Онлайн Ведьма (СИ)

Глава 27.2 Будни Ведьмы

Вот так и получилось, что на работу я ехала с полным багажником банок, стучавших друг об друга — звон не могла заглушить даже включённая на полную громкость музыка. Вначале я думала завести всё это овощное безобразие к себе домой, а бабушке потом сказать, что Серёженька ей безмерно благодарен и вообще вкуснее её жареной картошки не пробовал ничего в жизни. Что на деле даже было недалеко от правды, ведь лично я вкуснее её жареной картошки, честно, ничего не пробовала. Разве что бабушкины же драники, которые я считаю настоящим приворотным зельем. Самое абсурдное, что в рецепте-то нет ничего сложного, но у меня ни разу не получилось повторить вкус точь-в-точь.

Я пребывала в полной уверенности, что Психчинский никогда в жизни не увидит содержимое моего багажника, примерно до того момента, как въехала в город. А потом, когда на каком-то из перекрёстков зажёгся зелёный светофор, меня осенило, что если скажу бабушке, как Серёженька благодарен ей за передачки, то баба Вася наверняка возьмёт на себя священное право готовить обеды для Психа, и мне придётся постоянно куда-то их девать. А скажи я, что угощения ему не понравились, бабушка обидится, и тогда Серёже в мою семью дорога будет закрыта.

М-да, дилемма…

Потом, уже на красном светофоре, меня осенило ещё раз. Что, в общем-то, плохого в том, что я привезу ему полный багажник купорки? Будет такой вот тест-драйв психики, чтобы у человека было понимание, с кем он связался. Ну, чтобы сразу знал, что в случае отношений со мной его, возможно, ждёт ожирение. И не потому что я такая вся из себя хозяюшка, а потому что у меня есть бабушка Вася.

Я заехала на офисную парковку и, приметив машину Психа, подъехала к ней, благо, место свободное рядом было. Так как самого Психа на парковке не наблюдалось, я достала телефон и набрала его номер, решив разделаться с утренней шоу-программой «Психи на выезде», и приступить к работе.

— Привет, ты где? — спросила я, после того как он пробормотал «алло» с другого конца сети.

— В кабинете.

— Можешь спуститься на парковку? — стараясь, чтобы в моём тоне не прозвучало ничего намекающего на странности, спросила я.

— Что-то случилось? — в голосе Серёжи сразу проступили нотки сомнения.

— Нет, — покачала головой я, — всё отлично. Так спустишься?

— Саша, меня пугает твой тон.

— Всё у меня с тоном нормально. Спускайся.

— Меня же не ждёт ничего странного? Из ряда вон выходящего?

— Нет, что ты, — и, добавив в голос ложечку сахара, продолжила: — просто хочу тебя увидеть.

— Сейчас буду, — произнёс Серёжа и отключился.

А я вылезла из машины и привалилась к багажнику, ожидая его появления. Парковка потихонечку заполнялась, мимо то и дело сновали коллеги, я мило и улыбалась, махала рукой и желала самого доброго утра.

Утро было действительно доброе: тёплое и ласковое. Которое, пожалуй, может быть только к концу августа, когда июльский жар сходит на нет, а ветер приносит с собой ноты наступающей осени. Хотя до календарной осени ещё было далеко, но я предвкушала её, потому что моим любимым временем года были весна и осень — пограничные времена, когда не очень жарко и не очень холодно.

Так я и стояла, опершись на бампер и подставив лицо лёгкому ветерку, и куда больше осени предвкушала явление Психа народу. А он, зараза, заставил, как всегда, себя очень долго ждать: прошло уже минут двадцать, прежде чем его кудрявая башка показалась на первом этаже «РеклаМамы».

И он не особо торопился, когда вышел из лифта и потопал ко мне. Я — то ли в лучших традициях милых девушек, то ли следуя принципу пингвинов из Мадагаскара — улыбалась и махала ему рукой. При этом я решила даже не ругаться на опоздание и не говорить, что вечно опаздывающий педант — это шутка природы, подумав, что моё ожидание окупится Серёжиным офигеванием.

Но он, наверное, подумал, что моя улыбка — это недобрый оскал, потому что сам решил оправдаться:

— Лифт долго ждал. Все наверх поднимались.

Не уделив должного внимания этой информации, я открыла багажник и отступила в сторону.

И в этот момент глазам Серёжи предстал локальный мини-рынок: два ящика купорки, холщовая сумка картошки, целлофановые пакеты со свежими огурцами и помидорами, пакет с луком и чесноком и три больших кабачка, которые запихнул в багажник Дар в последний момент.

— Это что? — непонимающе спросил Серёжа.

— Это дань, — серьёзно ответила я, — Великому Хану Психу от княжества Клевер, — и поклонилась. — На девственниц и золото наше княжество бедно, так что принимайте купоркой и овощами. Не побрезгуйте, Великий Хан.

Была, конечно, ещё идея предложить переложить всё это богатство в свой сарай, показав на машину Психа, но даже у прибабахнутой меня есть границы адекватности. И называть машину «сараем» я пока не готова — вдруг Серёжа не сведущ в истории и не знает, что «сарай» — это дворец, а не халупа, где папа хранит хлам за домом.

Ух, как же долго Серёжа молчал… Так долго, что я даже подумала, что он убежит. В неизвестном направлении, чтобы только пятки и сверкали. Но нет, он стоял и изучал содержимое багажника.

— Вопросов у меня явно много, Клевер, но давай начну с простого. Скажи мне, почему на всех этих банках написаны производные от имён? «Галины огурцы», «Надины помидоры»… Вы это всей деревней что ли собирали?

Я коротко хохотнула.

— Нет. Это названия рецептов. У бабушки своя система: она рецепты называет в честь людей, которые ей их дали.

— Ладно, — кивнул Сергей, — с «Галей» и «Надей» понятно. Но кто такая «Чика»? У твоей бабушки есть знакомая Чикуля что ли?

— А-а-а, ты об этом… Это сокращение от «Пальчики оближешь», — пояснила я.

— Что, прям настолько вкусно? — спросил Сергей, игриво подвигал бровями.

— За «Галины огурцы» и «Чики» ручаюсь, реально вкусно, — заверила я.

— Ладно, будем считать, что на месяц едой я укомплектован, — рассмеялся Серёжа.

— Это ты ещё обед свой не видел, Хан Псих, — сказала я и, достав с пассажирского сиденья сумку с едой, протянула её ему. — За хлебом сам сходишь. И с предложениями о свадьбе, пожалуйста, к бабушке.

— Саш, если честно, я в таком шоке, что не знаю, как реагировать, — Вид у Сергея и правда был слегка ошалелый.

— Кушай и не обляпайся, — посоветовала я, из последних сил стараясь не ржать, но неврастеническое хихиканье всё же пробивалось меж слов.

Картина того, как Псих перекладывал овощи из моего багажника в свой останется в моих воспоминаниях на века. То, как он краснел от натуги, переставляя ящики, было даже комично. А уж сколько вопросов эта сцена вызвала у детей «РеклаМамы», не пересчитать — ко мне после весь день то и дело подходили и спрашивали, что это такое было.

Меня, конечно, подмывало рассказать трагическую историю о бедственном положении Сергея Павловича Психчинского, которому не выплачивают зарплату, и потому работникам «Психушки» приходится подкармливать начальника, чтобы он не был голодным — а то он в такие моменты становится сущим дьяволом. Но я сдержалась, выдавая самые размытые формулировки, общий смысл которых сводился к тому, что это был реквизит для съёмок. И моя ложь органично вписалась, так как следующие два дня Псих действительно всё время пропадал на съёмках.

Конец рабочей недели слился для меня в один длинный день.

Фотограф из-за Нининой неуклюжести таки сломал руку, и Серёже пришлось в срочном порядке искать нового. Из довольно слаженной системы выбили лишь одно звено, но проблемы посыпались, как из рога изобилия.

«Психушка», пытаясь справиться со всеми бедами, превратилась в замкнутый организм, как это обычно бывало в случае чрезвычайных ситуаций, и вся работа на этой неделе будто кадрами застыла в памяти. Псих всё метался как в жопу ужаленный. Что-то приходилось двигать, что-то срочно закрывать. Планёрки, просмотры статистик, переделывание аналитических сводок. Вечные созвоны и засевшая в подполье Нина. Кажется, в перерывах я что-то обсуждала с Ташей, но была настолько отстранённой, что все эти разговоры прошли мимо меня, так и не закрепившись в памяти. В четверг я даже не пошла на обед, потому что банально не было времени.

Вечером того же дня, добравшись по пробкам до Подгорного, я нарезала травы в компании мамы и бабушки, которая то и дело спрашивала, понравилась ли Серёже её картошечка. И я нагло врала, что Психу понравилось, потому что во всём кутерьме даже не вспомнила о картошке, пока баб Вася не спросила.

Хорошо было одно: Принц отвёл маму от руля на ближайшей год так точно, поэтому на этот счёт я больше не переживала. Пёс, кстати, тоже весь вечер сидел с нами на веранде и смотрел на нас таким благодарным взглядом, словно лучше людей на свете точно нет.

Дар же благополучно свалил, наверное, побоявшись, что я устрою ему разнос, вернувшись с работы. Однако, чтобы он не сильно расслаблялся, я написала ему сообщение, чтобы он, паскуда, теперь ходил и оглядывался, потому что месть моя будет долгой и мучительной. У Дария же, наверное, включилось чувство самосохранения, потому что он ничего не ответил.

Не знаю, сработал ли мамин оберег или же я настолько утомилась, но спала я без задних ног. Возможно, я таки встала на тропу выхода из токсичных отношений со сном.

Хохмин тоже не особо отсвечивал — у него и своих проблем было по горло. Лишь утром пятницы я заметила его в компании Белозёрова-младшего; они ругались в коридоре на каком-то из этажей. Но в тот момент я поспешила скрыться, чтобы меня не приплели в их разборку, даже толком не вникнув в происходящее. Ещё раз быть публично названной «мамой Никиты» мне не хотелось.