Окаянь

Глава 1

Все описанные здесь события являются вымыслом. Автор не несёт ответственности за случайные совпадения имён и фамилий персонажей, названий населённых пунктов, а также любого иного сходства с реальностью.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1.

Затяжной подъем кончился. «Петруха» рыкнув напоследок дизелем, стрельнул в предутреннее небо чёрным выхлопом «пароходных» труб за кабиной и вытащил из распадка, где остался посёлок со складами заготовительной базы, гружёную под завязку фуру. Зотагин переключился на повышенную передачу. Мотор запел ровно, без надрыва. Несмотря на ранний час машин на трассе уже было много. Рация в кабине с короткими интервалами делилась новостями, сплетничала, беззлобно и весело переругивалась разными голосами. Обычное дело. Трёп скрашивал дальнобойщикам монотонность дороги. Пора и ему включаться. Зотагин вынул из зажима на торпедо микрофон, вдавил тангенту.

— Доброго утра всем карданам! В эфире Лешак! Иду от Кедрача. Примерно через полчаса буду на бетонке. Кому составить компанию до Хордогоя?

Дальнобойщики при случае всегда старались сбиться в колонну. Хотя бы две-три машины. Мало ли. Дорога всё-таки. А так, случись что – помощь всегда рядом. Колесо там перекинуть или ещё какая надобность, с которой одному справиться трудно. Тайга, одним словом. С ней не шутят. Тайга ошибок не прощает. Зотагин убедился в этом на собственном опыте.

Лет семь назад случилась у него в дороге поломка. Мелочь. Справился своими силами. Но, пока возился, время потерял. А график поджимает. График для дальнобойщика – святое. Уложился – премиальные обеспечены. Плюс выгодный фрахт на будущее. Хозяин ведь тоже не дурак. Разгильдяю свой груз не доверит. Вот и приходится держать марку. В общем, чтобы соблюсти сроки, Зотагин решил срезать путь и покатил по старой заброшенной дороге. Молодой тогда был, самонадеянный. Сейчас-то в буераки ни за что бы не сунулся. Магистральный тягач – это вам не танк. Ему бездорожье противопоказано. Сперва всё шло нормально. «Питер» уверенно тащил фуру, причёсывая кенгурятником молодую поросль. Потом, когда стали попадаться заболоченные участки, Зотагин понял: влип. И ведь развернуться негде. Лес сплошняком по обе стороны. Хоть задним ходом возвращайся! Самое обидное, проехал-то уже прилично. Короче, положился на авось и вскоре увяз окончательно. Сел на мосты. Ни взад, ни вперед. Пришлось по рации вызывать помощь. Спасатели с тягачом прибыли только на четвертые сутки. И увидели грязного и злого Зотагина. С опухшей от гнуса мордой. Вылитый лешак, заметил кто-то. С тех пор он и стал Лешаком. А что, нормальный позывной.

Рация откликнулась почти сразу.

— Лешаку от Шального Гуся! — вместе со словами в кабину ворвалась громкая ритмичная музыка. — Хочешь совет? Разгрузишься в Хордогое, загляни в артель Надточева. Неподалеку от комбината. Будут рады. Им сейчас колёса позарез нужны. Точно не скажу, куда. Вроде до Томмота.

— Понял, спасибо! — ответил Зотагин. Совет был дельным. Простоя не будет.

— Потом сочтёмся. Пока! Лечу на Чёрную Речку.

— Эй, Лешак, — вновь ожила рация, —Если поторопишься, сможешь увидеть мои стопари. Нам по пути до Тигровой Балки.

— Фокс, ты что ли?

— Угадал! — тот, кого звали Фоксом, гонял на чёрном «Мормоне», с боковинами капота, украшенными стилизованным силуэтом огненно-красного лиса.

— Давно тебя не слышал! Где пропадал?

— Ремонтировался. Угораздило прилечь возле Владика. Тамошний сервис ободрал как липку. Пришлось кредитнуться. Теперь вот навёрстываю. Поэтому извини, ждать не буду. Догоняй. Узнаешь меня по сосиске с газолином. Все. Пока. Конец связи.

Светало. Колея грунтовки мокро блестела в свете фар, убегая под капот тягача. Звезды в небе быстро блекли, но в лесу по сторонам дороги ещё царила ночная мгла. В ней угадывались разлапистые ветви кедровника и редкие белые штрихи берёзок. По земле меж корней и широких листьев папоротника пластовался сизый туман. Вяло стекая по косогору, он заполнял обочины, переползал призрачными языками через дорогу. Иногда казалось, будто капот тягача нависает над серой бездной. В открытое окно тянуло прохладой. Остро пахло влажной хвоей.

День обещал быть по осеннему тёплым и погожим. Говорят, что раньше в эту пору уже было холодно. И зимы тогда тоже были холодными. Но знаменитые сибирские морозы теперь помнят только старожилы. Всё меняется. Говорят, это Большая Топь на климат так повлияла.

Зотагин бросил взгляд в зеркало заднего вида. По привычке. Заранее зная, что там всё в порядке. Так и было. Ещё километров пять, и он вырулит на бетонку Сибирского тракта. Когда-то его называли Транссибирским, и по нему можно было с ветерком прокатиться до самой столицы. Не до Владивостока, а до той, старой. Теперь уже не получится. Из-за Большой Топи.

Впереди, чуть в стороне от дороги отражённым светом блеснули катафоты. Зотагин сбросил скорость и остановился у обочины. Пару минут вглядывался в тающую темноту леса через пассажирское окно. Там, среди деревьев стоял кургузый грузовичок. Весь грузовик Зотагин не видел, но судя по кабине, угадал в нем «шишигу». Полноприводный бескапотник «ГАЗ-66». Древний механизм. Ровесник мамонтов, можно сказать. Но не это удивило Зотагина. В конце концов его «Петьке» тоже далеко за полтинник. Отцово наследство. И двигун не уже раз перебирали, и всё, что только можно заменить заменили. Новую машину он сейчас себе позволить не мог. Когда-нибудь в будущем придётся, конечно. А пока не до изысков. Но дело тут не в ржавом железе или «лысой» резине. Дело в том, что таких машин в Кедраче отродясь не было. Зотагин не первый год сюда ездил и родословную местных знал чуть ли не до седьмого колена. В общем, не должно быть здесь этого грузовика. Но он был.

Хотя, какое ему, собственно, до всего этого дело! Ему сейчас надо Фокса догнать и дойти до Хордогоя. Там разгрузиться и заглянуть в артель Надточева за новым грузом. Своих забот по горло. Но уезжать Зотагин не спешил. Любопытно было, что же здесь всё-таки происходит? Впрочем, глушить двигатель не стал. Ситуация больно уж неоднозначная. Что угодно случиться может. Тайга. А звук мотора даже на холостых оборотах придавал уверенности. Хотя стоять, ожидая, когда что-нибудь проясниться можно долго. И не факт, что дождёшься. Надо что-то делать. Либо ехать дальше, либо сходить и самому посмотреть, что там случилось. Вдруг людям помощь нужна. Тайга, опять-таки.

Зотагин вздохнул. Покидать кабину не хотелось. Малодушно подумал, что лучше бы он проехал мимо не останавливаясь. Будто не видел ничего… Ладно. Хватит рассуждать: если бы, да кабы… Зотагин собрался уже вылезать, как со стороны грузовика хлопнула дверца, из-за кабины кто-то вышел и остановился в тени деревьев, вглядываясь в машину Зотагина. Потом приветливо махнул рукой и уже не таясь направился к тягачу, закидывая за плечо карабин, который до того держал на сгибе локтя.

Теперь и Зотагин узнал Егорыча. Местного охотника-промысловика. Правда, в самом Кедраче Егорыч бывал редко. Почти безвылазно жил на заимке, а в поселок наведывался пушнину сдать да припасами разжиться. А ещё, говорят, речки знал, где золотишко можно намыть и считался хорошим травником. Корень жизни – женьшень, то бишь, – почитай сам ему в руки шёл. Лесной человек, одним словом. И вдруг этот тарантас, который, если рассуждать здраво, был для него только обузой.

— Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, так это тебя, Егорыч! — Зотагин с чувством пожал сухую ладонь охотника. Он ему нравился. Родственная душа. Тоже перекати-поле. — Ты, я вижу, колёса приобрёл?

— Это ты про машину что ли? — кивнул себе за спину Егорыч. — Скажешь тоже, “приобрёл”! — передразнил он Зотагина. — Да и зачем она мне, когда я напрямки по тайге куда мне надо без неё быстрее дойду!

Егорыч не преувеличивал. Он хоть и разменял шестой десяток, стариком был крепким. Про таких в народе говорят: худой, но жилистый. Впалые щёки Егорыча покрывала редкая щетина. Её седина контрастировала с дублёной почти коричневой кожей лица. Из-под кустистых бровей всё подмечал по-молодому острый взгляд. Одет Егорыч был в мешковатый, когда-то защитного, а сейчас неопределенного цвета бушлат. Из расстёгнутого воротника выглядывал серый свитер грубой вязки. Штаны в цвет бушлата заправлены в шнурованные голенища разношенных берцев. Довершали образ вязаная шапочка и выглядывающий из-за плеча приклад карабина. Правой рукой охотник придерживал карабин за цевье. Настоящая таёжная душа. Казалось, сделай сейчас Егорыч только шаг в сторону и всё: станет невидимкой, сольется с лесом.

— Так что машина мне, Сашок, без надобности, — продолжил Егорыч. — А эта… Бросили её. А я вот нашёл. Шёл-шёл и нашёл. Хотя её особо-то и прятать не старались. Видно, некогда было. Торопились очень.

— Серьёзно? — не поверил Зотагин. — Прям вот так и бросили?

— Я же тебе русским языком сказал, торопились.

— А куда торопились? И кто?

— Не куда, а почему, — наставительно поднял деформированный артритом палец Егорыч. — Кто, знать не могу, но торопились. Это точно. Причина у них была торопиться. Пойдем, сам сейчас всё увидишь.

После тепла кабины утренний ветерок зябко ощущался сквозь тонкую курточку. Лезть в мокрую от росы траву обочины не хотелось. Кроссовки враз промокнут. Брюки, кстати, тоже. Но Егорыч уже шагал в сторону «шишиги». Зотагин внутренне поёжился и, стараясь выбирать места посуше, пошёл вслед за ним.

Идти пришлось недолго. Буквально через несколько шагов Егорыч оглянулся.

— Что теперь скажешь? — спросил он.

Теперь, когда машину не скрывали деревья, Зотагин увидел, что было в кузове «шишиги». И от увиденного в восторг не пришёл. Это свихнувшиеся старики-охотники млеют от всего стреляющего. А его оно нисколько не впечатляет. Тем более, если это спаренная зенитная установка. Нет, зря он все-таки здесь тормознул!

— Ты как хочешь, Егорыч, а я поехал! Мне проблемы не нужны! У меня груз. И график. Бывай!

— Погоди, Сашок — остановил собравшегося было уходить Зотагина Егорыч. — Неужели тебе не интересно?

— Егорыч, ты в своем уме? — разозлился Зотагин. — Сам же сказал, что эту хрень бросили! Как думаешь, почему? Сказать или сам догадаешься?

— А чего тут догадываться-то. Стреляли из нее, потому и бросили. Там стреляных гильз полный кузов, — буднично ответил Егорыч, поправив сползавший с плеча карабин. — Серьёзный калибр. Двадцать третий. Ещё порохом воняют. Узнать бы, по какой цели били…

Зотагин автоматически посмотрел на посветлевшее небо.

— Вроде не летал никто, — сказал он. — Я не слышал.

— И я не слышал, — согласился Егорыч. — Но запах свежий. Значит стреляли недавно. Думаю, вчера вечером. И не здесь. Сюда машину уже после пригнали. Спрятать. А сами тайгой ушли. В сторону тракта. Судя по следам, трое их было…

— Откуда знаешь?

— Сорока настрекотала, — хмыкнул Егорыч. — Я тут в лесу у себя дома, Сашок. Потому и вижу то, мимо чего другие пройдут и не заметят.

— Ну, а тебе самому-то, Егорыч, что до всего этого? — спросил охотника Зотагин.

— Убедиться хочу, что они действительно ушли, — ответил тот. — Не след, чтобы лихие люди возле посёлка кружили.

— Оттого и в засаде, значит, сидел! — с иронией заметил Зотагин. — А если бы вместо тех разбойников сюда полиция нагрянула? У неё ведь наверняка тоже много вопросов к твоим стрелкам сейчас имеется! А тут ты!

— А я от служивых скрываться не собираюсь. С меня взятки гладки. Что видел, то и расскажу, если спросят. Как на духу. Тебе, Сашок, тоже советую в случае чего. Сам понимаешь, не по воробьям из этих стволов палили.

— Ясно, что не по воробьям. — согласился Зотагин. — А по новостям ничего не слыхать?

— Откуда ж я знаю. Нет у меня приёмника. Да и проку от него никакого. Только тайгу слышать мешает. Мне, Сашок, эти ваши железки здесь ни к чему. Я ведь не по джи пи эсам в тайге ориентируюсь, а по компасу да по наитию. И новости у меня те, что своими глазами вижу. Тебя вот встретил – уже новость. Других на сегодня пока нет.

— Ладно, Егорыч. Ты со своими новостями как-нибудь сам разбирайся, а я поехал. Совсем заговорился с тобой. И так уже опаздываю.

Егорыч, не оборачиваясь, согласно махнул рукой. Езжай, мол.

Ветер утих. Восток зарозовел, подкрашивая разбросанные по ещё серому небу облака. Зотагин снова взглянул на брошенный грузовик. Вздёрнутые в небо тонкие стволы зенитки мокро блестели от росы. Станину и казённую часть скрывал борт кузова. Виднелись только часть щитка и металлические спинки кресел обслуги. Честно говоря, Зотагину было глубоко плевать, кто в них недавно сидел и по кому садил из этих стволов. Кроссовки у него всё-таки промокли. А ещё столько времени зря потерял. Давно бы уже к повороту на тракт подъехал.

— Бывай! — попрощался Зотагин и, злясь на себя, на Егорыча, на мокрые кроссовки и неудачно задавшийся день, направился к урчащему на обочине тягачу.