Новый старый 1978-й. Книга вторая

Глава 4

За два дня до вылета

Да, хорошо после зарядки съесть на завтрак два бутерброда с чёрной икрой, потом с красной, потом с сёмгой и ещё три с финским сервелатом. Мужики меня поймут. После завтрака я позвонил Ситникову, и сообщил по телефону, что я решил все подробно напечатать по тому вопросу, который он мне вчера задал и даже дополнительную информацию добавил. Я думаю, что заказчик останется доволен. Но приехать я никак не смогу, так как в школе у нас сегодня дурдом в связи с подготовкой к завтрашнему празднику. Поэтому попросил Василия Романовича прислать курьера ко мне в школу. Пакет со сведениями я запечатал, как положено, и возьму его с собой. Ситников понял мою ситуацию и обещал в ближайшие тридцать минут прислать их курьера за пакетом.

Набрав десять подарочных комплектов и взяв один английский миньон для нашего музея, мы отправились в школу на машине. Оставив машину около дома родителей, далее, как и вчера, мы с Солнышком пошли пешком. Этот способ добраться из Новых Черёмушек до школы был самым оптимальным, потому, что парковать машину перед воротами школы было неудобно, в смысле воспитание не позволяло. Но в случае сильного дождя придётся поступить именно так, чтобы не бежать лишние сто метров до школы и не промокнуть.

Толпы фанатов возле школы не было, так как я вчера сказал Димке, чтобы перед школой всей толпой не светились и не шумели, но Димка, два его зама и шестеро командиров «пятнашек» нас ждали.

— Дим, — обратился я к Димке, срезав две буквы в его имени для солидности, — англичане вчера передали ещё наборов. Я захватил десять, раздай самым-самым, в первою очередь тем, кто будет дежурить завтра на дискотеке. И ещё они передали нашу английскую мини-пластинку. Я тебе её отдаю для нашего музея.

— Вот это да! — воскликнул Димка, взяв миньон в руки. — Смотрите, ребята, теперь у нас в музее будет ещё и новый английский миньон с четырьмя песнями. Такого, чтобы миньон был выпущен в Англии, ни у одной советской музыкальной группы нет.

Его помощники и заместители обступили Димку и стали хором восторгаться этим мини-чудом. Я же спросил Димку:

— Как наши дела?

— Стенгазету с фотографиями концерта сделали и повесили, — доложился Димка, — сейчас увидишь, она в холле прямо перед входом висит на самом видном месте. Сделали также афишу о дискотеке, повесили её на стене около актового зала. Единственно, приходится следить за афишей и стенгазетой, так как уже были попытки оторвать фотографии. Понятно, что не в целях вандализма, а чтобы оставить себе на память. Комнату фан-клуба отмыли и оборудовали. В ней теперь чистота и порядок. Да, первые песни «Демо» попрежнему на первых двух местах хит-парада Англии продолжают устойчиво, с больши отрывом, держаться. Вторые две новые песни за первый день пока на шестом и седьмом, но есть прогноз на более высокие места, так как сначала они были на девятом и одиннадцатом.

— И как англичане восприняли новость о том, что уже четыре сингла советской музыкальной группы занимают места в первой десятке их хит-парада UK Singles Chart?

— Да у них там целые словесные баталии на радиостанциях идут. Ребята пока ещё не всё хорошо понимают, но вопли, типа «Русские завоёвывают Англию» и «Русская музыка вместо ракет и танков», звучат постоянно. Сева Новгородцев бо́льшую часть своей вчерашней программы посвятил феномену группы «Демо». Он пришёл к выводу, что законодателями мировой музыкальной моды становятся русские.

— Чего-то такого я и ожидал. Надо будет в Лондоне накупить газет и журналов, где о нас пишут, и привезти в наш школьный музей. Как обстоят дела с письмами?

— Письма, поступившие на адрес школы для «Демо», уже начали сортировать и читать. Большинство — от девочек, пишут, что хотят с тобой дружить. Светлане тоже много пишут, кто-то, видимо горячий кавказский парень, даже предложил ей руку и сердце. Телеграммы есть дельные, с предложением конкретных концертов в их городах.

— Концертами займётся Вольфсон, как мы вернёмся из Англии. Эти телеграммы в одну папку сложи для него. Ты его видел после концерта. Выступать, пока, будем только в Москве. Я Вольфсона нацелил на Концертный зал «Россия», там две с половиной тысячи мест, пусть сначала покажет себя в организации этого концерта.

— Тогда у меня всё.

— Пошли в раздевалку, потом — в класс. Сегодня хоть никуда ехать не надо. Устали с Солнышком мотаться по Москве каждый день. Да, все ребята наши пластинки купили?

— Пяти пластинок нашим фанатам не хватило в магазине. Они после обеда подъехали, а их уже в продаже нет. Представляешь, все смели за один день и в других магазинах.

— Понял. Завтра пять штук принесу, сегодня их предупреди об этом, чтоб сильно не переживали.

Тут ко мне подошёл какой-то пионер и сказал, что меня вызывает к себе в кабинет Людмила Николаевна. Я отправил Димку в класс, а сам пошёл в кабинет завуча. Там я увидел Людмилу Николаевну и молодого парня, который представился курьером. Того курьера, который отвозил наши документы в МИД, я запомнил хорошо, а этого я видел впервые. Я попросил у него документы и он предъявил мне удостоверение ВААПа. Но я решил перестраховаться и позвонил Ситникову. Василий Романович подтвердил, что это именно их сотрудник и я могу спокойно ему передать пакет. Я достал из своей английской сумки пакет и вручил курьеру. Людмила Николаевна смотрела на мои разговоры по телефону и манипуляции с пакетом очень удивленными глазами, догадываясь, что в этом пакете находятся довольно серьёзные документы, раз вокруг них предпринимаются такие «танцы с бубнами». Но никаких вопросов она задавать не стала, понимая, что я всё равно не скажу ей правду.

По дороге в класс я специально подошёл к стенгазете и внимательно её изучил. Молодцы ребята, хорошо поработали. Фотографии подобрали отличные, тексты к ним написали короткие, но конкретные, чтобы всем читающим её было понятно, что происходило на концерте. До афиши я не дошёл, так как она висела во второй части здания, на стене у актового зала. Увижу её на перемене или после уроков забегу посмотреть.

В классе, перед первым уроком географии, Димка торжественно вручил восемь английских комплектов самым активным фанатам и два комплекта своим новым заместителям. Класс взорвался бурными криками радости. Потом, когда восторги стихли, Димка достал наш миньон и победно, подняв его над головой, объявил о выходе новой мини-пластинки группы «Демо» в Великобритании и добавил, что теперь уже четыре песни группы вошли в десятку лучших на Британских островах. Тут вообще такое началось, что можно было оглохнуть. Только появление в классе учителя географии успокоило эту веселящуюся и радующуюся толпу.

На двух уроках отличилась Солнышко. Сама вызвалась к доске и получила две пятёрки: по географии и истории. Активно добавляла к темам из параграфов учебников мою информацию, которую я ей выдавал вчера перед сном, чем удивила учителей и меня. Оказалось, действительно сработал этот метод обучения, зря я в нём сомневался.

— Молодец, Солнышко, — похвалил я свою соседку по парте.

— Это твоя методика помогла, — весело ответила Солнышко.

— Что за методика? — спросила любопытная Машка с задней парты.

— Специальная разминка для мозга, — стал я подкалывать Машку. — Для этого нужна подходящая обстановка и горизонтальное положение тела. Потом как-нибудь покажу.

— Я тебе так покажу, — пригрозила мне Солнышко и ткнула меня кулачком в бок, — мало не покажется.

На первой перемене Ленка из параллельного принесла новый выпуск литературно-музыкального журнала «Кругозор» № 4 за апрель, купленный ей по дороге в школу, где была помещена гибкая грампластинка с двумя нашими песнями: «Трава у дома» и «Единственная» вместе с пластиной с двумя песнями в исполнении Аллы Пугачевой: «Сонет Шекспира» и «Что вы, плакать? Никогда!» (на пластинке был указан Б. Горбонос — это псевдоним Пугачёвой). Спасибо Велтистову, успел, всё-таки, до праздника выпустить журнал с нашими песнями. А я, уже, честно говоря, и забыл о «Кругозоре», столько событий за эти две недели произошло.

На обложке четвёртого номера «Кругозора» был нарисован Кремлевский дворец съездов и очередь из сотни улыбающихся комсомольцев и комсомолок, идущих во дворец на 18-й съезд ВЛКСМ, который состоится 25–28 апреля. И самое забавное в этой обложке было то, что среди этих всех нарисованных комсомольцев выделялся крупным планом один парень в очках, как две капли воды похожий на заместителя главного редактора «Кругозора» Велтистова Евгения Серафимовича.

Тут началось всеобщее ликование. Две пластинки в один день — это просто что-то из области фантастики. Подошедшей Людмиле Николаевне мы все хором объяснили причину нашего веселья и показали сначала английский миньон с нашими четырьмя песнями, а потом ещё журнал «Кругозор» с нашими двумя песнями на гибкой голубой грампластинке. Она тоже порадовалась за нас.

На большой перемене мы всем классом отправились к газетному киоску и я купил все десять апрельских выпусков «Кругозора». Больше в киоске просто не было. Я заплатил за все десять номеров двенадцать рублей, так как каждый журнал стоил один рубль двадцать копеек. Один журнал я отдал Димке для школьного музея нашей группы, ещё шесть для награждения лучших наших фанатов, а остальные три оставил для нас или на подарки знакомым. По сравнению с нашей большой пластинкой и английским миньоном «Кругозор» уже не особо котировался, но, все равно, мы были рады и горды за себя. Всегда приятно держать в руках результат своего труда. Я думаю, что один журнал Солнышко обязательно выпросит у меня для мамы, да я ей могу и свой номер тоже отдать, ей вдвойне приятней будет. Третий надо отдать Серёге, а себе, если будет нужно, куплю ещё или в редакцию к Велтистову (его фамилия переводится с греческого как «наилучший») заскочу, у них всегда должно быть в запасе несколько экземпляров.

Дома, после обеда, мы засели за уроки. Солнышко схватывала на лету мои пояснения и мы уложились в полтора часа. Потом мы вместе «уложились» уже в спальне на кровати и изучали путеводитель по Лондону, чтобы Солнышко могла хоть немного ориентироваться в незнакомом городе. Кроме Биг Бена и двухэтажных автобусов (я ей подсказал, что они называются double-decker) она ничего не знала о Лондоне, поэтому я ей очень обстоятельно рассказывал и водил по карте пальцем, показывая различные маршруты передвижения. Сначала она внимательно следила за моим рассказом, а потом полезла целоваться и всё это закончилось яростным повторением многочисленных поз из камасутры, некоторые из которых были похожи на английский double-decker и лондонский Биг Бен. Вот теперь я буду иногда называть свой «нефритовый жезл» Биг Беном. По поводу её «яшмовой пещеры» и моего «нефритового жезла» я вспомнил строчки из древнекитайского эротического трактата VI века «ФАН НЭЙ ЦЗИ» (Записки из спальных покоев):

Как только ее яшмовая пещера станет влажной и скользкой,

Погружай свой нефритовый жезл глубже и глубже.

И, когда сок любви потечёт по ее бёдрам,

Напряги все свои силы,

Чтобы стать победителем в этой игре…

Я прочитал вслух эти возвышенные строки неизвестного автора и они очень понравились Солнышку. После этого мы лежали и составляли список покупок, которые надо сделать в Лондоне. Солнышко собиралась затариться шмотками на год вперёд, меня же больше интересовала музыкальная аппаратура.

Параллельно я размышлял о завтрашней дискотеке. Время начала дискотеки мы сдвинули на шесть вечера, а окончание — на полдевятого. Песен своих у нас много, поэтому даже двух с половиной часов может и не хватить. На месте решим. Мы неделю назад завучу говорили о том, что исполним несколько песен АВВА, но нынче мы чужие песни не исполняем категорически. Нам теперь просто нельзя это делать, так как мы теперь всемирно известная группа и у нас есть свой репертуар. И перед песнями надо будет продекламировать какие-нибудь небольшие стихи о космосе. Ведь сказали, что кто-то будет из РОНО, поэтому надо соответствовать образу настоящего комсомольца, строителя БАМа и будущего покорителя космоса. Интересно, какие я помню стихи о космосе?

Я взял ручку, листок и сел писать стихи.

— Что ты пишешь? Новую песню? — спросила Солнышко.

— Нет, — ответил я. — Стихи о космосе. Мы будем в начале дискотеки их декламировать. Первое стихотворение я, а второе стихотворение — ты. Значит надо написать хотя бы четыре стихотворения, чтобы прикрыть наши четыре песни на английском.

Я написал первое (автор В.Степанов):

ЮРИЙ ГАГАРИН

В космической ракете

С название «Восток»

Он первым на планете

Подняться к звёздам смог.

Поёт об этом песни

Весенняя капель:

Навеки будут вместе

Гагарин и апрель.

— Весёлый стишок, — обрадованно заявила Солнышко, — и короткий.

— Это мой первый, — сказал я и отложил ручку, — завтра на уроках займусь остальными тремя. Больше ничего путного в голову сейчас не приходит. Вот не люблю я по заказу или из-под палки что-то писать. Про любовь к тебе у меня легче и лучше получается.

— Это потому, что ты меня любишь и я всегда рядом, — безапелляционно заявила Солнышко с серьёзным видом.

Молодец, Солнышко. Её слова вызвали в моей памяти строчки из песни Брайана Адамса «Everything I do (I do it for you)». В 1991 году эта песня побила рекорд по продолжительности нахождения на позиции № 1 в Великобритании, пробыв 16 недель на вершине хит-парада UK Singles Chart. Похоже, с этой песней мне удасться взорвать Англию, не в прямом, конечно, смысле этого слова.

— Солнышко, твои слова о любви ко мне, — воскликнул я в восторге, — натолкнули меня на идею написать об этом песню.

— Вот видишь, ты сам же говорил, что я твоя муза и я вдохновляю тебя, — ответила восхищенная Солнышко и поцеловала меня.

На обороте листа, где только что написал стихотворение о Гагарине, я стал лихорадочно записывать слова песни. Музыку к ней я помнил отлично, а вот некоторые слова из песни уже выветрились из моей памяти за эти годы. Но постепенно, строчка за строчкой, я вспомнил всё. Прямо какой-то «Total Recall» получился, только музыкальный. Затем я взял гитару и исполнил песню «Everything I do (I do it for you)» для Солнышка:

Look into my eyes — you will see

What you mean to me

Search your heart — search your soul

And when you find me there you'll search no more

Don't tell me it's not worth tryin' for

You can't tell me it's not worth dyin' for

You know it's true

Everything i do — i do it for you

Когда я пропел первые восемь строчек, копируя голос и манеру исполнения Адамса, Солнышко заплакала. Закончив петь, я стал целовать это зареванное и всхлипывающее чудо. Песня действительно была очень проникновенной и глубоко душевной.

— Это твоя самая трогательная песня про любовь, — сказала постепенно успокаивающаяся Солнышко. — Я думаю, что после этой песни вся Англия влюбится в тебя.

— Для меня самое главное, чтобы моё Солнышко всегда была влюблена в меня, а Англия перебьётся.

Потом мы с Солнышком немного посидели, обнявшись, и решили вместе заранее подготовить чемодан. У меня был свой, с которым я ездил на поезде в Хельсинки. Он был вместительным и нам его хватит на двоих. Этот был уже на колесиках, но с очень неудобной ручкой в виде пластиковой петли сбоку. Он всё время норовил упасть. Но если его аккуратно везти за собой по ровной поверхности, то он не падал и был удобен в эксплуатации. До появления настоящих чемоданов на колесиках с выдвижной ручкой ждать надо было ещё двадцать лет.

— Солнышко, — сказал я, после того, как открыл чемодан. — Предлагаю много вещей с собой не брать, а всё необходимое на неделю закупить в первый же день в Лондоне. На самой главной торговой улице Лондона Оксфорд-стрит расположена куча магазинов с одеждой и обувью, где можно одеться и обуться, как королева. К тому же, разница во времени в два часа очень удобна для нас. Мы улетаем из Москвы в десять утра и прилетаем в Лондон также в десять утра, не потеряв ни минуты.

— Я согласна, — ответила, немного подумав, Солнышко. — Тогда я возьму только два платья и пару туфель.

— Предлагаю полететь в джинсовых костюмах с утеплённой подстежкой и наших фирменных рекламных футболках. Там они будут очень кстати. Реклама — наше всё! И синоптики на тринадцатое апреля обещают в Москве плюс пятнадцать и солнечно, поэтому не замёрзнем. Только в Лондоне часто идёт дождь, поэтому положим с собой в ручную кладь дождевики и маленькие складные зонтики.