О людях, эльфах и волшебных камнях

52

Темнота упала такая, что Ирке показалось, будто она почти ослепла. Сердце колотилось где-то у горла. Только где-то вдали горел красный глаз костра и еще мелькали какие-то светящиеся точки впереди.

— Еще встретимся, остороухие, — сказал орк, невидимый в темноте.

— Обязательно, — хмыкнул Цемент. — Где там у них казематы?

Из мрака медленно выплывали очертания стен из ткани. Стены парусили на ветру. От костра донесся взрыв хохота.

— У меня как-то не было возможности зарисовать карту, — прошептал Маэдрос.

Ирка вспомнила, каким здоровенным показался ей Ангбанд, когда они пришли сюда до игры, и передернула плечами. Как они будут искать тут Айфе, она понятия не имела. И что будет, если орки найдут их раньше. Убьют или сделают пленниками? В плен Ирке не хотелось совсем, даже понарошку.

Неожиданно вся эта идея с ночной вылазкой показалась Ирке совершенно, безаппеляционно дурацкой и безнадежной.

— Я не могу использовать осанвэ, — продолжил Роланд. — Не под Тенью… Нам вообще просто быть здесь очень плохо и неприятно, имейте в виду.

— Значит, будем искать так, — упрямо сказал Цемент.

Ткань шевелилась под ветром, словно живая. Где-то вдалеке за ней внезапно проступила голубовато-призрачная полусфера палатки, в которой зажгли мощный фонарь. В ответ кто-то громко выругался. С другой стороны лагеря в приказном порядке потребовали открыть ворота. Ирка крепче вцепилась руками в собственные рукава на плечах. Подумала, что ничего не мешает мертвым оркам пойти сказать, что у них тут чужаки прямо в крепости.

— Пошли, — тихо скомандовал Цемент.

Они пробирались в темноте. Черные ангбандские стены как будто давили. Орочьи голоса были далекими, а тишина — близкой. Гвирит была совсем не уверена, что они не заблудились в этих переходах. Они шли без света, молча, только иногда Ангдол и Маэдрос позволяли себе перебрасываться короткими тихими фразами.

Что они будут делать, если не сумеют отыскать пленника, Гвирит даже думать не хотела. Им такого труда стоило пробраться сюда, едва ли кто-то даст им сделать это снова. А если Карантир не в темнице? Если его забрали оттуда?

Неожиданно до них донесся негромкий голос:

Луч солнца золотого

Тьмы скрыла пелена,

И между нами снова

Вдруг выросла стена.

— Морьо! — выдохнул Маэдрос и почти бегом бросился по черному коридору.

Ночь пройдет, наступит утро ясное.

Знаю, счастье нас с тобой ждет.

Ночь пойдет, пойдет пора ненастная,

Солнце взойдет, солнце взойдет.

Это и в самом деле был Карантир, хотя голос его охрип, и Гвирит с трудом узнала его. Он пел тихо, почти отчаянно, и удивительно было, как ангбандские стены еще не заглушили невозможную надежду этой песни.

Маэдрос замер возле стены, прижал к ней ладонь. И сам ответил, презрев всякую осторожность:

Петь птицы перестали,

Свет звезд коснулся крыш,

В час грусти и печали

Ты голос мой услышь.

Это было так здорово, и то же время — так страшно, эта песня в темноте ангбандских коридоров, что Ирка аж стиснула кулаки. Их могли услышать, их должны были услышать, но не ответить, кажется, было просто нельзя.

— Чего тебе на Амон-Эреб не сидится, о возлюбленный брат мой, — ядовитым шепотом спросила Айфе из-за тканевой стены.

— Где дверь? — коротко спросил Цемент.

— За поворотом, — вздохнула Айфе. — Только у вас все равно ничего не получится.

— Посмотрим.

Дверь в камеру была заперта на засов. Засов символизировала ветка, перегораживающая проход между двумя вкопанными в землю столбами. Цемент сделал вид, что поднимает ее с натугой.

Айфе сидела у стены, укрыв ноги спальником. Кажется, она читала что-то со смартфона, пока они не пришли. Рядом стояла плошка, в которой плавал фитилек. Света от него было еще меньше, чем от экрана.

— Фига вас тут, — проворчала Айфе, оглядывая их. — Даже Гвирит притащили.

— Пойдем отсюда, брат, — вздохнул Маэдрос, присел на корточки рядом с пленником.

— Я же говорю, что не могу, — в голосе Карантира звучало раздражение. — Меня приковали. Ради разнообразия — за шею.

— Бл… — выдохнул Влад.

Наверное, с точки зрения персонажа было от чего прийти в отчаяние. Они сделали практически невозможное, влезли в самый тыл к врагу, а тут такое. Некстати Ирка вспомнила, почему у Маэдроса осталась одна рука.

Роланд тоже глянул на свою латную рукавицу.

— Отставить драму, — сказал Цемент. — Как тебя заковывали? Где у них кузня?

— Кузня, она же пыточная через два поворота отсюда, — отозвалась Айфе. — Налево и еще раз налево. Йопт, нафига вы сюда Майтимо притащили, утырки?

— Никто из нас не указ старшему из сыновей Феанаро, — Цемент склонил голову. — А теперь давайте шевелиться резче. Кто пойдет?

— Я здесь никого не оставлю, — жестко сказал Маэдрос. — У нас Исильмо ранен и Гвирит небоевая. Если что-то пойдет не так, сюда придут в первую очередь. А так у них может остаться шанс ускользнуть.

Ирка в такие шансы практически не верила, но согласно кивнула.

— Валите нахрен, — Айфе пыталась говорить ровно, но голос выдавал.