Очарованная

ГЛАВА 12

— Вопрос вне моей компетенции, — сказала Верховный Клык Корахла. — Задача Клыков — исполнять волю королевы. Наши судьбы всегда связаны с кем-то еще, будь то королева или боги.

— И все же наша королева когда-то сама была Клыком, — Архиречица не сводила задумчивого, пронзительного взгляда с Кетана. — Была ли она избрана Восьмеркой, чтобы стать королевой, или она сама определила свою судьбу?

Кетан не отводил от нее глаз, даже когда ее взгляд заострился и заблестел странным светом.

— Я оставлю эти вопросы тебе и твоим сестрам, Архиречица, — сказала Корахла. — Для меня это не имеет большого значения. Я поклялась защищать королеву. Это не более и не менее сложно.

— Когда-то такой была и Зурваши, — сказал Кетан.

Ансет и Корахла обратили на него свое внимание, подергивая жвалами.

— Мой брат по выводку — дурак, — прорычала Ансет, крепче сжимая свое боевое копье. — Клубок помутил его разум.

Кетан пристально посмотрел в глаза Ансет. Он узнал многое из того, что увидел там, узнал ее, но больше, чем когда-либо, он осознавал, что они с сестрой провели так много времени порознь, что просто не могли знать друг друга так хорошо, как когда-то. Жизни, которые они вели, разошлись, как две нити в паутине, с годами расходясь все дальше, и их соединяли лишь несколько тонких, изношенных кусочков шелка.

— Такие вещи не следует обсуждать, — сказала Корахла низким, напряженным голосом.

— Я всего лишь сказал правду, — ответил Кетан, поднимая ладони к окутанному тенями потолку.

— Если ты так предан правде, — Ансет наклонилась к нему, щелкнув клыками на жвалах, — открой глаза на правду о своей ситуации, Кетан.

— Я вижу правду, сестра по выводку. Больше, чем ты думаешь.

— И все же ты добиваешься всего, чего желаешь, и игнорируешь то, что сохранит тебе жизнь и безопасность?

— Все духи чего-то жаждут, — сказала Архиречица Валкай, ее относительно мягкий голос привлек внимание. — Для большинства достаточно выживания. Но для других это могут быть перемены, власть, мир, дружеские отношения или что угодно еще. Лишь изредка мы можем знать, что лежит в сердце другого человека. Но в этих тайнах, я думаю, могут скрываться ответы на вопросы, которые я поставила.

За ее словами последовала тишина, воцарившаяся в зале на несколько ударов сердца — в течение этого времени Кетан не упускал из виду продолжительный зрительный контакт между Ансет и Корахлой.

В груди Корахлы раздалось низкое жужжание.

— Пойдем, Архиречица. Мы посмотрим, как ты справишься с оставшимися обязанностями, — она указала на открытый проход.

— Очень хорошо, Верховный Клык, — ответила Валкай.

— Можно мою сестру ненадолго освободить от ее обязанностей? — спросил Кетан.

Корахла хмыкнула, прищурившись, глядя на Кетана.

— До тех пор, пока она и Архиречица Валкай согласны.

— Не мое дело нарушать священные узы между братьями и сестрами по выводку, — сказала Валкай.

Ансет стукнула древком копья об пол и склонила голову. Обруч на ее жвале блеснул в свете костра.

— Я ненадолго отстану, Верховный Клык.

— Все в порядке, — Корахла коснулась передней ноги Ансет. — Мы скоро увидимся.

Верховный Клык направилась к выходу, но Архиречица задержалась, переводя взгляд с Кетана на Ансет. Она наклонилась ближе, ее шелковые покрывала зашуршали по полу.

— За саркофагом королевы Такари звук не разносится далеко. Там у вас будет столько уединения, сколько может предложить Такарал.

Грациозно сотворив знак Восьмерки, она повернулась и последовала за Корахлой. Верховный Клык задержалась достаточно надолго, чтобы оглянуться через плечо на Ансет, прежде чем выйти из зала и свернуть в туннель за ним. Архиречица держалась рядом с ней.

Не говоря ни слова, Ансет направилась к задней части Гробницы Королев, ее тяжелые шаги были странно приглушены. Кетан последовал за ней, изучая окрестности. Продуманность этого помещения, мастерство изготовления, продемонстрированное здесь, заставляли другие погребальные камеры казаться не более чем грубыми, неуклюжими попытками.

По сравнению с этим, место, где была похоронена его мать, казалось норой, вырытой когтями слепого подземного зверя.

Ансет поднялась на помост и, уступив саркофагу почтительное пространство, подошел к задней стене, где висели старые шелковые знамена. Их малиновая окраска была удивительно яркой, несмотря на очевидный возраст. Кетан не обратил особого внимания ни на саркофаг, ни на шелк, когда присоединился к своей сводной сестре; ее поза была напряженной, тонкие волосы стояли дыбом, а дыхание было глубоким и тяжелым.

— Ты, восьмикратно проклятый дурак, — прорычала она. — Пробираешься в святилище королевы, как убийца, крадущийся в тени? Ты действительно так стремишься встретить собственную смерть?

— Я хотел только поговорить с ней, — ответил он так уверенно, как только мог.

Ансет развернулась к нему лицом, раскинув руки в стороны.

— Я бы отвела тебя к ней! Кора… Верховный Клык отвела бы тебя.

— На встречу смерти. Зурваши хочет достойного мужчину. Чтобы доказать свою ценность, я должен был совершить то, чего не смог никто другой, — у Кетана внутри все перевернулось от его собственных слов. Все, что он делал, было ради Айви, и даже притворяться, что он пошел на такой риск ради Зурваши, было отвратительно.

Ансет опустила руки и одним шагом преодолела расстояние между ними, заставив Кетана еще больше запрокинуть голову, чтобы выдержать ее взгляд.

— Если бы ты пришел с миром, она бы послушала. Но то, как ты пошел к ней, брат по выводку… Удивительно, что она сохранила тебе жизнь.

Жвалы Кетана дернулись.

— Я знаю, что ее интригует. Я воспользовался шансом вернуть ее расположение.

Издав звук, который был наполовину рычанием, наполовину фырканьем, Ансет сжала руки в кулаки.

— Этот шанс был таким же маленьким, как один лист по сравнению со всем Клубком. Это не повод для уверенности.

Кетан фыркнул, стиснув челюсти. Под поверхностью его шкуры пробежал жар. Гнев, разочарование, нетерпение. То же самое, что он чувствовал с тех пор, как покинул яму этим утром, с тех пор, как оставил свою пару.

— Я не твой птенец, Ансет, — сказал он более резким голосом, чем намеревался.

— И все же ты настаиваешь на том, чтобы вести себя как один из них.

В его голове промелькнула мысль — не следовало приходить сюда— и исчезла так же быстро, как и появилась, но этого было достаточно, чтобы пронзить его острым осколком вины. Он снова почувствовал дистанцию, которая выросла между ними. Он не позволил ей сохраниться.

— Ты помнишь, как мы пробирались в эти туннели, когда были молоды? — спросил он, смягчая тон.

Ансет отвела взгляд.

— Да. Эхо здесь было намного громче, и мы всегда спорили о том, почему.

— Уркот думал, что это духи, насмехающиеся над нами, и что они заставят мертвых ходить, если мы будем слишком шуметь. Телок говорил, что это монстры, прячущиеся в темноте, пытающиеся подманить нас достаточно близко, чтобы напасть. Рекош всегда пытался заставить их сказать что-то отличное от того, что сказал он.

Голос Ансет был тихим и немного печальным.

— Он преуспел только в оскорблении самого себя. И все это время мы с тобой гонялись за этим эхом по всем затененным комнатам, стремясь защитить наших друзей.

— И нам удалось только побить нашего брата по выводку.

Она снова защебетала, теплее, чем в первый раз, но еще печальнее.

— Ишкал не боялся теней. Они как будто обнимали его. Даже взрослый врикс не смог бы найти его, если бы он не хотел, чтобы его нашли.

Жвалы Кетана растянулись в улыбке.

— И хотя мы знали, что это всегда был Ишкал, притаившийся в тени, чтобы напугать нас, ему все равно каждый раз это удавалось.

— Он никогда не останавливался, даже зная, как мы отреагируем.

— О, он заслужил эти синяки. Он носил их с гордостью, — взгляд Кетана на мгновение опустился, пробежавшись по многочисленным шрамам на его шкуре. Вриксы считали, что носить такие отметины — честь.

Он с радостью променял бы эту честь на то, чтобы снова иметь рядом своего брата по выводку.

После долгого молчания Ансет сказала:

— Он все равно стал бы Когтем, случись война или нет.

Старое, затаенное, горькое чувство скрутило внутренности Кетана.

— Да. Это было естественно для него, и в Клубке не было никого, кто мог бы сравниться с ним.

— Какими же мы были дураками, что считали себя воинами, когда были птенцами?

— Мы не были дураками. Мы просто не знали.

— Как глупо мы, должно быть, выглядели, несмотря ни на что.

— Ты с палкой в руке воображала, что это копье.

— И ты со своими костяными иглами и маленьким ножом, готовый забить до смерти даже самого страшного зверя.

Кетан защебетал и скрестил руки на груди.

— Я бы сначала попытался зашить глаза и рот монстра, чтобы он не смог нас увидеть или укусить.

— Ты никогда не был таким жестоким, Кетан.

— Ты никогда не была такой жестокой, Ансет. Я… служил в Когтях королевы против Калдарака. Мне пришлось научиться жестокости, чтобы выжить.

Она вздохнула, и ее поза поникла.

— Семь с лишним лет мы почти не виделись. Неудивительно, что мы так мало знаем друг о друге.

— Ах, моя сестра, — пророкотал Кетан, касаясь ее передней ногой. Ансет окутывало несколько запахов — приятный травяной дым, ее знакомый аромат и, более сильный, чем казалось возможным после столь краткого контакта, запах Корахлы. — Ты говоришь правду, но я бы не хотел, чтобы так оставалось. Я хранил секреты, но я больше не хочу, чтобы они были невидимой стеной между нами.

— Ты не одинок в хранении секретов, брат по выводку, — она подняла руку, чтобы постучать по золотому кольцу на жвале. — Я долго скрывала правду о своем сердце, даже от тебя.

— Корахла, — мягко сказал он.

Ансет подняла ладони к потолку.

— Что еще мы могли сделать, кроме как молчать? У Клыков редко есть время удовлетворять свои потребности с самцами, особенно когда королева ожидает, что мы берем только лучших партнеров, чтобы это не отразилось плохо на ней. Многие из моих сестер по копью время от времени находят утешение друг в друге, — низкий, недовольный гул завибрировал в ее груди. — Делить удовольствие с Верховным Клыком приемлемо. Делить большее…

Что-то сжалось в груди Кетана, сдавливая его сердца и заставляя легкие гореть. Неужели он так долго был озабочен только собой, что не заметил признаков, которые должны были там быть? Неужели он так легко забыл, что его сестра по выводку — врикс со своими собственными желаниями, стремлениями, своим собственным сердечными нитями? Последние два лунных цикла его мысли были только об Айви и о том, каким он мог бы быть с ней, и он был готов отказаться от всего остального в этом стремлении.

Даже зная это, он все равно был готов отказаться от всего остального. Но он не хотел, чтобы до этого дошло.

Он не мог винить сестру за то, что она скрывала это от него, особенно когда он держал в секрете свою собственную пару. Все, что он мог сделать, это надеяться, что это поможет Ансет понять, что он сделал и что намеревался сделать.

— Чтобы защитить то, что у вас с ней общего, ты должна это скрывать, — сказал Кетан, прижимая другую переднюю ногу к ее. Он протянул руку, обхватил ее за шею и притянул к себе, чтобы коснуться своим головным гребнем ее головы. — Я понимаю, сестра по выводку.

— Как ты можешь, Кетан? — ее голос был мягким и тихим, в нем сквозила боль, но не было и следа обвинения, гнева или горечи. — Ты оставил все позади, всех, чтобы быть одному.

— Я сделал это. Я бросил все, чтобы получить свою свободу… сбежать от нее.

— И она притягивает тебя обратно с еще большей яростью каждый раз, когда ты отстраняешься. Все, что я сделала, — это призвал тебя подчиниться, — она закрыла глаза и положила руку ему на плечо. — Теперь… ты должен выполнить данное ей слово, или ты умрешь. Потому что я велела тебе пойти к ней.

— Не потому, что ты велела, сестра по выводку, — следующие слова, которые он произнес, вырвались непрошеными, хрипом, от которого воздух стал гуще. — У меня есть пара.

Ансет напряглась, и ее хватка на его плече стала сокрушительной.

— Кетан…

— Я пришел сегодня в Такарал, чтобы поговорить с тобой, — сказал он. Его сердце было напряжено и трепетало, напряженное до предела, и это был он; тот момент, когда Кетан должен был озвучить принятое им решение, когда он должен был воплотить все это в реальность.

— Я должен сделать все, что в моих силах, чтобы защитить ее, — продолжил он, — и это означает, что я должен оставить Такарал далеко позади.

Ансет открыла глаза и выпрямила спину, подняв голову, чтобы посмотреть на Кетана со смесью замешательства и тревоги.

Он выдержал ее взгляд. Каждое произнесенное им слово немного снимало с него тяжесть и облегчало давление на его сердца.

— Это мой последний визит в город. Я больше никогда не буду ходить по этим туннелям.

— Ты… Кетан, ты не можешь всерьез говорить это. Ты… — ее хватка усилилась еще больше. — Ее ярость превратит Клубок в пепел. Каждому Когтю, каждому Клыку будет приказано убить тебя в тот момент, когда тебя найдут. Я… мне будет приказано убить тебя.

— Я пришел сюда открыто только для того, чтобы она подумала, что я еще не сбежал. Чтобы она подумала, что я искренен. Но как только я уйду, меня никто не найдет. Она больше никогда меня не увидит, Ансет.

— И я тоже больше никогда тебя не увижу, — жвалы Ансет опустились.

— Зная, что ты здесь нашла, сестра по выводку, я не могу просить тебя уйти со мной, хотя и очень хочу это сделать. Эта ситуация намного сложнее, чем я могу объяснить.

— По крайней мере, попробуй.

Кетан невесело защебетал и покачал головой, хотя она не могла знать, что означает этот жест.

— Честно говоря, я не могу. Ты бы мне не поверила, даже если бы я нашел правильные слова.

Она наклонилась, приблизив свое лицо к его лицу.

— Брат по выводку, ты должен сказать мне. Твоя жизнь висит на одной ниточке.

— И эта нить обрывается, — сказал Кетан. Учитывая положение Ансет в качестве Клыка и ее отношения с Корахлой, она уже была слишком вовлечена в его дела, чтобы оставаться в стороне, а у него не было желания подвергать ее еще большей опасности. У него не было намерения угрожать ее образу жизни.

Но он также не мог оставить ее в недоумении, почему он ушел, или что он будет делать до конца своих дней, никогда не узнав ответов, потому что он исчез в Клубке.

Она заслуживала знать. И Кетан не мог отрицать, что хотел гордиться тем, что представил свою пару своей сестре, даже если они встретятся всего один раз.

— Ты можешь покинуть Такарал сегодня вечером? — спросил он.

Ее жвалы дернулись, и по телу пробежала дрожь, от которой зазвенели украшения.

— Я не могу повернуться спиной к Такаралу, к своим обязанностям, к моей… моей паре.

Кетан толкнул ее ногой.

— Я не прошу тебя об этом, Ансет. Все, чего я хочу, это чтобы ты пришла в мое логово, чтобы ты могла познакомиться с моей парой. И я попробую объяснить, что смогу, прежде чем мне придется уйти.

— То, о чем ты просишь… означает ли это предательство королевы?

— В ее глазах, конечно. Но для тебя, только в том смысле, что я попрошу тебя никогда не рассказывать ей ничего об этом.

Ансет глубоко вздохнула. Когда она заговорила, к ее голосу вернулась большая часть обычной уверенности.

— Верховный Клык даст мне разрешение, если я попрошу ее об этом.

В груди Кетана зазвучала удовлетворенная трель.

— Хорошо. Тогда мы снова увидим друг друга при свете лун, просто как брат и сестра.

Она снова сжала его плечо, усилив вспышку боли.

— Тебе еще не поздно отказаться от всего этого, брат. Чтобы… стать парой королевы и избежать всякого риска.

— Ансет, — Кетан потянулся, чтобы положить руку поверх ее, ослабляя ее хватку на своем плече, но не разжимая ее. — Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что для этого всегда было слишком поздно.

— Если ты нашел пару… Да, я все слишком хорошо знаю, — в последний раз нежно сжав руку, Ансет убрала ее и отступила назад. — Я долго разрывалась между желанием видеть тебя в безопасности и желанием видеть тебя счастливым, Кетан. Возможно, с моей стороны было глупо надеяться, что у тебя будет и то, и другое… но королева никогда этого не допустит.

— Это возможно, сестра по выводку. Только не в ее тени.

Ансет выпрямилась, расправив плечи: внезапное превращение из сестры в Клыка прямо у него на глазах, в последний раз.

— Я должна вернуться к своим обязанностям. Верховный Клык и Архиречица, несомненно, уже считают меня халатной.

Кетан изобразил извиняющийся жест.

— Я виноват, как всегда. Прости меня.

Она защебетала, низко и немного грубо.

— Двигайся, чтобы я могла запечатать комнату. До вечера. Защитник, защити тебя.

— И тебя Ансет.

Кетан отвернулся от нее, спустился с помоста и вышел из Гробницы Королев, даже не оглядев ее еще раз. Королева Такари оставила после себя огромное наследие, но ему положил конец единственный вызов. Какая разница, были ли наследники Такари мудрыми и справедливыми, если они пали от необузданной силы и жестокости Зурваши?

Он не оглядывался назад, двигаясь в направлении спирального пандуса, ведущего на более высокие уровни Такарала. Тяжелые, лязгающие шаги Ансет эхом отдавались за его спиной, с каждым мгновением становясь все тише.

Нужно смотреть в будущее, в котором можно будет опереться на прошлое, но которое не будет омрачено им. То, которое он сможет разделить со своей парой, со своей Айви, независимо от того, как далеко от Такарала им предстояло отправиться.

Но сначала он должен был вернуться к ней. И он не забыл, где она сейчас — или с кем она там была.

Айви заверила Кетана, что принадлежит ему. Он не сомневался в ней, но все равно не мог избавиться от навязчивых мыслей. Что, если она хочет выводок — младенцев? Что, если она хочет быть матерью? Она могла бы выносить детенышей, только если бы спарилась с кем-то своего вида. Он никогда не смог бы исполнить это желание, если бы оно у нее было.

Его пальцы согнулись, мышцы напряглись, а когти на ногах заскребли по полу.

Мысль о том, что она может быть с другим мужчиной — прикасается, целует, совокупляется — зажгла огонь в его груди, который заставил его тело дрожать от ярости. Он стиснул челюсти и раздраженно фыркнул. Это была ревность, ненасытная и агрессивная, проникающая в его душу, как дождевая вода по нитям паутины.

И что бы это ему дало? На какого мужчину он мог направить свою ярость, кто стал бы ее законной мишенью? Это было бесполезно. Это истощало.

Это было удручающе настойчиво.

Кетан ускорил шаг, не обращая внимания на темные, тихие покои, мимо которых он проходил, не обращая внимания на приторный запах смерти, исходивший от самого камня, не обращая внимания на удаляющиеся шаги Ансет. Все, что он видел перед своим мысленным взором, — это Айви.

Она была всем, чего он хотел. Всем, что ему было нужно. Всем, чего он жаждал. Скоро они построят такую жизнь, которую хотят разделить, и Клубок может забрать любого, кто встанет у них на пути.

Но он не мог игнорировать новый звук, который слишком поздно проник в его мысли — тяжелые шаги, стук и позвякивание впереди.

Неизвестные обогнули следующий поворот, прежде чем Кетан успел нырнуть в одну из близлежащих погребальных камер, чтобы спрятаться. Королева Зурваши была во главе группы, ее безошибочно можно было узнать даже в мерцающем свете, преследующую Кетана, ее пурпурные шелковые накидки развевались вокруг нее, а украшения сверкали. Два Клыка шагали в шаге за ней, а три Когтя за ними — двое, которым Корахла приказала покинуть Гробницу Королев, и их спутник, что отделился от остальных вскоре после того, как Кетан вошел в Такарал.

Инстинкты Кетана взревели, разливая еще больше жара по его венам. Страх и ярость закружились внутри него с равной силой и свирепостью. Встреча с королевой всегда была возможной, когда он возвращался в Такарал. Он был дураком, надеясь, что его открытое присутствие здесь удержит ее на расстоянии, что это усилит ее предвкушение и убедит подождать до того дня, когда ему суждено будет выполнить свои обещания.

Очевидно, ему следовало причислить себя к тем, кого невозможно было обучить.

Не замедляя шага, Кетан выпрямился, расправил плечи и вздернул подбородок. Хищный взгляд Зурваши был устремлен на него, холодный и расчетливый, и ее походка оставалась прежней. Кетан сделал медленный, глубокий вдох. Он уже чувствовал ее запах; ее аромат тошнотворно дополнялся скрытым зловонием смерти.

Когда они приблизились друг к другу, Кетан сказал:

— Моя королева, я не…

Зурваши сделала выпад, обхватив рукой шею Кетан. По сравнению с ее хваткой жесткая хватка Ансет казалась нежной и осторожной. Он схватил ее за запястье двумя руками, вцепившись в него с нарастающей паникой, когда она подняла его и отшвырнула в сторону.

Тьма поглотила Кетана, когда королева шагнула вперед, но это было не из-за нехватки воздуха — он чувствовал слишком сильную боль, чтобы терять сознание. За огромной, внушительной фигурой Зурваши он заметил сине-зеленый свет, танцующий в коридоре, окруженном тенями. Она втолкнула его в погребальную камеру. Снаружи защебетали Когти; звуки их самодовольного веселья эхом разносились по туннелю, превращаясь в потустороннее чириканье злобных духов.

Ноги Кетана задергались, пытаясь найти опору, но королева только подняла его выше. Ее когти впились ему в шею по бокам.

Его грудь горела от нехватки воздуха, а шея пульсировала от боли. Он чувствовал, как силы покидают его мышцы. Тьма вторглась на задворки его разума, притупляя мысли.

Он не позволит Зурваши одержать неоспоримую победу. Кетан сделает все, что в его силах, чтобы вернуться к Айви, снова держать ее в своих объятиях, заявить права на будущее, к которому он так стремится.

Кетан потянулся за ножом, который он прикрепил к верхнему сегменту задней ноги. Против королевы он сработал бы немногим лучше, чем костяная игла против воображаемых монстров его юности, но она не убила бы его, не пролив немного своей собственной крови.

Его пальцы сомкнулись на рукоятке ножа.

Зурваши зарычала и повалила Кетана на спину. Сочетание его веса и ее силы создавало ощущение, что он разбился на сотни частей о твердый камень. Нож выскользнул из его рук и застрял в перевязи.

Боль была ошеломляющей, пронзающей его кости.

Она опустилась на него сверху, одной рукой схватила его верхние руки и закинула их ему за голову; оставшейся парой рук она развела его нижние руки в стороны. Ее вес только сделал его неудобное положение еще более мучительным — его спина и задние конечности были прижаты к полу, оказывая невыносимое давление на позвоночник.

Ее таз прижался к его. Ее шкура излучала тепло, сосредоточенное в ее щели. Кетан раздвинул жвала и зарычал, когда ее большие, толстые ноги потерлись о его, распространяя свой пьянящий аромат по его тонким волосам.

— Ты слишком долго отвергал мои желания, — ее голос вибрировал вокруг него, проникал в него, такой же агрессивный и настойчивый, как и ее запах.

Зурваши прижалась своей щелью к его, еще сильнее вдавливая его в пол. Холодный камень впился в его шкуру. Когда он открыл рот, чтобы заговорить, она крепче сжала его шею и заставила поднять подбородок.

— Это мой могущественный завоеватель? Это мужчина, которого я считала достойным меня, который заявил, что достоин этого сам? — спросила она, склонив голову.

Слабое свечение выделило края ее украшений, и в ее глазах блеснули искорки холодного золота. Она провела большим пальцем по его жвалам. Кетан щелкнул ими, но она была вне его досягаемости.

Ее ноги по-прежнему касались его, ее запах и жар преследовали его.

Внутренности Кетана скрутились в узел, и казалось, что его шкура вот-вот спрыгнет с тела и убежит глубже в тень. Но было ли на самом деле где спрятаться от нее?

Королева слегка приподнялась только для того, чтобы снова ударить его своим тазом, вызвав сильную боль в его костях. Он держал застежки плотно сжатыми; он не позволит своей щели раздвинуться даже на ширину нити. Ее запах, усиливающийся с каждым ударом сердца, заполнял его чувства, как приторный туман.

Он не предал бы свою пару. Ни ради Зурваши, ни ради кого-либо еще. Даже ради спасения собственной жизни.

— Почему я должна ждать? — прорычала королева. Когда она повернула таз, ее разрез раздвинулся над шкурой Кетана, обнажая гладкую плоть внутри. — Кто ты такой, чтобы отказывать мне в том, чего я желаю? Я беру то, что хочу. Мне ни в чем не будет отказано.

Она еще сильнее наклонилась к нему, усилив давление на его руки и изменив угол своих движений. Новый угол угрожал раскрыть его щель.

— Я победительница. Я королева, и ты мой, пока ты мне не надоешь — или не сломаю тебя безвозвратно.

Зурваши наклонила свое лицо еще ближе, прижимая свои жвалы к внутренней стороне его жвал, что лишило его возможности закрыть их.

— Теперь, Кетан, я утверждаю…

Кетан вскинул голову и ударил королеву головным гребнем в лицо. Она испуганно хрюкнула, отшатнулась, но звук сменился хрипом. У него не было времени обдумывать произошедшие перемены; его шанс действовать не выдержит даже малейшего колебания.

Ее изменившееся положение сняло часть веса, который прижимал его верхние руки к полу. Кетан вывернул их из ее хватки, переплел пальцы обеих рук вместе и взмахнул ими, как дубинкой. Его кулаки ударили по внутренней стороне ее локтя, заставив ее руку подогнуться, ослабив хватку на его горле.

Королева издала трель и снова устремила на него взгляд. Даже при скудном освещении он не мог не заметить похотливый, возбужденный блеск в ее взгляде.

Она наклонила туловище вперед, направив верхний левый локоть ему в лицо. Он резко отклонил голову в сторону. Ее огромная рука с тяжелым стуком ударилась об пол менее чем в пальце от его лица. Из-за изменения позы ее грудь оказалась прямо над глазами Кетана; хотя ее локоть промахнулся, свисающие бусы, подвески и золотые украшения упали, глухо ударив его по лицу и закрыв обзор.

Его обоняние также было затруднено. Запах Зурваши бил по его чувствам с большей силой, чем когда-либо. Его удерживала в сознании только боль, сосредоточенная теперь в нижних руках, которые все еще были зажаты под ее нижними кистями и несли на себе большую часть ее веса.

Он ухватился за эту боль, желая, чтобы она прошла через него и закрепила его, как корни дерева, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы выдержать этот бушующий шторм. Он не позволит ее запаху проникнуть внутрь. Он не позволит ему повлиять на него.

Упершись одной парой ног в пол, он обхватил остальными нижнюю половину королевы, плотно прижав свои задние ноги к ее туловищу. Она излучала тепло и тревожно жужжала от желания.

С рычанием Кетан крутанул бедрами и рванулся. Каждый мускул в его теле напрягся и закричал. К счастью, борьба была недолгой; равновесие королевы уже было нарушено. Она повалилась на бок с ворчанием и лязгом множества металлических украшений о камень, но не отпустила его рук, и теперь две его ноги застряли между ее задней частью и полом.

Хотя он слышал тяжелые шаги и голоса где-то позади себя, видел скудный свет, разбитый большими тенями, все же он не мог позволить себе отвлечься от королевы даже на мгновение. Она была слишком опасна.

Зурваши продолжила движение, увлекая за собой Кетана. Он широко расставил свободные ноги и поставил их на пол, используя всю свою силу, чтобы остановить это движение, когда она перевернулась на спину, и чтобы не дать ей снова подмять его под себя.

Ее верхние руки метнулись к его шее. Кетан согнул локоть, отразив предплечьем ее движение и навалившись всем своим весом. Его конечность задрожала от чудовищной силы, которую приложила Зурваши. Паника угрожала взорваться внутри него. Он знал, что это всего лишь частица ее могущества. Она выиграет этот поединок в тот момент, когда сама этого захочет.

Кетан протянул правую руку назад и вырвал нож из перевязи на ноге. Быстро, как удар молнии, он приставил лезвие к горлу Зурваши.

Янтарные глаза королевы вспыхнули, и она раздвинула жвалы. Бесчисленные косички ее волос были растрепаны вокруг головы, многочисленные украшения в беспорядке, а в уголке рта блестела струйка крови, вероятно, результат удара, нанесенного его головным гребнем.

Она медленно открыла рот, и ее длинный желтый язык выскользнул, чтобы слизать кровь.

Королева снова защебетала. Звук эхом отозвался в зале, превратившись во что-то невероятно более извращенное, чем обычно.

— Ах, дорогой маленький Кетан.

Он зарычал и всем весом навалился на нож, но тот еще не успел вонзиться в плоть, когда его схватили за все четыре руки и оторвали от Зурваши, которая наконец ослабила свою хватку на нем.

Хотя теперь он мог видеть Клыков, сопровождавших королеву по обе стороны от себя, его взгляд, окрашенный в малиновый цвет, оставался прикованным к Зурваши. Его ноги заскользили по полу, когти царапали камень в отчаянии от желания вернуться к ней и закончить то, что она начала.

Чтобы покончить с ней.

Один из Клыков вывернул ему руку, заставив выпустить нож. Оружие со звоном упало на пол. Затем его оттащили в заднюю часть зала, развернули лицом ко входу и ударили о стену. Его спина ударилась о холодный твердый камень. Его задняя часть заскребла по грубо отесанному камню и наткнулась на что-то, завернутое в толстый шелк. Оно соскользнуло в одну из могильных ям.

Зурваши уже стояла. Она небрежно поправила свой наряд, понемногу возвращая себе королевское самообладание.

— Что случилось? — спросила Верховный Клык Корахла из коридора.

К залу приближались новые шаги, еще больше фигур врывалось через вход. Но внимание Кетана было приковано к королеве, которая возвышалась перед ним темной фигурой.

— Итак, в твоем хвастовстве есть доля правды, — сказал Зурваши, подходя к Кетану.

Айви… Мне жаль.

— Шесть дней, Кетан, — королева медленно провела передней ногой по его боку, еще больше помечая своим запахом. Тошнотворный голод все еще светился в ее глазах, хотя теперь в них появилось и что-то ужасающе нежное, а голос стал мурлыкающим. — Я полна надежд после этой демонстрации. В следующий раз я не буду сдерживаться… и я ожидаю, что ты произведешь на меня впечатление своим заявлениям.

Она повернулась и направилась к выходу, когда в зал вошли Корахлаа и Ансет, их глаза были непроницаемы в полумраке. Зурваши протиснулся мимо них и помахал рукой в воздухе.

— Освободите моего маленького охотника. Ему многое предстоит сделать в ближайшие дни.

Королева остановилась в дверях и оглянулась через плечо, когда Клыки отпустили Кетана.

— И скажи этому дураку Дюраксу, чтобы немедленно явился ко мне, если ты случайно встретишь его там. Он исчерпал мою благосклонность.

А потом Зурваши исчезла, и два Клыка поспешили за ней.

Ноги Кетана чуть не подкосились, когда слабость нахлынула на него, как вода из переполненного ручья в сезон наводнений. Запах королевы окутал его, пересиливая все остальные ароматы. Его шкура гудела, по ней пробегал тошнотворный жар, а боль пульсировала в большем количестве мест, чем он мог сосчитать.

Он яростно отряхивал свои ноги всеми четырьмя руками, отчаянно пытаясь стереть этот запах, этот вкус, когда Ансет схватила его за плечо.

Но запах королевы не исчезал. Она погрузила его в самую его шкуру.

— Легче, — сказал кто-то. Возможно, это была его сестра, но также могла быть и Корахла.

Кетан боролся с рукой на своем плече.

— Я должен идти. Должен вернуться к…

К Айви. Только она могла это исправить. Только она могла сделать все лучше. Только она могла заставить его забыть о том, как королева осквернила его.