Ось времени

13. Проблема Пайнтера

Нечеловек, я вспомнил его глаза цвета холодного металла, я позволил этой мысли проникнуть глубоко в мой мозг, адресуя ее тому, кто завладел моим сознанием тогда, в пространственном лифте. Сначала отклика не было, но потом, тихий как шепот, пришел ответ:

— Наблюдай и жди.

— Я не знаю, кто такие механдроиды, — сказал я, стараясь быть спокойным. — К тому же я ничего не знаю о мире, где меня нет. Скажи мне, Пайнтер-Муррей, кто ты, помнишь ли ты Лицо Эа?

— Я могу навести справки, но твои слова ничего не говорят мне, у нас очень много колоний в обитаемых мирах.

— Чепуха, — сказал я совершенно беззаботно, — забудь о моем вопросе.

Если он что-нибудь и помнил о Лице, то предпочитал молчать.

— О’кей, какой сейчас век?

Он ответил мне, и я понял, что это время не было концом мира и ни в одной галактике Лицо Эа еще не смотрело сквозь багровый сумрак. Что-то пошло не так во время нашего путешествия и разбудило нас слишком рано. Мы проснулись на тысячу лет раньше положенного, и я оказался единственным, кто помнил о нашей миссии, о том, зачем мы отправились сквозь время. Вспомнил! Внезапно что-то проснулось во мне, и я спросил Пайнтера:

— Скажи, а не может такого быть, что ты, например, Муррей, но страдающий глубокой потерей памяти? Амнезия, ты проснулся и ничего не помнишь…

— Невозможно, — сказал он, — я знаю и помню всю свою жизнь. Я был рожден Джобом Пайнтером на Коллханне в 111 году от земных родителей. Это было пятьдесят лет назад, и я могу припомнить всю свою жизнь без пробелов.

— Хорошо, — сказал я, — может быть, у тебя есть какие-нибудь мысли по этому поводу?

— Пожалуй, ничего… — протянул он.

Его голос внезапно стал отдаляться от меня, я сделал хриплый вздох…

Откуда-то из далекого прошлого в мой мозг ворвался знакомый поток энергии. Пайнтер и сад начали плыть у меня перед глазами, словно нематериальные тени. Для меня перестало существовать все, кроме грандиозной вспышки энергии. То же самое я чувствовал, когда на Земле Некрон убивал. Я увидел лицо Пайнтера, смотрящего на меня сузившимися голубыми глазами. Похоже, что я покраснел.

Я не отметил, сколько времени отсутствовал, однако полковник уже успел сообщить кому-то о случившемся. Когда я очнулся, он все еще держал около губ миниатюрный микрофон. Он продолжал говорить, но язык был для меня незнакомым. Я сидел неподвижно, не в силах даже думать, не то что перемещаться, а он смотрел на меня своими голубыми глазами.

Я сделал над собой усилие и попытался придать лицу привычное вежливое и доброжелательное выражение и даже вспотел от этого. Я понял, что, растеряв своих товарищей по миссии, я не оторвался от другого своего спутника, от Некрона, существа, которое убивает, заражая все живое своей заразой.

Пайнтер опустил наконец микрофон.

— Кортленд, один из тех, кто помогал вскрывать пещеру, сейчас погиб. Он оказался сожжен заживо, и такого у нас еще никто не видел. Мне кажется, что ты только что почувствовал это… Расскажи мне о том, что ты знаешь.

Я тупо смотрел на него, и мне казалось, что стальные глаза сейчас смотрят на Пайнтера сквозь меня.

— Это любопытно, — холодно сказал голос Де Калба внутри меня, — пообщайся с ним, делай то, что он тебе будет предлагать. Кажется, я начинаю понимать, что происходит.

Я вздохнул. Надеяться оставалось только на удачу, потому что все нити я упустил из рук и события были полностью мне неподвластны.

Пайнтер достал из ящика шлем и протянул его Кортленду.

— Вот, — сказал он, — так мы сможем полностью понять друг друга, не задавая вопросов. Это прибор для обмена мыслями. Быстро и эффективно.

Я скептически посмотрел на приспособление. Да, хорошо Де Калбу предлагать мне пойти на сотрудничество с Мурреем. Мне же неизвестно, какие у него истинные цели. Впрочем, Де Калб был мне понятен еще меньше. И тот и другой работали не на меня.

— Я подумаю, — засомневался я. — Я не понимаю…

— Не беспокойся, этот прибор настроен только на основные вопросы, — нетерпеливо стал объяснять Пайнтер, — мы просто глянем друг другу в мозги. — В приборе стоит фильтр, убирающий всякие тривиальности, опознается только информация, которая касается путешествия во времени. Я узнаю по этому вопросу при помощи шлема все за три секунды, и гораздо подробнее, чем если бы ты рассказал мне об этом словами. А ты узнаешь все то, что хотел бы узнать от меня, и мы сможем говорить как нормальные цивилизованные люди, понимая, о чем разговаривают, а ты не будешь задавать мне вопросы через два слова на третье. Давай, решайся.

Я, все еще сомневаясь, взял шлем. Еще немного времени я колебался, но, вспомнив о смерти, произошедшей за последние десять минут, я понял, что терять время непростительно. Все может повториться. Я боялся, что Пайнтер свяжет мои переживания и убийства, и тогда… Обвинит меня в убийстве… интересно, заметил ли он что-нибудь, когда произошло убийство… а может, и лучше будет, если он все узнает.

Шлем скользнул на голову и, казалось, обнял ее, прилегая плотно, как лайковая перчатка к руке. Пайнтер сказал что-то о проецировании.

— В твое время существовали книги. Так вот, когда читаешь хорошую книгу, то чувствуешь сразу, какую мысль хотел донести до тебя автор. Этот прибор — дальнейшее развитие книги. Ты с его помощью можешь на время переселиться в образ реально существовавшего исторического лица. Мы обменяемся знаниями, а в случае необходимости и ты и я можем пользоваться библиотекой проекций.

Пайнтер был занят настройкой прибора, а у меня появилось время на размышления. Это конечно же предвестник записи… Один из шажков от сложного к совершенному…

Из большого ящика вылетела яркая световая спираль. Скорость была неимоверная, казалось, что фотоны брызжут из нее. В этот миг я ощутил себя буквально другим.

Я стал человеком по имени Банистер, родившимся на Земле уже после Хиросимы. Я стоял в каком-то блиндаже глубоко под землей, а за столом сидел генерал, поигрывая пистолетом. Здесь мы были в относительной безопасности, ведь на Земле сейчас уже не было полностью безопасного места. Между нами и поверхностью находилась целая миля фильтров, счетчиков Гейгера и веществ, поглощающих радиацию.

Это была война, у которой не было законов, которая не подчинялась никаким правилам. Политики высшего эшелона, которые должны были умереть в теплой постели от возраста, пожелали убивать сами. Это именно они открыли ящик Пандоры, из которого на Землю обрушились все горести и несчастья. Они получили то, что должны были найти в своих постелях, забрав с собой миллионы жизней.

Вторая атомная война. Я, Банистер, никогда не думал о ней, я просто жил ею. Наверное, меня уже тогда коснулась когтистая лапа мутации… я уже тогда понимал, что мыслю совсем не так, как те, кто старше меня по званию. Иногда я спрашивал себя, к чему меня могут привести эти перемены в мышлении.

Генерал сказал:

— Ну, где рапорт?

Я подал бумаги.

Генерал положил пистолет на стол и зло осклабился.

— Практическая польза есть? Это для нас основное.

— Да, сэр, — ответил я. — Устройство может переносить материю на сотни тысяч миль, правда, для этого требуется приемник. Это уже сейчас позволит начать колонизацию других планет. Достаточно послать на планету корабль с приемником, и откроется бесперебойная и прямая линия передачи материи: оборудование, материалы, продовольствие. Даже люди. Это только начало.

— Передатчик материи, — задумался генерал и вдруг внезапно хлопнул ладонью по столу. — Прекрасно. Новый дешевый способ доставки бомб.

— Изобретатель настаивает на мирном применении, сэр, — заметил я. — Я слышал, что война кончилась.

Он взглянул на меня.

— Да, сынок, война кончилась вчера, но кто мешает нам ее снова начать?

Вот откуда я знал, что мутация коснулась моего мозга. Генерал и я думали по-разному. У нас были различные понятия о жизни. Такая малость, он не был рожден в атомном веке, а я рожден именно тогда. Я был адекватен реальности, а он нет.

Я взял пистолет со стола генерала. Все равно его мозг никому не нужен.

Затем я стал кем-то другим.

— Города? — спросил я посетителя. — Нет, что вы, мы не будем их восстанавливать, они нам не нужны…

— Но мир лежит в руинах.

— Нас спасет техника.

— Вы имеете в виду, что машины будут работать там, где не смогут работать люди?

— Разве они не работают?

Да, они работали. Я был так стар, где-то под сотню лет, и даже я уже не мог вспомнить времени, когда земля не была радиоактивна. Не вся, конечно.

Те люди, что смогли выжить, сконцентрировались на островах, где степень заражения не была такой сильной. Путешествия, даже на самолете, были чрезвычайно опасны. Но у нас были передатчики материи, так что мы не были разобщены. Мы начали повальную колонизацию планет, но Земля все еще оставалась домом. Еще много времени должно было пройти, чтобы она полностью очистилась от заразы и стала обитаемой, а пока что ее должны восстанавливать машины.

— Я покажу вам свой план, — сказал я. — Пойдемте со мной. Я умру задолго до того, как найдет применение мой механдроид, но этот день обязательно наступит.

Он последовал за мной по коридору, очень могущественный человек, пожалуй, самый могущественный в мире, который шел сейчас за мной, словно школьник.

— Нам нужно колонизировать Галактику, люди не смогут справиться с этим, да и машины тоже. Машины потерпят неудачу потому, что они лишены эмоций и воображения. То, что нужно, — это человеческая машина, или механический человек. Исключительное создание. Что-то наподобие моего механдроида.

Я откинул занавес и показал ему сильное молодое тело в стеклянном ящике. Вокруг него суетились машины и слегка подрагивали провода.

— Это один из моих механдроидов. Они не могут воспроизводиться, но их можно создавать и производить. В данном случае машины дают жизнь человеку.

— Он выглядит, как человек.

— Я выбрал его родителей сам. Мне ведь нужна наследственность. Мне пришлось немало повозиться, пока я отобрал хромосомы, наиболее отвечающие моим целям, и уже только после всего этого появился на свет механдроид. Сразу после рождения он получил полное образование и комплекс чувств. Конечно, с помощью машин. Его научили мыслить, как машина. Теоретически человеческий мозг способен на это, но никогда не было проведено полной серии экспериментов. Механдроиды, я уверен, могут разрешить все проблемы человечества, и более того, разрешить их оптимальным образом.

— Обучение машинами? — с сомнением повторил мой посетитель.

— Машины должны служить людям. Они должны освободить людей, освободить их мозг от рутинной деятельности. Механдроиды откроют людям пути к высшей науке!

— А в этом нет опасности? — спросил посетитель, глядя на механдроида.

— Нет никакой, — уверенно ответил я.