Одинокая республика

Глава 21. Зерно, упавшее в землю

ТарНийя, глава гильдии наёмников, третий генерал армии АнМоноха — как женщина и как повелевающий ордами демонов из нижних миров демонолог — обычно предпочитала действовать чужими руками. Обычно, но не всегда. Столь же прекрасная, сколь и опасная, ТарНийя всегда помнила главное правило, и как демонолог и как женщина: по-настоящему важные дела делай сама, не доверяя никому.

Сейчас, через день после позорного бегства, когда чужаки практически уничтожили их армию загнав её в ловушку, ТарНийя выглядела словно зомби, полежавший в могиле год-другой. Прекрасные волосы сгорели. Кожный покров не полностью восстановился. Раны в ноге и в груди почти излечились, но продолжают ныть, своих сил почти нет, а тратить на такие пустяки драгоценное зелье жизни не позволяет то соображение, что они, как наёмники, проиграли компанию, а значит получат лишь крохи от обещанной платы, а может быть не получат вообще ничего.

К её великому сожалению, их командир, АнМонох сумел выжить и сейчас разглагольствовал, собирая вокруг себя подгорелых, не успевших толком излечиться, хмурых магов.

— Дурак! — подумала ТарНийя. — У тебя была могучая армия и ты её потерял раз за разом попадясь в ловушки чужаков, пока последняя не ударила особенно больно. Почему под твоим неумелым руководством столько древних и сильных магов погибло от рук презренных низших, а ты выжил? Выходец из второсортного домена, вдобавок уже несуществующего. Дурак. Глупец. Безумец!

Как будто не замечая ни состояния собравшихся вокруг остатков недавно могущественного воинства, ни бросаемых на него взглядов, АнМонох самозабвенно рассуждал о том, что они ещё покажут чужакам. О том, что надо только отдохнуть, перегруппироваться, пополнить ряды и снова в бой. Что нельзя успокаиваться пока жив хотя бы один чужак. О том, что сборная армия из нескольких гильдий наёмников получила аванс и они обязаны отработать его до конца и получить обещанную награду попирая ногами тело последнего убитого чужака.

Последняя сентенция особенно сильно взбесила ТарНийю.

Отработать аванс? Как будто они не отработали его своими жизнями и жизнями уже мёртвых собратьев! Пополнить ряды? Интересно, за счёт кого этот безумец собрался пополнять ряды, если слухи о поражении разнесутся среди всех прочих наёмных гильдий, если ещё не разнеслись. А само сообщество не даст ни одного гвардейца из собственной армии, пока не разрешиться конфликт с соседними сообществами. Второй раз идти под командование этого неумехи? Кто угодно, но только не она. ТарНийя решила, что с неё хватит этой войны. Упущенных денег жалко до слёз, но саму себя ещё жальче. Пожалуй, пришло время отдохнуть от войн и походов лет эдак с сотню или даже больше. Ей требовалась передышка.

— Генерал! — заметил её Небесный Молот, — подойдите ко мне!

Она смотрела на него, а он неё.

— Немедленно подойдите ко мне, генерал ТанНийя! — потребовал АнМонох.

Члены её и других гильдий расступились, давая дорогу. Она прошла по коридору из подкопчённых, раненных, смертельно уставших людей и встала рядом с призывающим продолжить войну безумцем.

Небесный Молот заглянул ей в глаза: — Я могу рассчитывать на вас?

— Разумеется.

— Вот видите! — он обернулся к собравшейся толпе, но что именно те должны были увидеть осталось не ясным.

ТарНийя твёрдо придерживалась принципа, что по-настоящему важные дела нужно делать самой, не поручая ни слугам, ни подчинённым. Едва внимание АнМоноха отвлеклось от неё и сам он повернулся к толпе, открыв ей бок, как ТарНийя, не раздумывая больше необходимого, вонзила в этот неосторожно открывшийся бок кинжал из адамантия. Раздумывать? Здесь не о чём думать!

Косой удар и ещё один и тело даже не сообразившего, что умирает глупца разваливается на три неравных части.

Он ещё попытался что-то сделать, сплести какое-то заклинание, но ТарНийя, наклонившись, легко отделила глупую голову от не менее глупого тела и сохранила в пространственном кармане. Жизненную сущность сильного высшего можно использовать в великом множестве интересных ритуалов и пусть голова глупца послужит ей хоть какой-то компенсацией за практически уничтоженную гильдию.

Собравшиеся вокруг наёмники молчали.

— АнМонох погиб во время последней битвы с чужаками, — громко объявила она. — Он завёл армию в ловушку, но и сам погиб в ней, тем самым несколько искупив свою вину. Ведь так?

Они молчали, но недолго. Вскоре, с разных сторон, донеслись голоса: — Так. Именно так. Завёл в ловушку и в ней же погиб. В точности так всё и было.

— Хорошо, — подвела итог ТарНийя, хотя ничего хорошего в происходящем не было и в помине, — тогда мы отдыхаем ещё семь дней и возвращаемся в сообщество с горестной вестью о поражении и смерти Небесного Молота на… поле боя.

— Так, — подтвердила толпа.

— Я ухожу с поста главы и распускаю свою гильдию. Все выжившие получат компенсации, когда вернёмся. Жаль, что выжило так мало моих людей — объявила она.

— А что делать нам? — спросили люди из чужих гильдий.

— Ищите своих гильдмастеров, — посоветовала ТарНийя.

— Но мы не знаем где находится генерал ТарАкт, а генерал ТарКсант погиб!

Она развела руками: — Это была плохая компания. Просто ужасная.

Толпа согласно загудела.

— Можете поступать как хотите, — сказала им ТарНийя. — Лично я больше никогда не подпишусь воевать с чужаками. С меня хватит этого… ада.

Констант открыл глаза. Он явно находился в больничной палате и это были очень хорошие новости. Честно говоря, сам Констант полагал, что умрёт, когда огненный шар попал прямо в грудь, с силой отбросив его на противоположенную стену и прожигая броню. По крайней мере ему тогда казалось, что броня не выдержала и огненный шар сжигает его внутренности.

Однако — сейчас он явно в больничной палате и, более того, рядом с ним дремлют сестрёнка и… Мата.

Он жив, под заботой родственницы и любимой женщины. Похоже, что жизнь продолжается.

Попробовав пошевелиться, Констант обнаружил, что руки и ноги у него на месте. Это хорошо, валяться в больнице пару месяцев, пока врачи вырастят и приживят протез не хотелось. Тем более, пока идёт война. Война!

Отстояли они седьмую крепость или нет? Судя по тому, что он в больнице, а не на том свете, видимо отстояли и даже отбили обратно. Неловко дёрнувшись, Констант разбудил девушек и минут десять его обнимали, тискали и целовали с двух сторон с такой силой, что он чуть было снова не потерял сознание. Наконец сестра и Мата немного успокоились и стали в состоянии отвечать на вопросы. Выясним первоочередные новости, что враг не движется к столице, а, напротив, даже разбит, бежал и с тех пор от него нет ни слуха, ни духа, а повелители нейтральных доменов прислали в республику своих представителей, что является очень хорошим знаком, Констант перевёл дух и спросил то, что его действительно интересовало:

— Значит вы двое успели познакомиться, пока меня не было?

Выслушав какой он нехороший и скрытый человек и вообще, бука, что не познакомил из самостоятельно, Констант, с улыбкой, попросил прощения и, разумеется, получил его.

Переглянувшись, девушки сказали: — У нас есть для тебя ещё новости.

— Если про ребёнка, то я знаю, очень рад и так далее, выходи за меня, давно хотел предложить, да руки не доходили, а теперь вроде как точно нужно, — протараторил скороговоркой Констант.

Пока Мата переваривала услышанное, Ленка осторожно ударила брата по здоровой ноге (но Констант всё равно ойкнул, на всякий случай, чтобы не входила во вкус): — Ты чурбан!

— Согласен, — ответил Констант, — но сделай скидку на то, что я только очнулся в больнице и ещё не до конца осознал свалившееся счастье.

— Откуда ты узнал? И как давно? — Мата вскочила и в волнении заходила по палате, — я ведь просила Зарю не говорить. Заря!

— Не надо кричать. Больница всё же, — посоветовал медицинский робот знакомым голосом.

— Не ругай её, — попросил Констант, — ведь я мог погибнуть там, в седьмой крепости, и так ничего не узнать.

— Вот именно, мог погибнуть и не узнать, — укоряюще сказал робот голосом искусственного интеллекта. — Разве можно так относится к любимому?

— То есть это я виновата? — Мата настолько удивилась столь извращённой постановке вопроса, что даже перестала злится.

— Договоримся, что виноватых здесь нет, — сказала Заря таким тоном, что сразу становилось понятно, что лично она считает себя полностью правой и нисколько не раскаивается.

Лена накрыла руку Маты ладонью, и та успокоилась, только недовольно дёрнула головой, но ничего не сказала.

— Если вопрос исчерпан, все противоречия разрешены и окружающие любят центральный интеллект и восхищаются её мудростью, то позвольте откланяться, — медицинский робот замолчал.

Ленка покачала головой: — Электронная сплетница.

Пожевав губами, Мата, хотя ей было что сказать, решила промолчать. Пожалуй, она и правда не должна была тянуть так долго и сообщить новость Константу сразу, как только узнала сама. Но как же хотелось сделать это лично и видеть, как несмелая улыбка, будто цветок, расцветает на его губах.

Она посмотрела на губы Константа.

— Что такое? — забеспокоился тот, — у меня что-то с лицом? Дайте мне зеркало.

— Всё нормально у тебя с лицом, — успокоила Ленка, — малость подгорело, но некритично. У тебя, братец, проблемы с головой.

— Не такие уж и проблемы, — возразил Констант, — хватило ума заполучить самую лучшую девушку на свете, правда Мата?

Ленка снова ударила его по здоровой ноге, и он снова, на всякий случай, ойкнул и даже сморщился, показывая, как плохо поступает сестра, причиняя лишние страдания раненному воина. Хотя, на самом деле, его сердце пело. И, сама собой, против воли, на губах расцветала улыбка, только над чем-то задумавшаяся Мата уже не смотрела.

— Лен, может быть оставишь нас? — попросил Констант показывая глазами на Мату.

— Сейчас, только сообщу свою новость.

— Ещё одну? — удивился Констант, — постой, только не говори, что у тебя тоже будет ребёнок.

— Пока нет, но…

— Кто он?! — вскричал Констант, но Ленка только показала язык и так быстро унеслась прочь из палаты, как будто приобрела магические способности и научилась телепортироваться.

— Вот вредина! — Констант посмотрел на улыбающуюся Мату и спросил. — Ты то хоть знаешь о ком она говорила?

— Знаю, — подтвердила любимая.

— А скажешь?

— Нет.

— Так я и думал, это заговор, — заключил Констант, — Заря!

Но Мата принялась коварно, хотя и осторожно, целовать его и заговор остался нераскрытым. Наблюдающий за состоянием пациента медицинский робот чуть шевельнулся, меняя состав лекарства в капельнице согласно составленному докторами алгоритму.

Мата сказала: — Как я рада, что ты жив.

— Не поверишь, я тоже — хмыкнул Констант и тут же, уже непритворно, ойкнул, — Хочешь стукнуть — стукни по здоровой ноге, по больной-то зачем? Набралась у Ленки вредных привычек, теперь придётся искоренять!

Смущённая Мата принялась хлопотать вокруг него, а робот, зафиксировав, что состав в капельнице изменился на требуемый, вернулся обратно в спящий режим и только отслеживал состояние пациента, вдруг ставшего необычно активным и деятельным. В любом другом случае робот уже вызвал бы дежурного врача, чтобы тот навёл порядок в палате, но центральный искусственный интеллект перехватил вызов и ответил, что всё в порядке, под её ответственность. Успокоенный робот затих. А Констант ещё долго разговаривал с Матой о всякой всячине, целовался, высовывал здоровую ногу из-под одеяла, но попыток выбраться из открытой медкапсулы не предпринимал. Да Заря бы ему и не позволила. Может быть она чуть более лояльно относится к принимавшим участие в её создании инженерам, но всему есть предел.

Обломки орбитальной верфи падали на лунную поверхность. Их было не настолько много, чтобы стоило беспокоиться за сохранность куполов и прочих объектов на поверхности. Cистемы противокосмической обороны лунных городов отслеживали каждый падающий фрагмент и, если он представлял опасность, уничтожали его. Плохо было то, что редкий дождь из обломков будет продолжаться долго, по меньшей мере несколько лет. И ещё больше мусора останется на орбите. Его придётся или уничтожать, или как-то убирать, когда они начнут строить новую верфь. Но когда это ещё будет?

Координатор молча стоял у видеостены, на которую выводились расчёты траекторий наиболее крупных обломков орбитальной верфи.

Непонятно откуда взяли термоядерную бомбу эти способные изменять реальность силой мысли дикари и как притащили её, но, судя по последним полученным записям и последствиям взрыва, это было именно бомба. Вряд ли сражающиеся на покрытых мифрилом мечах и стрелах с адамантовыми наконечниками маги сумели самостоятельно создать термоядерную бомбу. Значит где-то взяли. Значит, в веере миров, существует ещё как минимум ещё одна технологически развитая цивилизация или, по крайней мере, существовала когда-то. Это многое меняло. Очень многое.

Через динамики донеслось смущённое покашливание, но Координатор отмахнулся: — Не сейчас, Октябрина.

Искусственный интеллект тактично замолчала. Подрыв орбитальной верфи если не ставил крест, то значительно отодвигал осуществление многих важных проектов. Значительно усложнялось обеспечение трёх крепостей, несущих охранную вахту на орбите прекрасной, но уничтоженной земли, тем более одна из них сильно повреждена и до сих пор не восстановлена. Взаимодействие с республикой Ан-фееро на годы, если не на десятилетия, будет осуществляться исключительно в информационной плоскости. Осуществлять обмен техникой, вооружением и людьми стало ещё более опасно. Да и уцелевших межпланетных транспортников у лунной республике оставалось в самый обрез, едва хватит на собственные первоочередные нужды.

Коснувшись поверхности видеостены, Координатор провёл пальцем по рассчитанной траектории одного из крупных обломков бывшей верфи, который сейчас медленно сходил с орбиты подчиняясь слабому лунному тяготению и должен будет врезаться в поверхность где-то через неделю.

— Как такое могло получиться? — вопросил Координатор. В ответ молчание.

— Это моя вина, — признал он. По поверхности видеостены пробежала рябь, стирая схематичное изображение образовавшегося на месте разрушенной верфи облака крупных кусков и мелких осколков и их траектории. Вместо них проступило с детства знакомое каждому родившихся в подземельях лунных городов лицо молодой девушки.

— Не вина, а беда, — поправила Октябрина. — И не твоя, а наша общая.

Координатор горько усмехнулся: — Как будто это что-то меняет.

— Ещё как меняет, — улыбнулась центральный искусственный интеллект лунной республики. В отличии от усмешки координатора, в улыбке нарисованных губ сквозила грусть, но не было горечи.

— Виной терзаются, а беду преодолевают. Если беда общая, то преодолевают её все вместе.

Выслушав, в сущности, банальные слова, Координатор снова усмехнулся, но на этот раз и в его усмешки не было или почти не было горечи, зато вдосталь имелось грусти, сожаления, задора и кипучей, деятельной злости. — Дай аналитикам задание разработать возможные меры противодействия точеным терактам, когда к огромному космическому объекту незаметно подбирается один единственный паранормал. С учётом того, что он может незаметно принести с собой бомбу раза в три выше его и раз в триста тяжелее или любую другую технику, которую можно применить для разрушения объектов в пространстве.

— Работа ведётся, — доложила Октябрина.

— И сама поразмысли на эту тему.

Она повторила: «Работа ведётся».

Изображение молодой девушки растворялось, будто исчезало в глубине видеостены и на её месте снова проступали схема постепенно разлетающегося облака крупных и мелких обломков, подвешенных на ниточках — математически рассчитанных траекторий движения.

— Что же, думаю пора поработать и мне — решил Координатор, — надо решить, как и чем мы будем чистить орбиту и куда пока перенаправить возвращающиеся транспортники, если наземные космодромы переполнены, а верфи к которой они пристыковывались раньше больше нет.

Точнее — пока ещё нет.

Он решительно отвернулся от видеостены.

В рабочем кабинете, диктатор новой республики, сплетя ладони в замок, облокотившись локтями на стол и положив подборок на руки, обдумывал недавно состоявшийся короткий разговор со своим учителем, а теперь, в каком-то смысле, коллегой — координатором лунной республики.

Ясно, что на поставки с большой Луны, на которые и раньше не стоило слишком надеяться, теперь и вовсе нельзя рассчитывать. Новая республика осталась одна, и он, её диктатор, тоже остался один. Надолго остался один. Если учитель чем-то и поможет, то только советом, но он давно перерос то время, когда ему требовались советы учителя, иначе он не был бы диктатором и не сидел бы сейчас здесь. Точнее, вместо него, сидел бы кто-нибудь другой.

На мгновение диктатора охватило сильное искушение отменить военное положение, передать власть верховному совету, а самому стать всего лишь первым из равных. Это позволило бы облегчить груз нечеловеческой ответственности, лежащий сейчас у него на плечах. Заманчиво, даже очень. Но он знал, что не сделает этого. По крайней мере сейчас. Не в ближайшей перспективе.

Сначала просто инженер, когда-то очень давно, потом администратор. Под конец — глава экспедиционного корпуса, старший инженер-администратор. Теперь, вот, диктатор.

Слабая улыбка, точно подводная лодка — глубинная хищница, ненадолго всплыла на его губах.

— Одинокий диктатор и одинокая республика.

Земляне, поддержавшие их местные и те из местных, кому пока нет никого дела до того, что домен стал республикой, а вместо повелителя им правит обычный, лишённый капли силы, человек — диктатор. Все они были совсем одни в веере бессчётных, разрезанных на домены миров. Более одинокие, чем звёзды в космической черноте. Но, в отличии от тех же звёзд, люди умеют объединяться, становясь вместе чем-то большим, чем только могли бы когда-либо быть порознь.

Ленка гордо шествовала мимо красивых домов, по широкому столичному проспекту, вся такая красивая, вместе с увешанными наградами лейтенантами.

Справа шёл АнФат. Медики только сегодня и только по случаю празднования победы над армией сообщества, согласились выписать его из госпиталя. Фат был бледен, тощ, как каланча, так, что его собственная форма болталась на нём, словно на вешалке, но зато улыбка легко бы поспорила с яркостью галогенового фонаря.

Державший Лену под левую руку Гек мог похвастать меньшим количеством наград нацепленных поверх лёгкой брони, выполняющей сегодня роль парадной формы, но зато он был безмерно рад, что с другом всё в порядке и тому, что наконец получил вожделенное второе имя — фамилию, которую даже можно будет передать по наследству детям.

Теперь Гека звали Гек Настойчивый, потому, что тогда, в разрушенном подземном коридоре под седьмой крепостью, он не отступил и продолжал разбирать завал. Хотя все говорили, что за завалом не может быть никого живого, но Гек настаивал — он что-то слышал. Может быть и правда слышал, а может быть, в кои веки, таинственная сила, которой управляли маги наконец-то шепнула подсказку Геку, что дальше есть живые. Отряд наградил Гека вторым именем и с тех пор он успел дважды надоесть всем и каждому рассуждениями, что фамилия «настойчивый» ничуть не хуже таких фамилий как «смелый» или «храбрый» или даже «отчаянный». А уж таких как «меткий», «стрелок» или «сильный» и вовсе — гораздо лучше.

Они втроём, вместе со множеством других людей, вышли на площадь перед новым зданием администрации. Лучи разноцветного света придавали знакомым домам совершенно иной вид. Точечные динамические источники света летали по площади, ползали по стенам, на крохотных ножках бежали под ногами, ловко лавируя между всё подходящими и подходящими на площадь людьми.

Раскрашенная светом в разные цвета площадь, прилегающие дома и даже сами собравшиеся люди выглядели совершенно необычно, как будто были инопланетянами. Даже привычная к использованию световых эффектов во время различных праздников дома на большой луне, Ленка и то, затаив дыхание, следила за полыхающим костром холодного, разноцветного сияния вокруг себя. Что уж говорить о её спутниках. Они смотрели на происходящее буквально открыв рот. Фат поднял вверх руки — одна зелёная, другая оранжевая. Выкрашенный в синий цвет Гек с удивлением рассматривал себя и только охнул, когда оттенок света сменился с синего на красный. Он чуть было не наступил на пробегающий мимо фонарик, но тот ловко увернулся. Из-за того, что всё новые люди приходили на площадь, точечные источники света перестали путаться под ногами прохожих и перебирались на стены зданий или ветви деревьев, продолжая светить оттуда.

— Как красиво, — признался Фат.

Лена и сама была очарована, но, держа марку, сказала: — Подумаешь, это всего лишь свет. Организаторы не слишком напрягались, хотя, надо признать, получилось дёшево и сердито.

Люди приходили и приходили. На площади становилось тесно.

Гек снова начал рассказывать про свою новую фамилию, а Лена и Фат, в который раз, соглашались, что фамилия отличная, просто замечательная.

На самой площади и на улицах вокруг неё собралось, наверное, несколько сотен тысяч человек. Тем, кто не смог прийти или был в других городах и посёлках пришлось смотреть выступление диктатора новой республики по сети. Впрочем, Гек, Фат и Ленка тоже смотрели выступление по планшету. Они остановились на краю площади, а вскоре пройти к центру, к зданию администрации, уже было невозможно. С краю почти ничего не слышно, что там говорит диктатор, поэтому приходится смотреть на планшете.

Головы сотен тысяч людей склонились над планшетами и коммуникаторами слушая речь диктатора, произносимую по случаю победы над армией сообщества Тар.

Сверху, из тысяч и тысяч камер, датчиков и сенсоров, за собравшимися людьми приглядывала Заря — центральный искусственный интеллект республики. Такая же молодая, как и сама республика. Одновременно и ученик, и наставник, слуга и божество. Неотделимая, да, наверное, уже неотделимая, часть человечества.

Столица полыхала в незаметно подобравшейся ночи холодным, разноцветным сиянием.

Столица, несколько городов и посёлков, редкая цепь опорных крепостей и, пожалуй, всё. Всего лишь пара десятков ярких точек в окружающей темноте. Вокруг возведённых землянами высокотехнологичных городов и крепостей лежали деревни с гнилыми домами и низкорослые каменные замки местечковой аристократии. В бессчётном количестве деревень, сёл и гатей, окружающих ярко освещённые города землян было темно, а ведь там тоже жили люди. Такое множество людей, что пришлые земляне могли бы потеряться в нём, как капля в кружке, но всё-таки не терялись.

Огромное множество тёмных деревень и сёл, без признака света, за редким исключением из тлеющей лучины или, того реже, восковой свечи. Республика ещё не успела прийти туда, хотя была уже совсем рядом. Так близко, что можно было увидеть отражение света её городов в облаках. Республика обязательно придёт, принесёт свет, и тьма привычно отступит, затаится в шаге за освещённой границей. Это большой задел и большая работа, которую им непременно нужно выполнить.

— …мы пропустили речь диктатора! — ужаснулась Мата.

— Ой, да что я там не слышал, — отмахнулся Констант, — потом посмотрим в записи, давай лучше выбирать имя ребёнку.

Города землян в молодой республике сияли разными цветами всю ночь на пролёт пока утро не затопило золотым сиянием всё вокруг. Пришёл новый день.