Новый старый 1978-й. Книга третья

Глава 14

XVIII-й съезд ВЛКСМ

Утро вторника я не проспал, поэтому распорядок зарядки нарушен не был. Только пробежка прошла под мелким моросящим дождем, из-за которого пришлось её немного сократить. После того, как прибежал домой, я разбудил Солнышко, потому, что нас ждал в очередной раз Кремлевский Дворец съездов. Причём на час раньше назначенного времени. Вчерашние события с ликвидацией некоего гражданина, который подготавливал покушение на Андропова, внесли свои коррективы и Юрию Владимировичу зачем-то понадобилось, чтобы я приехал в КДС к половине девятого утра.

Солнышко в такую рань вставать категорически не хотела, поэтому мне пришлось её щекотать за пятку, которая очень сексуально выглядывала из-под одеяла, а потом целовать в нос. Выполнив роль вредного будильника, я пошёл готовить завтрак на двоих. Пока подруга принимала душ, я сварил кофе и сделал много разных вкусных бутербродов. Потом мы позавтракали и стали собираться. Хорошо, что музыкальные инструменты нам не надо было сегодня брать с собой, поэтому Серега будет не просто налегке, а вообще выступать с нами не будет. Но пропуска делегатов съезда нам выдали всем троим, поэтому он посидит в зале в качестве зрителя, да и мы с Солнышком успеем насладиться самим открытием съезда непосредственно из зала, как все нормальные люди, а не как обычно, из-за кулис.

Дождь на улице уже закончился, но было сыро и насмурно. После того, как мы сели в машину, подошёл Серёга и мы спокойно вырулили на Профсоюзную улицу, и направились в сторону центра. Первым делом я остановился у ближайшего киоска «Союзпечати», где купил свежий номер газеты «Правда». На четвёртой странице я обнаружил длинный список награждённых орденами и медалями, где была напечатана и моя фамилия. Я показал Солнышку такую знакомую ей фамилию и она, в ответ, чмокнула меня в губы от радости. Приятно видеть фамилию своего будущего мужа в центральной газете страны, да ещё и в списке Героев. Получилось, что меня наградили, как бы приурочив это к съезду ВЛКСМ. Неплохое прикрытие мне придумал Андропов. Никто ни о чем не догадается, все подумают, что это как-то связано с комсомолом и овеяно его героической славой. Надо будет сегодня позвонить родителям, так как папа, наверняка, заметит в газете свою фамилию, только с другими инициалами. Может, конечно, подумает, что однофамилец, но я своим звонком подтвержу, что это именно меня наградили, а не кого-то другого. Солнышко ещё в воскресенье обрадовала своих родителей известием о моих наградах и её папа с мамой долго поздравляли меня по телефону. Мы обещали к ним непременно заехать и показать им мою Звезду и два ордена Ленина. А вот своим родителям я показать ничего не мог, поэтому ждал официального подтверждения в «Правде». Теперь уже можно будет звонить и получать поздравления за три государственные награды сразу.

Марина вчера напросилась с нами, хотя могла утром поспать лишний час и сама дойти до КДС. Ей было рукой подать до Кремля, но ей веселей было провести это время с нами. Только вот у неё был обычный пропуск участника концерта, который не давал всех прав и возможностей, как наш делегатский. Помимо прочего, делегатам полагались многочисленные дополнительные привилегии и блага, недоступные простым советским гражданам.

Мы сначала подъехали за Мариной к гостинице «Россия», а потом сделали круг и поставили машину на привычное место возле Кутафьей башни. В КДС народу ещё практически не было, поэтому мы трое зарегистрировались одними из первых делегатов съезда около специально предназначенных для этого столиков. Нам троим выдали памятные комсомольские значки съезда, которые мы сразу нацепили на нашу одежду. Ещё нам выдали талоны на покупку дефицитных импортных промтоваров и продуктов, книг и ещё чего-то. Я же говорил, что коммунизм в нашей стране был уже давно построен, правда только в границах московского Кремля.

Потом я нашёл майора Колошкина и он, по поручению Андропова, попросил меня сопровождать его при обходах и внимательно смотреть на людей. Андропов ему объяснил интересную версию моего нахождения здесь с ним в такую рань. Оказалось, что я, якобы, смогу узнать в лицо ещё одного незнакомца, если он появится. Я понял, что Юрий Владимирович правду о моих способностях ему не сказал, да и нельзя майору её знать. Мне не надо было ни на кого смотреть, я мог с закрытыми глазами почувствовать этого человека, когда он появится, но делал вид, что внимательно наблюдаю за прибывающими делегатами и гостями съезда. Они, как и мы, сначала регистрировались, получали талоны и карточки со значками, а потом уже направлялись кто в зал, а кто сначала в буфет. Я не стал спрашивать Николая, что случилось вчера с тем незнакомцем, а сам он демонстративно этой темы в разговоре со мной не касался. Видимо, режим секретности на меня тоже распространяется, хотя мог бы и поделиться информацией, ведь одно дело делаем. Ладно, при случае спрошу у Андропова, зачем майора ставить в неудобное положение.

Я объяснил своим, что я пока похожу вместе с товарищем, а они могут в это время сходить в один из буфетов и что-нибудь купить. Марине я сказал пока быть рядом со мной. Наши остальные десять участников должны будут находится в гримерках и ждать вызова на сцену. А нам с Солнышком Ольга Николаевна подаст заранее знак из-за кулис, чтобы мы смогли спокойно выйти из зала и присоединиться к остальным. Но вот я заметил в фойе Пугачеву с Антоновым, которые направились к нам. Я тоже неспешно пошёл к ним навстречу.

— Привет, Алла. Привет, Юрий, — поздоровался я с ними. — Мы пока здесь находиться будем, а ближе к выступлению к вам подойдём. Так что, Алла, ты командуй нашими пока без меня, а если что, то Ольга Николаевна в курсе.

— Ладно, — сказала Алла, — я люблю покомандовать. Вон, Юрий знает, уже сталкивался со мной один раз.

— Да, было дело на одном концерте, — стал вспоминать какую-то историю, которая случилась с Аллой, но, посмотрев на Пугачеву, неожиданно резко передумал её рассказывать. — Но тот мужик сам был неправ.

— Тогда я спокоен за народ.

— Одно плохо, — сказала Пугачева, — что сидеть придётся больше часа в гримерке. Хорошо нас всех только в две распределили, хоть нескучно будет. Да и бутербродов, если что, нам принесут, если попросим.

— Да, здесь сервис самый лучший из концертных площадок, где я выступал, — сказал Антонов. — В некоторых ДК гримерки просто ужас, особенно на периферии.

Я попросил Аллу взять с собой Марину, ну а мы с Николаем продолжили патрулировать среди всё прибывающих гостей съезда, делая вид, что мы просто прохаживаемся, ожидая начала. Тут по рации вызвали майора и мы пошли в сторону зала, где уже издалека я заметил Андропова с многочисленной охраной. Значит, всё-таки, я не ошибся и покушение готовилось на него. Я точно не знал, кто из членов Политбюро должен был присутствовать на съезде, кроме Брежнева, а теперь мне сало ясно, что Юрий Владимирович должен был изначально присутствовать на самом открытии. Ну что же, значит я был верен в своих предположениях.

Подойдя к председателю КГБ, майор чётко, по военному, доложил обстановку. Выслушав доклад Николая, Андропов повернулся ко мне. Мы поздоровались, пожав друг другу руки, и отошли немного в сторону от остальных.

— Ну что, как дела? — спросил Андропов, интересуясь, естественно, не моими музыкальными делами, а тем, что происходит в КДС.

— Другого или других неизвестных я не заметил, да и не будет уже никого, — ответил я спокойно.

— Аргументируй, почему пришёл к такому выводу.

— У тех, кто на вас покушается, нет под рукой десятков готовых на всё исполнителей. Ликвидаторы — это товар штучный, поэтому сегодня никого уже не будет. После вчерашнего они знают, что их очередная попытка вас устранить провалилась и вы уже приняли все возможные меры безопасности, поэтому будут искать подходы в другом месте и в другое время. Они хотят выдать это за покушение одиночки, чтобы отвести от себя подозрения. Заказчики прекрасно понимают, что вы уже подняли в ружьё «Группу ‘А’», расшифровывающуюся среди своих, как «Группа Андропова», поэтому они предпочтут пока затаиться и выжидать.

— Правильно рассуждаешь и даже знаешь про «Альфу». Да, «Альфа» уже здесь, так что твоё участие в сегодняшнем контроле за ситуацией уже необязательно. Но всё равно спасибо, что помог. Вчера ты ещё раз доказал, что твои сведения абсолютно точны и правдивы. Вчерашний незнакомец покончил с собой при задержании и никаких документов при нём не обнаружили, кроме фальшивого пропуска. Теперь можешь идти в зал, а потом спокойно выступать. И помни про песню, Леонид Ильич очень на тебя рассчитывает.

— Песня уже готова у меня в голове, осталось только записать её на бумаге, — ответил я, а сам подумал, что эта моя песня точно как-то связана с английской королевой. Не является ли моя будущая песня ответным подарком Брежнева на письмо Её величества? Или она может выступать в качестве завуалированного приглашения Елизаветы II в Москву. Ничего другого мне в голову по этому поводу не приходило.

Беседа была окончена и я отправился к ребятам. Марину пришлось с Аллой отправить к остальным потому, что она не могла находиться в зале в качестве делегата съезда, так как в её пропуске не было указано место, где она должна сидеть. У нас в пропусках были указаны наши места, поэтому я быстро нашёл своих. Они сидели с правого края зала, ближе к одному из выходов. Всё было продумано заранее, чтобы мы могли незаметно, никого не беспокоя, покинуть зал, когда в этом возникнет необходимость.

— Ну что, решил свои проблемы? — спросила Солнышко, когда я занял своё место рядом с ней.

— Да, всё в порядке, — ответил я и чмокнул её в щёку. — Назначил Пугачеву старшей в моё отсутсвие, пусть контролирует остальных и Марину с ней отправил. А вы как?

— Сходили в буфет, купили всяких вкусностей целый пакет. Серёга тоже кое-что купил домой. Этого в обычных магазинах не продают, а нам уже нужно продукты подкупать. Воскресные продукты, которые мы запасли для гостей и выставляли на стол, мы с тобой уже съели.

— Молодец. Ты у меня прямо как заботливая жена, которая всегда думает о муже и семье.

— У нас дома так было мамой заведено, поэтому я к такому привыкла с детства.

Тут к нашим местам направилась знакомая девушка. Я её сразу узнал по многочисленным фильмам и фотографиям, это была популярная Советская актриса Елена Проклова. Ей было, если я не ошибаюсь, двадцать четыре года, но выглядела она моложе. Она посмотрела на нас и тоже узнала. Мы заулыбались друг другу и поздоровались.

— Не ожидала, что буду сидеть в зале рядом с группой «Демо», — сказала Елена. — Я уже давно из комсомольского возраста вышла, а меня неожиданно пригласили на съезд.

— Так это же хорошо, — ответил я, — мы теперь вот познакомились с любимой актрисой из фильма «Мимино».

— А я познакомилась с вашей группой. Вы выступать тоже сегодня будете?

— Наша песня «Замыкая круг» будет завершать сегодняшнее первое заседание съезда.

— Я её слышала по радио. Хорошая песня, мне понравилась.

— Мы её будем петь вместе с другими известными исполнителями. Там и Пугачева с Сенчиной будут петь и Антонов с Градским. А как поживает ваша дочка? Ей в этом году шесть лет исполнится?

— Да, шесть. Егоза и непоседа. Нянечка с ней очень устаёт.

— Тоже актрисой, как мама, хочет стать?

— Вчера хотела стать врачом, а неделю назад мечтала быть балериной.

— Да, в этом возрасте у детей желания постоянно меняются. Вы недавно в «Собаке на сене» ветреную Марселу сыграли, вот дочка и копирует вас.

— Да, она на меня очень похожа.

Тут на трибуну стали выходить руководители партии и правительства. При появлении Леонида Ильича Брежнева весь зал встал и приветствовал стоя главу государства бурными и продолжительными аплодисментами, переходящими в овации. А потом началось то, что мы уже видели вчера на репетиции. Сначала вышел Лещенко и как только он запел, пошли комсомольские знаменосцы. Когда всё это закончилось, с трибуны с приветственной речью к делегатам и гостям съезда обратился Генеральный Секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР товарищ Леонид Ильич Брежнев.

Через каждые три-четыре предложения его выступление прерывалось аплодисментами. Прежде всего в своём докладе Леонид Ильич вспомнил слова В.И.Ленина, сказанные им 58 лет назад на III Всероссийском съезде Российского Коммунистического Союза Молодежи 2 октября 1920 года. «Чему мы должны учить молодёжь и как она должна учиться?», — задал такой вопрос с трибуны Генеральный Секретарь и потом дал свой развёрнутый ответ на него. Но мы этого уже не стали слушать, так как получили условный знак Ольги Николаевны о том, что нам пора за кулисы. Я быстро попрощался с Прокловой и мы с втроём незаметно выскользнули из зала. Добравшись до гримерок, я оставил Серегу ждать около двери, а сам заглянул к нашим. Оказалось, что они спокойно сидят и играют в карты, ожидая вызова. Макаревич с Антоновым где-то раздобыли гитару и тихо наигрывали по очереди какую-то мелодию, споря о её лучшей тональности для исполнения. Прибалты сидели в креслах и просто отдыхали, неспешно переговариваясь между собой. Во второй гримерке находились Алла и другие женщины. Молодец Алла, что разбила группу на мужскую и женскую части. Я решил спросить Пугачеву о заказанной мне песне.

— Слушай, ты летишь в Ташкент, может тебе там исполнить песню с восточным колоритом? — спросил я. — Я тут, пока сидел в зале, придумал интересный мотив и слова.

— А это мысль, — что-то прикинув, ответила Алла. — Как я знаю, там очень любят такие песни. Напоёшь?

— Пошли в соседнюю гримерку, там у ребят гитара есть.

Солнышко осталась поболтать с Мариной, а мы с Аллой пошли в мужскую гримерную. Там уже Тынис Мяги, отобрав гитару у Антонова, что-то играл и одновременно пытался напевать. Я попросил гитару и спел Алле первый куплет с припевом песни «Учкудук». Все были удивлены, что я могу писать песни в восточном стиле.

— Это, по-моему, мужская песня, — сказала, немного подумав, Пугачева, — но сама песня просто потрясающая.

— Я написал, пока, только начало, — ответил я, — но если тебе она не подходит, тогда буду думать дальше. Видимо, её надо будет предложить какому-нибудь известному певцу из Средней Азии, там её смогут оценить по достоинству.

Остальные вообще ничего не поняли из нашего разговора с Аллой, но песня им тоже понравилась. Тут в динамике раздалась команда на выход и мы пошли в сторону сцены. Из женской гримерной потянулись остальные и подошли к правой кулисе, где мы и прошлый раз стояли перед выходом. Раздались аплодисменты, означавшие, что Брежнев закончил читать свой доклад. Мы дождались, когда Брежнев займёт своё место на общей трибуне и тогда вышли на сцену. Зал стал уже приветствовать овациями нас. Встав парами у каждого микрофона, я, услышав первые звуки моей «минусовки», начал петь первую строчку песни «Замыкая круг». Рядом стояла Солнышко и её радостное настроение передалось и мне. Выступили мы просто замечательно. Если бы не регламент и строгое предупреждение Ольги Николаевны не устраивать отдельный концерт, мы бы исполнили ее на бис, так как зал нас не хотел отпускать. Конечно, сразу в одной песне увидеть и услышать столько своих любимых исполнителей, собранных вместе, что каждому захочется их ещё раз услышать. Мы, откланявшись, ушли за кулисы и в режиме первого дня съезда был объявлен перерыв. После перерыва должен был выступать Первый секретарь ЦК ВЛКСМ Борис Николаевич Пастухов, которого я знал лично ещё с прошлого года.

За кулисами нас ждала довольная Ольга Николаевна и дала команду не расходиться, так как поступило указание сверху о том, что нам следует всем вместе через пятнадцать минут ехать на запись нашей песни на «Мелодию».

— Что я говорил, — сказал я, обращаясь ко всем. — Но это дело не долгое. «Минусовку» Ольга Николаевна нам сейчас принесёт, а спелись мы с вами прекрасно. Поэтому ждём транспорт и выезжаем.

После этого я подошел к Макаревичу и сказал:

— Андрей, тебе есть очередное задание. К августовскому концерту с англичанами нужно написать песню.

— А не получится так, — спросил меня Макаревич, — как с моей песней «Марионетки», которую даже после записи в студии Центрального телевидения Гостелерадио СССР цензура не выпустила? Так же две наши песни должны были звучать в разных фильмах, но эти фильмы на экраны не вышли.

— Ну ты же сам понимаешь, что там, наверху, восприняли твоих «Марионеток» как иносказание и критика власти. Поэтому её и запретили. Я слышал, что Подгородецкий недавно написал интересную музыку, а ты пишешь к ней слова.

— Да, слова я почти закончил и хочу получившуюся песню назвать «Поворот». Так ведь и её тоже можно легко причислить к иносказаниям или аллегориям, интерпретируя слово «поворот» как отход от линии партии.

— Это я беру на себя. Ты, главное, закончи её и покажи мне, а тогда мы уже вместе пойдём в ВААП. Там я всё сделаю без проблем, у меня в руководстве есть свои люди.

— Мне бы такие связи. Хорошо, я к середине мая закончу «Поворот» и тогда свяжусь с тобой.

— Вот и договорились, тогда с этой твоей песней вы и выступите на фестивале.

В этот момент ко мне подошла Сенчина и спросила:

— Андрей, а что за песню ты предлагал Пугачевой?

— Алла едет на гастроли в Ташкент, — ответил я, видя, что Людмила немного на взводе, — а у меня был набросок песни про узбекский город Учкудук. Я когда-то про него читал и давно собирался написать о нем песню. Вот я и решил, что эта песня будет ей как раз в тему, но она посчитала её мужской.

— Тогда понятно, а то я невесть что подумала.

— Не волнуйтесь, у меня для вас появилось начало и припев очень хорошей песни, даже двух. Вторая пока ещё сырая, но в студии звукозаписи я могу вам их наиграть и вы их оцените. Если не понравятся, то к пятнице я придумаю другие.

— Слушай, такое впечатление, что ты творишь песни прямо из воздуха. Как это у тебя получается?

— Это всё ассоциации. Они вызывают у меня в голове слова, а музыка появляется потом. Хотя, иногда, всё происходит с точностью наоборот.

— Как необычно. А вот по поводу твоей песни «Учкудук» я могу тебе помочь и позвонить своему знакомому, Батыру Закирову. Он народный артист Узбекской ССР и сейчас должен быть в Москве на гастролях.

— Но, как вы знаете, это всё не бесплатно.

— У него денег много, поэтому, если ему песня понравится, он её сразу купит.

— Хорошо, звоните. Если он сейчас свободен, то пусть приезжает на «Мелодию», я к этому времени закончу песню. Про деньги не забудьте ему сказать.

— Тогда услуга за услугу. Судя по тому, как быстро у тебя рождаются песни, я куплю у тебя три, но ты напишешь мне четвертую для сравнения и выбора.

— Ладно, согласен. Пользуетесь вы моим хорошим отношением к вам.

Сенчина засмеялась и подошла к Ольге Николаевне по поводу телефона, чтобы позвонить. А ко мне подошли Солнышко и Марина и стали спрашивать, что от меня на этот раз хотела Сенчина. Вот ведь любопытные девчонки, уже спелись друг с другом. Ха, получилось довольно забавно. Глагол «спелись» в моей мысленной фразе имеет одновременно и прямое, и переносное значение.

— Я написал песню про город Учкудук в Узбекистане, — ответил я, — и предложил Пугачевой, так как она собирается туда через несколько дней с гастролями. А Сенчина услышала про новую песню и решила выяснить, почему это я Алле предлагаю песню первой. Я ей всё объяснил с Ташкентом, да и песня, всё-таки, получилась более мужская. А она мне тут же сосватала своего знакомого узбекского певца, которому нужна такая песня. Но взамен за услугу попросила себе ещё одну песню.

— Андрей, — сказала возмущённо Марина, — они тебя просто заездили. Послал бы ты их, у тебя же заказ на песню от Брежнева есть.

— Во-первых, я могу быстро написать несколько песен. А во-вторых, они мне деньги за это платят.

— Ух ты, тогда понятно. Я слышала, хорошие песни очень дорого стоят.

— Правильно слышала, но это тоже секрет. Как видишь, жизнь у меня состоит из одних секретов.

— Это правда, — подтвердила мои слова Солнышко. — У Андрея ещё есть награды, но он их не носит и мне не говорит, за что он их получил.

— Да, получается, ты очень таинственный и загадочный, как я и говорила, сказочный персонаж.

— Никакой не сказочный, просто о некоторых своих делах и знакомых я не могу говорить, потому, что это составляет государственную тайну. Ладно, вон уже нам машут. Пора отправляться на запись.

Мы всей группой в тринадцать человек двинулись за сопровождающим. Серега не хотел нас оставлять, поэтому поехал с нами. Пусть едет, да и на записи вдруг он понадобится. Он ведь, хитрый, вчера успел забежать вечером в школу и показать делегатский мандат. Так что он теперь всю неделю может в школу не ходить. Возле выхода стоял 255-й Икарус, который и отвёз всех нас в студию звукозаписи. Она была немного похожа на ту, где мы записывались в Лондоне, но не совсем. Качество оборудования у англичан было гораздо лучше. Серега нам не пригодился, нашей «минусовки» было достаточно. Мы три раза спели нашу песню, после чего нам сказали, что получилось отлично. Вот что значит многочисленные предварительные репетиции и сегодняшнее выступление.

Как-то неожиданно на меня навалилась усталость. Все эти дни я постоянно находился в каком-то нервном напряжении, а теперь меня отпустило. Видимо, выполнив поставленную задачу, мой организм вспомнил, что он давно устал. Но я этого показывать не стал, а продолжал делать вид, что я бодр и полон сил. Мы душевно со всеми попрощались, только Марина, Сенчина и Серега остались со мной и Солнышком в студии, так как нам выделили два часа времени на запись, из которых мы потратили только час. Макаревичу я напомнил перед его уходом про «Поворот», а Пугачева уже мне напомнила про обещанную мною песню.

— Скоро должен приехать мой узбекский друг, — сказала Людмила. — Ты закончил для него песню?

— Да, — ответил я и показал листок, заполненный стихами. — Песня готова, только ноты вашему другу придётся записать самому, я в этом ещё не силён.

— Тогда давай, пока его нет, ты мне наиграешь то, что у тебя частично готово для меня.

Я решил предложить Сенчиной песню, которую будет исполнять Ольга Зарубина через одинадцать лет.

— Песня называется «На теплоходе музыка играет», — сказал я и сел за синтезатор, который стоял в студии. Я уже неплохо стал на нем играть и для исполнения этой песни он лучше всего подходил.

Я внимательно следил за реакцией Сенчиной. Сначала она с некоторым недоверием вслушивалась в то, что я исполняю, а когда услышала припев, то в её глазах загорелся азарт. Было видно, что песня её зацепила.

— Мне она очень нравится, — сказала Людмила, когда я закончил ей исполнять первый куплет с припевом. — Не зря тебя Пугачева хвалила.

Тут в студию вошёл мужчина лет сорока трёх ярко выраженной восточной национальности. Это, видимо, и был Батыр Закиров. С Сенчиной они расцеловались, как старые знакомые, а потом Людмила представила нас друг другу.

— Рад познакомится с молодым дарованием, — сказал Батыр Каримович, — наслышан о тебе и о твоей группе. А это твоя солистка Светлана, которая прекрасно поёт написанные тобой песни?

— Да, — ответила Солнышко, — Андрей их пишет, а я пою.

— Я вчера по радио слышал вашу «Стань моим» и очень порадовался за вас двоих. И песня прекрасная и исполнение восхитительное.

— Спасибо, — сказали мы вдвоём с Солнышком.

— Ну-с, молодые люди, где обещанный мне Людмилой шедевр?

— Все готово, — ответил я, садясь за синтезатор. — Вот слова, я их только что закончил писать, а музыку утром придумал.

После чего зазвучал знаменитый «Учкудук», который слышал и любил, практически, каждый советский человек в моё время. Музыка и слова сразу захватили всех. Я пытался передать ощущения каравана, который бредёт давно по пустыне и экономит каждый глоток воды, мечтая о трёх колодцах и об Учкудуке, который «спасительный друг» и «защитит нас от Солнца». В самом конце Марина даже захлопала от переполнявших её чувств.

— Да, молодой человек, — сказал потрясённый Батыр Каримович, — мне даже показалось, что я сам нахожусь в пустыне и умираю от жажды. Вы просто талант. Я с удовольствием беру эту песню, сыграйте мне её ещё раз и я запишу ноты.

После того, как Батыр Каримович записал ноты, я передал ему слова, а он мне отдал пухлый конверт с деньгами.

— Вот мой телефон в Москве, — сказал, прощаясь, Закиров и протягивая свою визитку. — Если что-то подобное у вас ещё появится, сразу звоните мне. Я тут же приеду или на следующий день прилечу. Вы представляете, что будет творится в Учкудуке, когда я исполню там эту песню? Это будет настоящий национальный праздник для жителей города и для всех узбеков. Спасибо тебе за такую песню.

Вот так, казалось бы странная песня для Пугачевой оказалась дорогим подарком для узбекского города Учкудук.

Солнышко смотрела на меня влюблёнными глазами и такой же взгляд я заметил и у Сенчиной. Эй, только этого не надо. Мне с Романовым ссориться нельзя, мне с ним надо дружить. Людмила, конечно, женщина красивая и эффектная, но переходить дорогу Романову из-за неё я не собираюсь. Тут отмерла восхищенная Марина и стала с восторгом говорить, что я гений и за такую песню мне надо дать ещё одну Звезду Героя, но теперь уже соцтруда.

— Если мне дадут ещё одну Звезду, — попытался отшутиться я, — то мне тогда положено установить бюст на моей родине.

— Значит будем ставить бюст, — на полном серьезе заявила Марина.

Так, а что-то глазки у неё странные какие-то стали, как у Машки позавчера вечером в машине, а потом в лифте. Так, мне ещё и этой девицы до кучи не хватало. Поёт Марина, конечно, хорошо, но она, хоть и симпатичненькая, но не совсем в моём вкусе, да и грудь у неё маловата. И чего их всех так на любовь ко мне пробивает? Утром, когда я смотрелся в зеркало, из него на меня глядел обычный парень, не какой-то там Ален Делон или Бельмондо. Значит, это музыка со словами на них так действует. В одном романе я читал, как один попаданец попросил у некоего божества, чтобы в него все женщины влюблялись. Но я то ничего ни у кого не просил, а они всё равно влюбляются. Правда, сначала в мои песни, а потом в меня.

— Так, раз всем всё понравилось, — сказал я, чтобы разрядить эту атмосферу поголовной влюбленности в меня, — то поехали по домам.

Моя фраза всех трёх представительниц женского пола немного отрезвила, но при прощании с Сенчиной она на секунду дольше положенного задержала свой поцелуй на моей щеке, давая этим понять, что она не против дальнейшего продолжения наших отношений в неформальной обстановке. Я не остался в долгу и тихо шепнул ей на ухо:

— Я понял.

Когда она отстранилась от меня, то в её глазах прыгали знакомые мне бесенята. Ох, что-то я совсем заигрался. Да и ладно, один раз живем на этом свете, хотя у меня как-то получилось два. Надо поторопить Вольфсона с покупкой квартиры, а то на горизонте появилась ещё одна, готовая продолжить со мной дружбу в горизонтальной плоскости, подруга.

— Так, мы едем к Кремлю, там я оставил свою «Волгу», — сказал я и увидел, что Сенчина оценила наличие у меня машины. — Людмила, вы сами доберётесь или вы сейчас с нами?

— Я остановилась в гостинице «Россия», так что я поймаю такси и поеду сразу туда, — ответила мне Сенчина.

— И я тоже в «России» живу, правда завтра вечером уже уезжаю, — сказала Марина.

— Марина, завтра я вас с мамой провожу на вокзал и посажу на поезд, — поставил я Марину перед фактом. — И не спорь, я вас встретил, я вас и отправлю домой.

— Людмила, — обратился я к Сенчиной, — может вы Марину подбросите с собой до гостиницы?

— Конечно, подброшу, — ответила она, — мы с ней сдружились за эти три дня. Андрей, ты мне обещал сегодня и вторую песню сыграть.

— Я предлагаю завтра вам прослушать полностью все четыре. Марина, во сколько у тебя поезд?

— В шесть сорок пять вечера, — ответила Марина.

— Тогда я могу заехать с готовыми песнями после того, как посажу Марину с мамой на поезд. Это будет часов в семь. Просто утро у нас будет занято съездом, а потом нам надо заехать в нашу родную школу, чтобы меня на торжественной линейке поздравили с моими заслуженными наградами.

— Хорошо, — сказала Сенчина и посмотрела на меня внимательным и оценивающим взглядом. — Тогда к семи я приглашу своего постоянного аккомпаниатора. У меня в номере есть рояль и я сразу смогу их спеть. Не забудь, ты обещал четыре песни.

— Ну одна вам уже понравилась, а вторая почти готова, так что осталось только две. Раз у вас есть свой аккомпаниатор, тогда мы специально песни записывать на плёнку не будем.

— Согласна. В таком случае всем до свидания, Марину я забираю.

— Марина, — сказал я напоследок девушке, — завтра в пять я подъеду к вам в гостиницу. До этого вы должны сдать пропуска и оформить все документы. Передай это маме, не забудь.

После этого они вдвоём вышли из студии. Мы трое двинулись за ними через пять минут, так как я попросил Серегу записать мне ноты «Учкудука», пусть у меня тоже будут, на всякий случай.

Затем мы поехали в ВААП, где должны были встретиться с англичанами по поводу покупки ими моей испанской «Песни музыкантов». Ребят я оставил в машине, так как долго у Ситникова в этот раз задерживаться не собирался, потому, что уже очень хотел есть. Уже отработанная не раз процедура подписания договора со знакомыми представителями EMI заняла буквально пять минут и я, получив в бухгалтерии причитающиеся мне с продажи моей песни двенадцать с половиной тысяч чеков, прямиком отправился домой. В машине я выдал Серёге пятьсот чеков за две песни и за его участие в репетициях, и предупредил, что мы с Солнышком зайдём вечером к нему, чтобы записать новую песню для пятничного банкета.

Дома мы с Солнышком сразу пообедали и поужинали, так как обед мы пропустили, после чего решили немного отдохнуть. Но как это всегда у нас происходит, валяние на кровати перешло в бурный секс, так как мы друг по другу сильно соскучились. Эти репетиции и съезды очень мешают регулярной половой супружеской жизни. Утром у нас не было времени этим заняться, зато сейчас мы имели возможность полностью расслабиться и не оглядываться на время. После продолжительной игры в «постельный футбол», где я применял запрещённые приемы, такие, как хватание соперника за различные мягкие места, опрокидывания его на спину и, о ужас, проникновение своими частями тела глубоко внутрь тела противника, мы отправились в ванную комнату, залезли в наполненную ванну и там просто немного полежали в тёплой воде, расслабляясь и отдыхая.

Так как в одной из двух пустующих комнат стоял мой синтезатор, который я купил у Сереги, я направился туда, чтобы заняться написанием обещанных всем песен, о чем сообщил своей, сушившей волосы после душа, подруге. Солнышко тоже пошла за мной и я решил сначала написать песню на английском языке для Брежнева, а потом добить заказ Сенчиной, чтобы завтра было уже всё готово для визита к ней.

— Солнышко, — обратился я к ней, — Брежнев просил придумать зажигательную песню, как моя испанская. Я написал похожую тоже для исполнения под гитару и тоже с испанским гитарным боем. Я сейчас напишу слова, а ты сходи, пожалуйста, в спальню за гитарой и принеси мой Biphonic.

Пока Солнышко ходила за тем, что я её попросил принести, я быстро набросал слова песни «Nah neh nah» группы «Vaya Con Dios». Название группы переводилось с испанского, как «Ступай с богом», а само название песни звучало на русском как «На-на-на». Я показал Солнышку слова и сначала наиграл мелодию на гитаре, а потом спел. Солнышку песня очень понравилась и мы её минут тридцать прорепетировали, добиваясь идеального звучания, а потом пошли к Серёге, где записали её сразу в чистовую на его студийный магнитофон. Забрав ноты, катушку и кассеты, мы попрощались и пошли в сторону дома.

Вернувшись домой, я опять пошёл в, ставшую нашей импровизированной домашней репетиционной, комнату и написал слова ещё трёх песен, а затем проиграл их на синтезаторе. Это были песни «Ягода-малина» из репертуара Валентины Легкоступовой, «Школьный роман» Натальи Штурм и «Ясный мой свет» Татьяны Булановой. Солнышко была просто в восторге от всего услышанного за день и моей сумасшедшей работоспособности.

— Всё, — сказал я, — у меня больше нет сил. Пошли спать, иначе я сейчас засну прямо здесь. Своим родителям я позвоню завтра, так как я вспомнил, что к ним советские газеты приходят на день позже. Поэтому папа прочитает сегодняшнюю «Правду» со списком награждённых только завтра.

Copyright © Андрей Храмцов