Обретение судьбы

13

Ратха убежала на границу племенных угодий.

Здесь, среди деревьев на берегу ручья, она выкопала себе берлогу и стала жить одна. Часто, охотясь на землероек и голохвостых, она слышала шум битвы, доносившийся со стороны луга, и пронзительный визг пастухов и разбойников. Каждый раз Ратха поворачивалась спиной к этим воплям и уходила охотиться в другое место, ибо с одинаковой силой ненавидела обе враждующие стороны.

Ратха не сомневалась, что отныне все члены племени будут ее избегать, а друзья побоятся разыскивать ее, чтобы не навлечь на себя гнев Меорана. И она не позволяла себе надеяться на то, что Такур и Фессрана когда-нибудь придут к ней, ибо не хотела подвергать их опасности.

Она часто думала о том, чтобы снова отправиться странствовать, окончательно превратившись в одиночку, не имеющую ни семьи, ни народа, ни территории. Сколько неизведанных земель лежало за землями племени и еще дальше, за озером, где обосновались Безымянные!

Однажды она даже взобралась на горную вершину и увидела сверкающую синюю полосу в том месте, где земля встречалась с небом. Незнакомые дикие, запахи, которые нес с собой ветер, пробуждали в ней желание отправиться в дальнее путешествие в сторону горизонта.

Ратха знала, что очень скоро уйдет. Ее больше ничто не удерживало в этом месте, пропитанном болью и воспоминаниями. Свободная и одинокая, она побежит по новым холмам и долинам, увидит зверей, которых даже Костегрыз никогда ей не показывал, а может быть, если будет бежать очень быстро и заберется достаточно далеко, то сумеет даже сбежать от своих воспоминаний.

Однажды утром, вернувшись с ночной охоты, Ратха увидела, что кто-то ждет ее у входа в логово.

Такур.

У Ратхи перехватило горло. Она так мечтала увидеть его, но теперь, когда он сидел перед ней и смотрел ей в глаза, она вдруг растеряла все слова.

Такур опустил голову и толкнул носом что-то, лежавшее возле ее лап. Когда он поднял морду, нос у него был весь красный. Ратха принюхалась, и чуть не захлебнулась слюной, ибо этой ночью ей не повезло с охотой. Такур принес ей половину печени, такой свежей, что с нее капала кровь. Ратха не решилась спросить, чего стоило ему раздобыть такой кусок.

— Меоран узнает, — сказал Такур, поймав ее взгляд. — Наверное, мне придется за это поплатиться, но это мой выбор, однолетка.

Ратха жадно набросилась на еду, разрывая зубами сочное мясо.

— Я не могу остаться надолго. Черфан заменяет меня, я обязан ему, — раздался рядом с ней голос

Такура. — Я буду проведывать тебя так часто, как смогу, до тех пор, пока ты остаешься вблизи наших земель.

Ратха посмотрела на остатки печени, раздумывая, доесть ее сейчас или оставить на потом. Что-то заставило ее посмотреть на Такура. По его глазам и запаху она поняла, что ее друг голоден. В последние дни в племени стало совсем мало мяса, и все-таки он поделился с ней последним куском.

— Я сыта, — сказала Ратха, подталкивая ему остатки печени. — Ешь.

Он впился зубами в печень.

Ратха молча стояла рядом, слушая, как он рвет, жует и глотает мясо. Когда Такур закончил, она сказала:

— Когда кончится лето, я уйду.

Усы Такура обвисли.

— Я знаю, однолетка. Тебя ничто здесь не держит. Этот путь закончен, и скоро тебе придет время отправиться на поиски нового.

— Этот путь закончен, — тихо повторила Ратха. Потом подняла глаза на Такура. — А ты, Такур? Разве твои лапы не ищут новых путей?

Но он не оправдал ее ожиданий.

— Нет, однолетка. Я там, где мне следует быть. Будь мы одни, я бы отправился в путь вместе с тобой. Если бы наше племя уцелело, и у нас было бы достаточно пастухов, чтобы стеречь скот и сражаться с разбойниками, я бы тоже ушел с тобой. Но сейчас я должен остаться. Ради нашего народа, ради Черфана и его котят.

Ратха ласково вылизала шрамы, оставленные у него на шее клыками Меорана.

— Я задержусь подольше, — пообещала она. — Возвращайся к тем, кто нуждается в тебе. Ты приведешь с собой Фессрану в следующий раз?

Такур напрягся и опустил глаза в землю.

Ратха стиснула зубы и свирепо выругала себя за глупость.

— Она и так очень зла на Меорана, — ответил Такур. — Я боюсь за нее. Если она увидит тебя, это лишь еще сильнее распалит ее гнев.

— А ты не хочешь, чтобы она пошла по моему пути, — негромко закончила Ратха.

— Однолетка, твой уход и так стал тяжелой потерей для нас.

— Тогда храни в тайне тропу к моему логову и забросай мои следы грязью, чтобы Фессрана не нашла их, — сухо посоветовала Ратха. — И расскажи ей обо мне, когда я уйду.

— Хорошо.

Такур поднял хвост и побежал обратно вдоль берега.

Лето плавно переходило в осень, а Ратха по-прежнему жила одна, если не считать редких визитов Такура. Каждый раз он приносил ей какое-нибудь угощение, и Ратха была рада даже самым маленьким и тухлым кускам, поскольку охота далеко не всегда позволяла ей набить живот.

Такур приносил последние новости из жизни племени и рассказывал ей о том, как они выживают под постоянными набегами Безымянных.

Сначала Ратха ворчала и отворачивалась, стоило ему заговорить о других, но постепенно начала слушать. Она была очень одинока, и даже ненависть, вопреки ее ожиданиям, не спасала от тоски.

Ратха знала, что последнее время Такур очень тревожится. Безымянные жестоко теснили племенных. Много дней и ночей племя сражалось из последних сил. Ратха понимала, что с наступлением зимы нападающие станут еще более голодными и свирепыми. В глазах Такура она видела постоянный страх за их маленькое племя, за последних Имеющих Имя, стоявших на пороге полного уничтожения.

Осень пришла с пронзительными ветрами, которые без устали трепали деревья, взметая вихри пыли и сухой листвы. Ветры распушали шерсть Ратхи, словно хотели раздуть ее и унести в небо вместе с листьями и пылью.

Стоны и завывания непогоды бесили Ратху, а от того, что ветры постоянно тянули ее за шерсть, ей хотелось бежать и бежать, пока лапы не сотрутся в кровь, и глотка не лопнет от частого дыхания.

Но она оставалась на месте, следя за тем, как тяжелые тучи громоздятся над горами. Все говорило о том, что ей пора отправляться в дорогу, но Ратха не трогалась с места, удерживаемая воспоминаниями и запретными надеждами.

Такур продолжал навещать ее, радуясь тому, что она не уходит, и гадая про себя, почему она этого не делает. Новости, которые он приносил из племени, были то веселые, то печальные. Еще одна самка окотилась в конце лета, котята были здоровы. Но один из малышей Черфана погиб, помогая отцу защищать стадо.

Ратха слушала внимательно и вместе с Такуром скорбела о смерти котенка. Но постепенно голос Такура превращался в монотонное гудение, и взгляд Ратхи начинал блуждать среди ветвей, раскачивавшихся под порывами ветра.

Почему она продолжала надеяться на то, что Красный Язык вернется?

Последняя охота утомила Ратху. Она не слышала, как первые капли дождя застучали по земле, и как вдалеке зарычал гром. Она крепко спала, свернувшись клубком в своем логове.

Ратха проснулась от вспышки молнии, да такой яркой, что она увидела ее с закрытыми глазами.

Шум был больше похож на встряску, чем на звук. Земля сотрясалась под ее лапами, и Ратха испуганно бросилась в глубину логова.

Новый всполох сделал бурую землю белой, яркие пятна заплясали перед глазами Ратхи. Затем послышался звук — оглушительный треск, хруст расщепляемой древесины и грохот падения тяжелого дерева.

Ратха подползла к выходу из логова и с опаской выглянула наружу. Она увидела, как веселое рыжее пламя падает на землю, вцепившись в крону накренившегося дерева. Дым заклубился к небесам, мешаясь со струями дождя.

Ратха посмотрела вниз. Ручей, бегущий под берегом, стал черным и блестящим.

Она улеглась возле выхода из логова, содрогаясь от грохота своего сердца. Ярость огня будила в ней желание броситься наутек и, в то же время, притягивала подойти поближе. Вскоре полоса деревьев превратилась в стену пламени.

Ратха видела скачущие и бегущие тени: это лесные животные бросались наутек от огня.

«Красный Язык, — думала она, с благоговением глядя на пожар. — Красный Язык вернулся!»

Она увидела бегущего оленя, его черный силуэт четко вырисовывался на фоне пламени. Маленькие зверьки неслись мимо нее, чуть ли не карабкались по ее лапам, смертельный ужас перед огнем заставил их забыть о страхе перед хищницей. Маленькая змейка прошуршала рядом с Ратхой, отсветы пламени играли на ее чешуе.

Дождь прекратился, и Ратха услышала уже знакомый треск и шипение пожара.

Затем послышался новый звук, и Ратха испуганно повернула голову. Какая-то поджарая фигура неслась к ней вдоль берега.

— Такур? — прошептала Ратха, но голос застрял у нее в горле. Судя по походке, это был не Такур. Ратха съежилась у входа в логово, низко опустив голову и прижав уши. Кто же мог отыскать дорогу к ее тайному убежищу?

Окутанная дымом фигура остановилась.

— Ратха?

Ратха узнала голос Фессраны.

Несколько мгновений она молчала, вспомнив, почему Такур до сих пор не приводил к ней Фессрану.

— Ратха! — голос раздался вновь, сиплый и срывающийся. — Я выследила Такура в последний раз, когда он вернулся от тебя. Я ждала до ночи!

— Зачем ты пришла, пастушка? — словно издалека услышала Ратха свой собственный голос. Фессрана внезапно выросла перед ней, заслонив оранжевый свет пожарища и озарив пещеру своими горящими глазами.

Она подошла к Ратхе и хлестнула себя хвостом.

— Котенок умер, — глухо произнесла Фессрана.

— Такур сказал мне, что разбойники убили сына Черфана, — ответила Ратха, поднимая глаза.

— Его убила глупость Меорана! — взревела Фессрана. — Он послал необученного малыша сторожить стадо! Меоран сказал, что у нас нет времени на обучение. Пта! Я видела, как его убили. Меоран слишком поздно бросился ему на помощь. Теперь сын Черфана лежит мертвый, и черви ползают по его костям. — Голос Фессраны звучал низко и грубо. — Мы все умрем, один за другим. Имеющие Имя обречены, пока Меоран правит нами.

Она отвернулась и уставилась на огонь.

Ратха ждала, уже зная, что последует дальше и страшась услышать это.

— Власть Меорана заканчивается. Ты и Красный Язык — это все, что у нас есть против Безымянных, — прошипела Фессрана. — Приведи своего питомца, Ратха. Я последую за тобой, как в прошлый раз.

— Нет. Этот путь для меня закрыт, — ответила Ратха, но, вопреки своей воле, тоже устремила взор на стену огня. Волны жара опаляли ее морду.

— Ни один путь не будет закрыт для той, кто несет Красный Язык, — прошипела ей на ухо Фессрана.

— Возвращайся в свое логово, пастушка, — сквозь зубы процедила Ратха. — Пусть Красный Язык догорит и умрет.

Глаза Фессраны изумленно округлились.

— Ты боишься снова взять своего питомца?

— Он никогда не был моим питомцем. Как ты не понимаешь? Он никогда не был моим питомцем, Фессрана! — завизжала Ратха, и Фессрана с фырканьем отпрыгнула в сторону.

— Я не боюсь Красного Языка! — крикнула пастушка, убегая.

«Я боюсь не Красного Языка», — подумала Ратха, глядя ей вслед.

Подпрыгивающая фигурка пастушки становилась все меньше и чернее на фоне пляшущего оранжевого пламени, обвивающего нижние ветви деревьев и ползущего вверх по стволам, словно река, устремившаяся с земли в ночное небо.

Какое-то время Ратха могла только смотреть. Затем она сорвалась с места и тоже помчалась к лесу, до предела растягивая мышцы в отчаянной попытке догнать свою подругу.

Фессрана неслась к огню, как падающий с горы камень.

Голос огня стремительно нарастал, и вскоре превратился в непрекращающийся оглушительный рев. Ветер гнал Ратху в спину, раздувая бушующее пламя. Громкий треск, сопровождаемый стоном, заставил ее поднять голову. Еще одно дерево начало валиться на землю, огонь рекой стекал с его кроны. Дерево падало прямо на луг, поджигая сухую траву. Оно рухнуло поперек тропы, по которой неслась Фессрана, и Ратха потеряла подругу из виду.

Она со всех ног помчалась к поваленному дереву, и подобралась к нему так близко, как только позволила густая стена дыма.

Тогда Ратха отскочила и бросилась вдоль упавшего ствола, чтобы обойти его. Иссушающие клубы дыма ползли над ее головой, не давая вздохнуть. В тот самый момент, когда Ратха выскочила из-за верхушки рухнувшей сосны, еще одно дерево упало прямо перед ней, рассыпая искры по траве.

Ратха встала на задние лапы, пытаясь разглядеть, что творится за огненной стеной. Там, в самом сердце бушующего пламени, металась черная фигурка, дрожавшая и расплывавшаяся в волнах жара, поднимавшегося от огня.

— Фессрана! — взвыла Ратха, и ей показалось, будто она услышала ответ.

Два дерева рухнули верхушками друг к другу, стволы их были полностью скрыты огнем, пожиравшим еще стоявшие сосны. Два объятых огнем ствола образовали неприступный барьер, отрезавший Фессране дорогу к лугу. Единственный путь к спасению лежал между двумя кронами, однако их плотно переплетенные ветки представляли собой зловещую сеть, которую предстояло прорвать, чтобы выбраться наружу.

Ратха высоко подпрыгнула, пытаясь разглядеть Фессрану. Она увидела, что ее подруга, сжавшись в комок, сидит за огненной стеной на клочке травы, еще не тронутой всепожирающим пламенем. Ратха даже услышала ее надсадный кашель.

Не раздумывая, Ратха бросилась в лабиринт горящих ветвей, слепая ярость помогла ей прогнать страх. Она впилась зубами в кору, и кипящая смола обожгла ей язык.

Не чувствуя боли, не замечая пляшущего вокруг пламени, Ратха перегрызала мелкие ветви и ломала крупные. Вскоре пасть ее окрасилась кровью, расцарапанные лапы покрылись ожогами, но она снова и снова, как безумная, бросалась на горящую преграду. Затем, совершенно неожиданно для себя, она вдруг очутилась по другую сторону барьера.

И тут она оцепенела, недоверчиво глядя перед собой. Фессрана все так же сидела на траве, со всех сторон окруженная пламенем, но в пасти у нее была зажата горящая ветка. Пастушка в ярости тыкала факелом в огонь, пытаясь прогнать его прочь!

«Глупая! — сердито подумала Ратха. — Мой питомец не боится сам себя!»

— Фессрана! — взвыла она, и знакомая морда, с зажатым в зубах факелом, повернулась к ней. Напружинившись, Фессрана прыгнула к Ратхе. Огонь лизал их с обеих сторон, опаляя шерсть и прожигая кожу.

— Дура! Сумасшедшая! — рявкнула Ратха, даже не дожидаясь, пока они выберутся из огня. — Брось его к остальным!

Но Фессрана только раздвинула губы, показывая зубы, впившиеся в ветку. Ратха попыталась вырвать факел у нее из пасти, но Фессрана увернулась и отбежала в сторону. Затем остановилась и оглянулась на Ратху.

— Возьми еще одну ветку и беги за мной! — процедила она, не разжимая зубов.

Ратха молча уставилась на подругу. Сила Красного Языка вновь пробудилась в ней. Ратха ничего не могла с ней поделать. И еще она знала, что эта ночь Может закончиться только смертью, ибо от Меорана не укроется, куда и зачем уходила Фессрана.

И тогда Ратха опустила голову, признавая свое поражение.

Не сводя глаз с Фессраны, она схватила зубами горящую ветку и отломила ее. Сердце ее невольно забилось чаще. Возвращение питомца наполнило ее ликованием, путь и с оттенком горечи.

Фессрана уже убежала вперед, высоко неся свой факел. Ратха последовала за ней.