Обет блондинки

ГЛАВА 20

— Благодарю вас за чудесный вечер, — Дитрих был так любезен, что проводил меня до каюты.

После нашего триумфального танца я ни минуты не сидела на диванчике, всегда находился кто-то, кто желал бы со мной потанцевать. И первым среди желающих оказался сам капитан. Он буквально вырвал меня из лап графа, заявив, что просто обязан станцевать с посаженой матерью его племянника. Я видела, что Дитриху подобное развитие событий не очень-то понравилось, но будучи воспитанным мужчиной, он был вынужден уступить просьбе. А после капитана подошел мой тренер. Май, как истинный наглец, выдал, выдергивая меня из рук Маршала, что если он не станцует именно сейчас, то ему нечем будет хвалиться по прилету на Землю, а он не может себе этого позволить, тем более я ему задолжала оплату за тренерскую работу. Я онемела от наглости, шлепнула его по руке, но танцевать согласилась. Общее веселье настолько ударило мне в голову, что не могла отказаться от чудесного препровождения времени.

И закрутилось. Один. Второй. Третий. Мужчины сменялись один за другим. Но ни в одних объятьях я не чувствовала себя так, как ощущала с Дитрихом. Почему-то в танцах с другими мужчинами отсутствовало то единение, которое я испытала рядом с графом. Было ли это подспудной благодарностью за спасение? Я не знала. Но мне еще раз хотелось ощутить внутренний трепет, испытанный во время кружения с фон Кромом.

Сама бы я ни за что не подошла к мужчине, оставшись стоять, переминаясь с ноги на ногу у стеночки. Во мне никогда не было решительности в отношении с мужчинами. Но граф все решил за меня.

Когда веселье подходило к концу, он, дождавшись окончания очередного танца, просто взял и умыкнул меня под предлогом, что еще не отведала чудесного торта, сотворенного Лукасом. Пришлось извиниться перед претендентом на мою руку и принять предложение графа.

И он на самом деле накормил меня тортом. Лично. Это было так необычно. Меня никогда не кормили с ложечки, тем более на глазах у десятков людей. А тут принудили послушно открывать рот, и смотрели как я слизываю с ложечки крем.

В этом было что-то интимное и… возбуждающее. Чем больше я ела из рук Дитриха, тем острее понимала, что … влюбляюсь в мужчину. Это чувство мне было знакомо по общению с Джеком. Тогда, в прошлом, я тоже позволила себе увлечься мужчиной. Что из этого вышло, иной вопрос.

Легкое головокружение от праздника, эйфория от общения с графом, это было настолько волшебно, что я даже не могла себе представить, что так бывает.

И, когда после официального оглашения о конце вечера, мужчина предложил проводить меня … я не могла отказать.

— Это вам спасибо, Сандра, — Дитрих смотрел на меня сверху вниз, стоя близко. Очень близко. Настолько близко, что я ощущала жар его тела.

Я терялась что еще сказать мужчине, который волновал кровь, заставляя ее бежать в два раза быстрее.

— Думаю, что Лайза и Лукас будут счастливы, — постаралась найти тему для разговора.

— Несомненно.

Что-то разговор у нас не клеился. Меня смущало близкое соседство с Дитрихом, а его, по-моему, это не очень то и нервировало в отличие от некоторых.

— Я, пожалуй, пойду отдыхать.

— Да, конечно, — взгляд графа отчего-то начал наливаться чернотой… и остановился на моих губах. А они враз пересохли и мне захотелось их облизать. Вот до дрожи. Я терпела изо всех сил, ощущая как тянут кожу, как она начинает зудеть, требуя увлажнения.

— Я пойду…

— Только после того, как я вас поцелую, — внезапно сказал мужчина, сознательно давая миг мне на ответ, костяшками пальцев обводя контур лица.

А я им не воспользовалась. Не успела. Видимо, долго думала.

Властный взгляд. Жаркие губы, привыкшие подчинять. Руки: одна на затылке, не дающая возможности отстраниться, вторая на талии, притягивающая крепко к телу, да так, что чувствуешь чужое возбуждение, отчего становится жарко внизу живота. Мои пальцы сминающие шелк рубахи. Требовательное проникновение языка, исследующего рот. Глухой стон, разрывающий вязкую тишину. Чей он? Мой? Его? Наш?

Я давно не девочка, но чувствую себя ею в опытных руках опытного мужчины, знающего что сделать, чтобы даме было хорошо и приятно.

Требовательный поцелуй сменяется легкими прикосновениями, саднящие губы жаждут продолжения, но его цедят по капле, вынуждая ответить, проявить инициативу, почувствовать полноту интимного общения языков.

Минута. Другая. Час. Год. Вечность.

Жар тела силен, но сильнее его только страх.

А вдруг я не понравлюсь? Ведь были до меня. Много. Красивые. Статные. Ухоженные. Холеные, наконец. А я в душе где-то все та же. Ранимая. Неуверенная. Толстая.

Последнее страшнее всего.

— Мне пора, — через силу отрываюсь от сладких губ, обещающих подарить наслаждение. — Я пойду.

— Иди, — меня отпускают, давая свободу.

Как же не хочется уходить. Но мне надо. Чтобы собрать себя воедино. Чтобы понять кем же я стала. Чтобы принять себя такой какая я есть.

Наконец, я смогла увидеть себя чужими глазами. Осознать. Я уже не та. Теперь с меня другой спрос. И требования совсем иные. И отношение.

Я хочу продолжения. Но я еще не готова. Внутренний барьер не снят. Сомнения сильнее меня.

Надо отдать должное графу, он не настаивал, не просился зайти в каюту, и не звал к себе.

Он просто на прощание поцеловал. Нежно. Трепетно. Почти целомудренно. Но посмотрел так, что внутри все перевернулось. Захотелось бежать следом и проситься принять.

Но я удержалась. Я смогла. Надо подумать. Завтра будет новый день. И я все пойму. Этого ли я хочу? Или во мне взбунтовались гормоны.

Спасибо тебе, Дитрих, за то что ты сумел пробудить бабочку ото сна. Первый взмах крыльев оказался чертовски удачным.

Я засыпала с именем графа на устах. Спокойной ночи, Дитрих. Сладких снов!

А на утро я не пошла в столовую.

Побоялась.

Чего?

Того, что вчера мне все привиделось. Нежность в глазах. Жар желания тела. И чисто мужской интерес.

Захотелось сохранить воспоминания неопороченными суровой реальностью.

Ночью я так и не смогла заснуть, раз за разом переживая сладостные моменты. Еще долго у меня зудели губы. Я дотрагивалась до них и чувствовала, как возвращаюсь в недавнее прошлое, наслаждаясь каждым прожитым мигом.

Волшебство вчерашнего вечера мне хотелось сохранить как можно дольше.

— Сандра, ты где? — раздался шум в каюте. Лайза ночью не пришла ночевать. Впрочем, подобное наблюдалось с все учащающейся периодичностью.

— Здесь, — я вышла из душевой и сразу же попала в крепкие объятья киберподруги. Иной раз Лайза забывалась и чересчур сильно сжимала меня. Я по возможности терпела проявления ее чувств.

— Как же я счастлива, — она прямо таки светилась от радости. Мне было приятно видеть ее такой.

— Как я за тебя рада, — вторила ей.

— У меня к тебе две новости. Вот только не знаю с какой начинать с хорошей или плохой? — Лайза замерла, ожидая ответа.

— Говори, — напряглась, но оттягивать неприятный момент не стала. — С любой.

— Я от тебя съезжаю, — произнесла Лайза и замерла, ожидая реакции.

— Фух, надеюсь это была плохая новость.

— Так ты не расстроена? — протянула андроид, внимательно вглядываясь мне в глаза.

— Как бы ты уже давно съехала. Вопрос только в вещах, — пояснила свою позицию, улыбнувшись. — Так что забирай свои монатки и осчастливь Лукаса, он, наверное, минуты считает до твоего появления.

— Ага. Стоит под дверью.

— Так зови его.

— Ни за что. Чтобы ты охмурила и его, — в шутку сказала подруга. — Кстати, то хорошая новость.

— Какая?

— Ты вчера произвела настоящий фурор, красотка Сандра. Никто не ожил увидеть тебя в столь чувственном образе.

— Неужели ты меня ревнуешь? — среагировала я на нежелание лишний раз сталкивать меня с Лукасом.

— Нет. Это я пошутила. Просто, если Лукас зайдет, то мы начнем пить чай, потом разговаривать, а это надолго. У меня же есть определенные планы, — многозначительно произнесла она.

Ну, вот. Даже у Лайзы планы, причем, судя по всему, романтические. А я все никак не решусь выбраться из своего улиточного домика.

— Тогда проваливай быстрее, раз жених ждет, — чуть более грубее, чем следовала ответила я.

— Кстати, знаешь самую важную новость? — Лайза складывала свои вещи в один из чемоданов, с которыми мы прибыли на борт корабля. Между прочим, розового цвета. Моя киберподруга оказалась больше девочкой в выборе цвета для чемодана, чем я. Я выбрала обыкновенный черный, даже с белыми точечками не взяла, посчитала чересчур нарядным для полета.

— Какую? — удивилась. Вроде все последние новости были перед глазами.

— Вечером будут запускать двигатели.

В гардеробе Лайзы были обнаружены премиленькие вещички, как то кружевное белье, прозрачные комбинации. И почему я раньше не обращала внимание на подобные вещи?

С легким сожалением смотрела как все это великолепие исчезает в чреве розового монстра. А все потому, что представила каким образом оно бы смотрелось на мне. Сегодняшней.

Вполне недурственно.

Надо будет усилить нагрузку на ягодичные мышцы, когда в следующий раз пойду в тренажерный зал.

— Все таки они сделали это! — воскликнула в приступе радости.

— Так что всем приказано быть в ложементах, — Лайза уже направилась в сторону выхода, но потом вернулась, — Ты тут без меня справишься?

— Да не вопрос, — ответила, взглядом провожая очередную кружевную вещицу.

Как я не пыталась, но скрыть своего интереса к белью Лайзы не смогла. Все же она была очень внимательной подругой. И стоило ей заметить мой жаждущий взгляд, как из вороха милого белья были вытащены несколько абсолютно новых комплектов.

— Ни слова против, — сразу же предупредила она, видя, как я собираюсь возразить. — По прилету поговорим. А тебе надо кое-кого соблазнять, — многозначительно добавила Лайза.

Ну вот. Дожила. Теперь андроид меня учит что нужно делать чтобы добиться мужского внимания.

Думала ли я о том, когда давала согласие на перенос матрицы «умного» дома в кибернетическое тело? Да ничего подобного.

Мы распрощались с Лайзой как истинные подруги, обнялись, поцеловали воздух возле щечек друг друга, даже всплакнули. Если бы кто-то видел нас со стороны, то подумал, что мы расстаемся навсегда. А на самом-то деле андроид переезжала в каюту к своему жениху.

Когда я в последний раз беседовала с Лукасом, он мне показался несерьезным, ветреным парнем, но рядом с Лайзой он вдруг становился ответственным, рассудительным и решительным. Я прямо диву давалась видя эти перемены. Вот что с людьми творит любовь.

Остаться одной в каюте было как-то непривычно. Меня как будто отбросило в прошлое, когда я, будучи девушкой, жила одна в комнате у бабушки. Приходилось хорошенько потрудиться, чтобы найти себе занятие. Теперь я выросла и занятия находили меня сами.

Вызов, пришедший на коммуникатор, заставил меня вздрогнуть.

Кто же это мог быть?

Я глянула на дисплей и немного растерялась.

На соединении настаивал — Дитрих. Что ему от меня надо? Мысли заметались как мошки возле открытого огня.

Может быть я вчера что-то не то сказала? Или не так сделала?

А вызов все продолжался и продолжался.

Не отзываться, это плохой тон. Потом, конечно, можно сказать, что я была в душе, но зачем? Надо отвечать.

И я включила связь.

— Здравствуйте, — именно это приветствие мне показалось наиболее подходящим. А точнее нейтральным и ни к чему не обязывающим.

Мужчина немного помедлил, вглядываясь в экран. Я знала, что посредством связи была видна чуть ли не до пояса, впрочем, как и он мне.

— Сандра, а я думал, что мы с тобой уже на «ты». Разве так приветствуют тех, с кем упоительно целовались еще вчера? — чуть иронично спросил граф. Судя по влажным волосам, мужчина недавно принял душ. Однако никакой небрежности в его внешнем виде не было.

Мне стало немного не по себе от замечания, я начала краснеть. Но смогла выкрутиться.

— В это время дня обычно говорят исключительно о работе, оставляя за кадром внеуставные отношения.

— И ты считаешь, что какая-то мелочь, как то обращение на «ты» или на «вы» может что-то изменить в твоем докладе или же переводе? — Дитрих явно подшучивал надо мной.

— Нет. Просто так принято, — пожала плечами.

— Кем?

— Людьми.

— На то и придуманы правила, чтобы их нарушать. Не так ли, Сандра? — его голос был пропитан нотками, не замеченные мною ранее. Но эти нотки чудесным образом волновали мою женскую сущность, о существовании которой я порядком подзабыла.

— Так-то так, только я привыкла все делать по правилам, — покачала головой.

— А хотите попробовать? — вдруг задал он вопрос.

— Что именно? — насторожилась.

— Значит, согласны.

— О чем вы? Я не понимаю.

— Чуть позже узнаете. А сейчас быстренько залезайте в ложемент, будет объявлена всеобщая готовность номер один. Корабль будет ускоряться, — строгим голосом сообщил мне Дитрих.

И, правда, не успели мы распрощаться с графом, как зазвучал сигнал, извещающий о скором ускорении. Я не стала дожидаться второго предупредительного, а быстро прибрала все что могло разлететься по каюте при ускорении корабля и забралась в ложемент, прикрыв глаза.

Как бы там ни было, но даже при всех способностях ложементов компенсировать сильные перегрузки, все равно ощущения, которые человек испытывал при ускорении были не самые приятные. Некоторых людей, как и при морской болезни буквально выворачивало наизнанку. Слабый вестибулярный аппарат не справлялся с перегрузками, не будучи тренированным.

К счастью, мне повезло быть в числе счастливчиков, нормально переносящих ускорение-торможение, а вот Рианна жаловалась на сильные головные боли и тошноту во время перегрузок.

— Вы будете не против, если я вам составлю компанию? — совершенно рядом раздался мужской голос, знакомый по недавнему разговору.

В это время раздалось третье оповещение, оно же последнее. Через несколько секунд начнется ускорение, от которого всех людей не закрепленных в ложементах размажет по стенам.

Я открыла глаза и встретилась со знакомыми черными безднами, волновавшими меня в последнее время.

— Дитрих?! — удивилась второй раз за последние двадцать минут. — Что вы здесь делаете? — мои глаза стали приобретать размеры блюдец.

— Совершенно случайно узнал, что в вашей каюте есть одно свободное местечко, решил, что вам будет одиноко одной, — начал объяснять он мне.

— Дитрих, старт, — я прекрасно помнила, что должно произойти уже сию секунду.

— Так вы не возражаете, если я полежу рядом с вами? — продолжал он допытываться.

— Быстрее, вас сейчас размажет.

— Так «да» или «нет»?

Корабль начал ускорение. На дисплее стал отчетливо виден значок ускорения. Я не знаю что Дитрих делал, но он продолжал находиться рядом с ложементом.

— Да. Да. Да, — чуть ли не закричала я, наконец, заметив каких усилий давалось графу не двигаться с места.

Его сейчас снесет в сторону. Он пролетит до ближней стены, встретившись с ней, а его голова с грохотом ударится о твердую поверхность переборки каюты. Эти мысли бешеными голубями пролетели у меня миллисекунды в голове.

— Ну, наконец-то, — мужчина улыбнулся, и принялся залезать в находящийся рядом ложемент, преодолевая колоссальное ускорение.

Он успел застегнуть страховочные ремни и закрыть кабину именно за миг до финального рывка. Я с облегчением выдохнула, радуясь, что с мужчиной ничего не случилось, что он цел и невредим.

Авантюрист. Позер. Вот он кто.

Это ж надо было рисковать жизнью ради получения какого-то эфемерного согласия находиться рядом во время полета. Я не могла поверить, что он пошел на это. Ради чего? Ради кого?

— Ну, как вам ощущения? — раздалось по внутренней связи между ложементами.

Я повернула голову. Всегда спокойный и уравновешенный граф улыбался, словно нашкодивший мальчишка.

— Сумасшедший, — вымолвила, ибо до сих пор не отошла от волнения, пережитого всего лишь несколько мгновений назад.

— Знаете, сколько раз мне говорили подобное?

— Нет.

— Раз десять точно, — ответил он и тут же добавил. — А на остальные я просто не обращал внимание. Много чести слушать всякие глупости.