Новый старый 1978-й. Книга третья

Глава 11

Дружеский обед и не совсем дружеская репетиция

Когда я вошёл в квартиру, то сразу почувствовал запах чего-то съедобного, распространяющийся от кухни, а в прихожей увидел незнакомые женские туфли. Значит, кто-то из наших одноклассниц приехал раньше и решил помочь Солнышку с готовкой. Я думаю, что это Машка, она самая любопытная и нетерпеливая, не смогла дождаться назначенного времени. Теперь они на кухне вдвоём пытаются приготовить какой-то кулинарный шедевр. Запах идёт пока вкусный, значит ничего ещё не подгорело, поэтому пусть экспериментируют. Я решил ошарашить девчонок и пошёл в спальню переодеться. Я аккуратно прикрепил два ордена Ленина и Золотую Звезду Героя СССР на пиджак, надел брюки и рубашку, после чего вошел в кухню.

Да, я был прав, это приехала Машка. Девчонки оглянулись на входящего меня и застыли с открытыми ртами. Первой отмерла Машка.

— Не может быть, — воскликнула она, переводя глаза с наград на моё довольное лицо и обратно. — Когда ты это получил?

— Правда, когда? — это спросила уже Солнышко, отошедшая от шока, и бросилась меня целовать и поздравлять.

— Брежнев с Андроповым и Сусловым наградили меня за мой подвиг в Англии и ещё за одно дело, о котором я не имею права говорить.

— Обалдеть, ты же на охоту поехал. Что, прямо в Завидово и наградили?

— Так и получилось. Мы с Брежневым и егерем подстрелили четырёх кабанов. Каждый из нас завалил по одному. А потом Брежнев подранил четвёртого, а я его добил. После этого подошли Андропов с Сусловым и пошли меня награждать. Ведь именно Брежнев с Георгадзе, который тоже приехал в Завидово, подписывают все указы о награждении. Вот они меня там, в охотничьем домике, и наградили. Да, Брежнев мне ещё с собой огромный кусок жареного на костре нашего с ним кабана с собой дал. Его прислуга в фольгу завернула, так что он ещё тёплый должен быть.

— У меня голова кругом идёт от таких фамилий, — сказала ошалевшая вконец Машка и села на стул. Солнышко же сама встречалась с Брежневым, поэтому восприняла всю историю более спокойно. Она гладила мои награды, переворачивала их обратной стороной и всё не могла поверить, что её будущий муж теперь Герой Советского Союза и дважды кавалер ордена Ленина.

— Я сейчас принесу альбом с фотографиями, который подарил мне Брежнев и вы всё сами увидите.

Я сходил за альбомом и стал показывать девчонкам то, как мы с Генсеком охотились на кабанов. Машка была потрясена тем, как я на фотографиях запросто общаюсь с Брежневым. Потом я показал им и наши снимки с субботнего банкета. Когда они увидели наш поцелуй с Брежневым, то заулыбались. Да, такой кадр у кого угодно вызовет улыбку.

— Можно мне, — скромно и немного застенчиво спросила Машка, — тоже поцеловать Героя Советского Союза.

— Можно, — сказала добродушно Солнышко, зная, что Машка ей не соперница и отбить меня у неё она даже пытаться не будет. Ей важен сам факт того, что она целовалась со своим одноклассником, сидевшим за соседней партой, и неожиданно ставшим героем. Солнышко сбегала за фотоаппаратом «Polaroid» и сделала мгновенный снимок на память. Машка неуверенно ткнулась своими губами мне в щеку, а потом в губы. Да, совсем зелёная ещё, даже целоваться не умеет. Хотя ещё недавно, меньше месяца назад, сама Солнышко такая же была.

Получилось замечательно. Солнышко сфотографировала нас сбоку, поэтому хорошо были видны мои награды и машкин поцелуй. Проявившийся тут же снимок она отдала Машке в подарок. Та была просто счастлива. Я представляю себе, как завтра она притащит эту фотографию в школу и вся школа будет стоять на ушах. Это же какая радость и гордость для администрации, что их ученик стал Героем СССР.

— Так, девчонки, а кто на стол накрывать будет? — на правах хозяина стал распоряжаться я. — Что вы там в духовке такое готовите?

— Мы думали курицу с картошкой запечь на горячее, — ответила Солнышко, посмотрев в окошко плиты.

— Курицу мы всегда успеем приготовить, только сначала кабанятину будем есть, пока она тёплая. Это охотничий трофей, который мы вместе с Брежневым добыли. А пока давайте доставайте из холодильника банки и нарезки. Я их открою, а вы красиво разложите это всё на блюда.

Мы быстро всё сделали, потом сервировали стол в гостиной и тут, как раз, раздался звонок в прихожей, извещающий о том, что приехали остальные гости, сразу все трое. Серега стоял на пороге и держал в руках видеомагнитофон, чтобы мы могли показать всем наши видеозаписи. Ленка прижимала к груди какую-то книгу, видимо, подарок нам. Димка, как мы с ним и договаривались, привёз большой букет розовых роз для Солнышка. И мы все хором дружно запели про «розовые розы Светке Соколовой». Это у нас стало уже традицией исполнять так нашу песню. И самое интересное, такое повторяющееся каждый раз действо ничуть не надоело Солнышку. Перед встречей гостей я повесил пиджак с наградами в шкаф, чтобы позже сделать ещё один сюрприз.

Но сюрприз не получился. Пока гости раздевались, Машка успела всё разболтать о моей Звезде Героя и двух орденах Ленина. Пришлось опять идти за пиджаком и демонстрировать вновь прибывшим свой иконостас на груди. Все трое были абсолютно поражены увиденным. Больше всего был поражён Серёга, потому, что ещё вчера вечером у меня ничего такого и в помине не было.

Пришлось рассказывать свою охотничью историю по второму разу. Затем уже Солнышко, как гостеприимная хозяйка, повела гостей на экскурсию по квартире, показывая и рассказывая в деталях, что и откуда взялось. Димке сразу понравился рыцарь. Я ему пообещал разрешить померить шлем, но только после просмотра соответствующего клипа. Когда Солнышко показывала девчонкам ванную, то что-то прошептала им тихо и хитро улыбалась, после чего они захихикали и посмотрели на меня. Понятно, эта болтушка им рассказала, чем мы занимаемся вместе в ванной и, естественно, это вызвало довольный и, немного завистливый, девичий смех.

Мне уже хотелось есть, поэтому я всех позвал за стол. Вид накрытого стола с множеством импортных деликатесов произвёл впечатление на всех. Ленке с Машкой я сделал слабоалкогольный коктейль из мартини с апельсиновым соком, бросив им в бокалы по нескольку кубиков льда специальными щипцами из красивой английской ледницы. Им немножко можно, да и мартини я им плеснул чуть-чуть, только для запаха и вкуса. Димке я налил виски с колой и тоже бросил льда. Он парень покрепче да и петь ему сегодня не надо, в отличие от нас. Мы же трое налили сока в наши бокалы, но без льда. Горло надо беречь.

Первый тост Солнышко подняла за мои награды и что она мной очень гордится. Все выпили за меня и принялись за еду. Мы быстренько перекусили холодными закусками, а потом я принёс из кухни всю часть убитого мной кабана, пахнущего костром, и каждому отрезал по кусочку. Всем мясо понравилось, хотя на мой вкус оно было немного специфическое, с каким-то ореховым привкусом, но отлично приготовленное.

— Это мы вместе с Брежневым этого вепря завалили, — сказал я, жуя нежнейшее мясо, — теперь мы с ним большие друзья на почве охоты и песен.

Вновь прибывшие гости захотели посмотреть альбом и я опять стал объяснять всё про каждую фотографию подробно. Потом они увидели мой поцелуй с Леонидом Ильичом на банкете и дружно засмеялись. Дальше пошли английские фотографии и вырезки из газет. Все сидели просто ошалевшие от имён тех, кто был изображён на фотографиях. Потом мы смотрели наши клипы, которые у нас в стране ещё никто, практически, не видел. От клипов ребята были в полном восторге, особенно когда рыцарские доспехи, в которых я снимался, стояли у них прямо перед глазами. Кассету с нашими клипами я отдал Димке, чтобы он переписал её для наших фанатов. Димка выпросил померить шлем, а Ленка нарядилась в платье леди Ровены. Я их в таком виде тоже сфотографировал и отдал фотографии на память. Машка же захотела сфотографироваться с нашим «Золотым диском», который стоял рядом с телевизором. Затем мы посмотрели запись сюжета о нас из программы «Время» в день нашего прилёта в Москву, которую привёз с собой Димка. Показали Лондон и моё интервью после нападения на нас террористов, потом моё награждение «Медалью Королевы за отвагу». Ведущий хвалил меня за мужество и проявленную смекалку. Сюжет был минутный, а всё равно приятно посмотреть на себя и снова увидеть Англию.

После этого мы подарили Ленке нашу английскую пластинку, а Димке я отдал их аж восемь штук, чтобы он вручил по одной командирам пятнашек и своим двум заместителям. Оказалось, что командиров, как и пятнашек, прибавилось и пришлось добавить ещё три диска. Да и пятнашки Димка вынужден был увеличить до двадцати человек, так как желающих стать официальными нашими фанатами и членами клуба группы «Демо» было очень много. Я ещё отдал одну афишу с нашего концерта в Одеоне и часть газетных вырезок для нашего школьного музея. Но тут неожиданно раздался громкий телефонный звонок межгорода. Я час назад заказал разговор с Лондоном и поэтому ждал этого звонка. В трубке раздался голос Стива.

— Привет, Стив, — обрадованно сказал я в трубку по-английски. — Это Эндрю из Москвы. Как у тебя дела?

— О, привет, Эндрю, — тоже счастливым голосом ответил Стив. — Дела идут просто отлично. Главная новость — мы начали печатать ещё десять миллионов ваших дисков. После того, как мы американцам отправили один миллион пластинок, нам пошли предложения из Европы об увеличении тиража, поэтому мы отреагировали быстро. К вашему следующему приезду, если продажи пойдут в том же темпе, я подготовлю для вас уже «Платиновый диск».

— Вот это да! Отлично, я даже не ожидал, что так хорошо будет и дальше продаваться наша пластинка. А как с королевским концертом?

— Тоже всё получается, как ты хотел. Все, кто участвовал в исполнении твоей «We are the world» уже получили приглашения и они согласны участвовать в концерте. Это очень престижно для них, поэтому все с радостью согласились. Техническую сторону вопроса мы уже начали обсуждать с Букингемским дворцом, поэтому в конце новой недели уже должны подписать контракт.

— Прекрасно, я очень рад. Как с нашими синглами обстоят дела?

— Оба выпустили. «We are the world» раскупают очень хорошо, на следующей неделе начнём дополнительный тираж готовить. «Kings & Queens» тоже продаётся неплохо. Поэтому ждём от тебя новых песен, нужно приступать к новому альбому, пока ажиотаж с первым не спадает. Как у тебя-то дела?

— Тоже отлично. Сплошные концерты, выступления. Написал ещё одну песню, правда, на испанском языке. Очень горячую, завтра поеду регистрировать.

— Это здорово. Мы её у тебя покупаем, даже без прослушивания. Я в тебе уверен и знаю, что у тебя получаются только хиты. Кстати, о нашем музыкальном хит-параде. Все ваши девять песен держатся в десятке без изменений и я думаю, что, как минимум, в течение двух недель так и будет. Так что пиши больше.

— Спасибо Стив, ты меня очень порадовал. Обязательно напишу, уже есть задумки на две песни. Тогда через месяц обязательно увидимся.

— Жду с нетерпением. Удачи.

— И тебе удачи.

Выйдя из кухни, куда я перенёс телефон, чтобы мне не мешали разговаривать, я рассказал всем о результатах моей беседы со Стивом. Все были рады нашему успеху, особенно мы втроём и особенно новому большому тиражу нашей английской пластинки. Раз тираж вырос, значит мы получим больше денег в Москве и больше денег Стив переведёт мне на счёт моей офшорной фирмы. Затем мы опять сели за стол и я стал слушать новости из школы. Они казались какими-то уж очень детскими. Видимо, мы слишком быстро повзрослели и школьные новости стали выглядеть для нас с Солнышком уже неинтересными. Всего месяц назад школа была самой главной частью нашей жизни, а сейчас она была где-то очень далеко, хотя экзамены в конце мая сдавать нам всё равно придётся.

Интересный парадокс получается: я считаю Брежнева и его окружение, можно сказать, некими небожителями, а наши школьные друзья считают небожителями уже нас, только какими-то своими. Вот мы рассказываем Ленке с Машкой, что мы теперь подружились с Пугачевой и они на нас смотрят восхищёнными глазами. Я Димке рассказываю, что легко и просто общался с Маккартни и Меркьюри, и он тоже смотрит на меня восхищёнными глазами.

— Дим, — обратился я к Димке, — у нас сегодня репетиция в 18:00, а мне Андропов сообщил, что сегодня в это же время в «Международной панораме» будет показан сюжет о нас. Запиши его, я потом кассету у тебя заберу. И вот, возьми деньги на наш фанклуб и на видеомагнитофон. Мы в Англию только через месяц поедем, а он нужен сейчас. Не брать же видеомагнитофон у Серёги каждый раз.

— Понял, — ответил Димка и убрал деньги в карман джинсов. — Какие ещё у нас дела намечаются?

— В следующую субботу дадим концерт, я так думаю, опять в ДК Горбунова. Публике понравилось наше прошлое выступление, поэтому хотят ещё. Набери для этого человек пятнадцать нам в сопровождение и два «рафика». А в воскресенье нужны будут уже человек тридцать, мы в Концертном зале «Россия», я надеюсь, будем выступать.

— Да, солидно вы размахнулись. А сегодня где у вас репетиция? Может помочь надо, там аппаратуру подвезти-перенести или ещё что. Мы ведь на «рафике» приехали.

— А что, это отличная мысль. Как раз три комплекта одежды с символикой у меня осталось.

— У нас свои есть, в машине лежат. Мы её решили всегда брать с собой, вдруг неожиданно понадобится. И ещё к нам двое из новеньких ребят сегодня напросились, они в «рафике» остались. Они уже в нашей форме одеты. Оба из девятого «А», ты их можешь не знать.

— Вообще прекрасно. Только я смотрю, за окном дождь собирается. Когда поедем, надо будет нам с Солнышком плащи надеть. И раз ты едешь с нами, обзвони сейчас пару-тройку своих, пусть запишут всю «Международную панораму» от начала до конца.

Так мы и болтали, пока не пришло время собираться.

— Лена и Маша, мы сейчас едем на репетицию, — сказал я, обращаясь к девчонкам. — Если хотите, то можете поехать с нами. В случае вашего согласия, обещаю познакомить вас с Аллой Пугачевой.

Девчонки радостно запрыгали и, конечно, согласились.

— Только, чур, никуда не лезть и нам не мешать.

Они уверенно закивали головами и пошли помогать Солнышку мыть посуду, которую мы быстро перетаскали на кухню, а после этого собрали и поставили на место стол. Курицу с картошкой съесть мы уже просто не смогли, поэтому убрали её в холодильник. Пока собирались, я подумал, что правильно выбрал Димку старшим. Сейчас и таскать ничего не надо, и машина с водителем под боком. Только мы поедем на своей, потому, что я теперь должен быть всегда на связи.

Когда мы вышли вшестером, то на улице накрапывал мелкий дождик и похолодало. Весна, однако. В «рафике» нас ждали двое ребят, которых я смутно помнил по школе, но знаком не был. Нас они встретили восторженными взглядами. Вот что значит, что мы не одноклассники. Мы им принесли с собой бутербродов и бутылку кока-колы, которой они были рады больше всего. Затем мы заехали за аппаратурой к Серёге и там наши трое гостей переоделись. Теперь у нас была небольшая, но команда одинаково одетых наших фанатов. Они перетащили синтезатор, ритмбокс и микшерский пульт с двумя микрофонами в «рафик». Серега остался вместе с аппаратурой, а девчонок мы с Солнышком забрали к себе в машину.

Машку я посадил вперёд и она сразу заинтересовалась телефоном. Только сейчас она поняла, о проверке какого нового телефона ей недавно говорила Солнышко. Я ей разрешил позвонить домой и предупредить родителей, что она будет дома только часов в девять, так как едет с нами на репетицию.

В гостинице «Советская», — сказал я трём пассажиркам, — расположен Театр «Ромэн». В прошлом году его художественным руководителем назначили Николая Сличенко. Он ещё играл в фильме «Свадьба в Малиновке» помощника Назара Думы.

— Да, мы его хорошо помним, — почти хором ответили три голоса. Этот фильм очень часто показывали по советскому телевидению и в СССР Сличенко знал каждый.

— Поэтому, если в коридорах гостиницы увидите цыган, то кричать и пугаться не надо. Они, ручаюсь, предлагать погадать по руке не будут.

По поводу цыган я предупредил ребят не просто так. Три года назад вышел на экраны фильм «Табор уходит в небо», где цыган показали кочевым и немного диким народом, со своими специфическими взглядами на вопросы чести и отношением к закону. Да ещё на рынках в Москве недавно появились многочисленные группы цыган, которые стали обманывать и обворовывать людей. Поэтому многие их стали побаиваться и обходить стороной.

Я включил радиостанцию «Маяк» и оттуда сразу раздались звуки нашей с Солнышком песни «Замыкая круг». Машка тут же спросила:

— Вы эту песню едете репетировать?

— Да, её. Мы с ней будем выступать на 18-м съезде комсомола, во вторник. У нас осталось два дня, чтобы спеться с остальными исполнителями.

— А кто ещё будет сегодня на репетиции?

— Увидишь. Долго перечислять.

До «Советской», которая располагалась на Ленинградке, 32, мы ехали тридцать пять минут. Мы с Димкой и Солнышком прошли внутрь, где нам рассказали, как пройти в концертный зал. Я дал команду Димке, чтобы остальные выгружались и несли наши музыкальные инструменты за нами. Свою гитару я никому не доверил, поэтому таскал её сам. Мне так спокойнее.

В зале нас уже ждали все десять приглашённых, хотя до начала репетиции оставалось ещё пять минут. Мы друг друга поприветствовали издалека. Алла подошла к нам и поцеловалась с Солнышком, а мне заговорщически подмигнула. Затем тихо прошептала:

— Ротару злая, видимо, на тебя.

— Да и фиг с ней, — так же тихо прошептал я. — Тут со мной две мои фанатки, которые тебя тоже очень любят. Можно я их с тобой сфотографирую?

— Давай.

Я позвал Ленку и Машку, которые были на седьмом небе от счастья и сфотографировал каждую отдельно с Пугачевой. Я специально захватил с собой из дома для такого случая моментальный «Polaroid» и сделал два снимка, которые раздал девчонкам, а Алла им для полного счастья их ещё и подписала.

Мои остальные фанаты в это время принесли на сцену и поставили всю нашу музыкальную технику, после чего Серёга занялся её подключением и настройкой. Градский стоял с Макаревичем и Антоновым и что-то объяснял им на пальцах. Три прибалта кучковались отдельной группой и внимательно смотрели в мою сторону. Ротару общалась с Сенчиной, а вот Роза Рымбаева сразу направилась к нам. Как самая молодая в той компании, она ни с кем ещё не завела близких отношений и мое появление позволило ей тут же подойти ко мне, показав всем, что она безоговорочно принимает мою сторону в нашем коллективе. Она представилась, а я в ответ поздоровался с ней и представил ей Солнышко. Алла шла рядом, поэтому наша группа в четыре человека была самой многочисленной. Ротару смотрела недобро на меня, поняв, что изначально, ещё не вступив со мной в конфликт, проиграла позицию лидера.

Я сказал громко, чтобы все слышали:

— Вы меня все, думаю, знаете. С некоторыми из вас я выступал в субботу на концерте. Я надеюсь, все уже слышали мою песню, которую мы будем репетировать и исполнять во вторник на открытии съезда комсомола.

— А если кто-то не хочет её исполнять? — злым голосом спросила София Ротару.

— А причину этого можно озвучить, Софья Михайловна?

— Мне эта песня не нравится и я не хочу подчиняться какому-то сопляку. Я народная артистка Украины и у меня выпущено более двадцати миллионов пластинок как в нашей стране, так и за рубежом.

Все в зале притихли, ожидая продолжения скандала. Я же спокойно улыбнулся Ротару и моё спокойствие, а особенно улыбка, насторожили её.

— Давайте разберём всё по порядку. Первое, довожу до сведения всех, что фирма «Мелодия» выпустила на днях сорок миллионов наших пластинок.

При этих моих словах кто-то даже присвистнул.

— А наш английский альбом уже сейчас является музыкальной редкостью и его невозможно купить даже в Англии. Готовится дополнительный тираж в десять миллионов к тем трём, которые были выпущены ранее. Итого у нашей группы всех пластинок выпущено за один прошедший месяц более пятидесяти трёх миллионов штук, что почти в три раза больше, чем у вас, Софья Михайловна, за пятнадцать лет вашей певческой карьеры. Второе. Я пока не народный артист Украинской ССР и не стремлюсь им стать, но кое-какие награды я тоже имею.

При этих словах я снял плащ и некоторые присутствующие даже ахнули. Никто такого не ожидал. Самого молодого Героя Советского Союза звали Валентин Котик и было этому пионеру-герою, совершившему подвиг в годы Великой Отечественно войны, тоже четырнадцать лет, как и мне. Но это звание ему было присвоено посмертно, а я, слава Богу, пока ещё живой.

— А теперь, Софья Михайловна, так как вы прилюдно оскорбили Героя Советского Союза, назвав его сопляком, я попрошу вас покинуть сцену и наша следущая встреча состоится в суде. Вам партия поручила спеть песню к съезду комсомола, а вы отказались, наплевав на партию и комсомол. Я сегодня же свяжусь с Леонидом Ильичом и всё ему передам. Украина — это ещё не весь Советский Союз. Вашего отца исключили из партии за подобные выходки, да и брата выгнали из комсомола, а теперь будет решаться вопрос уже с вами. Всего хорошего.

Лицо Ротару стало белее снега. Она не ожидала такого жесткого отпора от четырнадцатилетнего юноши, да и про «Золотую Звезду» она не знала, но поняв, что её карьере пришёл конец, попыталась что-то сказать в своё оправдание. Но я не стал её слушать и молча рукой указал ей ещё раз на дверь. Все присутствующие были просто в шоке от услышанного и увиденного только что здесь.

Я выдержал театральную паузу и продолжил:

— Я никого насильно не заставляю петь мою песню. Ротару мне навязали сверху и я даже рад, что её с нами не будет. Поэтому, если кто хочет уйти, я не против.

Все стали говорить, что песня им нравится и что они с удовольствием выступят на съезде комсомола. Бунт был вырван с корнем и теперь мой авторитет никто больше подвергать сомнению не собирался.

— А теперь я сообщу хорошие новости для тех, кто остался. Эта песня является ответом на мою же песню «We are the world», которую вы, надеюсь, все слышали. Все те английские певцы, с кем я её исполнил, приедут к нам в Москву в августе и мы вместе с ними выступим на концерте, который состоится на Красной площади.

Эта новость была встречена уже радостными возгласами. Все мечтают выступить на одной сцене с Маккартни или Меркьюри, поэтому это сообщение полностью нивелировало тот негатив, который остался от скандала Ротару. После чего у всех появилось большое желание хорошо провести репетицию.

Так как статус-кво был полностью восстановлен, Солнышко, которую я перед этим всем представил, поднялась на сцену и раздала каждому листок со словами песни. Всё повторялось, как было в Лондоне, только это не студия ЕМI и одновременно клип здесь не снимали.

— Сейчас я и Светлана исполним эту песню так, как я вижу её наилучшее воплощение на сцене. Нас здесь одиннадцать человек. Вместо Ротару завтра будет петь молодая девушка, очень талантливая начинающая певица. Учтите, она тоже школьница. Всего получается двенадцать. В песне десять строчек в куплетах и две строчки в припеве. Итого двенадцать. Припевов три, поэтому возможностей для каждого показать себя полно. Два последних припева исполняем все вместе.

И мы с Солнышком спели. Получилось не то что недурственно, но очень даже на высоком уровне. Все поняли, что мы не какая-то выдуманная группа, а действительно профессиональный и слаженный коллектив. Потом, как и в Лондоне, мы стали делить, кто за кем поёт. Как всегда, автору и его солистке оставили две строчки начала, как мы с Солнышком и исполняли, а потом стали чередовать мужской и женский голос. После второй строчки, исполненной Солнышком, пел Градский, а за ним Пугачева. За отсутствующую певицу её партию спела Солнышко, чтобы все остальные уже сразу привыкли к своим номерам.

Все таким распределением остались довольны, поэтому репетиция прошла очень хорошо. Как писал в своём втором письме всем известный товарищ Сухов из художественного фильма «Белое солнце пустыни» к своей ненаглядной Екатерине Матвеевне: «Отметить надобно — народ подобрался покладистый, можно сказать, душевный, с огоньком». Вот так и у меня, как у Сухова, получилось что-то подобное с моим нынешним коллективом исполнителей. Мучить я долго никого не стал, поэтому вся репетиция заняла у нас всего лишь полтора часа. Завтрашнюю нашу репетицию я назначил на три часа дня, так как в шесть у нас должна была состоятся генеральная репетиция уже в Кремлевском Дворце съездов, и никто на это возражать не стал. У всех ещё была свежа в памяти моя отповедь на грубый наезд Ротару.

Мы все душевно попрощались и народ стал расходиться. Но я расходиться не собирался. У меня было полчаса свободного времени, так как зал был нам предоставлен до восьми, и я придумал маленький эксперимент. Я решил проверить наших одноклассников, кто как поёт. Так как у нас с Солнышком были наши два радиомикрофона и мы их держали в руках, то я обратился с сидящим в зале нашим обалдевшим от всего увиденного фанатам.

— Кто хочет сейчас спеть с нами эту нашу песню? — спросил их я.

Сначала все пятеро молчали, поэтому я решил в добровольно-принудительном порядке вызвать на сцену Машку и Ленку.

— Так, — начал я, — Маша и Лена, вам предоставляется уникальная возможность спеть вместе со знаменитой группой «Демо» их новую песню. Слова я вам сейчас раздам, а мы с Солнышком будем вам помогать.

Слегка ошарашенные, две наши подруги медленно пошли на сцену.

— Не бойтесь, — стал я успокаивать девчонок, — не получится, так не получится, зато хоть попробуете и узнаете, что такое выступать на сцене. Сейчас поём припев все вчетвером, чтобы вы распелись и прошёл лёгкий мандраж, а потом поёт третьей Маша и четвёртой — Лена. Серега, поехали.

Да, Ленка петь совсем не умеет, а вот у Машки более-менее что то получается. Это сразу стало понятно, когда каждая спела по своей строчке.

— Так, — сказал я и посмотрел на девчонок, — у Маши есть потенциал, а у Лены способности ещё не раскрылись. Теперь, Маш, давай вдвоём с тобой, как мы пели с Солнышком.

Получилось немножко получше, но пока не тянет. Хотя сама Машка стояла счастливая. А то, она же пела на настоящей сцене настоящую песню. Щеки румяные, глаза горят. А ничего так, из неё получится через годик очень даже симпатичная девушка.

— Теперь можно собираться, — дал я всем команду, а сам обратился к Машке. — Как ты?

— Восторг, — одним словом выразила Машка всю полноту пережитых ею чувств. — Я даже не представляла себе, как это трудно.

— Вот теперь будешь знать, что такое хлеб артиста, — выдала мудрую мысль Солнышко. — Это ты пять минут попела, а мы в субботу трёхчасовой концерт отработаем.

— Обалдеть. И как ты это всё выдерживаешь?

— Мы сначала с Андреем даже днём спали перед выступлением, чтобы сил хватило, а после концерта дома просто вырубались. А теперь ничего, привыкли.

Машка смотрела на нас уже другими глазами, в них читалось восхищение. Димка подошёл ко мне и сказал.

— Ну ты лихо Ротару отбрил. Я даже не думал, что ты так круто со взрослыми тётками можешь разговаривать.

— С такими только так и надо, они нормальный язык не понимают.

Когда мы шли по коридорам, то нам попалась навстречу группа цыган с гитарами, видимо у них тоже была в это время репетиция. Хорошо, что я всех заранее предупредил о возможной встрече с ними, поэтому мы спокойно посмотрели друг на друга и разошлись. На выходе из гостиницы меня поджидала Ротару. Я предполагал, что она так поступит, так как я слишком сильно её напугал.

— Андрей, — сказала София Михайловна, подходя ко мне, — я была неправа. Приношу свои извинения. Я не знаю, что на меня нашло.

— Извинения принимаются, — ответил я, — поэтому я никому звонить не буду. Но никаких отношений у нас с вами не будет. И если вы мне не дадите выступать на Украине, как Пугачёвой, то сразу скажу, что туда не собираюсь.

После этого я развернулся и пошёл к ребятам. Солнышко меня спросила, что от меня хотела Ротару. Я сказал, что она извинилась и поэтому я не стану устраивать разборки по этому поводу в дальнейшем.

Фанаты все наши вещи отнесли в машину и мы поехали домой. По дороге я решил связаться по телефону с сотрудником Андропова, телефон которого он мне оставил, так как мне срочно нужна была двенадцатая певица. Я бы мог этого не делать, но разбивка по голосам получалась тогда кривая. Лучше пусть будут двенадцать исполнителей, как я правильно изначально и подсчитал.

— Здравствуйте, — сказал я в трубку после того, как там представились, — это Кравцов. Мне срочно нужно найти Марину Станиславовну Капуро 1961 года рождения. Она заканчивает среднюю школу № 238 в Ленинграде и поёт в группе «Яблоко». Мне она нужна завтра в Москве на репетиции в 15:00. В столице она пробудет три дня.

— Хорошо, — ответили мне на том конце, — данных достаточно. Ждите в течение пятнадцати минут.

— А ты кому звонил? — спросила Солнышко с заднего сидения.

— В КГБ, они мне обещали помочь. Нам нужен двенадцатый участник. Мне рассказывал Краснов, что в Питере есть талантливая школьница. А то у нас в коллективе мы с тобой самые юные и мне нужен ещё один звонкий молодой голос. Я бы взял Машу, но она пока не готова. Ей бы годок вокалом позаниматься, тогда бы было то, что надо.

Машка сидела рядом довольная и искоса поглядывала на меня. А в глазах её плясали чёртики и что-то ещё, что я понять не мог, но оно было мне очень знакомо. Я разрешил ей и Лене позвонить домой и сказать, что они уже едут домой. Это они с удовольствием сделали. Когда мы подъезжали к Черёмушкам, зазвонил телефон.

— Слушаю, — подняв трубку, сказал я.

— Капуро мы нашли, она сейчас в Ленинграде. Я позвонил им и договорился, что они сегодня ночным поездом вдвоём с мамой отправятся в Москву. Билеты я им заказал. Запомни номер поезда и номер вагона. Еще запиши их телефон и перезвони, они ждут.

— Спасибо за помощь.

Я тут же набрал ленинградский номер. Трубку взяла мама и я ей всё объяснил по поводу репетиции песни для съезда комсомола. Все финансовые вопросы с поездкой решены, на работу ей позвонят и объяснят причину её срочной командировки в Москву, а также позвонят в школу Марии. Вот так быстро, за какие-то двадцать минут я решил очень сложный для того времени кадровый вопрос с помощью магического телефончика от Андропова. Это, конечно, не волшебные спички из кинофильма «Тайна железной двери», но что-то волшебное в этом телефончике всё-таки есть.

Сначала мы заехали к Серёге и ребята перетаскали его вещи. Потом мы подъехали к нашему дому. Когда мы прощались, то я сказал Димке, чтобы завтра к двум тоже организовал «рафик» и четверых ребят для ускорения процесса переноски вещей.

— Сейчас спрошу у водителя, — сказал Димка и повернулся к нему. — Да, он готов завтра к 14:00 подъехать за нами. Четверых ребят я организую без проблем. Как только завтра в школе узнают, где мы были и с кем, то все захотят поехать. Поэтому я возьму человек восемь, места же свободного много.

— Хорошо, — согласился я. — Пусть едут, нам же проще будет.

— Ой, — воскликнула Машка, — я, кажется, фотографии оставила у вас дома.

— Тогда пошли к нам, — сказала Солнышко, — поищем вместе.

Дома мы быстро нашли её фотографии со мной, с Солнышком и с «Золотым диском». Я пошёл проводить Машку и заодно напомнить ожидающему внизу Димке, чтобы завтра захватил кассету с сегодняшней «Международной панорамой». В лифте, когда закрылись двери, Машка вдруг прижалась ко мне, а потом страстно поцеловала в губы. Ого, а целоваться то она, оказывается, умеет.

— Маш, — слегка опешил я, — Это не похоже на дружеский поцелуй.

— Ты мне давно нравился, — ответила она, отстраняясь — а сегодня я просто окончательно в тебя влюбилась.

— И что теперь делать? Если Солнышко об этом узнает, вашей дружбе конец, да и у меня с ней проблемы будут.

— Я знаю, поэтому я буду молчать и ты молчи. Можно, я стану твоей любовницей?

— Как ты себе это представляешь?

— Не знаю, но что-нибудь придумаю. Я готова на всё ради этого, только согласись.

— Хорошо, я согласен. Только понятие любовница подразумевает секс между мужчиной и женщиной. Ты к этому готова?

— Да, я сама давно этого хочу. Нам главное уединиться где-нибудь хоть на полчаса и я покажу тебе, как я тебя люблю.

— Ладно, вопрос, где нам встретиться наедине, я решу сам.

Машка не дала мне договорить и опять стала целовать меня.

— Спасибо, милый, — прошептала она, — я так рада, что ты согласился. Я теперь буду каждый день ждать твоего звонка.

— У меня всё время сейчас занято подготовкой к съезду и им самим. Съезд закончится двадцать восьмого, это пятница. Значит жди моего звонка в субботу. Забыл, с субботой тоже проблемы. У нас концерт в ДК, а в воскресенье ещё один в «России». Ладно, постараюсь вырваться в пятницу, а может раньше.

В этот момент двери лифта открылись и мы были вынуждены прервать нашу интимную беседу. Машку я проводил до «рафика», где и передал просьбу Димке о кассете. И ещё раз напомнил, что завтра первая репетиция в три, так что пусть договаривается с утра с Людмилой Николаевной, чтобы она отпустила с уроков наших восемь фанов, а я ей тоже позвоню. Потом попрощался с Ленкой, чмокнув её, очень довольную проведённым сегодняшним таким насыщенным событиями, днём, в щеку. Помахав рукой вслед «рафику», я пошёл к подъезду.

Ну что сегодня за день такой. Проблемы с Ротару, теперь с Машкой. Правда, с Машкой проблемы намного более приятные. Так вот что означали эти её чёртики в глазах и что-то ещё, что я сразу не понял. Это что-то было её желанием меня, которое я не разглядел. Мысли о том, что будет скоро у меня с Машкой, подняли мне настроение и «кое-что ещё и кое-что другое, о чем не говорят, чего не учат в школе», поэтому я поспешил домой. Машка Машкой, а тянет меня к Солнышку. Запутался я совсем с этими девчонками, ведь сами же ко мне липнут, а я от этого страдай.

Copyright © Андрей Храмцов