Меня в школьные годы она очаровала не только внешней привлекательностью. В Миленочке покоряла честность. Представьте себе, хотела стать актрисой и певицей исключительно из-за красоты, но вовремя передумала! Сегодня она трудится в спецслужбе Сыромятина-младшего, шьёт костюмы. В том-то и суть, что её достижения пригодились бы Ладынину. Взял бы дореволюционный дамский костюм по конкретной моде, надел бы на раскрашенный манекен с лицом по фото, а Глеб Викторович радовался бы присутствию жены. А что та всегда молчала бы, так это достоинство.

Костюмчик лежал в саквояже, а сообщить вельможе о такой смелой идее я постеснялся. Думал, для разговора на эту тему рано или поздно отыщется свободное время.

Глебик сообщил кое-что необычное. На здешней Земле в середине XIX века зародилась крук-музыка, конечно, с поправкой на уровень развития. Уж не знаю, говорил ли великий квартет, что он популярнее Иисуса и что королевская чета должна позвенеть бриллиантами. Не говоря уже о вымышленной смерти одного из музыкантов и об убийстве другого. Подробности вполне могут быть своими.

На день рождения Глебу подарили три единицы одежды. У него бзик, из-за скрытности не говорит, что дарить, а потом жалуется. Так и на этот раз. «Пусть моль поест. Свитер, джемпер и халат. Она голодная совсем. Шерсть колется. Пойду брить». Хорошо, что в последней фразе друг пошутил.

Его мозги набекрень ещё со школы. На уроке биологии мой герой посмотрел в микроскоп как в подзорную трубу. Учительница ужаснулась: «Ладынин! Ты перегрелся?!». На труде убирали снег, на лопате его за раз слишком много, а Глебик в сопромате ни бум-бум. Кричит: «Лопата сломается!».

В виде исключения послушайте о детском рисунке автора записок, благо, он близок к основной теме. Рядом с головами Змея Горыныча выстроились индеец, рыцарь и богатырь. Первый снимает скальп, второй исколол копьём, третий ставит щелбан. Именно у этой головы вышла слишком уж довольная морда, поэтому все, кому я показывал рисунок, думали, что богатырь змея гладит. Даже когда просто рассказываю, слушатели приходят к тому же выводу. Глеб тоже, проклятый. Влепил щелбан.

Перед окончанием первого моего дня мы точили лясы. Оказывается, старый друг знаком с Миленой О.

— Е-моё! А как на ваше общение смотрит твоя жена?

— Ну ты клоун, — хмыкнул Глеб и сунул мне под нос кукиш. — У меня нет жены. Сына родила именно Милена. Тогда я походил на ямщика в песне: «Был молод, имел я силёнку».

— Он родился в Москве?

— Разумеется.

— А что двадцать лет спустя?

Глеб закряхтел. Он провёл рукой по лицу, свободному от ненавистного грима.

— Милена обожает депутатов, не столько как мужчин, сколько как VIP. Помнишь у Джерома книгу «Как мы писали роман»? Книга так называется, если ты не понял. Служанка главного героя увязывается за солдатами, примерно, как у Грибоедова женщины бросали в воздух чепчики. У Милены с депутатами похожая ситуация. По неясной причине я стал исключением, после всех с ней близких отношений.

Если не путаю, он когда-то упоминал семейные ценности…

Что характерно, друг тоже додумался, ирод. Звонил своей бывшей, спрашивал о старинном платье, только для её фото в полный рост. Манекен не при делах, часть саквояжа занята лишней одеждой.

«Спокойной ночи», произнесли мы оба.

Глеб и проблески культуры

Век живи — век учись. Кто бы мог подумать, что на Альтернативной Земле Евгений Онегин жил в белой эмиграции. Это относится и к другим героям классики большей части века. Хотя насчёт Хлестакова есть сомнения. Если «Левша» всё же написан, кто там вместо царей? После всей жести из эпохи местного Наполеона другую версию «Войны и мира» боязно открывать.

Назавтра мы сыграли в шахматы. Глеб победил два раза подряд и без лишних слов показал большой палец. Любимый лимонад для удовольствия тоже пригодился. Точнее, швепс. Из еды особенно впечатлял золотистый расстегай от Мартына Лукича. Наградой ему стала очередная зарплата с добавкой в виде желейных конфет (мужичок взбодрился сильнее, чем от будильника). Молодец дворецкий, это вам не чиновник-нахлебник с тягой к коньяку.

Вскоре прогрессор явился в обличье ненавистного Дубинина. Страшно представить, как он реагирует на зеркала. Если отражается, а то мало ли.

— Проходи испытание, Вася. Предстоит тебе немного заработать на творчестве. Главное, не чтобы любили, а чтобы покупали.

Он так полагает, словно Лукьяненко? А для меня главным было не ударить в грязь лицом.

Автор записок мог сыграть в одном неснятом историческом фильме. Пробовался я на роль офени. Короб с собой в портал не возьмёшь, а нужный костюм в саквояже. Из офенского языка, честно признаюсь, запомнил только обозначение красивых девушек («ламонные карюки»).

Короб отыскался у дворецкого. Мартын Лукич приоткрыл сонные глаза и разрешил аренду (долго обдумывал, прежде чем сказать). Его важный вид снова сменился дремотой. Надеюсь, начальству не доложит.

Ладынин дал право воспользоваться электромобилем с кузовом типа кабриолет. С зеркалами заднего вида и другими привычными деталями. Пошло-поехало!

Пунктом назначения стал дом Репина, который там не живёт в Куоккале, при независимой Финляндии.

У него отыскались заготовки для матрёшек, если из возможных вариантов выбрать именно их. Автор записок взялся за обучение. За три часа накопилось мастерство, а за полчаса возник результат. Матрёшки изображали рофийских лидеров: от Павла I через обер-секретарей до предыдущего и царствующего государей. Вышли на загляденье. Лакированы не хуже, чем авто Глеба. Осталось заплатить учителю.

Мотор (если выбрать для транспорта архаизм) отъехал далеко от Александро-Невского проспекта. В окрестностях Мойки колёса остановились, в лицо хлынула прохлада. Короб и одеяние офени наготове. Согласно плану, обитатели Северной Пальмиры купят художества по цене большей, чем я заплатил Репину.

— Эх, полным-полна коробушка! Налетай, торопись, покупай живопись!

Кто их знает, какие чувства двигали покупателями. Охотников до истории отечества нашлось многовато. Одна неожиданная реплика запала в душу:

— Скажи, у тебя можно купить нового царя?

— Увы! Сегодня только матрёшки.

Заработать можно было и на другом. Кто-нибудь из читателей знает надворного советника Павла Шишкинского? Наша Земля его когда-то видела. Мне понадобился не он сам, а камердинер Захар. Перед барином парень бьётся лбом об пол, а в остальное время играет на гармони. Даже обидно, что он не Гена. А мечтал этот слуга, что барина посадят.

Добрался до места жительства Шишкинского вблизи той же Мойки (увы, к нынешнему дню точный адрес вылетел из памяти). Взятка швейцару возымела действие. Захар вышел с чёрного хода со старой гармошкой. Своего временного руководителя он сначала побаивался. Мало ли, может, тоже затюкает.

Слуга спортивного вида пожимал плечами, выслушивая план действий. Он разместился в людном месте. Под аккомпанемент старинной песни и собственной пляски вприсядку.

— Разлюбезные слушатели, вы услышите, какую потасовку устроили французы и англандцы в далёкой стране. Раз, два, три. «В Кейптаунском порту с пробоиной в борту „Жаннетта“ поправляла такелаж…».

Кто бы подумал, что автор записок заведёт публику до посинения. Прямо крук-концерт. Захарка обошёл ряды зрителей и пожинал финансы. Хорошо бы добавить Куплеты Курочкина, да плохо помню. Разве что оставил бы одну мелодию.

По пути обратно в зеркале заднего вида отразилась молодая пара. Возникло ощущение, словно они хорошо знакомы по фото из реальной истории.

Когда стемнело, младший культуртрегер уже был дома. Чиновник по особым поручениям стоял на крыльце с блестящим носом. Увидев, что он не один, Кулагин вернул глаза на место и щёлкнул каблуками. Снова ждал, когда окажет очередную услугу. Дворецкий с благодарностью принял короб обратно. Его губы покрыты чем-то на вид сладким, словно не опасался стоматологов. Только что был респектабельным, а стал сонным.

Секретарь глазел на улицу. Что это интересует молодого человека? Я на цыпочках подошёл и заглянул через плечо. Под окнами прогуливалась та же самая парочка (а иначе не вспоминал бы). Мужчина зачитывал стихи в узнаваемом стиле. Дамочка выглядела премиленькой. Секретарь отшатнулся и уступил мне место. Вскоре Мартын Лукич нас застукал и, очевидно, пошёл с доносом. Неудобно было бы сразу явиться перед очи серьёзного друга. Кто-то виноват, то ли любопытный паренёк, то ли дворецкий. А может быть, я.

Глеб с кислым лицом предъявил вечерний выпуск фатербургской газеты. Передовица на полном серьёзе гласила, что в Кейптауне стряслась страшная драка между моряками двух европейских держав. Источником информации назвали дуэт из певца и гармониста-плясуна.

— Понятно, чья работа. Узнаю твой почерк. Помню, как ты позвонил мне на домашний. «Алло, это майор Игорь Гром из полиции Санкт-Петербурга. Можно Тони Старка к телефону?». — Друг ударил лбом о стол.

Наистремнейший снова простил несмышлёного. Весь оставшийся вечер мы обсуждали культуру.

В прошлом зрители с Другой Земли смотрели по зеркальному телевидению зрелища, основанные на фотографиях актёров (каналы переключали плоскогубцами). Например, в шестидесятых жители Савельева Союза узнали, как в последний год мировой войны наш разведчик под именем Штаупиц действует в Вене. Успех превзошёл все ожидания, наверняка и анекдотов о нём насочиняли. Не могу сказать точно, но надеюсь, аналогия не подвела.[8] Вам покажется странным, но во времена диафильмов и лубков с предтечей кино уже работал Голливальд. Тоже в окрестностях Лос-Анджелеса. На экранах волшебного фонаря сплошные голливальдские улыбки. А у нас радостные лица актёров из Столфильмы. (Сокращение от «Столичная фильма», если кто не опознал. На заставке изображён памятник Минину и Пожарскому.)

Познакомьтесь, дорогие читатели, с фантазией Глеба, культуртрегера старшего. Ремейки, они и в Африке ремейки. По-местному скорее ремахи.

— Комедия «Операция „Ижица“». Та ижица, которая соответствует И, а не В. Студенту-белоподкладочнику довелось охранять винный склад. Вино происходило из недружественной страны, его нужно было тайком уничтожить, то есть «прописать ижицу». На склад прибыли три хитрованца: Хороняка, Толоконный лоб и Поддубный. Комедия «Иван Васильевич обезглавлен». Сам виноват, нечего было покушаться на священную власть. Что в оригинале заставил Милославский, не имеет значения. Не что иное, как конъюнктура. Кстати, нужно попросить у Уэллса разрешение на машину времени. Ещё одна фильма — детская фантастика. «Гостья из времён будущего царствования». Гимназист Ники нашёл машину времени и очутился в начале XXI века. Девочка Алеся из Полесья шагает вперёд, два космических проходимца затребовали миелофон Теслы.

— А что-нибудь более современное?

— Сериал «Вурдалаки средней губернии». Только сначала нужно будет посмотреть первоисточник. Заодно сварганим очередную фильму по голливальдским лекалам. Например, о том, как супергерой Берёзовый человек победил Идолище Поганое. Книги тоже важны. Пополним литературу достойным переводом. На выбор два названия: «Кудесник Смарагдового града» или «Удивительный кудесник Страны Аз». Девочку сделаем соотечественницей читателей, зато Гудвин останется американцем. Наши люди на его аферу неспособны.

Современным можно назвать только недавний фильм. Об этой детали я умолчал. Зато внёс свою лепту:

— Неплохо бы телевидение развить, недаром на ём есть Потешный канал. Например, шоу «Club de comédie» или «Однажды в некотором царстве».

Снова фирменный взгляд от Глеба.

— Васёк, ты остался клоуном? Не надоело?

— Извини. Валяй дальше.

— Тоже в области литературы. Переименуем Джека Лондона в Джека Нью-Вавилона. Нечего кривиться.

Как-то улетучилась весёлость лица. Я даже покрутил пальцем у виска.

— Друг мой, что ты несёшь? Навряд ли так можно.

Упёртый собеседник покачал головой.

— Взгляни на колбасников и австрияков. Они переименовали Чехова в Богемского, Божену Немцову в Цислейтанскую, Анатоля Франса и Ивана Франко в Эльзас-Лотарингских, Римского-Корсакова в Триестского-Корсакова. Ты обвиняешь именно меня?

Свежо предание, а верится с трудом. У Глеба проблемы с географией тамошней Земли.

Его сильная рука взяла стакан с лимонадом на донышке.

— Утро вечера мудренее. Иди, Вася, иди.

Глеб и нечаянный облом

Наступил очередной день в альтернативной Северной Пальмире, где в савельевы времена Достоевский точно не проживал. Короче, новый день. Как вы все знаете, в Неву и Фонтанку не войдёшь дважды.

Запеканка, лобстер и перепелиные яйца дополняли друг друга. Завтрак постепенно обернулся горой грустных тарелок. После ухода посудомойки мы приготовились к новому диалогу. Перед широким вельможей разместился платок с вензелем, а на губах остатки кушанья.

Первый культуртрегер рассказал кое-что сокровенное:

— Я, будучи маленьким, по ошибке назвал Петросяна Поросятиным.

— Да ты у нас пророк. Не, я не по поводу юмора. Жена Петросяна очкастая. Я бы на такую не взглянул.

Глеб сощурил один глаз и вылупил другой.

— О'кей, переменим тему. Что у тебя с работой?

Он упёр руки в накладные бока. Бутыль прохладительного напитка наполовину пуста, началась нужная кондиция.

— Начало двадцатого века вокруг нас своеобразно, но даже здесь мало кто верит в руфский приоритет в воздухоплавании. Исправим, пока не поздно. Прогрессор мы, или кто? Опять-таки патриотизм.

На ноуте он открыл песню. Кое-что хорошо напоминавшую.

— Фу ты. С переписыванием истории ты перегнул палку. Не только с Крякутным. Это слишком, больно уж стрёмно. Откуда при Анне Иоанновне, при Бироне, взялась инквизиция?

— Понятие жанровой условности тебе ни о чём не говорит? Дальше ещё лучше. Я давно заметил путаницу с возрастными рейтингами. Самое смешное, что разный возраст аудитории могут указать не только в разное время, но и одновременно в разных местах. Если повезёт, мы обоснуем эти несоответствия астрологией и нумерологией. Скоро начнётся Эра Водолея, а на Царской Земле никто не знает. «Из полей начнётся Водолей…».

Вот гад. Мне нужно было ткнуть себя штопором от смеха.

— …Если серьёзно, астрология и нумерология не нужны. Мы против мракобесия. И хорошо будет, если мы преуспеем в ограничении мата в общественных местах.

— Правильно говоришь. Хочешь песенку о непечатной лексике? «Тридцать три Шнурова, тридцать три Шнурова, тридцать три Шнурова — грязная строка. Тридцать три Шнурова — стих в стиле Баркова, как в бедламе вопль чудака». Чудака на букву М.

Приятель едва не поперхнулся швепсом. Реакция была очевидна. «Клоун ты, и никак иначе. Где разнообразие, спрашиваю?».

— Позвольте, Ваше Высокопревосходительство.

Для следующих двух выступлений пригодился бы фирменный галстук-бабочка. Сколько места в блокноте исписано, до чистовика! Широкий друг согласился на необычную версию сказок. Скрестил руки и медленно шевельнул усищами.

— Жила-была Царевна-лягушка. Однажды, в человеческом обличье, она потеряла корону. Поиски увенчались успехом: корона сыскалась у Золотой рыбки. Пришлось «кильке несчастной» исполнить три желания. Царевна-лягушка попросила большие выразительные глаза с ресничками. Очень длинную косу с чудесными свойствами как у Рапунцель, чтобы не нужен был уход. Ноги от ушей. А когда Царевна приняла лягушачье обличье, относительная длина ейных ног не изменилась. Она стала чемпионкой болота по прыжкам и, возможно, вдохновила Марка Твена на конкретный рассказ.

Глеб крепко держался за голову.

— Будь добр, поясни один момент. Как на её новую внешность отреагировал Иван Царевич?

Автор монолога хлопнул себя по лбу.

— Ё-моё, стрёмно-то как. Про Ивана Царевича я забыл.

Слушатель отреагировал фирменным выражением лица.

— Всё ясно. Думаешь только о девках.

— Честно признаться, да. Возьмём героев «Скуби-Ду». Как их зовут, кроме собственно псины? Рыжая красавица, она Дафна, а остальные имена не помню, хоть убей.

Недовольная аудитория погрозила пальцем.

— Рассказывай сказку дальше.

— Над всё тем же болотом в небе возникла голова Чеширского кота. Помнишь, что послужило прототипом? — Слушатель кивнул. — Рядом появилась вторая голова, она принадлежала усатому мышу Рокфору. В глазах закружились спирали, усы встопорщились, Рокфор проглотил Чеширского кошака в один присест.

Глеб уставился в потолок.

— Слава тебе, Господи. Василий обошёлся без Гайки.

— Когда сытый мыш исчез, Вовка увидел трон. Царь орудовал малярной кистью и еле сводил концы с концами. Ему надоело, просто сил нет. Вовка посоветовал красить забор по методу Тома Сойера. Результат налицо: народ всё покрасил-перекрасил, пока царь лежал в шезлонге, кушал чурчхелу и пил коктейли.

Аудитория коснулась глаз платком.

— В следующий раз, Вася, обойдись без чужих произведений, только народное. «Чип и Дейл» тоже ни к селу, ни к городу.

— Дальше появилось бы Поле чудес и кот Базилио с Алисой Патрикеевной.

— Что касается Сойера и лягушки. Больно ты любишь Марка Твена. Забыл, как он гонит на Государя?

Ага, без политики никак. Не о ней речь, а о культуре.

— Хочешь, стану твоим личным стендап-комиком? Ты узнаешь историю стрёмного молодого человека. Я общался с ним в соцсетях.

Со строгим лицом Глеб слушал неприятные вещи, которые звучали с интонациями Задорнова.

— Мой герой услышал от папы, что Франц Фердинанд приехал в Сараево. Представляете, ему смешно. Вообразил вымышленный город с сараями вместо домов. Учительница русского и литературы кого-то ругала: «Он как унтер-офицерская вдова, которая сама себя высекла». Мальчишка удивился: «Что она несёт?!». То и другое уже проходили.

…

— Подросток в гостях увидел книгу «Тайна двух океанов». На обложке написано коротко и ясно: «Г. Адамов». Ему снова смешно. Он прочитал «Голимов». Или, например, мой герой тонко пошутил: назвал Пушкина «Плюшкиным». Готовы? Он не знал, кто такой Плюшкин.

…

— Однажды он играл в «Казаков 3», стратегия такая. Хотел выбрать Германию. В списке стран Пруссия, Бавария и Саксония. Пацан возмутился: «Почему тут нет Германии?!». Про Бисмарка он знал только, что евонная фамилия похожа на насморк. Эх, молодёжь.

…

— Подросток в гостях у друга обещал не задерживаться и заодно щегольнул эрудицией. Сказал, он уйдёт домой так же быстро, как умер Пушкин. Ему ответили, что Пушкин умирал два дня. Чувачок не растерялся. Он заявил, что уйдёт так же быстро, как умер Лермонтов. Евонный друг оказался в затруднении.

…

— Этот чувачок ненавидел Эйнштейна. Никогда не угадаете, за что. Готовы? Он был уверен, будто Эйнштейн придумал физику. Сам-то понял, что сморозил? Когда недовольный отец ответил насчёт теории относительности, чудик впал в ступор. Для него это какая-то выдуманная чухня.

…

— Папа назвал друзей сына гавриками. Пацан живо вообразил гавкающих динозавриков. Не допёрло? Соедините три первые буквы первого слова и пять последних букв второго слова.

…

— Не упадите от изумления. Приготовились? Учительница английского ругалась, когда этот болван перевёл USSR как «США». Для разнообразия обратный пример. Папаня спросил, кто пел Yesterday. Пацан ответил «Маккартни», а ему послышалось «Макарский».

…

— Или как он удивился, когда услышал о братьях Стругацких. «Папа, ты путаешь. Они давно уже сёстры».

…

— Снова проблемы с литературой. Этот чувак решил, что Андрей Болконский встретился с подпоручиком Дубом. Просто нет слов.

…

— Ещё пример не с самим сыном. Он расспрашивал папку об армии. Мужик сказал, как отрезал. «В вооружённых силах служат стелс-суслики. Их не видно, а они есть».

Слушатель пребывал в каком-то трансе до тех пор, пока не ударил лбом об стол. Непонятно, что скривилось сильнее, глаза или усы.

— Ты не клоун.

— Ура! О'кей!

— Ты просто гадкий гад верхом на гаде и гадством погоняешь. Этот парень мой сын. И Милены.

Широкая физиономия Ладынина до сих пор стоит у меня перед глазами. Эталон недовольства.

— Да ладно. Я видел евонную фотку, рыбьи глаза не замечал.

— Моих глаз попрошу не касаться, шут гороховый.

— Верно подметил. «Да, я шут, я фигляр, так что же? Пусть меня так зовут вельможи. Как они от меня далеки…».

— Речь о сыне. Ты оскорбил семейные ценности. Эту вещь ты узнаёшь?

Бывший друг держал лист из блокнота.

— Улику принёс Мартын Лукич. Сразу всем рассказал, сам понимаешь. Кулагин, когда ему вручили находку, примчался быстро-пребыстро. Здесь написано «Глеб: с пузом по жизни».

— А что? Отсылка к названию фильма с Адамом Сэндлером. «Клик: с пультом по жизни».

— С кем? Ты их различаешь?

Долгое молчание под звук сопения. Заклятый друг протянул руку с репликой «Мир?». Стоило ответить тем же, как он сложил кукиш прямо перед носом.

— Всё, Василий, проваливай.

На меня налез треух. Саквояж быстро понадобился, как неожиданно. Зато костюм Милены О. не пригодился по назначению.

По пути на открытый воздух повстречались подчинённые Глеба Ладынина. Чиновник особых поручений спрятал округлённые глаза и щёлкнул каблуками. Выполнять приказы ему невтерпёж, это точно. Секретарь почтительно склонил голову. Дворецкий сопел на стуле в углу, шевеля перепачканными губами. Ладно уж, прощу его.

Главное, что местные рады подаркам-матрёшкам. Так и видится прислужник, который доложил бы вельможе: «Я этого гаера на Мойке лицезрел, деревянными главами торгует». Справедливости ради, аллюзию я придумал в процессе написания. В тот день было не до смеха.

Ну что же, полностью стал Виталием Андреевским. На Александро-Невском проспекте возник вопрос, куда податься. Что делать? Из автора записок сама собой полилась песня родом из юности. «Проститься… Нету сил, закрываю, я глаза закрываю, сквозь туман уплывая по аллеям столицы». Простился с Важной Шишкой Ладыниным, со всей его натурой. Разве что начальничек не унывает от тяжкого бремени.

После долгой ходьбы в поле зрения появились молодые мужчина и женщина, которых мы видели из окна. Стихи исходили из его губ, а на её лице читалось удивление неуместному пению. Я познакомился в надежде на посильную помощь.

Он глядел серьёзными глазами, а она не пряталась за спину. Молодушка не смотрела на меня как на мужчину, когда есть свой.

Знакомое лицо добра молодца: кудреватые волосы, бледность и тяжёлые веки. Спутница слегка напоминала Катерину Шпицу. Глаза узкие, а красоте не мешают.

— Я вас знаю, уважаемые. Вы зять и дочь господина Менделеева.

Меланхоличный поэт не вздыхал, не выказывал грусть от банальной реплики. Просто кивнул.

— Всё верно, сударь. Не представитесь ли вы сами?

— Андреевский, Виталий Гарриевич. Стесняюсь изречь, но я в мизерной степени тоже поэт. Позвольте. «Ночь, улица, фонарь, аптека, / Бессмысленный и тусклый свет. / Живи ещё хоть четверть века, / Всё будет так, исхода нет. / Мы любим всё — и жар холодных числ, / И дар божественных видений. / Нам внятно всё — и острый галльский смысл, / И сумрачный германский гений. / Вагоны шли привычной линией, / Подрагивали и скрипели; / Молчали жёлтые и синие, / В зелёных плакали и пели».

Лаконичные аплодисменты. Блок ответил, что эти наброски нужно только развить до полноценных стихов.

Читатель спросит, почему тут нет строки «И каждый вечер, в час назначенный, / (Иль это только снится мне?) / Девичий стан, шелками схваченный, / В туманном движется окне». В 1909 году «Незнакомка» уже написана, по крайней мере, у нас. Что ж, уменьшил градус плагиата.

Кто знает, назовёт ли меня его жена лапочкой. Не та ситуация.

— Любовь Дмитриевна, вы не возражаете против скромной приживалки?

Узкие глаза сощурились.

— Средства для содержания найдутся. Господин Андреевский, где вы возьмёте приживалку? Именно женщину?

— Искренне надеюсь, что бывший начальник не догадается.

Увы, дальше рассказывать не о чем. Будь желание, всё равно публика получила бы двусмысленность.

Глеб Викторыч сопел в усищи, будучи теперь вне поля зрения биографа. Прощай, толстомордая Важная Шишка. Называй самого себя «широким», если хочешь.