Операция "Змей"

Глава 9. Бажена

На вечеринке присутствовало семь человек. Кроме них четверых, были только Сулл, Луккини и Яржебинска. Штольц не появился, предоставив новеньким полную свободу действий. Впрочем, эта свобода была мнимой. На-верняка Штольц наблюдал за участниками вечеринки из своего коттеджа: Дантист заметил внимательные, но холодные и беспристрастные глаза четы-рех видеокамер, нагло развешенных по углам столовой.

Дантист слегка задержался, пытаясь наладить контакт с Лунатиком в плане курения, поэтому, когда он пришел в столовую, вся компания была уже в сборе. Шериф успел изрядно набраться дармового виски, он с угрюмым видом стоял у стойки бара, продолжая опрокидывать каждые две-три минуты по стаканчику, намериваясь, по-видимому, прикончить весь запас этого напитка. Пират в компании Аристократа и Герцогини расхваливал кулинарное мастерство местного повара Фрица Шмульке. Скиф со стаканом томатного сока в руке стоял чуть поодаль от этой троицы и по обыкновению молча слушал. Герцогиня и Аристократ пили шампанское, итальянец, по видимому, мартини.

Бажена Яржебинска в разговоре участия не принимала. Она сидела в углу тихо как мышка и была такой маленькой и невзрачной, что казалось, ее здесь вообще нет. Собственно, Дантист сразу ее и не заметил. Перед девушкой стояла миниатюрная чашечка кофе, Бажена смотрела в нее с таким вниманием и сосредоточенностью, словно старалась увидеть сквозь непроглядную черноту фарфоровое дно.

Дантист тоже налил себе черного кофе из кофемашины и подошел к молчаливой незнакомке.

- Не возражаете?..

Девушка подняла голову, оторвав взгляд от чашки и… земля ушла из-под ног бывалого сердцееда. Дантист оторопело опустился на стул.

Таких глубоких ярко-синих глаз он не встречал ни разу в жизни, хотя чего-чего, а женских глаз повидал немало. Взгляд Бажены был удивленным и настороженным, и немного испуганным, но в глубине синей бездны Дантист вдруг увидел колышущееся море страсти и тщательно скрываемую сексуальность. Все стало неважным: худые ключицы, неразвитая грудь, бледный явно нездоровый цвет лица, густая россыпь светло-коричневых веснушек на впалых щеках. Он даже не взглянул на жидкие пряди тусклых светло-русых волос Бажены и на ее нервные руки с коротко остриженными ногтями. Одного лишь взгляда этих синих глаз оказалось достаточно, чтобы внезапно замереть от дикого и жгучего желания, а потом резко без перехода почувствовать себя неотразимым и грешным Казановой.

Девушка молча кивнула, выражая кивком согласие.

- Давайте знакомиться. Меня зовут… - Дантист вдруг забыл свое имя. – Меня зовут Алекс… Александр Тихофф. Я сегодня первый день на острове, господин Штольц пригласил меня работать в качестве своего ассистента.

- Бажена, - коротко представилась девушка. Голос ее был под стать внешности – такой же тихий и слабый.

- Вы полька?

- Да, но только по происхождению. В Польше я не была ни разу, не пришлось как-то… Мои родители эмигрировали из страны еще в девяностых. Всю жизнь я прожила в Лондоне. – Последняя фраза, произнесенная Баженой, прозвучала как-то трагически, во всяком случае, так показалось Дантисту. А может быть, во всем был виноват ее плохой немецкий. Девушка говорила с сильным акцентом, очень мягко произнося жесткие и чеканные немецкие слова. Дантист перешел на английский.

- А я немец. В Германии родился и там провел всю жизнь. Выезжал, конечно, в некоторые страны Европы, но только как турист. И не надолго. – Английский Дантиста нуждался в практике, но все же он был чуть лучше, чем немецкий Бажены. – А вы давно работаете у Иоганна Штольца?

Бажена снова вскинула на Дантиста, опущенные было глаза. На этот раз Дантист остался спокоен, только почувствовал, как стало тепло в груди. Он справился с минутной слабостью, однако симпатия к девушке не исчезла. «Во всяком случае, делать это мне противно не будет…» - решил он.

Девушка долго молчала, раздумывая над ответом. Наконец она сказала:

- Здесь не принято разговаривать на подобные темы.

- Тогда, может быть, расскажете мне о себе, о своей жизни в Лондоне?

- О себе?.. Моя жизнь скучна и не интересна… не стоит об этом… – Голос Бажены почему-то задрожал, Дантист не мог уяснить причину этой ее нервозности. Бажена встала. – Извините, Александр, я устала. Плохо себя чувствую. Я, пожалуй, пойду.

Дантист поднялся следом.

- Разрешите мне проводить вас?

Девушка не ответила, и Дантист расценил ее молчание как знак согласия, они вместе направились к выходу. Шериф был в глубоком нокауте. Веселая компания во главе с Аристократом уже добралась до обсуждения фиников. Скиф по-прежнему цедил томатный сок. На столике, за которым сидели Дантист и Бажена, одиноко стояли две чашки с нетронутым кофе.

Оказалось, что коттедж Бажены расположен по соседству с коттеджем Дантиста. Всю дорогу до дома девушка молчала. Дантист пытался развесе-лить ее рассказами, естественно придуманными, таких рассказов у него было заготовлено достаточное количество. Но все его шутки разбивались о стену холодного непонимания. Казалось, Бажена даже не слушает его и думает о чем-то своем. Не дойдя нескольких шагов до крыльца, она неожиданно остановилась и резко подняла голову.

- Извините, Алекс, что я испортила вам вечер, - сказала она срывающимся голосом. – Если вы больше никогда не подойдете ко мне, я не обижусь. Я знаю, что я жуткая уродина… Вы подошли ко мне и разговаривали со мной из сострадания…

- Вы ошибаетесь, - возразил Дантист. – Вы очень закомплексованы, пани Бажена. И, поверьте, вы очень сильно заблуждаетесь по поводу своей внешности.

Бажена еще выше подняла голову и встала на цыпочки, чтобы заглянуть в глаза своему провожатому.

- Вы лжете?

В вопросе девушки прозвучала надежда. Дантист понял, что сейчас она даже была готова принять его ложь. Но лгать ему было и не нужно.

- Я говорю правду, - улыбнулся Дантист, и нежно взяв Бажену за худенькие плечи, привлек к себе.

Девушка замерла в его объятиях и закрыла глаза, потом, словно опомнившись, резко отстранилась и бросилась к двери. Но на пороге она остановилась и, обернувшись, сказала с горечью:

- Я скоро умру. У меня рак крови.

Дверь захлопнулась, а Дантист еще долго стоял и думал об обреченной на скорую смерть девушке. Он задавал себе вопрос, на который не мог найти однозначного ответа. Что стояло за странным влечением к этой, в общем-то, некрасивой девушке, наделенной такими прекрасными синими глазами? Внезапно вспыхнувшая любовь? Или просто страсть?.. На элемент задуманного плана его теперешнее состояние было совершенно непохоже…

Дантист вдруг задумался о себе любимом.

Он никогда прежде не размышлял о судьбах тех людей, которые встречались на его пути - пути разведчика, спецагента. Он использовал этих людей, как используют нужные инструменты и расходные материалы. Все они были винтиками в большой и жестокой игре, правила которой придумывал не он. Целью игры являлась победа. Для достижения ее средства были не важны. Он всегда так считал и не щадил ни врагов, ни своих случайных помощников. Также поступали и его друзья. Хозяева игры выдали им лицензию на вседозволенность. Да собственно и сам он был точно таким же винтиком. Его могли открутить и выбросить из игры за ненадобностью, перевести в разряд «покойников» и снова оживить.

Но с чего это он вдруг вздумал критиковать методы своей работы? Он солдат, а не трепло философическое. И работа его несколько… специфическая. Цель его работы – защита интересов родины, ее безопасность. Неужели эта несчастная смертельно больная полячка вызвала в его душе непростительные сомнения?.. А ведь она по своей собственной воле, и, наверное, за очень неплохие деньги работает на Штольца, помогает злому гению, чтобы созданный им конвейер по производству страшного оружия работал без сбоев. Она – винтик, и довольно не простой винтик. Его во что бы то ни стало нужно открутить.

Но в памяти Дантиста снова и снова возникли странные завораживающие глаза Бажены.

Дантист подошел к двери и прислушался: в коттедже было тихо. На его стук Бажена не отозвалась. Он толкнул дверь. Бажена сидела на тахте голой и с вызовом смотрела на него. Неяркий свет ночника за ее спиной четко обрисовывал контуры ее угловатого тела. Дантист подошел к тахте и, опустившись на колени, положил голову на ее обнаженные ноги. Бажена запустила свои тонкие пальцы ему в волосы и, прижав его голову к своему животу, застонала. Или заплакала, было не понятно… Дантист стал нежно прикасаться губами к ее прохладному, несмотря на тропическую жару, телу; нежный пушок лобка щекотал его подбородок. Тело девушки - вначале напряженное - стало постепенно расслабляться. Дантист, не переставая ласкать ноги, живот и лобок Бажены губами, расстегнул пуговицы своей рубашки и, извернувшись, скинул ее на пол. Туда же последовали брюки.

Бажена отдавалась Дантисту со страстью изголодавшейся по сексу опытной женщины. Ее тело было абсолютно послушно рукам, губам и движениям партнера, угадывало малейшие его желания. Все что Дантист вытворял с Баженой, доставляло ей не меньшее чем ему, а возможно даже большее, удовольствие. Он знал, чувствовал это. Диагноз Аристократа о ее фригидности потерпел полное фиаско. Дантист вновь и вновь входил в нее, каждый раз испытывая несравнимое ни с чем наслаждение.

В его жизни было много женщин, среди которых встречались и скромницы и девственницы. Некоторые были влюблены в него до беспамятства, в не-которых был влюблен он сам. Не до беспамятства, но все-таки… Были в жизни Дантиста очень любвеобильные и страстные особы, нимфоманки. Частенько он пользовался услугами профессионалок. Но то, что сейчас он испытывал с Баженой, казалось чем-то иным. Не просто секс, а полное слияние тел, чувств и мыслей. Хотя… мыслей-то как раз никаких и не было - Дантист даже забыл, что, возможно, в эти минуты за ними наблюдает Штольц.

Дантист не заметил момента, когда они, отдыхая после очередного взрыва страсти, заснули.

Он проснулся первым. Солнце уже светило вовсю, но было еще раннее утро – на море всегда светает рано. Голова девушки покоилась на его руке, рука затекла, но Дантист не стал ее высвобождать, боясь разбудить Бажену. Он осторожно с нежностью убрал свободной рукой прядку русых волос, лежащую на ее лбу и всмотрелся в расслабленное спящее лицо: по-детски при-пухлые губы слегка приоткрыты, аккуратный носик с чуть заметной горбинкой и щеки девушки усеяны светлыми веснушками. Эти веснушки были едва заметны на бледной, почти прозрачной коже.

«Может назвать тебя Веснушкой?.. – подумал Дантист. – Нет. Я буду звать тебя Винтиком».

Словно услышав мысли Дантиста, Бажена открыла глаза. Сначала ее взгляд был сонным и одновременно удивленным. Потом она схватила край простыни и резко натянула его на себя. Дантист улыбнулся.

- Доброе утро, красавица! – бодро сказал он. – Во сне ты была похожа на спящую принцессу.

- А когда проснулась, снова стала гадким утенком? – вопрос Бажены про-звучал с излишне резкостью.

- Не говори глупости, - сказал Дантист, не переставая улыбаться. – Ты прекрасна.

Он поцеловал ее в губы, и им снова овладело жгучее желание. Это не ук-рылось от внимания Бажены, и она лукаво улыбнулась в ответ.

- Тебе пора, - сказала она. – Сегодня твой первый рабочий день и ты дол-жен быть в форме.

- Я всегда в форме, - ответил Дантист, однако высвободил затекшую руку и со вздохом встал. – Ты права, мне действительно пора. Но сегодня вече-ром… после работы… ты от меня так легко не отвертишься, Винтик, - придуманное им прозвище Дантист произнес мысленно.

Он поднял с пола свою одежду и стал одеваться. Бажена украдкой смотре-ла на его поджарое, но крепкое и мускулистое тело. Дантисту было приятно, что она его так внимательно рассматривает.

- Пани желает посмотреть стриптиз? – с улыбкой спросил Дантист. Он был уже полностью одет и стал вновь расстегивать рубаху.

Бажена прыснула и натянула простыню до самых глаз. В глазах сверкала хитринка.

- Нет, - раздался ее голос из-под простыни, – я как-нибудь потерплю до сегодняшнего вечера. Если пан Александр до вечера не охладеет к пани Ба-жене.

- Никогда! – уверенным тоном сказал Дантист.