О моём перерождении в сына крестьянского 1

О моём перерождении в сына крестьянского 5

Этап пятый

В своё время я проделал путь с запада на восток, в столицу, с торговыми караванами. Сильно помогло то, что гриннейцы, да и вообще разумные, не очень-то считаются с маленькими детьми. Мало кому приходит в голову, во-первых, что семилетка способен представлять собой хоть что-то серьёзное, я уж про опасность не заикаюсь; а во-вторых, что ребёнок может и сам по себе путешествовать. Дети до момента принятия судьбы — это так, приложение к взрослым. Если оно тихое, то есть не бегает, не вопит и не ревёт, не шкодит и не лезет куда не просят, большинство взрослых с радостью попросту забудут о том, что оно тут вообще есть. Наверняка ведь оно едет с кем-то — вот пусть этот кто-то за ним и следит, а у нас своих дел по маковку, некогда нам с чужими спиногрызами вошкаться.

Однако, как я быстро обнаружил, десятилетка (особенно здоровый и достаточно крепкий, вполне способный сойти за пацана лет 12–13) подобным уровнем социального стелса не обладает. Тот, кто почти наверняка имеет класс и что-то этакое может, неизбежно привлекает внимание.

Причём, с-с-собака страшно сутулая, для привлечения внимания даже не обязательно пытаться тихо пристроиться где-нибудь в уголке повозки в момент отправления или поморгать голодными глазами рядом с кашеваром, прижимая к пузу пустую миску. Для этого вполне достаточно просто спокойно идти по своим делам мимо занятой караванной стоянки.

Впрочем, на такой случай у меня имелся план. Да и подготовку иного рода я провёл, не поленился. Причём творческое применение Маски Фантомаса стало лишь частью замысла…

— Эй, ты! Пацан в балахоне! А ну стой!

— Допустим, стою, — и даже повернулся лицом на голос. — Дальше что, тётенька?

— Я тебя не помню. Ты вообще чей?

Эх, история… а ты реально любишь повторяться, да?

— Я вас тоже не помню и не знаю, тётенька. Что вовсе не диво, потому что я вас в первый раз вижу.

— Ты мне тут не шути! И отвечай на вопрос. Ты чей?

— Свой собственный. Вопросы? Ещё вопросы? Тогда прощайте, неизвестная тётенька.

— Стой!

Пора подсекать или ещё рано? Ай, слишком много думаю! Выбрал линию, и хорошо, продолжу её гнуть, пока можно:

— Зачем вам надо, чтобы я стоял? Шибко любопытная, до сих пор мне неизвестная тётенька.

В ответ эта… мгм… в общем, эта нахмурилась, выхватила кинжал и махнула им — добро хоть не прямо в меня, а чуть в сторону. В утоптанной земле с характерным звуком образовалась глубокая линия.

— Вот вообще не впечатляет, тётенька. Я знаю девицу вдвое моложе, которая делает Рассечение раза в три лучше. Или даже вчетверо.

— Перестань звать меня тётенькой! Для тебя я — старшая Канэла.

— Тогда я для вас — молодой Арэк, — иначе говоря, если с имперского современного, Плащ. Или, возможно, Балахон. В общем, кейп в своём секретном облике. Почему никто не смеётся? — Безмерно рад, что наше знакомство наконец-то состоялось.

— Это ты-то молодой?

— Представьте себе. Кстати, я тоже умею кое-что.

Вынимаю свой кинжал (откуда? Да всё оттуда же: иллюзионист я или кто?). Взмахиваю, стараясь имитировать воинский приём, благо что действительно насмотрелся на его выполнение — и на земле чуть в стороне от Канэлы с уже знакомым звуком образовалась ещё одна линия.

— Так ты что, — заметно тише сказала она, разглядывая след как бы от Рассечения, а по факту, само собой, от Мистического Заряда, — впрямь успел тропу найти?

— Да, — и давно, но не будем шокировать случайных встречных, продолжим гнуть своё. — Вопросы? Ещё вопросы? Тогда…

— Постой!

— Старшая Канэла, вы до сих пор не соизволили объяснить, зачем я вам вообще понадобился.

Тётенька (а если без хиханек, то довольно молодая и симпатичная женщина лет под тридцать на вид, хотя реально может быть и за сорок: адепты путей силы тоже стареют медленней нормы, хотя и не до такой степени, как адепты путей духа) тяжело вздохнула, проводя свободной ладонью по лицу.

— Слушай, Арэк, я извиняюсь. День тяжёлый вышел, да и сложно представить, что ты уже… давай так: ты посидишь с нами, перекусишь, поговоришь — а потом, если захочешь, пойдёшь дальше. Лады?

А вот теперь точно пора подсекать:

— Принимаю извинения и приглашение. Правда, мне нечего положить в общий котёл, кроме соли, у меня даже хлеба больше нет. О! У вас можно прикупить еды в дорогу?

— Об этом не волнуйся. Я могу и… хм. Пойдём?

— Пойдём.

Помимо старшей Канэлы, у небольшого костерка в тёплой, явно не вчера сложившейся компании пристроилось шестеро.

Самым старшим в ней выступал солидный седобородый дядька: не сильно рослый, но необычайно крепко сбитый, открыто и гордо носивший гильдейский значок поверх зачарованного латного доспеха. Причём на правильном шестиугольнике значка под скрещенными жезлом и кинжалом на тёмно-синем фоне сверкали, выстроившись ромбом, четыре серебряных звезды.

Очевиднейший Авангард, он же танк, с короткой — на ладонь длиннее хозяина — глефой.

Словно в порядке компенсации, рукоять оружия (тоже, само собой, зачарованного: уж матёрый профи уровня 40+ может позволить себе лучшее!) была толстой почти как древко лопаты. И, возможно, цельнометаллической, но скорее всё же полой. Оно и понятно: при баснословной силище Авангарда оружие должно выдерживать баснословные же нагрузки; а то ежели, как в русских былинах, в каждом бою ломать и основное, и запасное оружие, то на услугах чародеев-кузнецов разоришься в момент.

Ещё двое — а с Канэлой, выходит, все трое — выступали в роли Арьергардов, сиречь ловкачей. Но если тётенька за недостатком силы полагалась на чистую ловкость, на что намекал кинжал для атак Рассечением в комплекте с небольшим, но прям отменно зачарованным кулачным щитом и бандольера с метательными ножами поперёк груди, то помянутая пара широкоплечих дяденек сочетала ловкость с силой и использовала длинные, тугие луки. Притом не абы какие, а металлические и с металлическими же тетивами. Один из пары холил длинную, заплетённую в косу бороду, но наголо брил макушку; другой, словно контраста ради, отращивал эльфийского (в моём первом мире сказали бы — французского) плетения косу на скальпе, но брил лицо.

Моё дурацкое чувство юмора немедля окрестило их Косолуками, и хорошо, что при буквальном переводе на гриннейский соль шуточки теряется; даже если вдруг ляпну вслух, никто ничего не поймёт.

Дополняла четвёрку силовиков дама в возрасте меж Канэлой и седобородым, судьба которой легла на пути духа, а выбором стал класс друида. Ну, или нечто вроде того. Так-то она вполне могла оказаться шаманкой тварей, бистмастером, приручителем… а может, и вообще менталистом-кукловодом каким. Моё мнение насчёт её класса опиралось исключительно на внешность. Кожаные одёжки с бахромой в этаком индейском стиле, сапоги а-ля мокасины, куча фенечек, ожерелок и висюлек тут и там, отзывающихся в море маны любопытным эхом…

Плюс сидящий на левом плече, на специально нашитой накладке, седой ворон, лежащий у правого колена рыжий пёс (вероятно, с толикой крови Нюхачей, оттенок магии характерный) и совершенно явный монстр в облике чёрной белки размером с терьера, смирно сидящий на левом колене своей подруги-хозяйки-кто-она-там и неспешно грызущий орех.

Чем не друид? Вот и я о том.

Оставшиеся двое выглядели подростками лет шестнадцати; ну, девица помоложе, парень постарше, не сильно принципиально. Важнее, что оба носили на груди нашивки с одной звездой, играли роль не столько настоящих охранников, сколько стажёров-родственников-учеников — и потому большого внимания с моей стороны не привлекли. На общем-то фоне.

Как и положено по обычаю, сперва разделили пищу телесную. Потом я таки прикупил дорожных припасов, причём настоял на оплате (да и что мне та пара мелких серебрушек?), хотя Канэла норовила одарить за так. После короткого вежливого спора сошлись на том, что часть попроще она отдаёт даром, а другую часть, вроде копчёной рыбки, головы сыра и смеси вяленых фруктов с орехами, которые в качестве дара жирноваты, я честно оплачиваю.

И вот потом, когда девица на правах младшей разлила всем по кругу из одного котелка коланы и все сделали по глотку, начались расспросы.

— Откуда ты идёшь, молодой Арэк? И куда?

— Иду из столицы, на запад. Говоря точнее, к границам Леса Чудес.

— К родне возвращаешься?

— Нет. Родни у меня не осталось, насколько я знаю, даже самой отдалённой…

Разливавшая колану девица прижала ладонь к губам, да и остальные не остались равнодушны.

По гриннейским понятиям, сиротская участь едва ли не хуже рабской. Если раб может положиться на своего хозяина (пусть в моём понимании это и сомнительная опора), то полному сироте положиться не на кого. Сирот разом уважают, жалеют и побаиваются. Потому что нет у них иного выбора в жизни, кроме как пробиться своими силами к достатку и силе, или свернуть на обманную кривую дорожку, озлобившись на мир и людей… или же, не найдя в себе ни удачи, ни воли, ни злости, тихо угаснуть.

Как в былях сказывают: «Не оставив по себе ни следа, ни памяти, ни зарубки, ни эха».

— …но там, в стороне закатной, точно найдётся, куда приложить мои способности, — закончил я.

— И что, велики способности-то? — с толикой вызова спросил парень.

— Не жалуюсь.

— Молодой Арэк может бросить Рассечение на пятнадцать шагов, — предупреждающе сказала Канэла. — Только что видела.

— Я тоже могу!

— И давно ли научился, племянничек?

Парень сник. Намёк на разницу в возрасте вышел достаточно прозрачный. Очевидно, в мои годы (а именно возраст я Маской Фантомаса не корректировал) класса он ещё не имел и потому никакими атаками на дистанции не владел.

Так-то подобное среди воинов вообще редкость: их классы гораздо чаще дают восходящим разного рода щиты — антифизические, антимагические и смешанные, а также навыки передвижения, уклонения и усиления. Причём общее правило таково, что воинские классовые способности, работающие вблизи, заметно мощнее тех, у которых диапазон досягаемости расширен. В этом они антиподы магов: у тех как раз на дистанции обычно удар самый сильный, а вблизи многое из арсенала боевых чародеев использовать попросту опасно — вспомнить хоть тот же Фаербол, который не разбирает своих и чужих.

В общем, если парень из всех способностей при очередном повышении выбрал Рассечение, то не иначе как подражая тёте. С виду-то он больше на силовика смахивает…

Хотя про обманчивость внешности если кому и говорить, то не мне. Хе-хе.

— А что ты собираешься делать около Леса, Арэк? — спросила Канэла, окончательно сворачивая неудобную тему.

— Жить. Расти и развиваться. Что ж ещё-то?

— Да кто знает… может, у тебя есть тайный план на двадцать лет вперёд?

— Не докажете! — выпалил я.

По мере осознания на почтенное собрание напала эпидемия смешков и ухмылок.

— Весёлый ты парень, — сказал седобородый. — Хочешь с нами? Мы так-то тоже на запад идём, в герцогство Доннас. А точнее, в столицу его, Мелир. Оттуда дороги до ближайшей Опушки останется всего ничего: дня два не то три.

— Интересно. А сколько возьмёте за проезд?

— Если согласишься тренироваться с Черникой и молодой Хори, — кивок в сторону названных, — то нисколько. А если будешь дозоры стоять, получишь половинную долю, как и они.

— Щедро. Вы ж меня не знаете.

— Вот и узнаем. Что скажешь?

Отказ, как и долгие раздумья, выглядел бы подозрительно, сверх того меня не связывали ни сроки, ни планы. А коли причин для отказа не просматривается…

— Уговорили, согласен!

Вот таким-то манером, совершенно нечаянно, довелось мне свести более тесное, чем раньше, знакомство с охраной торговых караванов. Довольно специфичная субкультура, должен отметить.

Штука в том, что охранники торговцев в Гриннее либо избыточны, либо бесполезны.

Например, седобородый Варро (ударение на последний слог) с его четырьмя звёздами способен в одиночку и без лишних усилий заломать большинство монстров В-ранга. Да и А-ранговым бой даст достойный, по крайней мере тем, которые ближе к нижней границе своего рейтинга. В то время как самое страшное, что способно вылезти из кустов на тракт, едва ли дотягивает до середины рейтинга С (ибо действительно опасные места, вроде Урочища Жёлтых Скал или Тидских Болотищ, что торговцы, что проложенные для них тракты старательно огибают… ха! Ещё бы они лезли в такое!).

Разбойники в стране давно повыведены. Король Девардот Двадцать Шестой (Прозорливый) Гринней, второй век и весьма успешно правящий, за препятствование торговле в его державе любого шибко жадного тупицу, попытавшегося возродить недобрую традицию дорожного разбоя, — будь он хоть графом, хоть герцогом, хоть вовсе принцем крови — в два счёта отыщет, в три счёта скуёт заклятьем, а на четвёртый счёт поставит в тронном зале. Босым и нагим до пояса, с батогом в руке, чтобы заклятый на глазах у двора сам себя забил до смерти. Медленно, пялясь за горизонт стеклянными глазами. Говорят, что последнему такому уличённому и наказанному выдали батог без узелков, так что флагеллянт поневоле задачу самозабоя выполняет до сих пор. Более шести лет как. И с перерывами, конечно, потому что выставлять такое пугало в тронный зал имеет смысл строго во время приёмов, а в остальное время оно может и поесть, и попить, и даже подлечиться, если регенерировать умеет.

Проблема в том, что если некий отчаянный благородный род всё же займётся разбоем; или накроет караван боевая группа гнуснопрославленных Чёрных Колпаков, свивших гнездо во всё той же Шедии; или явятся за добычей людоловы, что работают на магов плоти-и-крови из Багрового Ковена… в общем, при внезапном столкновении с такими противниками что Варро, что остальные мои новые знакомцы могут надеяться лишь на быструю смерть без лишних мучений.

Причём в случае людоловов — тщетно.

Когда уровень противников начинается с пары золотых звёзд, а в ход идут площадные чары круга этак шестого-седьмого, охранники каравана могут сделать примерно ни-че-го. Вот вообще.

Либо избыточны, либо бесполезны.

Потому идут в охранники в основном люди, достаточно рисковые и непоседливые, чтобы желать «мир посмотреть и себя показать», но при этом недостаточно тороватые и хитрые, чтобы заниматься торговлей с выгодой для себя. Платят охране тоже без лишней щедрости, за исключением случаев, когда их заступничество всё же играет роль; кроме того, подбрасывает кой-какую мелочь гильдия, оказывая также помощь кадрами, аттестуя умения охранников и предоставляя своей молодёжи возможность попрактиковаться, так сказать, на пленэре. В принципе, очень правильный подход: даже спарринг в зале, где неподалёку дежурит целитель, а то и настоящий жрец, даёт меньше пользы, чем тренировочная схватка где-нибудь на природе, с повышенным риском и в менее предсказуемых условиях.

Хочешь развиваться? Рискуй!

Понятное дело, что к разного рода ремесленникам (вроде тех же перепечатников), торговцам, чиновникам, управляющим, слугам и тому подобным это не особо относится. Но у обладателей боевых классов и авантюрного склада характера особого выбора нет. И мотаться по стране с караванами, как бы охраняя их — чуть ли не самый безобидный способ одолевать ступень за ступенью. Всяко меньше рисков, чем отправиться бить монстров или, хуже того, бросить себя в жернова периодически вспыхивающих дворянских разборок в роли наёмника.

Конечно, чем выше риски, тем выше и прибыль, тут не поспоришь. Но везение — штука крайне переменчивая, поэтому дожить до седых волос проще, если не гнаться за огромными выигрышами. Правда, великих успехов при этом тоже не достичь, чему примером тот же Варро. Четыре звезды — оно как бы и солидно, вот только для его лет и рода занятий всё же как-то, хм… маловато.

С другой стороны, не мне его судить. У него-то семья есть, причём вполне многочисленная. И его внуки вот совершенно не обрадуются, если дедушка сгинет в погоне за золотой звездой и личным дворянством в том же Лесу Чудес, да ещё и, возможно, забрав с собой собственную недешёвую амуницию, которая могла бы помочь родне устоять на ногах после его смерти. Даже для крупных и богатых семей потеря комплекта зачарованных лат и оружия — чувствительна и нежеланна.

Это я могу позволить себе эгоизм, а он? Едва ли…

Однако я забегаю вперёд. Потому что с заключением соглашения ни разговор, ни расспросы, само собой, не закончились. Пришлось мне, удовлетворяя чужое любопытство, изложить свою легенду:

— Да, из столицы, из зареченских я. Папаню своего вообще не знаю, только портрет видал — в своё время они с мамкой по Живописному бульвару прогулялись с толком, одному из местных умельцев-сидельцев за образок заплатили, не то и такой памяти не осталось бы.

Кстати, заранее начарованный образок у меня в котомке лежит. Если попросят, могу показать. Деталь мелкая, но для достоверности полезная.

— А что случилось? — Канэла.

— Что с наёмниками случается. Пропал на миссии вместе со всей группой своей. Мне тогда вторая весна шла, так что я и не тосковал. А вот мамка, та убивалась крепко. И долго. Может, если б не я… ну да что там. Перетерпела, перебедовала, хотя в сердце больше не пускала никого.

— Мамка-то твоя кто… кем была?

— Если по крови — нашей, гриннейкой. В отличие от папы, что откуда-то из Империи родом, невесть откуда. А по ремеслу — перепечатница. Работала у почтенного Виолия, который Чернильный Мастер; притом ещё во времена, когда отец жив был, на второй круг вышла. А когда я читать учился, она для меня уже не дешёвые оттиски делала, а постраничные, с картинками.

— Как её звали?

Я совместил в памяти лицо матери моего нынешнего тела и одной знакомой перепечатницы, что действительно работала у Виолия и походила на неё.

— Линара. Линара из Малых Горок.

— Это те самые, что… — нахмурился седобородый Варро.

— Да, — немного резко. — Те самые.

— Прости.

— Да вы-то тут при чём?

— А что не так с Малыми Горками? — влез Черника.

— Я тебе потом объясню… племянничек. — Канэла мило улыбнулась.

Ой-ой. Удачи, братишка. Ну да сам с усам, никто за язык не тянул.

— А я вот с юга родом, из села Подкаменное, — перевела тему кинжальщица. — Как определился жребий мой, бароновы люди меня забрали в учение; но для резчицы или белошвейки не подошла норовом, а для иного чего — лицом не вышла. Оказалась я непоседлива, да ещё хуже того: драчлива…

И айда журчать дальше.

В общем, довольно типичная жизненная траектория, как для охранницы караванной: сплавили буйну девицу человеку из гильдейских, тот пристроил её в школу, к таким же буйным, вышла на тропу уже с боевым классом, а далее понятно. Хотя насчёт своего лица Канэла, по-моему, кокетничает, и скорее бессознательно. Я не шутил, когда назвал её симпатичной. Кроме того, красота женская — вещь как очень относительная, так и комплексная; с моей колокольни лицо — это не более одной десятой красоты вообще, а девять десятых дают фигура и пластика. В большей мере даже последняя.

Посмотрите на точёные фигурки профессиональных танцовщиц, на то, как они двигаются, на их осанку и походку — и вы поймёте, о чём я.

В Гриннее, кстати, есть минимум три… м-м… ну, пусть полюса красоты. Три веками выпестованных идеала. Первый, крестьянско-купеческий, требует во таких сисек, во такенной жопы, широких бёдер, густых и длинных волос — в общем, идеал не то матери-героини, не то коровы. Мягко, сдобно, есть за что ущипнуть и за что подержаться… но это точно не мой идеал. Мне ближе второй обобщённый идеал девы-авантюристки (которому Канэла неплохо соответствует, а Ликта — старшая внучка почтенного Таруса — соответствует в третьей степени). Это идеал натянутой до звона струны, хищно изогнутого клинка, гибкого кнута. Функциональный, отшлифованный до зеркальной гладкости… но неброский. Не всякому заметный, не для всякого ценный. Можно сказать, девичье-кошачий.

А что же третий? Ну, он артистично-аристократичный. Красота как раз весьма броская, яркая, подчёркиваемая и культивируемая всеми возможными средствами, от одежды и аксессуаров до магии. Красота, во многом ставшая самоцелью, гуляющая волнами под переменчивым ветром моды, варьируемая от эпохи к эпохе и от одного благородного рода к другому, готовая платить золотом за мелочи — и, разумеется, требующая жертв. Я бы назвал это идеалом певчей птички в клетке.

Или дамы в корсете.

Кстати, примечательно, что мне на ум начали приходить такие мысли. Не рановато ли? Впрочем, пока это ещё чистой воды эстетика, но вот через два-три года… а то так уже через год… или всё-таки?..

И-эх, ждут меня весёлые деньки!

Если Черника шёл путём воина, то Хори — та девушка, которая разливала всем колану — путём чародейки. Точнее, боевой менталистки. И надо заметить, что в спаррингах она превосходила племянника Канэлы, пусть и не намного.

Чтобы держаться против любого из них, этому молодому Арэку приходится выкладываться по полной. И всё равно он уступает. Обоим. Но Хори меньше, потому что её основное оружие против моего самоконтроля не так эффективно, как ломовые удары Черники. Не то что блокировать его чёртову шпалу, но даже отклонить её мне нечего и мечтать. Соотношение, разделяющее нас в чистой силе, инерции и массе, беспощадно, и оно не в мою пользу.

Впрочем, я не шутил, когда говорил, что внуки Таруса научили меня уклоняться очень хорошо. С атакой у меня так себе, но вот с обороной — уже не так плохо.

Особенно если я включаю Биобуст. А я, разумеется, включаю его. Иначе вообще без шансов.

К тому же Биобуст хорош уже хотя бы потому, что позволяет имитировать Прилив Сил или иную аналогичную технику воинов. В дружеских спаррингах Рассечением не очень-то пошвыряешься, если нет целителя поблизости (и даже если есть, то даже самая слабая версия приёма быстро превратит одежду оппонента в окровавленные тряпки). В общем, я показал дистанционный удар и самоусиление; для бойца малых ступеней первой звезды, которого изображает этот молодой Арэк, необходимо и достаточно.

— Стоп! Теперь вставайте в пару вы двое, а ты подойди.

Я повиновался; Варро и Канэла, судьи наших поединков, также сошлись, внимательно глядя на меня. Седобородый смотрел ещё и пытливо. Но разговор продолжила кинжальщица:

— Ты понимаешь, в чём твои ошибки?

— Конечно.

— И в чём они?

— Ну, три основных таковы: я мелкий; я лёгкий; я слишком малой ступени.

— И что, в остальном ты идеален?

— Да!

Варро усмехнулся. В его глазах я, кажется, продолжал оправдывать славу весёлого парня. А вот Канэла вздохнула с толикой раздражения.

— Ты сейчас серьёзно?

— А что вы хотите услышать? Что я практически не сталкивался в прямом бою с равными и теми, кто слабее, отчего защищаюсь лучше, чем нападаю? Так это не новость.

— Ты не просто защищаешься лучше, чем нападаешь. Такое ощущение, что ты вообще не умеешь нападать! Скажите, старший, я права?

Седобородый кивнул.

— Мой основной, а скорее единственный, способ атаки — Рассечение. Пользоваться им нельзя. Раз так, что мне следует делать? Учитывая, что я всё ещё мелкий, лёгкий и слабый.

— Ты не слаб, — заметил Варро. — Для своей ступени ты вполне хорош. Но опыта и гибкости тебе, конечно, недостаёт сильно. А что до отсутствия противников равной и меньшей силы… есть идея.

Выслушав его, я преисполнился. Почтения в адрес опытного бойца четырёх звёзд и предвкушения в адрес Черники с Хори, которые пинали, били и валяли меня по-всякому.

На самом деле, немного подумав, я и сам мог предложить что-то подобное. Это же буквально напрашивается! Если один боец слабоват, чтобы дать равный бой, а усилить его нельзя, то вполне можно ослабить противостоящего ему.

Причём способов много.

Например, Хори можно нацепить плотную повязку на глаза. Её магическое восприятие при этом никуда не денется, так что ослабеть настолько, насколько бы ослаб на её месте боец-физик, ей не грозит. Но активнее обычного и в непривычном режиме используя магическое восприятие, она не сможет так же ловко, как раньше, использовать контроль. Так что бой в таких условиях пойдёт на пользу нам обоим.

С Черникой того проще. Пусть дерётся со мной, будучи ослаблен подленькими кантрипами/чарами Хори. Испуганным, неуверенным, дезориентированным, спотыкающимся… в общем, приведённым в то самое состояние, благодаря которому боевая менталистка и ведёт в их спаррингах, несмотря на то, что намного слабее физически, уступает в выносливости и вообще девчонка. Тут тройная польза: мне — опыт атак на ослабленного противника, племяшу Канэлы — опыт драки ослабленным, но против необычного противника, Хори — опыт работы в поддержке, то есть чисто магически, без попыток сочетать ментальные и физические атаки.

Между прочим, ей можно ещё усложнить задачу: пусть пытается помогать мне пинать Чернику, не видя его — с повязкой на глазах. Или отвернувшись. Или отвлекаемая разговором с Варро…

Не зря седобородый решил привлечь меня к тренировкам подопечных, не зря! Всего-то один дополнительный участник в игре — а сколько сразу новых возможностей и комбинаций нарисовалось, это же просто песня!

— Ты говорил, мать учила тебя читать. Значит, ты грамотный?

— Да. И не просто грамотный: я ещё на цантриккэ читаю, и на зальмарском.

— То-то я смотрю, что ты умный не по годам…

— Да я вообще лучший!

— Ну-ну, лучший… а следы читать ты умеешь?

— Не-а. Но вы ведь меня научите, тётенька Канэла?

— Я — нет. А вот тётеньку Зарэ можешь попросить. Ей всё равно делать особо нечего, за неё звери всю работу делают…

— Да ну, она неразговорчивая какая-то. И недружелюбная. Может, расскажете про неё, старшая?

— Зачем тебе?

— Интересно. Ну и… может, она неразговорчивая, потому что я не знаю, о чём с ней говорить? Вот если про шкрябателя ей рассказать, то она заинтересуется?

— Какой ещё шкрябатель?

— Да самый обычный. Чёрный подземный шкрябатель-пугатель. Не знаете про такого?

— Нет. Расскажи!

— Я рассказ про тётеньку Зарэ первый попросил.

— А я тебя ещё первее просила не звать меня тётенькой.

— Ладно-ладно, больше не буду. Стану не только лучший, но ещё и суровый со страшной силой. Сам весь такой ух, морда куриной гузкой, вот так, чтобы дамам сподручнее целовать пальчики, вот так… а как поцелую, гляну серьёзно-сурово. И спрошу: старшая Канэла, что вы можете сказать про Зарэ? Только ответьте всё честно, без утайки, и тогда…

— И что же тогда?

— Тогда я сделаю вам ох.

— Может, лучше не надо вот так сразу? Мы ещё плохо знаем друг друга!

— О, мелкие, незначительные подробности не должны отвлекать от главного.

— Это от чего же?

— От несомненных фактов.

— Каких?

— Несомненных! Факт первый: вы привлекательны. Факт второй: я чрезвычайно привлекателен. А раз так, зачем время терять? Позвольте ещё раз поцеловать ваши пальчики, несравненная!

— Старший Варро был прав: ты весёлый парень.

— Ну так я же лучший! Это обязывает! И… э-э…

— И что?

— Ещё не придумал. При одном взгляде на вас дар речи отказывает мне!

— Можно ли помочь этой беде, рассказав про шкрябателя?

— Рассказ про Зарэ поможет ещё лучше, ведь мне можно будет просто помолчать…

— Ладно, ладно, сдаюсь. Считай, уболтал. Только с чего начать?

— Давно ли вы знакомы?

— Не особенно. Всего-то… хм… да, примерно года полтора…

Разведданные, выданные Канэлой, обогатили меня не особо серьёзно.

То, что помимо виденных мной седого ворона, рыжего пса и чёрной монстробелки у Зарэ есть серая в яблоках кобыла и красно-бурый монстрофилин, я уже и сам знал. Что с помощью своей фауны она играет в группе роль наблюдателя (причём настолько опытного и надёжного, что можно позволить себе ставить дежурными даже однозвёздную молодёжь: всё равно потенциального врага есть кому найти заранее!) — ну, этот момент тоже мимо не прошёл.

А что у Зарэ в городке к востоку от столицы, оказывается, есть немаленькая семья, муж и аж трое детей, из которых два своих и одна опекаемая, взятая после кончины младшей сестры… право, такие вот подробности мне совершенно ни к чему.

Не любитель копаться в чужой личной жизни!

Больше интересного я узнал благодаря собственным аккуратным наблюдениям за самим зоопарком и его тихой, нелюдимой хозяйкой. Это позволило отбросить ряд возможностей. Например, отсутствие ментальных сигналов — значит, не менталист-кукловод. Серая кобыла совершенно немагическая, хотя повинуется так, словно мысли читает — значит, не бистмастер и уж тем паче не химеролог. Да и не шаманка тварей, из-за той же немагической природы кобылы: если бы в ней сидел управляющий дух, я бы уж этого не пропустил. Ну, наверно. Если подселять в живое существо свеженький, не искажённый морем маны дух живого существа того же вида… гм, гм… да не, вряд ли.

В общем, пока что больше всего походило на то, что Зарэ — классический приручитель. Заодно это неплохо объясняло её нелюдимость. Не так-то легко выделять мыслительные ресурсы на общение с такими сложными и малопредсказуемыми людьми, когда эти ресурсы уходят на безмолвное, непрерывное, глубокое общение с простыми-понятными приручёнными тварями и монстрами. Этакая шизофрения. Или существование во многих телах, при котором центральное, человеческое играет роль этакого хаба.

Хотя некоторые мои выводы, возможно, преждевременны. Ведь то же долговременное ментальное подчинение почти наверняка отличается от грубых, легко различимых волн от моего Плаща Мороков или усилий сравнительно неопытной Хори. Я бы поставил на то, что более глубокая стадия искусства разных мозговёртов опирается не на аналог телеуправления по радио — такой тип обмена командами и образами, в конце концов, слишком легко заметить и блокировать — нет! Уже при развитии нужных классов до необычных должны появляться пути внедрения команд в подчинённый разум (причём если поведение подчинённых людей скорее ограничивается и направляется, то подчинённых зверей рациональнее делать умнее, инициативней и способней). А также должны использоваться методики ментального резонанса, когда прямой обмен сигналами либо очень слаб, либо вовсе отсутствует, команды же от менталиста к кукле и обратно передаются через своего рода квантовую запутанность.

Пресловутый принцип контагиона, да.

Конечно, всё это — чистое теоретизирование. Выкладки по менталистике такого уровня в открытом доступе фиг отыщешь. Секретность ещё более секретная, чем в случае боевой магии, хотя бы в силу того, что ментальные классы и искусства — специализация правящего рода Гриннеев. Но вот из общесистемных соображений и моих изысканий в области теормага такие предположения прямо напрашиваются.

Хорошо бы понаблюдать, как Зарэ присоединяет к своему зоопарку нового члена. Но это слишком уж маловероятно. С другой стороны, мне ничто не помешает постараться установить, гм, раппорт между собой и другим существом. Ну, если мне хватит тонкости в управлении собственным духом, потому как далеко не факт, что через особенность Чародей-йогин можно имитировать высокоранговые способности спецов-менталистов.

Опять же вопрос: с кем раппорт-то пытаться устанавливать? С людьми — палево лютое, ибо сильно сомнительно мне, что смогу ограничить обмен мыслями, который изначально двунаправлен. С животными — так у них строение духа иное, возможность резонанса изначально ограничена. Это приручителям класс (предположительно) даёт готовые инструменты для таких трюков, а я…

А я, похоже, вскорости начну ловить фуфисов. Снова, ага. И через попытки ментального контакта развивать этим тварюшкам мозги. Индуктивно. Никакого вреда для подопытных, окромя чистой пользы!

Вскорости, но не прямо сейчас. Это так, идея на недалёкое будущее.

— А теперь рассказывай про шкрябателя.

— А? Какого?

— Не обманешь, я всё помню! Чёрный подземный шкрябатель-пугатель. Про него!

— А-а, этого. Да чего рассказывать? Обычный монстр, первой звезды. Сам во такенный, а хвостина ещё два раза по столько. Шкрябает именно хвостиной, особым костяным шкрябалом на конце. Пугает как Хори. И бьёт как бы невидимым кулаком. Не особо сильно, но на всяких там фуфисов хватает. Да и людям может кости поломать, если не свезёт.

— Хорошее описание, точное. Неужто ты такого жутика встречал и победил?

— Да! Я же лучший!

— Правда? И он тебя даже напугать не смог?

— Вообще-то смог. Но я тогда был не настолько шикарен, как сейчас! И победил его именно я, прям в пасть ему так — вжух! Он и помер сразу.

— Значит, ты с чистильщиками под землю ходил…

— Ну да, бывало. А что?

— Да так.

— Старшая, а расскажи про Лес Чудес!

— Эх, молодой… ладно, слушай, коли спросил…

Мелир — не просто столичный город герцогства Доннас. Это ещё и второй по значимости город во всём Гриннее, его морские ворота, выходящие в Золотой залив. Севернее Мелира, на прямой между Гриннеем и Зальмаром, доходя на востоке до самой Шедии и загибаясь там к северу, лежит Граничный хребет. Он довольно-таки труднопроходим поверху, а прямо, под землёй, практически непроходим. Мне как-то попадалась историческая книга с изложением попыток наладить сухопутное сообщение через это естественное препятствие. Что ж… если коротко — ничего не вышло.

(Не в последнюю очередь из-за политических факторов; вот хоть режьте меня, а не поверю, что герцоги Доннас просто смирно стояли в стороне, глядя, как их фактическую монополию на торговлю с Зальмаром и теми странами Ваккуша, что северней экватора, пытаются надломить!)

Мелир красив, многолюден — и не только люден, ой не только! — велик, знаменит… и страшен. Если в покинутой столице потайники плюшевые и довольно беззубые, ибо при Девардоте Прозорливом только суицидник станет выкобениваться, то здесь дела с преступностью обстоят кратно хуже. Оборотная сторона богатства и открытости: нищета, злоба, порок и отчаяние, толкающее в кровавую муть. Да, в Мелире легко сделать состояние — но ещё легче с ним расстаться. Всяческих залётных здесь просто тьмы и тьмы — от морячков, сходящих на твёрдую землю повеселиться и оторваться, до монстробоев, привозящих из Леса Чудес трофеи именно туда, где за них могут дать наибольшую цену… а также жаждущих уйти в отрыв ни на гран не меньше, чем ходоки по морям-океанам.

Герцогские гуарды и наёмные команды гильдии пытаются держать этот кипящий котёл в рамках, да и держат. Но не везде и не в полной мере, ибо это просто нереально. Верхние кварталы-то безопасны и чисты, как ухоженная куколка, но припортовые районы и прилегающие к многочисленным рынкам — а Мелир состоит из рынков без малого на треть! — это помесь пёстрой драной тряпки, некогда служившей аристократке платьем, даже сохранившей часть золотой вышивки с инкрустациями, и зловонной клоаки.

Караван, который мы сопровождали, остановился отнюдь не в верхних кварталах.

— Куда ты теперь, весёлый парень? — спросил Варро, повысив голос. Иначе в гуле рыночной толпы его слова было бы не разобрать.

— Куда-нибудь! Авось да не пропаду!

— Может, заглянешь в филиал гильдии? Тебе не помешает обзавестись знаком первой звезды!

— А это надолго?

— Нет, совсем нет! На первую и вторую звёзды аттестация легка, как первый и второй глоток эля! Если есть поручитель, то тем более!

— Старший Варро, мне как-то неловко…

— Да брось! Ты же лучший, хо-хо-хо! К чему стеснение?!

— И то верно! Идём!

Таким-то образом спустя всего лишь минут сорок, из которых половину срока я проталкивался следом за седобородым ветераном сквозь плотные толпы, я получил свой первый удостоверяющий личность документ. Рекомендация старшего, демонстрация как-бы-Рассечения — и вот уже флегматичный формовщик, вытиснивший на обороте моего личного, заранее зачарованного на стойкость значка «АРЭК», вручает мне светло-зелёный шестиугольник с одной звездой. А тем временем коллега тётушки Ло вносит в учётную книгу запись о том, что аттестованный в таком-то из филиалов Мелира на младший ученический ранг Арэк сопровождал караван из Столицы в Мелир, получив половинную плату охранника, чему свидетелем — действительный член гильдии в ранге четырёх серебряных звёзд Варро.

— Спасибо вам, старший.

— Право, не за что, молодой. Можно сказать, это мой долг. И возможно, уже спустя десяток лет ты так же приведёшь на аттестацию кого-нибудь молодого, но перспективного. Хо-хо-хо!

— Ещё раз спасибо — и до встречи.

— До встречи, весёлый парень!

Ещё десяток минут задержки, в течение которых я «пришивал значок на грудь» — и вот уже этот молодой, но перспективный Арэк тихо покидает филиал, ныряя в уличный шум Мелира самостоятельно.

Когда тебе в спину тихо, без разговоров и предупреждений, швыряют иглу-шприц с каким-то магически активным зельем — это явно не просто гоп-стоп. И стоять на месте после таких фокусов вредно. Ну, я так думаю. Поэтому я рванул из переулка, в котором это произошло, в переулок ещё более кривой и узкий, где на пределе своих истинных способностей организовал мизансцену.

Успел, спасибо большое вознёсшей под самые крыши иллюзорной паутине.

— Где он?

— Вон, у стенки шебуршит.

— Что-то долго.

— Дерьмо круста! Это ловуш… кха! Ххссс…

— Кхх…

— Кхх…

По иллюзорной паутине, невидимой простым глазом, но очень даже ощутимой, можно не только карабкаться. Ею можно опутывать. В том числе шею. Ещё ею можно залепить рот и нос, не давая дышать. Сурово, да, но весьма эффективно. Убедившись, что тройка мутных типчиков (один из которых пытался угостить меня дозой зелья, не спрашивая разрешения) более не представляет угрозы, я дополнительно изучил местность на предмет возможных свидетелей.

Вроде никого. А вот в этом домишке и жильцов не наблюдается. Хорошо… это мы используем…

Если бы происходящее в переулке кто-то всё же видел, этому гипотетическому наблюдателю предстала в чём-то жутковатая сцена. Сперва замерло и истаяло, как не бывало, «тело жертвы у стенки». Игла-шприц при этом долю секунды повисела в воздухе отдельно — и словно испарилась. Исчезла. А вот мутные типчики, невзирая на бессознательность, зашевелились. Так, словно их вздёрнуло на невидимых верёвках и немного рваными движениями поволокло куда-то, тихо скребя болтающимися ногами по пыльной, даже не замощённой земле переулка. Одного за другим их втащило в дверь, распахнувшуюся также словно по собственной воле. После чего дверь закрылась и всё стихло.

…практики полевого допроса у меня, разумеется, нет. А вот теоретического опыта — вагон. И ещё один прицеп мотивации. Смею заверить: прилетевший в спину шприц с зельем, от попадания которого в кровь уберёг только внутренний защитный слой Паучьего Прикида, выдаёт такой резкий поджопник в сторону, далёкую от гуманизма и всяческого всепрощения, какого смирный интеллигентный обыватель в моём первом мире и представить не может.

Ну а магия… она тоже освобождает. В том числе от некоторых моральных рамок. К тому же, если так подумать — что аморального в попытках разобраться в происходящем?

Ах, сдать типчиков гуардам Доннасов. Или гильдейцам.

Согласен, вполне вариант.

Только вот это никогда не поздно сделать. А во-вторых, в полный рост воняет стремлением снять с себя ответственность. И в-третьих, грозит засветкой, которой я доселе всеми силами старался избежать. К тому же проблемы, о которых ты не знаешь, всё ещё могут укусить тебя в печень — внезапно. Потому что ты по малодушию решил свалить ответственность на взрослых дядек с тётками вместо того, чтобы взять её, ответственность, в свои руки.

Одним словом, я прямо внутри пустующего дома создал плотную иллюзию трёх небольших камер из звукопоглощающего материала, догола раздел своих пленников (один из которых оказался пленницей, ага… сюрпрайз! Впрочем, что это меняет? Вот именно), распял их на иллюзорных, но весьма прочных рамах, после чего приступил к потрошению.

Не буквальному, конечно — я что, варвар? Да и зачем мне какие-то грубые, ранящие и калечащие средства, если я могу внушать страх, а также прикладывать к лицу допрашиваемого весьма убедительную иллюзию чего-то тонкого, шевелящего многочисленными лапками и норовящего влезть в ноздрю? Притом под слегка адаптированный, шепчущий на ушко, преисполненный энтузиазма рассказ об ужасах, которые может сотворить с человеком личинка иллитида… пардон, мозгожуя споднизового.

Чернильная тьма, полная нагота, накатывающий страх, бессилие… было бы странно, если бы мои пленники не раскололись очень быстро и до самого донышка. Ну а моё восприятие, благодаря которому я давно научился определять ложь, и наличие сразу трёх пленников, допрашиваемых по отдельности, давало дополнительные гарантии достоверности сведений.

Магия освобождает. А мудрость, в коей много печали, нередко ожесточает. Спустя два часа я тихо покинул пустой дом, оставляя в нём три трупа; и если я о чём-то жалел, то лишь о том, что не мог на самом деле заразить этих двуногих тварей личинками мозгожуев.

За без малого два года троица, которую я придушил, поймала и продала Багровому Ковену более полутора десятков человек. В основном молодых, а по моим стандартам так и вовсе юных.

Твари.

К сожалению, прямо сейчас моих хилых силёнок не хватит не то что на ячейку Багрового Ковена — которую я даже не знаю где искать, хорошо шифруются подонки — но даже на того уважаемого алхимика, который продавал людоловам усыпляюще-ослабляющую смесь собственного изобретения. Притом прямо в иглах-шприцах. Похожими пользуются те монстробои, которые берут заказы на поимку, а не убийство монстров… только вот смесь подогнана под человеческую, а не звериную физиологию, и уважаемый алхимик это прекрасно знал. Изобретал с понятным прицелом, да.

Что-то как-то душновато мне дышится в Мелире. Пойду-ка я поскорее, как намеревался, в сторону Леса Чудес. Подальше от всего этого… вот этого.

Даже новый уровень и трофеи, снятые с троицы, не радуют. Трофеи я бы вообще выкинул в море, кабы это не стало поистине клиническим идиотизмом. Да и где я ещё подобное найду? Кинжал с двойным зачарованием на прочность и остроту, браслеты Силы Мага (это в точности как наручи Малой Силы Мага, только с бонусом +2), пояс Авангарда Двух Звёзд (выносливость, живучесть и резистентность +2) — это только самое ценное, чем я точно стану пользоваться. Богато жили твари…

До чего же кисло. Как незрелых яблок нажрался, ей-ей. Тьфу!

Что такое Лес Чудес?

Если определять географически, глядя на карты материка Ваккуш, в юго-западных землях которого я имел (не)счастье родиться во второй жизни — то самый юго-западный юго-запад. Сухопутная граница его от Золотого залива спускается на юго-восток, потом на юго-юго-восток, потом снова на юго-восток, в процессе этого спуска очерчивая западную и частично южную границы Гриннея, а также юго-западную границу Империи. По морю Лес Чудес захватывает всю южную часть Золотого залива (на восточном краю которого, напомню, находится Мелир и не особо длинный кусочек гриннейского приморья), а также весь юг западного побережья и запад южного — от Сторожевых островов, отделяющих от океана Алый и Золотой заливы, до Дикого архипелага. Причём Море Чудищ, здоровенным неправильным треугольником врезающееся в серёдку южной части западного побережья Ваккуша, и сами острова Дикого архипелага правомерно считать частью Леса Чудес — не в топографическом, а в магическом смысле.

Или, если угодно, идеологическом. Или просто логическом.

Потому что этот истинно великий край является аномалией аномалий. Если чародейские оазисы в чём-то подобны озёрам посреди суши (хотя куда там — скорее, лужицам в низинах, где грунтовые воды приближаются к поверхности и образуют заболоченные места), то смело уподоблю Лес Чудес областью, где такие лужицы, располагаясь всё гуще и гуще, сливаются сперва в одно большое озеро… а потом местами обрываются в самые настоящие бездны Чащоб.

Море Чудищ, серединные области Леса Чудес и острова Дикого архипелага — владения не разумных существ, но монстров и полноценных чудищ. Тех, которые сами по себе те ещё ходячие аномалии, живые якоря собственных доменов.

Тут, казалось бы, впору воскликнуть: ага! Если пограничье Леса Чудес, его Опушки — это те же чародейские оазисы по своей сути, то сей край должен быть настоящим раем для благородных родов! Они могли бы ставить здесь свои маноры и поместья, окультуривать земли и процветать благодаря богатому природному манофону… верно? Ведь так?

Что ж, некогда так всё и было. В далёком, поистине легендарном прошлом предки современных гриннейцев, явившись откуда-то с востока, чуть ли не зубами вгрызались в Лес Чудес ради его богатств. То была эпоха, когда девять десятых народа пребывали в рабстве (или состоянии, не сильно отличном от рабства), но зато оставшаяся десятая доля была героями. Воины ли, маги ли, хитрецы — герои, поголовно и несомненно! Жертвуя собой на каждом шагу, заливая землю кровью — тварей и собственной, вперемешку — они убивали даже и чудищ. Не всех, разумеется, но на эпических и иногда легендарных им силы, густо замешанной на злобе и самоубийственной решительности, всё-таки хватало.

И Лес Чудес отступил. Жадность, жертвенность и вариативность способностей, помноженных на расчётливость изощрённого разума, помогли людям победить… в каком-то смысле. Но побеждая в одном, всегда проигрываешь в другом; это правило столь фундаментально, что даже в системе с её правилом один к двум прописано. Предполагаю, история закончилась так: стоило древним гриннейцам пробить коридор к Золотому заливу, основать там порт и оседлать транзит товаров из Зальмара в Империю и обратно, как у них появились свободные ресурсы для совершенствования более цивилизованными и менее рискованными способами, чем кровавое ремесло монстробоев. Место на самой вершине, ранее плотно оккупированное полудикими боевиками, заняли менталисты династии, объявившей себя королевской… да так с тех пор и не сменившейся, хотя поначалу там, наверху, творился изрядный трэш. Но есть ли серьёзная разница, из какой ветви магического рода происходит действующий монарх, если это по-прежнему одна из ветвей всё того же мощного дерева? Вот и я о том же.

Что же до свободных ресурсов… природа может уступить разуму, но обмануть её невозможно. Люди вырубили Лес, но вместе с ним отступили и чудеса.

Опять-таки могу лишь предполагать, ибо всё ниже сказанное основывается на косвенных, далеко не всегда точных, неизвестной достоверности данных — но ныне существующие, тщательно окультуренные, сравнительно стабильные чародейские оазисы, обжитые родами столь же старательно окультурившихся благородных — это мелкие застойные болотца в сравнении с теми родниками живой магии, которые и поныне можно найти в Лесу Чудес. Родниками блуждающими, то сливающимися, а то разделяющимися, иссякающими в одном месте и начинающими фонтанировать в другом, меняющими свой окрас, спектр и плотность… в общем, худо-бедно подходящими для жизни древних полукочевников, но категорически не годящимися как основа существования для современных дворян.

Которые разменяли естественность на стабильность и вполне тем удовлетворены.

Впрочем, дух древних гриннейцев не исчез полностью. Как не исчез и фронтир: граница между уже многие тысячи лет как цивилизованной державой и дикими территориями в глубине Леса. Просто нынче изменились порядки. Например, на убийство чудищ нынче введён запрет, на убийство монстров четырёх звёзд серебра и выше имеются квоты (как, вообще говоря, на убийство более слабых, но ставших редкими монстров с полезными свойствами), браконьерство преследуется, притом преследуется жестоко… в общем, восседающий на Престоле своём Девардот Двадцать Шестой заботится не только о том, чтобы торговля в его державе процветала, но и о том, чтобы природные ресурсы из Леса Чудес поступали к ремесленникам-чародеям пусть скудноватым, но зато постоянным и не грозящим обмелеть потоком.

— Эй, клоп! Ты никак заплутал? Дорогу подсказать?

— О, да он и не клоп. У него целая звезда на груди. Это не иначе как таракан!

— Воистину. Молодой таракан, слабоватый.

— Деточки, — сказал я, останавливаясь в десяти шагах от пары зубоскалов, — вы сами умчитесь с дороги вон в священном ужасе, освободив проход — или мне придать вам немножко мотивации пинками?

— А у этого таракашки есть стержень, да, младший братец?

— Да, старший братец, есть. Стерженёк. По нашей земле ходит, нашим воздухом дышит, но всё равно дерзает что-то выпячивать промеж зубов своих против рубежников.

— Если вы рубежники, — я усмехнулся демонстративно, — разрешаю: предъявляйте.

— Чего предъявлять?

— У-у, темнота… вот настоящие рубежники, не в пример шавкам подзаборным, знают, что надо предъявлять. И даже сами это делают, допрежь того, как их отдельно попросят.

— Ну-ка, ну-ка. Базлай дальше, краснобай.

— Вот ещё. Я вам второй раз вежливо, чисто на словах, предложу: уползите вон в ту канаву, чтобы я уже мог пройти дальше.

— А если нет?

— А тогда я вас в ту канаву утрамбую до характерного щелчка, только уже без разговоров.

— Это кого там собрались в канаву складывать, не брательников ли моих непутёвых, младшеньких? — поинтересовались мне в затылок почти что ласковым голосом молодой женщины. — Думаешь, тебе это вот так просто сойдёт с рук?

— Так откуда же мне знать, уважаемая, что это именно люди, а не шавки брешущие? — ничуть не изменил я своего тона. — Посудите сами: дорогу загородили, имён-фамилий не назвали, меня, совершенно ничего дурного им не сделавшего, сходу принялись членистоногими инвективами обкладывать. Да потом ещё имели наглость причислить себя к высокому званию рубежников, не предъявив непременных при таком заявлении знаков полномочий. Вот и кто они после этого? Люди? Нет, два безымянных брехла.

— А вы оба-два что на это скажете?

— Да что тут говорить-то, старшая?

— Нечего говорить, старшая!

— Мы ничего не делали.

— Да, ничего. И ни в чём не виноваты!

— Неужели? — голос из ласкового стал приторным. — И на дороге вы, значит, не стояли?

— …

— Ну, стояли.

— Чудесно. Очень рада это слышать. Тогда ещё вопросик: разговаривая свои разговоры, вы имена аль прозвища назвали?

— …

— Ответа не слышу.

— …нет. Не назвали.

— Всё с вами понятно, остолопы вы дыроголовые. Про остальное и спрашивать не стану. Оба-два, позор отца нашего, с дороги!

Братцы-акробатцы, плечистые детинушки под двадцатник (сугубо возрастом, конечно… хотя, быть может, и ступенями — это лесной рубеж, тут всякое возможно) повиновались с похвальной поспешностью. Вот чего бы им пораньше так не сделать? Создали на пустом месте проблем и себе, и мне…

Ну точно. Вот и проблемы подъехали. То есть подошли.

Что характерно, с тыла.

— Здрав будь, путник, — сказал чуть сбоку уже знакомый женский голос, только теперь не заклинанием в ту точку, куда чародею надо, перенесённый, а исходящий непосредственно из уст хозяйки. — Зовут меня Соловой, и я рубежница. Вот.

По каменной пластинке в руке, протянутой так, чтобы я мог её хорошо видеть, побежали знакомые серебристые переливы — такие же, как по пластинам, с помощью которых удостоверяют подлинность монет. Переливалась изогнутая, стилизованная стена, растущее за ней стилизованное дерево, а также три расположенные ниже треугольником звезды. И в видимом свете, и для магического взора.

Значит, точно рубежница. Ну да я особо и не сомневался.

— Здравия и тебе, старшая. Зовут меня Арэк, и я иду из Мелира в Лес Чудес.

Почему новую знакомую зовут Соловой, вопрос не стоял. Довольно редкая меж гриннейцев масть, соломенно-жёлтая со светлыми, почти белыми выгоревшими прядями, полностью соответствовала имени. Сама же рубежница, кстати, неплохо соответствовала крестьянскому идеалу красоты, пусть и без перебора, а лицо её несло черты семейного сходства с парой «дыроголовых», сейчас всячески старающихся сделать вид, что они тут просто молодые таракашки, безмолвные и незначительные.

— Знаешь, Арэк, если б не слышала правду, могла не поверить. Тебе лет-то сколько?

— Десять. Одиннадцатый пошёл.

— И уже аттестован на звезду… кстати, кем? Где? Давно ли?

Я ответил.

— Чего ж ты один-то попёрся, чудила? Сгинешь!

— А вы, старшая, много знаете ходоков, что возьмут в группу клопа вроде меня?

Как мне за очередное целование пальчиков рассказала словоохотливая Канэла, ходоками зовут вообще всех, кто ходит в Лес. Монстробои — это лишь часть их, притом даже не особо большая. Те, кто мирно собирает на Опушках всякие травки-ягоды-коренья, или те, кто ищет области с нужным манофоном для различных ритуалов, или (увы, но из песни слова не выкинешь!) охотники на охотников, всякого рода разбойный народ, склонный скорее к пэкашерству, чем к честному пэвэе — все они ходоки.

Но благотворителей, согласных взять с собой десятилетку, среди них и впрямь небогато.

— Ништо, — нахмурилась Соловая. — Коли поспрошаю, инда сыщутся. Давай-ка за мной, молодой Арэк… и вы, орясины стоеросовые, тоже!

Примерно таким вот образом чужие благие намерения создали проблемы. Мне и не только.

Да, посвящённая ветров и вихрей ничего дурного не хотела. Совсем наоборот. Но как-то не легче от осознания — и от того, что я даже удрать, не засветившись совершенно не воинскими способностями, не могу. Да по легенде Арэка-сироты я просто обязан быть безмерно благодарен Соловой, что взяла на себя труд «поспрошать», а до момента, когда кто-то всё же согласится переложить заботу обо мне с её плеч на свои, предоставила и стол, и кров. Какие уж тут побеги…

Разумеется, пауза неопределённой длины а-ля домашний арест в половине дня пути до цели отнюдь не заставили меня сложить руки и плевать в потолок. То, что входы-выходы из гостевого закутка моя благодетельница законопатила сторожевыми барьерами, имело и положительные стороны.

Например, никто не мешал мне медитировать. Притом ночами я мог с чистой совестью на полных девять, если не десять часов нырять в трансы предельной глубины. Во время путешествия с караваном, охраняемым командой почтенного Варро, я такой роскоши себе позволить не мог. Да и после обустройства в зоне, где не только хищные твари бродят, но и существа поопасней, включая двуногих — не смогу. А вот теперь — нате, распишитесь в получении.

Притом плотность моря маны на хуторе, куда доносилось дуновение аномалий Леса Чудес, превышала среднюю. Не так чтоб сильно и не так чтоб постоянно, но тоже плюс.

Ещё одним плюсом смело назову наличие на столе особенной еды. Опять же: в сравнении с лапами мегажаба-мутанта — примерно ни о чём. Ни по количеству, ни тем паче по качеству. Но слабомагическая еда — существенно лучше еды, которая вообще не магическая.

В общем, курочка по зёрнышку, день за днём…

Так две декады и набралось.

За время «безделья», прежде всего благодаря глубоким трансам и опыту за них, я перевалил планку 28 уровня. И вложил доставшееся очко в последний ещё не улучшенный физический параметр — силу. Просто чтобы иметь красивые ровные числа в профиле и окончательно закрыть вопрос с базой, которую укрепляет Биобуст и дополняет экзоскелетный вариант Паучьего Прикида. Ну да это мелочь.

А вот что не мелочь, так это собственно глубокие (и не очень) трансы. Не столько даже опытом за них, сколько различными побочными следствиями. Не стану даже утомлять многочисленными, но не особо значимыми по отдельности локальными улучшениями; здесь достаточно сказать, что я прошёл, судя по смутным ощущениям, добрую треть пути от Биобуста I к Биобусту II. На практике это выразилось в том, что, не будучи способен продвинуть общефизический форсаж на следующую ступень, я мог использовать достигнутую ступень легче и естественней, с меньшими затратами концентрации. Возможно, что даже круглосуточно, если бы мог своей волей перейти с трёхразового на пяти-, а лучше шестиразовое питание (конечно, при сохранении размера порций).

Кроме того, лучше освоенный Биобуст позволял при желании дополнять общефизический форсаж сверхнормативным форсированием отдельных параметров. Например, вместо +1 к выносливости и ловкости получать +2. Или добиваться тех же +2, а то и немножко больше, к интеллекту, мудрости и гибкости — этакий строго ментальный форсаж… пока что требующий полной неподвижности.

…а ещё я сделал глупость. Точнее, поддался соблазну. Не стал дожидаться возможности наловить фуфисов для опытов по ментальной синхронизации…

Да. Воспользовался случаем, когда парочка «орясин стоеросовых» (Соловая их представила, как положено, но я не взял за труд запоминать их, хех, личные идентификаторы — зачем?) хорошо приняла на грудь и, покуда они отсыпались, попытался провести задуманный эксперимент. И, кажется, не без некого успеха — если принять за таковой знакомое по прошлой жизни тягостное ощущение гудящей мути в голове с ненавистью к белому свету и громким звукам. В общем, сам не бухал, а чужое похмелье испытал.

Вывод прост, как два медяка: лучше экспериментировать с фуфисами!

В начале третьей декады затворничества, разбавляемого, помимо трансов, только гимнастикой на гибкость да бегом вокруг хутора рубежников (строго в моменты, когда Соловая бдила за обстановкой), я таки дождался щасття. То бишь нового сердобольного кандидата в опекуны слэш конвоиры.

— Знакомьтесь, — рубежница махнула рукой. — Это вот Арэк, сирота. А это — достопочтенный Огассо из Горти, алхимик пяти звёзд, с охраной. Он за тобой присмотрит, не волнуйся.

Но не волноваться я не мог. Так уж вышло, что меня напрягают шедийцы.

Ибо да: Огассо из Горти и сам происходил из тех краёв, и половина его охранников — оттуда же. Очень смуглые, с курчавыми, почти белыми волосами и глазами различных оттенков светло-синего и голубого, горбоносые — внешность характернейшая, не перепутаешь.

Снижали градус моей паранойи лишь трое остальных охранников. Немного. Потому что двое из них имели гриннейские лица и носили знаки действительных членов гильдии Жезл и Кинжал, с тёмно-синим фоном и по паре серебряных звёзд на каждом. Парень и девушка, стоящие так, что хотя за ручку не держатся, но как-то сразу становится понятно, что они супруги. Даже, вероятно, молодожёны. С очень, очень высокой вероятностью отправились на окраину Леса Чудес, чтобы дать своим детям шанс принять судьбу в необычном ранге. Не только аристократы стараются в эту сторону, но и простые люди тоже.

А третья из тех охранников, которые не шедийцы, носила гильдейский знак с тёмно-синим фоном и тремя звёздами… и тоже отличалась характерной внешностью, вот очень. Огромные золотые радужки, выдвинутые вперёд челюсти — примерно как у синантропа, но поуже, уши не человеческие и не по бокам головы, а острые и мохнатые, ближе к макушке.

Северянка, зверолюд трибы Волка, без сомнений. Видывал я на улицах Мелира и таких.

Наверно, доверять ей стоит. Аттестация на три звезды потруднее, чем на две, и проверяют всех претендентов на этот ранг тщательней. Но поневоле возникает вопрос: почему северянка делает карьеру по эту сторону экватора? Что мешало ей на родине, среди своих? Гриннейцы ведь изрядные ксенофобы, если по чести… впрочем, ксенофилов или хотя бы космополитов я в этом мире пока не встречал. Как-то так вышло (сарказм-сарказм), что идеи толерантности и равенства не получили на Цоккэсе развития, и даже некоторым успехом на ниве создания своего светлого образа у соседей могут похвастать лишь эльфы.

Правда, успех этот двояк. Люди — те да, поддались. Немного. Но вот орки эльфов очень искренне и глубоко ненавидят. Притом взаимно.

— Рад знакомству, достопочтенный, старшие, — я поклонился, но без лишней угодливости. Пусть мне лишь десять, но по всем законам и обычаям обладатель класса — взрослый, самостоятельный разумный.

Ответа я не дождался. Огассо из Горти лишь мазнул по мне взглядом и полез в широкий фургон, тягловой силой для которого служил гнедой мерин-полумонстр. А когда я оглянулся, то обнаружил, что Соловая, также не глядя в мою сторону, шагает прочь.

М-да.

Есть у меня подозрение, переходящее в уверенность, что запасы её сердобольности поистощились, ибо едва ли даже хороший человек будет готов вечно кормить бесполезного нахлебника, не приносящего внятной пользы и даже не связанного узами родства, как оба-два её младших братца-акробатца. (Вообще я мог бы и платить за еду, но тогда задержка в пути неизбежно растянулась бы ещё сильнее, чем уже, так что по здравом размышлении я от идеи оплачивать стол отказался). Потому высота требований со стороны рубежницы к моим потенциальным опекунам понемногу снижалась, поджимаемая незапланированными материальными тратами, и вот в итоге оказался я на поруках у достопочтенного.

Возможно, в роли этакого эрзац-фуфиса. Человек ведь лучше собаки? Как испытуемый. Впрочем, не буду заранее наговаривать. Может, во мне говорят предвзятость пополам с раздражением.

А может, меня напрягают шедийцы. Да, всё ещё.

Но у меня есть крайне логичное обоснование для ксенофобии… в её лёгкой форме.

— Поедешь или побежишь? — спросила северянка. Выговор её оказался неожиданно чист. Впрочем, триба Волка — это не трибы Свиньи и Крысы, а одна из самых цивилизованных; насколько я могу судить, отфильтровав факты от разного рода идеологем, предвзятости и дурных слухов, кроме как в части внешности такие, как она, не сильно отстоят от людей (или, допустим, тех же орков, да).

— Побегу.

— Смотри не отстань.

Вот и всё напутствие. Что ж… побежим.

Хлопнули по спине гнедого полумонстра поводья, скрипнули хорошо смазанные колёса фургона, и мой путь в сторону Леса Чудес наконец-то возобновился.

Об этом не единожды написано, но всё же рискну повторить: человек хоть и есть тварь всего лишь о двух ногах, однако выносливостью своей — даже природной, не приумноженной жребием, способностями и классами — он с лёгкостью превзойдёт почти любую иную. Кроме разве хищников, пользующихся не засадной, а загонной тактикой, как волки.

Мерин, хоть и полумонстр (что делает его априори сильнее, крепче, крупнее и выносливей обычной лошади), физически не мог разогнаться так, чтобы охранники и я не смогли за ним поспевать. В конце концов, его тормозил фургон, в который, если я хоть что-то понимаю и не совсем разучился пользоваться магическим зрением, достопочтенный Огассо из Горти запихнул один из самых полных вариантов полевой лаборатории, кучу солидно весящих склянок-банок-ящиков с реактивами, свои личные вещи, кое-какой скарб охранников и прочее такое, вплоть до корма для гужевого полумонстра.

Нынче, спасибо поясу Авангарда Двух Звёзд, у меня имелось аж шесть единиц выносливости, под Биобустом же — семь… а то и все восемь. Даже не используя экзоскелетные свойства Паучьего Прикида, я бы мог пробежать марафон, пусть куда медленней профессиональных атлетов. Ну так ноги коротки, увы. Северянка поначалу ещё поглядывала в мою сторону, как и остальные члены отряда охраны; однако, убедившись, что я умею чередовать шаг с упругой рысцой не хуже прочих, почти перестала это делать.

Вот вроде Плащ Мороков не использую, а всё равно словно невидимка.

…Стоит ли мне оставаться с алхимиком и компанией? Интересный вопрос. Жизненный. С одной стороны, они мне вроде не угрожают. С другой — когда (и если) начнут, может оказаться поздновато. И-эх! Почему я, башка дурная, только вчера додумался до не такой уж сложной идеи полёта?

Да-да, полёта!

В дынде для сотворения этого заклинания нужен третий круг. На Цоккэсе классический, на стихию воздуха завязанный Полёт посложнее и должен иметь не то четвёртый, не то, скорее, вообще пятый круг. К стихийным магам я не отношусь никоим образом, чары пятого круга для меня недоступны вовсе, но… но я иллюзионист, умеющий в плотные и достаточно прочные иллюзии.

Кто мне мешал вспомнить про такую замечательную штуку, как дельтаплан? А? Да чего там, мне так-то даже чёртов вингсьют сойдёт! Причём для превращения Паучьего Прикида в вингсьют мне не нужно, по факту, вообще ничего, кроме естественной пластичности этого моего заклинания!

Не, кабы я в прошлой жизни летал на дельтаплане, прыгал с парашютом, летал на вингсьюте или ещё чего такое — то, наверно, припомнил бы такую возможность гораздо раньше. Только вот в осколках памяти даже опыта полёта на самолёте не сохранилось (если таковой вообще имел место). Зато страх высоты мне, кажется, присущ. И тогда, и сейчас. Не особо сильный, так, лёгкая форма… но даже такого, слабого полуосознанного страха вполне хватило, чтобы довольно качественно закрыть саму мысль о том, что от угрозы и/или из ловушки можно сбегать не под землёй и не под водой, а по воздуху. Только встреча с Соловой, которая именно что адепт воздуха и пользователь целой обоймы соответствующих чар, что-то сдвинула в башке. В нужном, хотелось бы надеяться, направлении.

Увы, но полёт при помощи иллюзии, дополненной движками на моём нестандартном телекинезе, серьёзно отличается от Полёта на стихии воздуха. Прежде всего тем, что использует аэродинамику, а не кладёт на неё большой и шершавый со словами «аэродинамику придумали те, кто не придумал достаточно мощных моторов!» Увы, но я не Сотрясатель и никогда им не буду, а потому приступать к полётам на практике, какое бы конкретно средство для этого ни избрал, вплоть до классического лёгкого планера включительно, мне нужно после выполнения двух условий:

1. Отработать форму иллюзии: пропорции, центровку, баланс, прочие тонкости;

2. Научиться приземляться.

Для того, чтобы подняться в воздух без обязательной и тщательной отработки обоих пунктов, моё положение должно стать действительно отчаянным. Ведь мой страх высоты всё ещё тут. Никуда не исчез. Продолжает давить изнутри, стараясь отвадить от самой мысли о полёте.

Но опять же: если я маг и жду от магии именно свободы — что ещё, как не мобильность, даруемая скольжением по воздуху при помощи собственной силы, помноженной на мастерство, способно соединить в неразрывное целое все три компонента: Магию, Власть и Свободу? Я уже предвижу, и будоражащее это предвидение зовёт меня вперёд-вверх: когда я взлечу к небесам, я стану другим. Изменюсь необратимо, стану воистину не рабом своей судьбы, но творцом её. Победившим страх, раскрывшим крылья.

И да: именно когда взлечу, а не если.

Потому что, прах побери, если я даже в мире магии останусь ползать по земле, временами в неё зарываясь от своих потенциальных врагов, как крот — на кой мне вообще новая жизнь и новые силы?!

Половина дня пути, даже немного поменьше, и мы на месте. Грунтовка, по которой катил фургон, достигла Опушки, а также лагеря ходоков, расположившегося на её краю. Как я заметил, многие из нами встреченных местных уважительно кивают достопочтенному Огассо, а тот порой снисходит до ответного кивка. Из этого вытекает два предположения, как водится, приятное и наоборот.

Приятно, что алхимика первого созвездия здесь узнают. Это связи, это репутация, это следование правилам и законам Гриннея. Шанс, что он взял меня с собой по просьбе Соловой из добросердечия (а что хорошо запрятанного, так может, просто характер такой, замкнутый; я и сам-то не душа компании…) заметно возрос, а моя опаска в адрес шедийцев поугасла.

Но неприятно, что свою лабораторию достопочтенный возил с собой. Значит, здесь не на кого её оставлять, некому довериться, даже будучи востребованным специалистом пяти серебряных звёзд.

То есть, на минуточку, дворянином. Не наследственным, так выслужным.

Впрочем, я опять могу делать неверные выводы из недостаточной информации. Просто как пример: что, если Огассо из Горти просто обновлял оборудование? То есть старую свою полевую лабу вывез в город и продал, а взамен прикупил новую, получше?

Вот-вот, то-то и оно, что такое также возможно вполне…

Лагерь ходоков как целое больше всего напоминал, наверно, полевое укрепление римского легиона. По форме. По содержанию… сборище болельщиков, явившихся на чемпионат по квиддичу. То есть имеются ров, вал, частокол как элементы организации общего периметра; внутри лагерь разбит на участки с чёткими границами, за порядком присматривают дежурные из гильдии (причём встречаются даже очень, очень, очень крутые перцы со значками первой золотой звезды — я видел минимум двоих). Но всё равно на отдельных участках творится трэш и угар. Палаток больше всего, да, но никакого стандарта в их виде и расположении не наблюдается и близко: вот тебе армейского вида серовато-белые многоместные палатки, вот тебе круглая цветастая палатка а-ля цирк-шапито, вот тебе двухэтажный каркас, обтянутый защитно-зелёной тканью с нарочито предусмотренными в стенках для лучшего освещения прозрачными «окнами», а вот тебе и пресловутый фигвам, то бишь каркас из жердей с уложенными сверху шкурами; кроме того, есть участок, где маг земли отгрохал настоящие каменный мини-форт, участок флороманта, заросший натуральными джунглями, участок с безумного вида кривой башней в семь этажей, похожей на дом семейства Уизли на максималках (страшно подумать, кому понадобилась эта конструкция в реальном мире, а не сатирически-пародийной фэнтези… головные тараканы у кого-то явно могут жрать Чужих без соды!), два соседних участка, затканных радужным туманом, что мешает разглядеть происходящее даже с моим высоким магическим восприятием…

И только местные старожилы знают, что тут ещё можно найти.

Разумеется, я не мог не воспользоваться шансом. Огассо из Горти, возможно, вполне приличный шедиец, достойный член общества, специалист-многознатец и даже на досуге переводит бабушек через дорогу. Но, как я уже говорил, мне не нужен опекун. Особенно навязанный. Злой, равнодушный, добрый — без разницы. Какой бы ни был, не возьму.

Я выжил на пепелище Малых Горок, я самостоятельно жил — и неплохо жил! — в столице Гриннея, я сумел уйти живым — и даже с прибытком! — от поганых людоловов в Мелире. Не вижу причин радостно закосплеить рыбу-прилипалу только потому, что вокруг Опушка с хищными тварями и злыми монстрами.

Как говорится, не поминайте лихом!

Нет ничего проще, чем уйти в отрыв, будучи магом-иллюзионистом, о котором никто не знает, что он — маг-иллюзионист, причём в месте, где полно всяческой суеты, в том числе магической. Главное — не пытаться сожрать слона одним куском и стараться вносить изменения там, где никто не обратит внимания. И так, чтобы это казалось естественным.

Наклонился якобы проверить, что там налипло на подошву — выпрямился, имея другой рост. Ещё и походка изменилась как бы сама собой, почти естественно.

Подошёл поближе рассмотреть во-о-он ту залипательную штуку, мимо которой старожилы ходят, как коренные питерцы мимо дома компании «Зингер» — а отлип от зрелища, сбросив Маску Фантомаса с лицом полуимперца, вернув свой настоящий облик.

Свернул в проход между палаток со значком аттестованного на одну звезду, а вышел — опа, звёзд уже две. Причём настоящий значок спрятан в котомке, вдруг пригодится ещё…

В другой проход нырнул в серой куртке, вынырнул в коричнево-зелёной.

Накрыл ладонью низ лица, убрал её — а лицо прикрыто защитной полумаской. И так далее, и тому подобное. Слон по кусочкам, агась.

Когда я вышел из лагеря ходоков через вторые ворота, те, что смотрят не в сторону земель Гриннея, а в Лес, пара патрульных гильдейцев только мазнула по мне расслабленно-цепкими, запоминающими взглядами, но даже не подумала окликнуть. Их задача — порядок в лагере поддерживать, до выходящих им дела нет. Тем паче аттестованный на две звезды, даже если совсем неопытен, едва ли сгинет на многажды проверенной, там и сям истоптанной тропинками, вычищенной от практически всех угроз Опушке.

Немного удалившись от лагеря, я перешёл на лёгкий бег. Потом на более быстрый бег. Потом, уже среди деревьев — на ещё более быстрый, с поддержкой от экзоскелетных функций. Не предельный, но ровно настолько быстрый, чтобы держать баланс лёгкости и напряжения; именно тот темп, который я могу поддерживать около часа. Лицо под полумаской само по себе растянулось в улыбке.

Свободу попугаям! Йо-хо-хо!

Мусорный лес вокруг опушки (той, что с маленькой буквы) перешёл в подобие соснового бора. Нет, вокруг росли не сосны, но выглядело весьма похоже: длинные, не особо толстые, голые стволы с кронами, начинающимися у самой вершины, метрах в тридцати от земли.

Ну и я не удержался.

Полноценный косплей челопука с полётом на паутине. Да-да-да! В столице я подобным образом развлекаться не мог: не те условия, острый дефицит небоскрёбов, понимаете ли… а вот теперь… о да, ещё! Ещё и ещё! Быстрее, выше, ещё выше и быстрее! Ещё-о-о-о-о! Охо-хо-о-о-о! Да, чёрт подери!

Как же я люблю эту жизнь, этот мир, эту магию!

…Минут десять я наслаждался чистым, практически беспримесным адреналиновым счастьем. Но потом всё-таки спустился наземь и пошёл дальше пешком. Увы и ах, но тельце моё всё-таки не мутанту-супергерою принадлежит. И даже не взрослому. До обидного быстро истощаются мои физические резервы при высоких нагрузках… а ведь я ещё до лагеря половину дня бежал, пусть в довольно ленивом режиме.

Мораль проста, как мычание: пора начинать экономить. И подыскивать что-нибудь съедобное, потому что жрать охота вполне по-взрослому, господа присяжные заседатели.

К сожалению, в такой близости от лагеря ходоков всё мало-мальски съедобное давным-давно повымели. Пропылесосили. И отскоблили песочком. Осталось только ядовитое, несъедобное и ещё, быть может, что-то из условно съедобного, которое разве после алхимической обработки — такое себе.

А я, к сожалению, не Огассо из Горти. Алхимически обрабатывать материалы я не умею.

И даже не очень понимаю, как к этому подступиться… если речь об органике. Простейшие-то вещи, вроде извлечения связанной воды из камня, я подсмотрел уже давно, а вот тонкости уровня зельеварения или хотя бы магической гастрономии… кто бы мне дал подглядеть такое? Да меня ещё на подступах бы развернули к столице задом, к каторге передом! Воровство секретов — не шуточки. Даже подозрение на такое воровство и даже со стороны господ, а не мелких ноунеймов, это прям ух. Одна из суровейших статей кодекса. Понятно, в чью пользу принятая.

Ладно, будем терпеть, шагать и оглядываться по сторонам. Вдруг да сборщики что-то пропустили? Или что-нибудь уже снова подросло?

Кстати о подросшем. Может, эти деревья похожи на сосны не только общим строением? Может, на них растут шишки с полезными и питательными орехами? На лиственной подложке-то валяются некие подобия растопыренных шишек, притом в изобилии. Ну-ка, ну-ка, проверим, что там…

Увы, проверка показала, что я в пролёте. То ли не сезон, то ли ещё что, но семена в «шишках» оказались такими мелкими, что просто не стоили возни. Может, если сыщется кладовая какой-нибудь местной белки, то её содержимое уже будет стоит обработки. Уж выдавить масло из семян, даже очень мелких, я смогу без особого труда (всё тот же телекинез мне в помощь: неспроста я начинал именно с него, ой неспроста! У — утилитарность!). Но вот выковыривать их по одному… да я употею. Затраты явно не стоят возможного выхлопа.

Значит, снова та же программа. Терпим, шагаем, оглядываемся.

О! Это чего? Никак речка? Да, она самая. А речка означает что? Пра-а-авильно: Р-ечка это Р-ыба. Одно без другого — как П-рирода без П-олей, Д-еревня без Д-омов, К-оролевство без К-азны, Л-ес без Л-истьев, Г-олова без Г-лаз, С-ало без С-оли… гм… куда-то я с этими примерами завернул не туда. Но речка без рыбы — это точно что-то глубоко и в корне неправильное. Даже более неправильное, чем пчёлы, которые дают кленовый сироп. Или пельмени с картофельным пюре. Хотя я бы сейчас даже от таких, с позволения сказать, «пельменей» не отказался.

Ну что, реченька, дорогая моя, прохладная, быстрая! Рыбкой делиться будем? Нет? А если найду? Что ты мне лягушку суёшь, как будто она заколдованная и в короне! Хотя… после жаб меня и лягушка не смутит. Она зелёненькая, с маскирующей окраской — значит, не ядовитая. Давай сюда, спасибо большое, можно мне добавки? Можно? Вот спасибо, порадовала! Что там ещё? Нечто типа рогоза в излучине? Это очень хорошо, у них корни должны быть съедобные. Да, так и есть. Вполне себе нямка, особенно если чуть подогреть. До кипения, заразу возможную убивая. И остудить, а там… мням! Результат чем-то на варёную картошку смахивает, если честно. Так, что ещё в меню? Моллюски? Это ж родичи слизней, а тех я уже тоже ел. Снова спасибо, речка; жаль только, что не устрицы: пресноватые они у тебя и маловатые. Но из песни слова не выкинешь: я и сам какой-то маловатый. Понемногу поправляюсь, конечно, куда деваться — но факт есть факт. Я маловат. И едва ли на таком подножном корму сумею поправиться всерьёз. Впрочем, речка — это не только рыба, речка — это водопои. А к водопою приходят… да все.

Не пропадём, говорливая моя. Давай-ка я тебя немного провожу, по течению с тобой пройдусь. Причём прямо по руслу. И даже не пройдусь, а проплыву. На вроде как байдарке. Не дельтаплан, само собой, но тоже ничего так, удобненько.

Ты ведь не возражаешь, речка? Вот и ладушки. Как там формулировалось? Точно.

Земля, прощай! В добрый путь!