Обмененные души

ГЛАВА 17

Новую историю про Жаргала Филис не пришлось разыскивать в сети — она прогремела на весь мир. Экспедиция, руководимая бывшим коматозником, утверждавшим, что он в прошлой жизни воевал в Монголии при тогдашнем военачальнике и был свидетелем закладки тайной сокровищницы, к полной неожиданности всех трезвомыслящих людей закончилась оглушительным успехом. Обретение единственной в мире вещи, принадлежавшей лично легендарному Чингисхану, да ещё и символичной — латной перчатки с правой руки — всколыхнуло общественность, особенно историков, археологов, а также всех людей, считающих себя потомками тех завоеваний.

В российских СМИ часто звучал скепсис и подозрения в мистификации, но эти высказывания, на взгляд Филис, походили на проявления элементарной зависти. Она-то ни на миг не сомневалась в истинности клада, хоть и не полностью осознавала его историческую ценность. В те дни Филис жадно смотрела все новостные выпуски по телевизору, ощущая странную причастность ко всему, что связано с Жаргалом, вкладывая личные эмоции во всё то, о чём говорилось сухими новостными скороговорками. Потом, когда прошла информация о созданной большой международной группе экспертов, куда входили и генетики от России, и о том, что исследования полностью подтвердили подлинность реликвии, Филис испытала чувство гордости и торжества.

Помимо находки, общественность на все лады обсуждала нападение на экспедицию и "варварское убийство" напавших, совершённое Жаргалом, видеозапись которого, хоть и в урезанном виде, тоже попала в новости и была доступна в сети. И ни вопли гуманистов, ни язвительные высказывания политиков не могли умерить восхищения обычных людей, вызванного этим поступком. Как ни странно, но в России основные религиозные организации тоже одобрили такое мгновенное наказание злодеев.

Для Филис тут тем более не было ничего шокирующего. Поступок Жаргала она считала не только оправданным, но и совершенно естественным. На его глазах убили одного из товарищей, вдобавок попытались похитить такую великую, по общему признанию, ценность. В её родном мире тоже казнили бы этих злодеев, причём на глазах всех желающих.

День рождения Лилии Кондратьевой, руководившей учебной работой танцевальной школы, отмечали в небольшом подвальном ресторанчике. Присутствовали все преподаватели школы-студии, некоторые знакомые виновницы праздника и, конечно, Филис. Там она встретила Ингу, которая подсела к ней в разгар веселья и поведала о своём бытии в особняке Егора, и девушки, которые не виделись после драматичных для Филис событий, разговорились.

— Свекруху твою я оставила жить в доме, — поведала не совсем уже трезвая Инга, — только она у меня теперь как шёлковая, по одной половичке ходит — знает, если что не так мне сделает — мигом вылетит. А так ей, конечно, веселее — и со мной поговорить, и хоть есть с кем сына вспомнить, да и услугами домработницы, конечно, удобно пользоваться.

— А тебе как с ней? — улыбнулась Филис.

— Ну и мне… Если б не Вера, я б, может, пьянки-гулянки часто начала в доме устраивать. А при ней вроде неловко, — призналась Инга, — Она меня дочкой зовёт. Я с родной-то матерью ведь не общаюсь, там… свои сложности.

В сложности Инги Филис вникать не хотелось. Её спас так кстати раздавшийся сигнал смартфона с сообщением о полученном письме. В нём Жаргал предлагал ей познакомиться с картинками особняков и выбрать "дом её мечты", из приложенного к письму файла.

Конечно, Филис и раньше понимала, что она понравилась Жаргалу, не зря же он назвал её красавицей и попросил танцевать для него. Но она боялась поверить в то, что между ними могут быть, как это тут называется, "серьёзные отношения". Вот просто боялась — как боятся многие обжёгшиеся, пережившие несчастную любовь к одному человеку и познавшие подлый обман от другого. Поэтому для себя она решила считать, что Жаргал тогда просто высказал ей своеобразный и ничего не значащий комплимент. Их связь — рассудила она, — ей нужна больше, чем ему. Поэтому нужно её поддерживать. Результатом этих рассуждений явилось её прошлое письмо к мужчине с вопросом — не нашёл ли он магии во время экспедиции.

Но что значит это его пожелание, чтобы она выбрала дом? В Монголии так принято ухаживать за понравившимися женщинами? Он что, серьёзно хочет, чтобы она жила там вместе с ним? То есть — он так ей делает предложение? Ни за что она на такую глупость не пойдёт — они ведь даже ещё не виделись! Однако как же посмотреть предложенные дома хочется…

Филис еле удержалась, чтобы не раскрыть файл с картинками и не погрузиться в его изучение прямо во время праздничного застолья. Но, конечно, такого невежливого поведения она себе не позволила. Зато Инга сунула нос, а точнее, бросила любопытный взгляд в экран телефона Филис, где в списке контактов красовалось газетное фото Жаргала.

— Постой-ка… Это же тот парень… Да?!

— Это Жаргал, — незаметно вздохнула Филис.

— Ты что, с ним знакома? — выпучилась Инга.

— Мы переписываемся, — смущённо ответила девушка.

— Так… Тихо все! — вдруг громко вскричала подскочившая Инга, — Лилька! Пусть вырубят музыку! Тут такое!

Когда всё стихло, а присутствующие обратились во внимание, Инга объявила:

— Про монгола этого, Жаргала, который башку ниндзя срубил и клад Чингисхана отрыл, все знают? Так вот, она, — Инга простёрла руку в направлении Филис, — с ним переписывается!

— Может, у Филис Дариановны там деловые интересы, — робко высказалась секретарь Анжела.

— Через личные телефоны? — язвительно спросила Инга.

— Инга, я не пойму, что ты хочешь от Филис, — вступилась пришедшая в себя Лилия.

— Пусть познакомит! — задрала нос Инга, — У меня есть фотка, где я классно получилась, и я тоже хочу с ним переписываться!

Филис создавшая ситуация живо напомнила разговоры с подружками в магической академии, когда те требовали представить их принцу Винсенту и его друзьям. Конечно, тут всё иначе, и подружки-аристократки не были столь бесцеремонны, да и Филис была уже не той юной глупышкой. К тому же в Жаргала она вовсе не влюблена. Но всё же…

— Нет, — твёрдо ответила поднявшаяся с места Филис, — Жаргала мне указала магия. Это мой мужчина, и я ни с кем его делить не буду.

— Отпа-ад, — выразила Анжела всеобщее мнение.

Вернувшись домой, Филис не сразу стала смотреть полученный от Жаргала файл. И даже не тогда, когда она переоделась в домашний брючный костюм с удобными туфлями, заварила чай и уселась с чашкой в мягкое кресло, положив ноги на пуфик. Кое-что произошло сегодня. Настолько важное, что перекрыло по значению присланный файл. Это важное произошло с ней самой, в её душе. Сегодня вечером Филис открыто объявила Жаргала своим мужчиной. Открыто, прежде всего, для самой себя. А ещё она сказала, что Жаргала указала ей магия. Конечно, всё это она выпалила в момент острого душевного волнения и будучи не совсем трезвой, а от этого и недостаточно сдержанной…

Магия. Филис разуверилась в возможности новой встречи с ней, а поэтому тот случай, когда ей было видение её самой, включающей телевизор на определённый канал, она закопала поглубже в собственной памяти, решив считать это видение сном. Но ведь это не было сном! На самом деле она хорошо помнит тот вечер, как она грустила об отсутствии у неё любви, как она прочитала вслух стихотворение, да и тот непроизвольно исчерченный закорючками эскиз танцевального костюма до сих пор хранится в её столе. Так что же получается — всё это время она специально обманывала себя, скрывая от себя то, в чём была подсознательно уверена — Жаргала ей показала магия. Как ответ на её мысли о любви. Так вот всё просто и недвусмысленно.

И ещё одна её ошибка — магия оказывается, есть, и она — в ней самой! И не надо искать магию по всей Земле, нужно просто найти в своей душе то, что она, вероятно, принесла с собой из родного мира. И, возможно, Жаргал ей в этом поможет, ведь он в совершенстве изучил магию.

А ещё Филис обнаружила, что больше у неё не вызывает никакого протеста факт, что именно Жаргал и есть тот самый мужчина, главный в её жизни, её будущая взаимная любовь. Пересматривая небогатую историю их взаимоотношений, она больше не оценивала действия Жаргала как излишне прямые и самоуверенные. Скорее они похожи на действия человека, уверенного в своих чувствах. Ещё бы, с его-то жизненным опытом!

Но тогда… тогда что же она-то такая нерешительная? Чего она ждёт? Что предназначенного ей мужчину уведёт какая-нибудь Инга?

— Не буду я варежку жевать! — пообещала себе Филис, которая с некоторых пор начала собирать свой багаж русских поговорок, идиом и слэнговых выражений, чтобы не выглядеть глупо, как это с ней бывало поначалу.

Она решительно открыла ноутбук и вызвала присланный Жаргалом файл с картинками домов. От изображения первого же дома на Филис повеяло теплом — так сильно он походил очертаниями на дома знатных людей родной Плиссандрии.

На глаза Филис навернулись слёзы, и в них больше всего было благодарности Жаргалу за то, что он, конечно же, понимал это. Он первым выбрал этот дом, и выбрал его прежде всего для неё, Филис. Остальные особняки тоже были хороши, но первый остался для Филис вне конкуренции. Она сразу написала об этом Жаргалу и подтвердила своим письмом — да, она мечтает жить именно в таком доме, и поблагодарила его за находку. Вскоре он ответил ей, что безотлагательно передаст этот снимок местным властям, чтобы они приступили к строительству такого дома в месте, выбранном им самим, ведь Филис не знает Монголии.

Теперь Филис видела отчётливо — Жаргал вовсе не играет с ней, не пытается подразнить, чтобы вызвать в ней желание "пасть к его ногам" ради жизни в прекрасном доме. Он даже не пытается продемонстрировать ей свою финансовую состоятельность — о ней она и так наслышана из выпусков новостей. Он просто строит дом. Для них обоих.

Следующие несколько дней Филис владело мечтательное настроение, которое выдавали то и дело наползающая на её лицо улыбка и счастливые вздохи. В знакомой типографии она заказала большой постер с картинкой дома её мечты и повесила в своём кабинете рядом с карнавальным.

Череду дней, наполненных счастливым ожиданием, оборвал телефонный звонок от Инги.

— Пока ты там пляшешь вместе со своей студией, твой Жаргал разным красоткам изумруды раздаривает, сволочь! — "обрадовала" она.

— Не обзывай его так, — сказала Филис, чувствуя, как меркнет её безоблачное настроение.

— А кто же он после этого? Ты сама-то видела? Выходит такой на сцену, выбирает по своему вкусу красавицу из предложенных и дарит ей изумруд за необъятную сумму денег. Как она ему на шею-то кинулась!

— Инга… извини, я сейчас занята.

— Ты это… если поссоритесь, скинь мне адрес его почты, а? Я ему выскажу, что с русскими девушками так нельзя поступать, как он с тобой, что среди них есть и такие, кто не хуже монголок по красоте.

Филис молча прервала разговор, а потом вернулась в свой кабинет, из которого выходила, чтобы… Зачем выходила, она уже не помнила.

Поиск в сети по словам "Жаргал" и "изумруд" привёл её к видео финала конкурса красоты "Мисс Монголия". Всё было так, как говорила Инга — Жаргал выбрал из финалисток самую красивую, на его взгляд, девушку и одарил её по-королевски, за что удостоился объятий и поцелуя.

Жгучая обида и ревность продиктовали Филис язвительное письмо, которое она без раздумий тут же отправила Жаргалу, подспудно догадываясь, что если сейчас промолчит, потом уже так не напишет, но эмоции требовали выхода!

А в ответ — тишина. Жаргал ничего не написал. Ни сразу, ни в последовавшие за этим дни. И в сети не было ни одного нового ролика или известия о нём.

Теперь Филис терзали мысли одна мрачнее другой — он полюбил другую и занят только ею, а Филис ему даже и ответить нечего; с ним случилось что-то плохое, а общественности не хотят об этом сообщать; он разочаровался в Филис из-за её ревнивого письма. Порой Филис хотела написать ему сама и извиниться за предыдущее послание… но что, если он действительно сейчас веселится с пришедшейся ему по вкусу красавицей, и она, Филис, будет выглядеть ещё более по-дурацки, чем раньше?

Когда Филис окончательно извела себя, она захотела прекратить терзания, получив какую-то определённость о Жаргале. Или хотя бы намёк. В таких случаях женщины иногда обращаются к гадалкам, но Филис, как уже упоминалось, в гадания не верила. Зато у неё, возможно, есть магия. Надо только попробовать повторить те действия, которые привели её к появлению видения в прошлый раз.

Филис достала лист бумаги и карандаш, стала думать о Жаргале и его любовных интересах, и прочитала соответствующее настроению своих последних дней стихотворение:

Ты что-то такое сказал,

А может быть, что-то сделал…

А я не заметила, только в глазах

Подёрнулось дымкой серой.

Ещё различаю я цвет,

И смеха звучат отголоски,

Но солнца как будто бы в небе нет,

И мир приоделся в обноски.

Как ключ от замка убрал,

Захлопнув двери умело.

Ты что-то такое однажды сказал,

А может быть, что-то сделал…

Видение пришло. Оно пришло неуверенно, мельтешением серых теней… Это люди. Очень много людей. И надпись на большом щите "Naadam". Жаргал идёт сквозь живой коридор из людей и хлопает их по протянутым ладоням. К нему подбегает светловолосая женщина, обнимает его за шею, а потом идёт с ним рядом. Вдруг Жаргал останавливается и оглядывается, смотря прямо в глаза и в душу Филис.

Видение исчезло, а Филис обнаружила, что она свисает с боковой спинки кресла вниз головой. Похоже, она потеряла сознание в какой-то момент. "Магия, милая магия, что же ты мне показала? Жаргал почувствовал, что я смотрю на него в видении? Или это я в действительности буду там, среди множества людей, где он оглянется и посмотрит мне в глаза? Увидит меня вживую".