Ось времени

4. В горах Святого Лаврентия

Я снова молча ждал, но на этот раз терпение быстро иссякло, и я спросил:

— Что вам известно?

— Некрон, — сказал он. — Он растет. Он никогда не перестанет расти, пока… — Он помолчал, пожал плечами. — Мы должны поверить в то, что они в будущем, и помочь им. Они хотят, чтобы мы сделали это. Хотят быть уверенными в том, что им поможем мы, ведь если мы не придем им на помощь, то погибнем и сами. Некрон будет разрастаться и поглотит весь наш мир, превратив его в инертную, некронную, мертвую материю… Это смерть для всего, именно потому я и назвал это вещество Некроном. Некрон — совершенно новая форма материи, смерть энергии. Некрон разрушает высший закон Вселенной, закон увеличения энтропии. Энтропия, сама по себе, стремится к хаосу, но Некрон — другой крайний случай. Некрон — материя с нулевой, умершей энергией.

— Значит, — сказал я, — люди Города решили устроить западню для тех, кто сумеет открыть ящик?

— Да. Но они вынуждены были так поступить. Они хотят заставить нас откликнуться на их мольбу о помощи, и теперь нам придется это сделать, если мы хотим, чтобы мир жил.

— Значит, вы убеждены, что они существуют в будущем, а не в прошлом?

— Ты видел Лицо? Ты чувствовал, как во времени, разделяющем нас, развиваются и гибнут цивилизации? Как ты можешь сомневаться в этом, Кортленд?

Я молчал, вспоминая.

— Впрочем, дело не в этом, — сказал Де Калб. — Это вопрос чисто академический. И прошлое, и будущее — одинаковы в ткани, сплетенной из времени, ты скоро сам поймешь это.

— Как же мы можем помочь им? Если уж сами они не могут отвести угрозу от своего мира, то что можем мы? Это смешно, они же живут на миллионы лет позже, и кроме того, если путешествие во времени возможно для ящика, разве это гарантия того, что сможет переместиться живой человек? Что мы не промахнемся и не попадем в уже мертвый город.

— Нет, нет, Кортленд. Тебе нужно еще многому учиться. Позволь мне самому думать обо всем этом. Некрон может быть уничтожен. Или, по крайней мере, проблемы, которые он вызывает, могут быть разрешены. Я уверен, что это можно сделать только одним способом: трое мужчин и одна женщина должны отправиться в будущее, к Лицу Эа. Именно это имели в виду люди Города, когда посылали к нам свою Запись.

— Почему вы так уверены?

— О, доказательств много. Запись была послана нашей цивилизации, помнишь?

— Но вы же сказали, что Запись была найдена на раскопках на Крите!

— Конечно. Но древние минойцы не открывали ящик, и я предполагаю, что ящик этот существовал задолго до времени Тесея, но он оставался закрытым, потому что на Земле еще не было технически развитой цивилизации, способной разгадать секрет замка. Только люди — мужчины и женщины, выросшие в техногенной цивилизации — способны решить проблему Некрона.

— Почему же они не послали письмо прямо в нашу эру, почему они промахнулись на несколько тысяч лет?

— Я не эксперт в вопросах путешествий во времени, — раздраженно буркнул Де Калб. — Может быть, такая точность принципиально недостижима. Откуда мне знать? Но я могу доказать, что письмо попало именно к тому, кому оно было адресовано.

Я все время искал ошибку в его рассуждениях.

— Вы сказали, что необходимо решить проблему Некрона, уничтожить его. Вы уже имеете решение?

Де Калб воззрился на меня.

— Нет, пока еще нет. Некрон весьма любопытное вещество, нетипичное, он абсолютно инертен, у него нет спектра поглощения, спектра излучения, на него ничего не действует. Это совсем новый вид материи. Пока я не могу уничтожить Некрон, зато я уверен, что смогу сделать это, если воспользуюсь помощью жителей Города Лица. Вообще-то говоря…

Зазвонил телефон. Доктор Эссен резко обернулась, Де Калб усмехнулся, кивнул ей и пробормотал:

— Я думаю, это он, — как бы отвечая на немой вопрос молодой женщины, и взял рубку.

Я слышал в трубке чей-то возбужденный голос.

— Муррей, — сказал, поморщившись, Де Калб. — Муррей, я все знаю, но…

Однако собеседник не дал ему договорить. Голос в трубке стал таким громким, что разносился по всей комнате. Де Калб слушал с отрешенным видом и наконец, выпрямившись, сказал:

— Муррей, Муррей, послушайте, здесь Кортленд.

В трубке что-то заклокотало. Де Калб ухмыльнулся.

— Знаю. Возможно. Кортленд тоже недолюбливает вас, но это сейчас не важно. Вы можете прийти сюда? Да, это важно, я хочу вам показать кое-что. — Он заколебался, посмотрел на Лотту Эссен, пожал плечами. — Послушайте, Муррей, я хочу показать вам один ящик.

— Ты ведь знаешь полковника Муррея Харрисона? — спросил Де Калб, положив трубку.

Я кивнул. Я знал его и, признаться, очень не любил, так как его человеческие качества находились в чудовищном противоречии с его способностями. Это был старый военный из Уэст-Пойнта, но вел он себя как настоящая истеричка, не умеющая владеть собой, и в то же время у него был точный, никогда не ошибающийся ум робота. Никто не мог отрицать его таланта. И еще он страшно гордился тем, что всегда стоит за справедливость, хотя это далеко не всегда было так. Прекрасный техник, гений стратегии и тактики. Он подтвердил все это во время военных действий на Тихом океане в 1945 году. Однажды я написал о нем очерк, достаточно честный, но ему это не понравилось.

— Вы и его берете в дело? — спросил я.

— Приходится. Мне ничего не остается… Впрочем, это не важно. Да он и сам настаивает на этом, хотя совершенно не понимает важности дела.

— Ира, — робко вступила в разговор доктор Эссен. — Ты действительно уверен, что это необходимо?

— Ты сама знаешь, что не уверен, Лотта. — Он нахмурился. — Но нам нельзя терять времени. Я боюсь ждать. Кортленд… — он повернулся ко мне. — Я думаю, что тебе пора получить побольше информации. Я хочу кое-что тебе рассказать о нас — о тебе и себе. Ты уже понял, что ты связан со всем этим, и не в моих силах заставить тебя принять или отвергнуть это.

Я кивнул. Я понял это, как только увидел лицо, вернее почувствовал. Я вспомнил о том, что произошло со мной в Рио. Я не понимал связи, которую я ощутил между этим пятном на камине и тем существом, которое обожгло меня в Рио. Смерти людей… Прекратились ли они в Рио? Может, теперь они начнутся здесь? Ведь не может же все это оказаться простым совпадением. Сейчас мне ничего не оставалось делать, кроме как ждать.

— Вот мой рассказ, — начал Де Калб. — Наша история — твоя, моя, доктора Эссен и, может, полковника Харрисона. Я не знаю, хотя мне очень хотелось бы знать. Начнем, — он тяжело вздохнул. — Когда я много раз просмотрел Запись, я понял, что где-то на Земле есть место, имеющее для нас огромное значение. Я не могу сказать, почему это так, однако мне удалось определить его координаты. Это заняло некоторое время, потому что пришлось привести все меры того мира к земным шкалам. Но повторяю, я сделал это и поехал туда. — Он замолчал, пристально глядя на меня, но почти сразу продолжил:

— Ты когда-нибудь бывал в горах Святого Лаврентия? Знаешь ли ты, насколько дики горы в тех краях? Кажется, они совсем рядом, несколько часов лета, но как только стихает шум двигателя, кажется, что ты очутился на другой планете. Звенящая тишина окружает тебя, и ты можешь ощущать ее чисто физически. Я нанял людей, которые стали рыть шахту. Они считали меня человеком, у которого в кошельке много денег, а в голове мало ума, и поэтому не догадывались о моей цели и не искали ответов на вопросы. Нам удалось найти под землей то, что я искал. Они выкопали вокруг этого места полость в земле, после чего я рассчитался с ними и отпустил. Сам же я спустился вниз, чтобы осмотреть, что нашел, — он рассмеялся.

— Это было двадцать футов пустоты, Кортленд, то, что я определил с помощью своих инструментов, имело овальную яйцеобразную форму. Я мог пройти сквозь это, но внутри этой овальной пустоты пространство и материя уже принадлежали этому миру, и барьер между нашим и чужим мирами находился в каком-то другом измерении. Я не встречал барьера, входя в яйцо и выходя из него. Но человек, переходя из света в тень, тоже не встречает барьера, хотя аналогия эта, пожалуй, поверхностна. Однако внутри овала что-то было, и я долго старался обнаружить, что именно, но помогло мне в итоге только облучение ультрафиолетом. В этой пустоте я увидел какую-то тень. Я увеличивал мощность излучения, уменьшал, изменял его частоту, играя верньером настройки, как скрипач на скрипке. Я охотился за таинственной тенью, как кот за мышью, пока наконец не увидел… — он замолчал и ухмыльнулся.

— Нет, пока я не скажу тебе, что я увидел. Ты мне не поверишь. А сейчас, Кортленд, настало время прочесть тебе небольшую лекцию о природе времени. Он все еще держал апельсин, поворачивая его в руке. — Сфера, — заговорил он, — вращается на оси. Назовем это Землей. — Другой рукой он взял из вазы серебряный нож, лезвие которого в форме листа было чуть шире апельсина, и с наслаждением вонзил нож в него…