Одичалый мир

Глава 12

Нина налетела, как ураган! Виктор поднял в воздух счастливую женщину. Затем с силой прижал к груди, что у неё даже перемкнуло дыхание.

— Живой! — она заплакала от счастья.

— Как видишь, да ещё и с новой командой, — он поцеловал её мягкие губы.

— Я едва с ума не сошла! Если бы что-то с тобой произошло, я не пережила!

— Удачно мы к этому берегу причалили… да и место шикарное, — повёл взглядом Виктор.

— Жаль только дом наш там остался, — печально прошептала Нина.

— Как окрепнем, мы вернёмся на тот берег.

— Там я испытала настоящее счастье… с тобой. Поэтому мне и здесь будет хорошо. Вот только все решили строить один дом, с перегородкой по центру. Одна часть для женщин, другая для мужчин. Говорят так проще, — недовольно шмыгнула носом Нина.

— Правильное решение, — кивнул Виктор, — но так как мы муж и жена, я имею право построить отдельный дом.

— Правда? — задохнулась от счастья Нина.

— Так и будет.

Аня услышала обрывки разговора, с раздражением поправила свой силиконовый бюст и бросила неприязненный взгляд на счастливую пару. Затем, зло дёрнула Игната за рубашку:

— Я тоже хочу жить в отдельном доме.

— Становись моей женой, и я всё для тебя сделаю.

— Сначала дом построй, а потом я решу, — заносчиво говорит она.

— Нет, — твёрдо ответил Игнат, — неприятно удивив даму этой решимостью.

— Так, мы вроде, как уже стали мужем и женой… там… в твоей безобразной хижине.

— Это не считается… у нас есть батюшка. Пусть он нас и обвенчает.

Аня вспыхнула от злости, но старательно спрятала её под прикрытыми ресницами:

— Как хочешь, Игнат. Тебе решать. Но ведь ещё Алик есть. Он более сговорчив.

— Я убью этого щенка! — побледнел Игнат.

— О, какие мы грозные, — смягчилась Аня, — обвила ему шею и со страстью поцеловала.

— Ну… я, конечно, построю тебе дом, Анюта, но венчание и всё такое — это правильно, — он поплыл под её томным взглядом и вот-вот утонет.

— Всё будет, — заверяла его женщина, — но сначала мой собственный дом.

— Ты будешь жить в настоящем дворце! — срывающимся голосом воскликнул бородач.

Ночь в разгаре, но никто не спит. Люди знакомятся друг с другом. Загораются новые костры. На толстых ветках подвешиваются жирные куски морских котиков и по долине, окружённой неприступными скалами, ползёт восхитительный запах жареного мяса.

Виктор подозвал Викентия Петровича, усадил рядом с собой и с тревогой говорит:

— Идар для нас представляет немалую угрозу. Как только он окрепнет, пойдёт на нас. В данный момент расклад сил в нашу пользу. Я считаю необходимо его опередить и первыми нанести удар.

— В любом случае без подготовки нельзя. Вновь прибывшие должны освоиться. К сожалению молодых много. Горячие, но не обстрелянные. Я займусь их тренировкой. Думаю, через четыре месяца появятся результаты. Тогда можно попробовать разбить крепость Идара, — кивнул Викентий Петрович.

— Четыре месяца, это поздно. Максимум, две недели. Идар ищет людей, и он их найдёт. Плато достаточно большое. Рабами всех делать не станет. Это будет не в его пользу. Он произведёт жёсткий отбор и, чтобы стать равноправными гражданами, за ним многие пойдут. В самое ближайшее время необходимо нанести по нему удар. Людей освободить. Им счастье, нам польза.

— Будут большие потери, — не согласился Викентий Петрович.

— Полностью согласен, но такого шанса может не быть.

— О людях надо подумать, — суровеет батюшка.

— Я о них и думаю, — с болью в сердце говорит Виктор.

— Две недели — крайний срок. С утра организуй всех мужчин на забой морских котиков. Большую часть туш необходимо транспортировать в ледяную пещеру и там выставить круглосуточный пост. Другую тушу закоптить и выплавить жир. А уже со следующего дня заняться тренировками, изготовлением оружия и постройкой жилья.

— Как бывший спецназовец, я более чем согласен. Но как священник, меня это пугает, — задумчиво говорит Викентий Петрович.

— С утра будешь спецназовцем, после обеда — священником.

— Раздвоение личности, — хмыкает Викентий Петрович, — в медицине это называется… шизофренией.

— И отдельно. Алика пошлёшь на поиски других групп. А напарницей у него будет, — Виктор некоторое время думает, замечает Аню и хмурится. Ему не нравится возня вокруг неё, — Маша из новой команды, — уверенно говорит и добавляет:

— Я заметил, как она уверенно управляется с верёвками. Знает, как вязать узлы. Разрядница и… девчонка очень даже симпатичная.

— Хочешь, чтобы Алик от Ани отвернулся?

— Было бы неплохо. У него с Игнатом назревает нешуточный конфликт. Игнат его порвёт как Тузик тряпку.

— Это не факт. Алик не так прост, как может показаться, — прищурился Викентий Петрович, — но с Машей… ты прав.

— И ещё, необходимо приглядеться к бортмеханику. Он чем-то похож на Олега. Такой же… нестандартный в мышлении. Смуту будет наводить.

— Надо подумать над первичными законами, — серьёзно произнёс Викентий Петрович.

— Не рано?

— Самое время.

— Но если будут законы, должны быть и судьи.

— И не только они, — кивает священник.

— Из кого наберём?

— А не надо ни из кого набирать. Поначалу все функции у тебя будут.

— Нет, так не годится! Можно скатиться неизвестно до чего. Ведь я могу ошибаться.

— Тебе нельзя этого делать, — ещё серьёзнее говорит батюшка.

— Хорошо, — неожиданно согласился Виктор, — пусть будет так. Но все ответственные решения пусть принимают члены общества. По крайней мере, на первом этапе. Затем, если в этом будет необходимость, политику изменим.

— Уйти от ответственности хочешь?

— Я не хочу, чтобы на меня всех собак повесили. Пускай все будут в равном положении.

— Не получится, — насмешливо произносит Викентий Петрович, — тебе суждено быть ровнее всех. А на данном этапе я хочу предложить тебе несколько базовых законов. От них и будет всё отталкиваться.

— Ты же батюшка, а не политик? — удивился Виктор.

— Вот поэтому и предлагаю, — Викентий Петрович внезапно стал строг и суров.

— Ты послушай, прежде чем иронизировать. Вот один из самых важных и неоспариваемых законов! — батюшка уселся на камень, перекрестился и начал говорить:

— Почитайте своих родителей и содержите их в старости, так как вы к ним отнесётесь, поступят и дети ваши к вам самим. Помогите ближнему в беде его, а если беда придёт к вам и вам помогут. Не чините обид соседям вашим и живите с ними в мире и согласии. Не унижайте достоинство других. Не радуйтесь чужому горю. Любите ближнего своего, если он того достоин. Воспитывайте в детях любовь к своей земле. Защищайте старых и малых, своих родителей и своих детей. Защищайте свою землю и не продавайте её. Кто убежит из нашей земли в поисках лёгкой жизни, тот отступник нашего рода и не будет принят обратно и прощён.

Викентий Петрович погладил свою окладистую бороду и счастливо улыбнулся:

— Эти законы могут стать тем фундаментом, на который можно смело опираться. И не должно быть других толкований!

— Какие же это законы, это постулаты из Библии! — с недоумением произнёс Виктор.

— Всё верно, — Викентий Петрович старательно оттирает с автомата грязь.

— А я бы отдельным пунктом добавил, — внезапно воодушевился Виктор, — закон, запрещающий ростовщичество в любых проявлениях. Товары или деньги под проценты давать будет нельзя. Считаю за нарушение подвергать самому суровому наказанию, вплоть до изгнания или смерти.

— Ты против богатых? — с пониманием кивнул батюшка.

— Я против мерзавцев! Желаю подрезать им крылышки, чтобы они не смогли жить за счёт других, делая деньги из денег. Хочешь стать состоятельным? Построй дом, засей поле, изобрети что либо, и продолжай сей процесс постоянно. А то, что получается? Деньги отдают под проценты и можно уже ничего не производить и жить на проценты. Вот так рушатся экономики, обесценивается труд. Жить на халяву иногда можно, но не долго. Медведи, которых подкармливает лесник, сами уже не охотятся и бывало дохли с голода, когда им переставали давать кормёжку. Это в полной мере может отнестись и к людям. Привыкание жить за чужой счёт ведёт к деградации и вседозволенности. Святыми становятся не праведники, а те, кто больше украл и может в любой момент откупиться. Отсюда беспредел и вседозволенность. Нельзя наступать на одни и те же грабли. Мы это уже проходили. И где сейчас все мы? Перегрызлись друг с другом, и нас смыл океан.

— Этот пункт будет сложно протащить. Во всех нас сидят «медведи, которых подкармливает лесник», — Викентий Петрович несколько по-иному посмотрел на Виктора. — Но он будет принят, но с существенными доработками, — уверенно говорит он.

Луна сползла за скалы и подсвечивает их контуры призрачным светом. Костры прогорели и мерцают тусклыми углями. Почти все жители новой земли разбрелись по палаткам. Нина, прислонившись к гладкому валуну, слушает Виктора и Викентия Петровича. Её удивляют их разговоры. Вроде рано ещё углубляться в такие дебри. Жильё бы построить, поле засеять. Пять картошек запутались в собственных корнях. Яблоневые косточки выпустили тонкие стебельки. Пора высаживать рассаду. А ещё, очень хочется личный дом. Нина как представила, что полезет в душную палатку, едва не расплакалась. Она сейчас в полной мере оценила брошенный дом, который они построили, такой грубый снаружи и уютный внутри. Неужели Анька права, они вновь в равном положении? Нет, тому не быть, Нина глубоко вздыхает, смотрит на своего мужчину.

Наконец они заканчивают разговор. Викентий Петрович неспешно поднимается, прощается, но спать не идёт. Перекинув автомат через плечо, он уходит проверять посты.

Виктор подкинул дров в костёр, обнял Нину и прошептал в ушко:

— Что-то не хочется идти в палатку, — произнёс он, словно подслушав её мысли.

— И я не хочу, — прижалась к нему женщина. — Давай здесь посидим?

— Я не против, — Виктор ещё подкинул дров, затем снял с шампура кусочек мяса, передал Нине. Женщина отрицательно махнула головой и зарылась ему в грудь и с тревогой спросила:

— Как ты думаешь, мы настоящие муж и жена?

— Ты что, сомневаешься?

— Викентий Петрович может нас обвенчать?

— Думаю да, — задумался Виктор.

— А ты хочешь этого?

Он целует её в губы, улыбнулся:

— Мечтаю об этом.

— Правда? — Нина крепко прижалась к нему, затем берёт его ладонь и кладёт её к своему животу:

— Ещё не заметно, — прошептала она, — но я определённо знаю, у нас будет ребёнок.

— Как… ребёнок? — ошалел от её слов Виктор, и лицо озарилось радостью.

— Два месяца уже, — многозначительно заявила Нина.

— И ты молчала?

— Боялась говорить. А сейчас мне так радостно!

— Жена ты моя любимая, я такой дом отстрою!

— И чтоб детская была, — настойчиво потребовала Нина.

— И детская будет, и ванночку сделаю, и воду проведу! — воскликнул Виктор.

В его душе поднялась волна нежности и счастья, но и возникла тревога, граничащая с болью. Мир кругом дикий и страшный. Как в нём сможет выжить ребёнок, если даже взрослые с усилием цепляются за жизнь?

— А когда ты начнёшь строить дом? — Нина едва не мурлычет на его груди. Её ногти покалывают кожу, словно коготки котёнка и вызывают блаженство в душе Виктора.

— Прямо сейчас, — вполне серьёзно заявил он.

— Обманщик, — ласково заурчала Нина.

— Ты не права! Я уже начал выстраивать его в своей голове. Вот в этот самый момент я рисую схемы комнат. И знаешь, сделаю для тебя роскошную ванную и даже зеркало повешу.

— А вот это ты врёшь, — грустно говорит Нина. — Откуда… зеркало?

Виктор, загадочно улыбаясь, извлёк из кармана круглое зеркальце. Оно поспешно мигнуло в отблесках луны, и едва не ввела в священный транс обалдевшую от восторга женщину.

— Мирослав подарил, когда узнал, что у меня жена здесь есть, — потянулся с поцелуем Виктор.

Нина мгновенно ответила коротким поцелуем. Быстро оторвалась от его губ, и повизгивая от радости, попыталась рассмотреть себя в зеркальце.

— Ты даже представить себе не можешь, как мне его не хватало! Ещё бы косметику где-нибудь раздобыть!

— Ты и без косметики достаточно яркая женщина, — осторожно произнёс Виктор.

— А ты придумай, где её найти! — в упор требует женщина.

— Для этого нужно поймать «Золотую рыбку», — пошутил мужчина, но так хочется сделать ей приятное, что невольно задумался.

— Я твоя золотая рыбка, — лукаво смотрит Нина и словно озорная обезьянка крутит у своего лица чудесное зеркальце.

Виктор покачал головой. Он даже не ожидал, что его женщина так страдает без таких мелочей, как обычная косметика. Вот нож ещё один раздобыть, да железные наконечники для стрел, топоры нужны, рыболовные крючки на крупную рыбу. Косметика… вот выдумала! Впрочем, тушь для ресниц можно из сажи приготовить. Пудру из розового известняка натолочь, а губную помаду… над этим надо подумать. Вроде в её состав входит воск, какое-то масло, жир и ещё что-то. Надо у Виолетты Степановны спросить, она весьма продвинутая женщина, может, что и посоветует.

Ночь на удивление тёплая и у костра уютно. Права Нина, общая палатка не для них. В каком-то смысле, это коммуналка со всеми вытекающими из этого последствиями. Необходимо для всех отдельное жильё. Чтобы у каждого был свой дом и полноценная семья. Коммунальный быт убивает все отношения. Ввергает людей в скотское положение. Появляется раздражение и злость. А это может непоправимо навредить обществу, которое только зарождается. Следует установить законом — тем, кто свяжет себя семейными узами, сообща строить жильё и выделять участок с безвозмездным использованием.

Нина, от переполняющих эмоций, быстро устала и заснула на груди любимого мужчины. Она сладко посапывает и улыбается во сне. Виктор с нежностью смотрит на неё, боясь шевельнуться. Сейчас будет настоящим преступлением её разбудить и оборвать её счастливые сны.

Долина, окружённая неприступными скалами, замирает. Слабо дымят догорающие костры. Все попрятались в палатках. Лишь Викентий Петрович и Антон залегли в укрытии над обрывом и наблюдают за берегом.

Викентий Петрович поморщил лоб. Тревожные мысли не дают покоя. Расселина, ведущая в их долину, слабое звено в обороне. С моря могут пожаловать незваные гости. Судя по всему Идар профессионал высокого уровня. Он скоро узнает об их поселении и не станет ждать. Он будет действовать быстро и решительно. Идар как и Виктор, понимает, промедление смерти подобно. Необходимо произвести разведку, выявить слабые стороны врага и первыми напасть на лагерь Идара. Иначе, в будущем станет больше проблем и жертв. Будут смерти. Без этого не обойтись. Сейчас на плато обе противоборствующие стороны обладают оружием массового поражения, автоматами Калашникова. Это и сдерживает, но и заставляет готовиться к большой войне. Люди нужны, в них сила. Где только их искать? Караби яйла немаленькое плато и в нём бесчисленное количество скал, карстовых воронок, долин, каменных гряд и даже есть редкие леса. А сейчас всё поросло густой травой почти в рост человека. Климат сильно поменялся. С неба часто срываются сумасшедшие ливни и гвоздят некогда иссушенную зноем землю. Скоро на плато поднимутся настоящие леса, и заведётся живность. Со стороны моря постоянно прилетают птицы. А кто-то из людей утверждал, что видел как к берегу прибило целый плавучий остров из мусора и какие-то крупные животные выбрались из него и скрылись на плато. Недавно на берегу были найдены обломки от клеток и кусок доски с надписью: «Зоопарк». Нельзя сбрасывать со счетов, что на Караби яйле появились хищные звери. Причем, после перенесённого стресса, они крайне опасные.

— Ночесветки светятся, — заметил глазастый Антон.

Далеко в море поблёскивают огоньки, как вспышки от фонариков. Викентий Петрович долго смотрел вдаль, затем отрицательно качнул головой:

— То не ночесветки. Какое-то плавсредство, может баржа. Это на ней огоньки.

— Вы так спокойно говорите, — встрепенулся Антон, — а ведь им помощь нужна.

— Предлагаешь суетиться, бегать по берегу с факелами? — усмехнулся Викентий Петрович. — А вдруг там враги? Хотя, ты прав, будем зажигать костёр. От судьбы не уйдёшь, а Бог мне говорит, ты прав Антон, там люди и неважно какие. Если спасутся, мы посмотрим, как строить с ними отношения.

Батюшка стал серьёзным и быстро поднялся на ноги.

— На берегу много хвороста. Надо успеть подать им сигнал. Ты за угольком сходи, а я пока дрова в кучу сложу.

Викентий Петрович бесшумно скользнул расселину и словно испарился. Антон только покачал головой. Он всё ещё не привык, что батюшка по совместительству крутой спецназовец.

На берегу скопилось достаточно много сушняка и прочего горючего хлама. В последнее время море стало чаще выкидывать всевозможный мусор, носящий следы исчезнувшей цивилизации людей.

Батюшка перекрестился. Удобнее перекидывает автомат и начинает ловко складывать ветки, подготавливая их к костру. Огоньки в море то исчезают, то вспыхивают, словно гигантские светляки. Викентий Петрович вздыхает. Его раздирают противоречия. Он видит скрытую угрозу в призрачных огоньках. Как спецназовец, он не стал бы подавать сигнал, но как священник — прежде думает о судьбах людей, по воле божьей застрявших на этой барже между небом и землёй. Странно, что там всё ещё есть живые. Уже достаточно много времени прошло с той страшной катастрофы. Вероятно, этот объект автономен и на нём есть всё, включая съестные припасы. Следовательно, люди на нём подготовленные и потенциально опасные.

Шуршит трава, и скатываются несколько камней. Батюшка без тревоги обернулся, он знает, это Антон.

Молодой мужчина держит тлеющую головню. Его грудь бурно вздымается. Он весь путь бежал, боялся не успеть.

— Баржа не скрылась? — с тревогой всматривается он вдаль. — Быстрее зажигай костёр!

— Им не требуется наш костёр. Они целенаправленно идут к берегу и достаточно быстро. Определённо, на нём работают силовые установки, но их не слышно. Это не баржа и не корабль… это подводная лодка.

— Как лодка? — опешил Антон.

— Атомная.

— Это здорово! — воскликнул Антон.

— Кто его знает. У военных своеобразные представления о гуманизме. В какой-то мере я сам такой.

— Но они обязаны нам помочь! — вскричал Антон и суёт головню в сухие ветки.

— Никто нам ничем не обязан. Не суетись, — строго говорит Викентий Петрович, — но если хочешь запалить костёр, разжигай. В любом случае они нас давно увидели.

Антон с усердием раздувает угольки. Вспыхивает яркий огонёк. Он стремительно бежит по сухим веточкам. С радостью вгрызается в пук сена и взлетает огненным столбом и с жадностью накидывается на толстые ветки, вмиг освещая радостное лицо Антона и мрачное — Викентия Петровича.

— Нужно отойти от костра, — тянет он за собой Антона, а сам прячет в мусоре автомат.

— Ты постарайся, как можно меньше говорить. О народе ни слова. Сначала разобраться надо, что за гости к нам идут. Что у них на уме. Людям и раньше нельзя было верить, а сейчас и вовсе опасно.

Подводная лодка уверенно остановилась у самого берега, немалые глубины позволили это сделать. Она невероятно огромная и давит своей мощью. Кажется это галлюцинация, мираж или сон. Как это нереально в вымершем мире, где люди, как осколки от хрустальной вазы, разлетелись пылью по всей земле.

На палубе выстроились моряки с автоматами. С рубки спустились несколько офицеров.

— Привет, народ! — командир атомной субмарины капитан первого ранга странно улыбнулся.

— Здравствуй, сын мой, — Викентий Петрович осеняет его крестным знамением.

— Поп, что ли? — скривился командир.

— Священник я, — смерено опустил голову Викентий Петрович.

— Этот кто? — покосился он на Антона.

— Мы вместе с ним на плоту приплыли. Мальчик немного на голову болен. Юродивый. Это для меня дар свыше, — Викентий Петрович торопливо перекрестился, а Антон недоумённо посмотрел на батюшку, но решил смолчать.

— Так вас всего двое?

— Двое, сын мой, — батюшка вновь его крестит.

— И что, больше людей здесь нет?

— Никого… одни мы.

— А чем питаетесь? — в голосе капитана первого ранга появилось сострадание.

— Да чем бог даст. То рыбку поймаем, то птицу какую.

— Мы на Тибет идём. Два места у нас найдётся. Если желаете, можете подняться на борт, — с радушием предложил капитан первого ранга.

— Только два места? — не удержавшись, спросил Антон.

— Может, и три найдём, — прищурил глаза военный. — Так вы не одни? — проницательно заметил он. — Женщины есть?

— Бог миловал, — низко опустил голову Викентий Петрович и быстро перекрестился. — Нас лишь двое и в этом нам дано испытание божье. Кошка у мальчика. Убежала в кусты, вас испугалась.

— Можно, конечно, прочесать берег, — наклонился к командиру капитан третьего ранга. — Хотя… кругом скалы. Следов человека не видно, а временем мы не располагаем.

— Поднимайтесь на борт, — требовательно произнёс командир.

— Нам нельзя. Отшельники мы, — словно овца проблеял Викентий Петрович и вызывает своим смиренным голосом гадливое выражение на лице капитана первого ранга.

— Вообще-то я не люблю попов, — заявил командир. — Но не в моих правилах бросать людей на произвол судьбы. Хорошо. Желаете остаться? Ваше право.

Он обернулся к одному из матросов и приказал:

— Скинь им пару клеток с птицей и двух петушков для развода. Отшельники… мать их… хоть б одна баба завалялась! — он с раздражением сплюнул за борт.

Матросы скинули клетки, а Викентий Петрович быстро крестится, бьёт поклоны и гнусавым голосом поёт молитву. Командир брезгливо поморщился. Он берёт бинокль ночного виденья и долго осматривает берег:

— Как вы тут живёте? Даже хижины никакой нет?

— Почему нет? Шалаш построили из веток и травы. Щели грязью залепили, — поднял просветлённый взгляд батюшка.

— Палатку им скинь и тёплые вещи… лодку со спиннингами, — расщедрился командир. — Не хочу брать грех на душу. Боюсь, недолго проживут эти святые доходяги. Зима нагрянет, могут замёрзнуть… отшельники… мать их! Как эти придурки без женщин живут?

— И тебе того же! — как бы, не расслышав слова капитана первого ранга, прогнусавил Викентий Петрович и лихорадочно крестит воздух.

Экипаж исчез в рубке. Люк задраился. Огромная махина отвалила от берега. Некоторое время тихо удаляется. Затем пошла на погружение. Хлопнула о рубку пенная волна и подводная лодка исчезла и, словно, её и не было.

Викентий Петрович утёр пот. Из мусора выдернул автомат. Старательно очистил и решительно перекинул через плечо:

— Пронесло, — выдохнул он.

Антон с недоумением посмотрел на клетки с курами, на лодку, палатку, спиннинги, даже пару кастрюль выкинули, несколько ножей и топор:

— Мне это не снится? — он ущипнул себя за щёку.

— Нет, Антоша. Нам невероятно повезло. При любом раскладе, если бы они обнаружили нашу стоянку, забрали б только женщин. До нас им дела совсем нет.

— Сволочи! — Антон сорвался с места и потряс кулаками в сторону моря.

— Нельзя так, — урезонил его батюшка, — смотри, сколько ценных вещей оставили. Эти военные пока не растеряли добрых чувств. Гуманизм в них ещё присутствует. На Тибет отправились. Вероятно, там много людей спаслось, раз туда направились, — задумчиво погладил он бороду.

— Как бы мне хотелось туда попасть, — вздохнул Антон. Его серые глаза посветлели. Он сел рядом с лодкой и едва не заплакал.

— Думаешь, там сохранилась цивилизация? Города есть? Не обольщайся! У них проблем несоизмеримо больше будет, чем здесь. Радуйся, что нас не тронули. И дай бог, море нам больше не будет преподносить таких опасных сюрпризов.